* * *
Сказав это, Дмитрий замолк, снова уйдя в свои мысли. Было видно, что ему этот разговор, этот рассказ о своем самом потаенном дается нелегко. Потом он встал и, извинившись, вышел и минут через десять вернулся с бутылкой коньяка.
- Однако вы волшебник! Знал, что у проводников всегда водяру можно взять, но чтоб коньяк… - сказал Огурцов, с уважением глядя на Дмитрия.
- Да это я для разговора, а то выпитое-то выветривается, а досказать-то надо!
- Так там еще и… продолжение было? Везучий вы, Дмитрий, человек. Вот бы всем таких жен, чтоб они иногда официально позволяли… пошалить и при этом делали бы вид, что ничего не произошло! Везунчик вы, однако, - повторил Огурцов и, подняв стакан с темной жидкостью, выпил. Дима не отстал.
- Фу-у-у, ну и гадость, - сказал сосед, сморщившись, и, поставив стакан, спросил: - Так я продолжу?
То лето, после отъезда Валерии, пробежало очень быстро. В конце августа я съездил за ребятишками, и 1 сентября они оба пошли в четвертый класс. А мы с Аленкой занялись ремонтом - как и все в свой отпуск. Вот представляете, я и сейчас - хотя уже годы прошли - не могу понять, почему тогда Аленка пошла на это? И еще не пойму, почему она никогда не говорила об этом, не обсуждала, не брала с меня никаких клятв и прочее. И даже пролистывая в памяти день за днем, я не могу припомнить хоть один момент, чтобы Аленка задумалась. Нет, она всегда при мне была абсолютно ровной, спокойной, точно такой же, как и до… прихода. Я разницы не почувствовал. И вот это мучило меня беспрестанно. Я не мог понять…
Простите, что об этом я вам говорю не в первый раз. Но эти мысли были более острые, чем мысли о Валерии и о нашей встрече.
Ну вот, пошли дальше! Остаток того года пролетел незаметно, и все у нас было хорошо, только вот пацаны ленились учиться, да и хулиганили порой - точь-в-точь как их папаша в том же возрасте. Потом наступил Новый год, и мы впервые никого к себе не пригласили, хотя все последние годы наша большая квартира была непременным местом встречи Нового года. А тут почему-то… притормозили наше традиционное сборище, и мы остались вдвоем.
Как положено, встретили Новый год шампанским (кстати, терпеть его не могу), уложили мальчишек, а сами устроились перед теликом. Возле меня была бутылочка "Армянского", у Аленки - какое-то вино. В общем, семейная идиллия! И вот смотрим мы по ящику какую-то муть, и вдруг ни с того ни сего, повернувшись к Аленке, я спрашиваю:
- Как ты думаешь, а где сейчас может быть Валерия? - и тут же похолодел: впервые ее имя прозвучало в нашей квартире, причем совершенно неожиданно. Ведь еще за пять секунд до этого я не только спрашивать не собирался, но и не думал об этом. А сейчас будто за веревочку кто-то дернул…
Аленка несколько удивленно глянула на меня и довольно безразлично ответила:
- А кто ж может это сказать? Никто! Только она сама!
После этого мы с Аленой посидели еще с часок и стали готовиться ко сну, причем я все это время мучился: почему я вдруг спросил, почему?
И вот, когда мы были уже в спальне и готовились нырнуть под одеялко - был уже как-никак третий час ночи, - раздался звонок в дверь! Мы переглянулись.
- Открою? - почему-то шепотом спросил я. Аленка молча кивнула и стала надевать только что снятый халат.
В общем, когда я подходил к двери, был уверен: там, за дверью, - Валерия!
