* * *
Эван положил пластиковый пакет в кухне и посмотрел на этикетки водочных бутылок в холодильнике, остановив свой выбор на "Жан-Марк XO". Сделанная из четырех сортов французской пшеницы, водка была девятикратно отфильтрована, микрооксигенирована и пропущена через угольный фильтр. Налив себе на два пальца водки со льдом, Эван заметил, что из пакета Мии на кухонный стол выпала упаковка пластыря. С маппетами, конечно же. Кричащие цвета казались неуместными на фоне зеркальной плитки и нержавеющей стали. Ярко-оранжевый и ядовито-зеленый заставили Эвана почувствовать себя неуютно, хотя он и не мог сказать почему.
Вернув коробку в пакет, он сделал глоток и направился в "хранилище". Водка была мягкой на вкус.
От Морены Агилар Эван получил две вещи: ее телефон, который сейчас лежал на металлической столешнице рядом с цветком алоэ, и имя.
Билл Чемберс.
Недостатка в информации об Уильяме С. Чемберсе, работавшем в полицейском управлении Лос-Анджелеса, не было. Благодаря нескольким крупным арестам он поднялся от патрульного до детектива второго класса, четыре года назад получив место в отделе по борьбе с организованной преступностью и наркотиками. Это объясняло, каким образом ему удалось установить свою диктатуру в районе, контролируемом бандой. На своей должности Чемберс мог оказывать бандитам услуги в обмен на их помощь, так что они были не против того, что он превратил целый квартал в личный гарем, а возможно, и обеспечивали ему защиту. Эвану удалось найти сведения о нескольких внутренних расследованиях, каждое из которых было приостановлено из-за пропажи улик или потому, что ключевые свидетели отказывались давать показания. Затем он проверил финансы подозреваемого. Денег, неоднократно поступавших на его банковский счет и неоднократно снимавшихся оттуда, было лишь немного меньше лимита в десять тысяч долларов, при котором банк должен был сообщать о транзакциях. Подозрительно. Но еще не доказательство.
Первая же заповедь требовала неопровержимых доказательств.
Эван взял телефон Морены – дерьмового качества устройство с пластиковым корпусом и грязным экраном, по весу легкое, как игрушка. Хлам, произведенный в Мексике. Вызвав историю текстовых сообщений, Эван почувствовал, что температура в "хранилище" упала на несколько градусов. У него похолодел затылок. Сообщения, отправленные с одного и того же номера, содержали приказы и инструкции сексуального характера, адресованные Морене, а к некоторым прилагались фотографии несовершеннолетних латиноамериканок в недвусмысленных позах. Эван смотрел на лицо девочки, которой не было и четырнадцати. Она пребывала в состоянии аффекта – судя по застывшему выражению ее покрасневших глаз, девочка полностью дистанцировалась от того, что делало ее тело.
Положив телефон, Эван глотнул водки, но понял, что ему не хочется пить. Что ему вообще ничего не хочется. Чтобы сдержать ярость, пришлось напомнить себе о Четвертой заповеди: ничего личного .
Эван занимался этим уже многие годы и ни разу не нарушил заповеди. Не собирался делать это и сейчас.
С новыми силами он вернулся к базам данных. Номер отправителя сообщений привел Эвана к партии телефонов, проданных оптом в "Костко". Несложный обратный прокси-код позволил ему обойти фаервол "Костко", и Эван проверил файлы магазинов, расположенных неподалеку от дома Чемберса. Ничего. Затем он проверил несколько торговых точек "Костко" между домом Чемберса и различными локациями, включая Бойл-Хайтс, и наконец обнаружил искомое в магазине по дороге в полицейское управление Лос-Анджелеса. Счет был на имя Сэнди Чемберс. В базе была ее фотография: бледная, худая, изможденная женщина, ссутулившаяся так, как будто хотела свернуться в клубок и исчезнуть. На фотографии она улыбалась, но улыбка была настолько неестественной, что казалась нарисованной на ее лице. Складывалось впечатление, что от этой женщины осталась лишь оболочка.