* * *
Дмитрий снова замолк и, откинувшись на стенку купе, бездумно стал смотреть в совершенно темное окно, где далеко-далеко мерцали слабенькие огоньки какой-то деревушки. Потом, оторвав взгляд от окна, он тихо сказал:
- В общем, предчувствия меня не подвели! Это и в самом деле была Валерия! Она стояла на площадке с огромным букетом цветов и, глянув мне в глаза, тихо сказала:
- Здравствуй! Ты меня звал…
И это был не вопрос - это было утверждение! Тут в коридор выбежала Аленка, и все вокруг завертелось: охи и ахи, звонкие поцелуи, вопросы без ответов, смех… А я стоял посреди коридора, как мешающий всем предмет мебели.
В общем, внезапное появление Валерии повлекло вторую волну празднования, которое длилось еще пару часов и только к пяти утра стало угасать.
Когда женщины убрали со стола и мы с Аленой уже откровенно зевали, Валерия же, наоборот, стала напряженной, довольно нервно прошлась по комнате и сказала:
- Алена, Дима, уделите мне еще десяток минут: я хочу вам наконец все рассказать! Я больше молчать не могу… я для этого и приехала.
Потом она села за стол как раз напротив нас и уже решительно, в духе прежней Валерии, начала:
- Понимаете, у меня никогда не было семьи, не было своего дома. Мои родители погибли, когда мне и полгода не было. В 14 лет меня нашел дедушка - ты его видел, Митя, но он на семью никак не тянул.
В общем, подробности я опускаю. Скажу только, что все эти годы я почти безвыездно жила за рубежом. Нет-нет! - вскинула она руку. - Никакая я не шпионка, "вернувшаяся с холода", я - работница МИДа. Жила в Вене, Берлине и немного в Лондоне. А последние три года - в Испании, в Мадриде…
- Так ты еще и испанский знаешь?
- Sí, mi favorita! Yo viví unos años en Madrid y todavía amarte!.. И не перебивай меня, Митя, пожалуйста, - уже по-русски добавила она. - Ты, Митя, конечно, спросишь, почему я сбежала, почему не объяснилась - так я отвечу. Я не смогла. Я трусливо, тайком уехала, а потом год на стенки лезла и выла от тоски. Так вышло, и поверь, Митенька, другого пути не было. Если уж быть до конца откровенной, я не должна была замуж выходить, но я не смогла противиться. Ты - единственный, кого я любила все эти годы и - прости, Алена, - до сих пор люблю. Но ты не волнуйся, я Митю у тебя не отниму, я никогда этого не сделаю, потому что знаю и твою любовь к нему. А еще и потому, что ты его спасла. Я до конца дней своих пред тобой в долгу, - и, наклонившись, поцеловала руку моей жены, которую та нервно отдернула. - Я много раз порывалась приехать к вам, увидеть вас, но не смогла. А вот когда почувствовала, что смогу, - я приехала в город нашего студенчества…
Но я впервые в жизни просчиталась. Понимаете, оказавшись здесь, я потеряла контроль над собой, сентиментальная дура! Поддавшись чувствам, я добрый час бродила по сумеречному городу, разглядывая и вспоминая, поэтому к вашему дому подошла уже в темноте. Дальше мне стыдно говорить, но из песни слова не выкинешь: меня избила шпана. Четверо 15-17-летних пацанов. Они хотели… - ну вы сами догадаетесь, чего они хотели - и поэтому напали. А я этого никак не ожидала, я от своего города такого не ждала. Я в конце концов от них отбилась с горем пополам. Все-таки навыки-то имелись. Эти мальчишки меня в какой-то мере сломали морально. И никакие приемы саморегулирования мне бы не помогли, если бы не вы! Ты, Аленка, и… ты, Митя.