Эван проверил информацию о покупках Чемберса, начиная с даты, когда прибыла партия телефонов. Упаковки пива "Хайнекен", презервативы, мебель для сада, цифровой фотоаппарат, многочисленные закупки еды. И семь одноразовых телефонов, приобретенных тринадцатого февраля вместе с набором прихваток для кухни и упаковкой зубных щеток с мягкой щетиной.
Нельзя было отрицать, что в целом совокупность фактов выглядела весомой, но все же эти улики можно было трактовать по-разному. Когда Эван вступал в дело, исход мог быть только один, поэтому он всегда должен быть абсолютно уверенным в своих предположениях. Он поднял стакан, в котором уже растаял лед, и рукавом вытер со столешницы оставленный мокрый след.
Рядом зажужжал телефон Морены, и на экране высветилось сообщение:
"ЗВТРА НЧЬЮ. 10. ГОТОВЬ ЕЕ".
Эван смотрел на появившиеся слова, ожидая, пока схлынет охватившее его отвращение, пока отступит гнев и вернется спокойствие. А затем он отправил сообщение в ответ:
"БУДУ ЖДАТЬ".
Глава 5
Другая жизнь
Эван отнес стакан обратно в кухню, вымыл его, вытер и убрал в шкафчик. Еда в холодильнике была аккуратно разложена по полкам. Эван выпил бутылку воды, пока смазывал стейк из тунца кориандром, паприкой и красным перцем и жарил его на сковородке. Когда стейк был готов, он украсил его петрушкой из вертикального сада и поставил тарелку на столик, аккуратно положив по бокам нож и вилку. Отрезав кусочек – нож резал рыбу идеально, – Эван поднес вилку ко рту и замер.
С упаковки пластыря, просвечивавшей сквозь пластиковый пакет, на него смотрела большая зеленая голова Кермита, улыбавшегося широченной улыбкой.
Эван вздохнул. Затем положил вилку на стол.
Взял пакет и вышел из квартиры.
* * *
Едва выйдя из лифта, он услышал шум. Звук громко работавшего телевизора, пронзительный голос мальчика и предупреждения Мии без помех проходили сквозь дверь квартиры 12В. Его честь Пэт Джонсон высунул похожую на черепашью голову из-за двери квартиры 12F, лениво проводив Эвана взглядом.
– Ох, у нее сегодня забот полон рот, – доброжелательно сказал Пэт и вернулся в квартиру.
Эван постучал в дверь, но стук не был услышан. Он постучал еще раз, затем еще – громче, и дверь наконец открылась.
Мия стояла в дверном проеме с кастрюлей в руках. Волосы женщины были спутаны, за пояс штанов было заправлено кухонное полотенце. За спиной Мии наматывал круги Питер, бегая вокруг кофейного столика по кухне и прыгая через диван. Комната была заполнена солдатиками, деталями конструктора "Лего" и комиксами, а аккомпанементом служили доносящиеся из телевизора звуки мультфильма про Даффи Дака. Снизу все стены были изрисованы цветными мелками. Преследуя воображаемого противника, Питер размахивал световым мечом, который выл в его руках так, что мог вызвать зубную боль. Один глаз мальчика закрывала пиратская повязка, прикрепленная, кажется, скотчем. На столе лежала необъяснимым образом перевернувшаяся миска с макаронами и сыром.
Эван протянул Мии пакет.
Женщина пошевелила локтями, показывая, что у нее заняты руки.
– Может, вы… мм… зайдете? На секунду? Прошу вас, я тут просто немного… – Когда ее сын в очередной раз проносился мимо, Мия повернула голову в его сторону: – Скажи мне, что это не скотч.
Питер притормозил и поинтересовался:
– А если я накрою на стол, можно Эван Смоак останется на ужин?
* * *
Эван сидел за столом. Перед ним была миска спагетти с кетчупом и пакетик сока с соломинкой.
– Простите, – сказала Мия. – Я забыла купить продукты…
– Все в порядке, – ответил Эван. – Правда.
Сидевший напротив Питер сиял довольной улыбкой. В его волосах не хватало нескольких прядей в том месте, где Мии пришлось выстригать скотч.
– Хочешь посмотреть мою комнату? – спросил мальчик у Эвана.
– Возможно, после ужина, – произнесла Мия.
– Она вон там.
Эвану не составило труда догадаться об этом: ему помогли такие улики, как наклейки с Бэтменом, постер с изображением Коби Брайанта и знак "ВХОД ВОСПРЕЩЕН", дополненный черепом и костями.
– Моя спальня расположена точно так же, – заметил Эван. – Только девятью этажами выше.
– Я думал, у тебя квартира 21А, а не 21В.
Эван не нашелся, что ответить.
– Дорогой, у Эвана квартира чуть больше, – пришла на помощь гостю Мия.
– Оу! – протянул Питер. – Значит, у тебя больше денег, чем у нас.
Мия набрала воздуха в грудь, но, прежде чем она или Эван придумали, что ответить, Питер поднял руку, изучая свежую царапину на локте.
– Мне нужен новый пластырь.
– Ты опять порезался?! – воскликнула Мия. – Как тебя угораздило?
– Это произошло во время игры в доджбол.
– Я полагала, что мячи для доджбола мягкие.
– Да, но земля совсем не мягкая, – ответил Питер и посмотрел на Эвана. – Меня усыновили, – сказал он. – И это фигово, потому что я никогда не узнаю, откуда я взялся. У мамы не могло быть детей, потому что у нее негодные яйцеклетки. А папа умер. – Мальчик повернулся и посмотрел на Мию, на лице которой застыла улыбка. – А можно, у нас будет елка?
Эван прилагал усилия, чтобы следить за многочисленными нелогичными заключениями, которыми пестрила речь восьмилетнего мальчика.
Мия сжала руку в кулак и уперлась в нее лбом.
– Питер, мы уже говорили об этом. Еще рано.
– Уже четвертое декабря!
– К Рождеству она засохнет.
– Тогда купим другую.
– Питер, мы не можем покупать одну елку за другой.
Этот разговор продолжался еще некоторое время. Эван молча наблюдал за происходящим и пытался вспомнить хоть одну похожую сцену из своей жизни, но безуспешно.
Наконец все закончили ужинать, и Мия попросила Питера засунуть грязное белье в стиральную машинку. Мальчик помчался к себе в комнату, а Эван поднялся со стула, чтобы помочь Мии убрать со стола. Она не просила его об этом и не поблагодарила за помощь.
Стоя рядом, они мыли и вытирали посуду.
– Наверное, вы не понимаете, как я могу жить здесь на прокурорскую зарплату, – сказала Мия. – Это благодаря страховке мужа.
– О, – ответил Эван.
– Здесь удобно и безопасно. – Мия протянула ему тарелку. Она была все еще грязной, поэтому Эван вернул ее, и женщина вновь подставила тарелку под струю воды. – Мне иногда угрожают на работе.
– Прямые угрозы?
– Обычно всякое дерьмо через Интернет. Нынче любой идиот пишет в фейсбуке. Что они сделали, что собираются сделать. Достижения .
– Это не очень-то разумно.
– Если бы эти люди были умными, они не были бы бандитами. – Мия поежилась. – Нынче вся наша культура построена на популярности. Или на погоне за популярностью. У нас теперь все напоказ. Если тебя нет в твиттере, на ютубе, в инстаграме, если тебя не лайкают, то ты не существуешь, – продолжила она, покрасневшими от горячей воды руками яростно оттирая от тарелки присохший соус. – Но я совсем не против. Так проще наблюдать за теми, кого я засадила.
– Не страшно?
– Иногда страшно.
– Если нужно будет за кем-нибудь присмотреть, дайте мне знать.
Мия улыбнулась и толкнула Эвана локтем.
– Вы очень милый. Но эти люди – убийцы, а не импортеры товаров.
– Резонно.
– А что насчет вас? – спросила она.
– Я не убийца.
– Очень смешно. Вы знаете, о чем я. – Мия неопределенно помахала рукой в воздухе. – Откуда вы? Ваша семья живет неподалеку? И прочее…
– У меня больше нет семьи.
– О, мне очень жаль.
Мия протянула Эвану последнюю тарелку, он вытер ее и поставил на полку. К холодильнику при помощи магнитика-фотографии Питера с футбольным мячом была прикреплена записка: "Поступай так, чтобы ты мог говорить правду о своих поступках. Джордан Питерсон".
– Это откуда? – спросил Эван.