Тут Валерия замолкла и, сильно покраснев, прошептала, глядя на Аленку:
- А можно я останусь? Я так хочу на ваших детей посмотреть, я так хочу с ними пообщаться, поиграть! - И после короткого молчания тихо добавила: - Ведь у меня самой никогда не будет детей, никогда… Прошу вас, - промолвила Валерия с таким чувством обреченности, что даже у меня, не склонного к слезам, запершило в горле. И чтобы женщины этого не увидели, я поднялся и тихонько ушел на кухню, еще успев услышать, как заохала, запричитала Алена…
Там я молча поставил на огонь кофейник и присел у окна… А перед глазами так и стояло такое родное и одновременно незнакомо-мягкое лицо Валерии, лицо страдающей женщины… В общем, дамы уединились. Сначала они сидели в зале, потом ушли в Леркину комнату, и я стал прислугой "за все" - только кофе им трижды подавал - благо не в постель! Потом Аленка меня прогнала и сказала, чтоб я ложился спать: мол, нечего подслушивать бабские разговоры.
Ну, я и ушел, - прервав рассказ, сказал мне Дмитрий.
- …И, конечно, лег спать? - довольно ехидно переспросил Огурцов. И тут же поправился, сказав извиняющимся тоном: - В смысле, при этаких-то обстоятельствах да лечь спать???
- Вот и я не смог! Какой уж тут сон, если за стенкой разговаривают две - две!!! - любимые женщины, и, думая о них, ты твердо уверен лишь в одном: никогда не сможешь бросить одну и уйти к другой!
- …Но и отказаться от этой другой ты тоже не в силах. Так? - закончил Огурцов мысль Дмитрия.
- Да, так, - довольно уныло ответил тот, - вот поэтому я решение проблемы отдал в дамские головки.
- Ну, здесь, пожалуй, нетрудно догадаться, что решили эти милые головки, - ответил Огурцов.
- Именно, - вздохнув, ответил Дмитрий, - все случилось, как и в первый раз. Аленка пришла и, подойдя сзади - я стоял, глядя в окно, - спросила:
- Не спишь? Ждешь?
Я молча обнял ее, и несколько минут мы стояли, тесно прижавшись друг к другу. Потом она отстранилась и ровным голосом сказала:
- Иди! И если через час не вернешься - я тебя зарежу…
Вот так все и произошло. И я, по истечении этих лет, не знаю, правильно это или нет? Грех это или нет? И с годами этот вопрос меня мучает все сильнее и сильнее. Что вы скажете, мой случайный попутчик?
Огурцов тоже задумался, и в купе наступила тишина, довольно надолго…
- Не знаю, что вам ответить, - сказал после долгого молчания Огурцов. - Но я думаю так: если вы втроем никому не принесли зла, то и нечего себя ругать и есть поедом. Жизнь рассудит. А что сыновья?
* * *
- А что сыновья? Они в лице Валерии вытянули счастливый билет, и сейчас поясню почему. Никакой такой шведской семейки у нас, конечно, не было, и никто ничего никогда не заподозрил. Никогда не было групповых… развлечений. Всегда после приезда Валерии я спал с ней только один раз и потом - сколько бы она у нас ни жила - ни разу! И никогда это не делалось тайком от жены. Как-то однажды, когда Аленка отсутствовала, я захотел обнять Валерию, но получил такой отпор - лучше не вспоминать. Когда Лера уезжала, она никогда нам не писала, никогда не предупреждала о приезде. И всегда она приезжает внезапно: когда через месяц, а один раз - почти через восемь месяцев.
А ведь самое главное не в том, что у меня две женщины. Кстати, одно время я сильно этому факту оскорблялся. Вернее, не факту, а способу! Этот матриархат чем-то сильно смахивал на право первой ночи, только наоборот. Женщина появлялась и мне командовала: "Вперед… Вася!"
Тут Огурцов разулыбался, представив, его жена командует: "Вперед, Вася!" Он бы не оскорбился, однако!