– Из одной книги, – ответила Мия. – Я по всему дому развесила такие правила, раз в несколько дней их меняю.
– Хлопотно, наверное?
– Довольно хлопотно растить человеческое существо, – ответила Мия.
Перед мысленным взором Эвана возникло воспоминание: Джек стоит рядом с ним у стрельбища, одна рука лежит у него на плече. Он смотрит на то, как плотно легли пули .
– Да, – произнес он. – Это правда.
Они закончили мыть посуду. Эван поблагодарил Мию за ужин, и в этот момент из своей комнаты вышел Питер и стукнул кулаком о его кулак на прощанье. На костяшках мужчины остался липкий фруктовый пунш.
Эван вернулся к себе и уставился на тарелку, которую он оставил на кухонной полке цвета оружейной стали. В центре тарелки лежал нетронутый стейк из тунца. Зеркальная поверхность плитки над умывальником мрачно поблескивала, и отраженный в ней голубоватый свет отбрасывал блики на тарелку.
Эван выкинул стейк в мусорное ведро и заметил остатки фруктового пунша на костяшках правой руки.
Обойдя стол, он открыл кран и вымыл руки.
Глава 6
Пожалуйста, не надо
Убить полицейского непросто.
Эван сидел в темноте тесной спальни, которую Морена Агилар делила со своей одиннадцатилетней сестрой. Между двумя матрасами едва помещался стул, принесенный Эваном из кухни. В кулаке мужчина сжимал конец лески, тянувшейся по полу к ручке входной двери. Замерев, Эван ждал.
Из-под задернутых занавесок пробивался свет уличных огней, за окном слышались приглушенные голоса, доносившиеся из соседних дворов. Даже отсюда, из закрытой комнаты, пропахшей птицами, Эван смог учуять запах жарящегося мяса.
На его часах "Викторинокс", прицепленных к поясу, было 9.37. Эван провел в одном положении уже больше часа, но все еще оставалось двадцать три минуты до того времени, на которое детектив Уильям С. Чемберс запланировал изнасилование Кармен Агилар.
– Пожалуйста, не надо! – подал голос попугай. – Морковки, пожалуйста!
На правом колене Эвана лежал телефон Морены, на левом – кольт М1911 с прикрученным глушителем. Эван нанес на сталь глушителя маленькую стрелочку, чтобы всякий раз иметь возможность поставить его в одно и то же положение. В дополнение к обойме, заряженной в пистолет, он взял с собой еще три магазина, которые сейчас находились у него в карманах. Все они были проверены на стрельбище. Как говорил Джек, самый громкий звук, который ты услышишь в бою, – это щелчок .
Обычно Эван предпочитал экспансивные пули, но сегодня он зарядил пистолет пулями с цельнометаллической оболочкой весом в двести тридцать гран. Такая пуля развивала скорость двести пятьдесят девять метров в секунду – чуть ниже скорости преодоления звукового барьера. Глушитель скроет звук выстрела, но, учитывая суету в окрестностях, Эван должен был позаботиться о том, чтобы пуля сама по себе не издавала шума.
Попугай в темноте переступил с лапы на лапу, заставив клетку зазвенеть. На одном из матрасов были разбросаны листы бумаги с лежащими на них кусками дыни. В углу комнаты стоял прислоненный к стене футляр для тромбона. В шкафу на боку валялась красная кроссовка с протершимся носком. С наклейки, прилепленной к грязному стеклу пустого аквариума, на Эвана смотрел Элмо, напомнив о разноцветных пластырях Питера. А потом Эван подумал о том, что сейчас в эту комнату направляется взрослый мужчина.
– Пожалуйста, не надо! – радостно застрекотал попугай. – Пожалуйста, не надо!
Эван глубоко вдохнул. "Ничего личного. Никаких предположений. Ничего личного. Никаких предположений".
Он чувствовал тяжесть пистолета в руке. Оружие – верное, испытанное – было с ним всегда. На сталь и свинец всегда можно было положиться. Они не менялись, они были подконтрольны ему. Эван мог на них рассчитывать. А люди всегда могут подвести. Он не мог рассчитывать на плоть и кровь, на мышцы и кости.
Слишком часто это плохо заканчивалось.