- Ну, так вот, о главном, - сказал Дмитрий. - Главное было вовсе не в нашем "тройственном союзе", а главное было в детях - в наших сыновьях. Мальчишки познакомились с тетей Лерой 1 января, и после этого они стали лучшими друзьями. Она днями и вечерами от них не отходила: играла, читала, учила уроки с ними. Затем по ее настоянию и с ее помощью мы купили пианино, и - вот неожиданность! - буквально через год оба пацана бойко играли гаммы, пьесы и многое другое. А учитывая тот факт, что и мне, и Аленке медведь на ухо наступил…
Все это Валерия делала с таким удовольствием, с таким желанием, что и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как она их любит. Причем искренне, без всяких надуманных моментов. С ними она чувствовала себя матерью, то есть в них она обрела то, чего у нее никогда не могло быть - детей, и все мы теперь были, по сути, одной семьей. Когда она уезжала, ребятишки по десять раз на дню спрашивали, когда же снова приедет тетя Лера. Ну а к седьмому классу они стали круглыми отличниками. Школу окончили с золотыми медалями. И при этом оба весьма недурно знали немецкий и неплохо - английский. И в этом всецело заслуга Валерии - моей первой жены, которая так странно и неожиданно оказалась и в моей второй семье.
* * *
Сейчас ребятишки в Москве. Петр учится на третьем курсе МГИМО, а Пашка на третьем курсе МГУ. Как сами понимаете, они поступили туда не без помощи Валерии, и, честно говоря, я не знаю, как она это сделала. Хотя золотые медали у мальчишек были вовсе не липовыми. Живут они в квартире, что им подарила Валерия. Да, а сама Валерия к нам теперь часто приезжает. Иногда живет по месяцу, иногда меньше.
Вот такая история. Вот рассказал вам ее - и будто камень с души упал. Спасибо вам. - И, разлив остатки коньяка, залпом выпил. Огурцов, подозрительно понюхав содержимое, тоже, потом, найдя на столе какую-то корочку, занюхал выпитое и сказал:
- Вот вы и ответили на свой вопрос: грех это или нет! По-моему…
Не будите Демона
Никакой я не ведал заботы
И представить такого не мог,
Что однажды накажет за что-то
Беззаветной любовию Бог!
А. Третьяков
- По-моему, это все же не грех… Просто это жизнь, а она у всех разная и проходит по-разному. У вас - так, у кого-то еще круче и изощреннее, - задумчиво ответил доктор Огурцов, а потом помолчал и улыбнулся: - Помните песенку, что пел Юрий Никулин:
Три жены - красота,
Что ни говори,
Но, с другой стороны, -
Тещи тоже три!
Так вам повезло - жены две, а теща одна… да и та далеко.
Дмитрий печально улыбнулся:
- Да нет, теща у меня хорошая, и даже жалко, что они уехали, хотя…
- А хотите я вам расскажу историю, чем-то похожую на ту, что вы мне поведали? Правда, там другое, даже совсем другое - задумчиво сказал Огурцов, - но тоже очень необычное. И та история тоже подчеркивает, что у всех жизнь, в том числе и интимная, проходит совсем по-разному и решить, что является грехом, а что нет, бывает порой очень и очень сложно! И, возможно, решать не нам придется, - задумчиво проговорил Огурцов.
- Конечно! Я все равно сейчас не усну, - ответил попутчик, - валяйте!
Доктор Огурцов откашлялся и стал рассказывать:
- Пару лет назад меня неожиданно вызвал к себе начальник бюро и, расспросив о житье-бытье, сказал:
- Доктор, вы же недавно сломали ногу?
- Ну да, только не недавно, а почти год назад, я уже и не хромаю… почти!
- В общем, Дмитрий Иванович, выручайте. Вот путевка в "Белокуриху"… горящая… А там красота, и некому ехать! Короче - вот бумаги, и через три дня вам надо там быть. До свидания, - сказал начальник и уткнулся в какой-то "гроссбух", изображая крайнюю занятость. Мне ехать не хотелось, очень не хотелось. Я, чуток помедлив, нерешительно поднялся и, задвинув стул на место, открыл было рот что-то сказать, но начальник опередил: -…По возвращении - премия в… треть зарплаты! Идите, лечитесь!
Так я оказался на том самом курорте. И услышал я эту историю от… впрочем, забегать не буду, а начну свой рассказ с самого начала. Итак…
* * *
Доктор Огурцов лениво ковырял вилкой холодную котлету, так похожую на кусок серой глины, что один ее вид вызывал тошноту и омерзение.
"И кой черт меня занес в этот санаторий?" - тоскливо в сотый, наверное, раз задавал он себе этот бессмысленный вопрос. Вопрос, на который не было ответа. Потом, отодвинув тарелку с недоеденными остатками котлеты, он посмотрел в окно, где низкие серые тучи, намертво зацепившись за верхушки окружающих сопок, уже неделю "радовали взгляд". Не лучше дела обстояли и здесь, в помещениях курорта! Какие-то сомнительные процедуры околомедицинского характера, леший бы их разодрал, какой-то идиотский распорядок дня!.. Да еще эта котлета! Седьмая за семь прошедших дней! Чтоб повару ей подавиться, злобно подумал он. Все до кучи, весь негатив во всей красе и со всех сторон! Проглотив все же часть котлеты, Огурцов спешно запил все это единственной здешней кулинарной отрадой - великолепным крепким чаем, в котором явно чувствовалось присутствие хороших и тонизирующих трав. После второго стакана настроение несколько выровнялось, и он пошел в холл в надежде перехватить коллегу-отдыхающего с нижнего этажа - прекрасного преферансиста (о плодотворном вечере-то надо было с утра позаботиться). Однако там было пусто, и дежурная пояснила, что все на процедурах, куда и вам, доктор, ядовито сказала она, следует явиться. С готовностью покивав ей головой, Огурцов заверил, что уже идет, а сам быстренько вышел на улицу и вдруг увидел чудо! В сплошной серой массе облаков появился широкий просвет, и яркое солнце внезапно, практически впервые за всю неделю, осветило долину. Боже мой, как преобразилась природа: желтые листья берез стали по-настоящему ярко-желтыми, а вовсе не серыми, зелень елей заиграла всеми оттенками изумрудного цвета, а капли влаги на листьях и траве засветились мириадами миниатюрных и разноцветных солнышек… Сразу же вспомнился Левин:
Какая здесь осень - волшебница цвета
Одела березы в янтарные бусы.
И все поцелуи ушедшего лета
Зажгла в факелах, словно волосы русы.
Огурцов стоял и как зачарованный смотрел на это внезапное буйство красок, на великолепие окружающей природы. Такой разительный контраст! В один момент все с огромного минуса поменялось на полноценный плюс. Да и котлета, в общем-то, не так уж и плоха была, некстати подумалось ему.
Вдруг в конце аллеи, у входа на территорию санатория, он увидел двух неспешно идущих людей - мужчину и женщину. Помните, как в фильме "Бриллиантовая рука" герой Андрея Миронова, очутившись в море на полузатопленной отмели, вдруг видит, как к берегу идет мальчик - медленно, неторопливо, и всем кажется, что он ступает прямо по воде, а над его головой все явственней проявляется нимб. Вот и здесь Огурцов увидел, как там, вдалеке, эти двое идут в какой-то дымке испарений, что поднимались от влажной и теплой земли. Поэтому контуры их тел были нечеткими и даже слегка колеблющимися. Создавалось впечатление, что они не идут, а медленно и как-то величественно плывут невысоко над землей - стройные, молодые и - почему-то казалось - очень счастливые! Однако по мере их приближения Огурцов стал понимать, что они не так уж и молоды, а когда подошли совсем близко, то понял, что эта пара далеко не молода. Они миновали его и вошли в холл санатория. Уже закрывая дверь, мужчина оглянулся, и сквозь стекло двери Огурцов встретился с ним взглядом. Что-то неуловимо знакомое почудилось в его лице. Где-то мы встречались, подумал он, явно встречались… Вот только где, когда? Впрочем, особо мучить себя воспоминаниями Огурцов не стал - успеет еще! - а просто бездумно стоял и впитывал великолепие окружающей природы.
Днем он этих двоих так и не увидел больше, а на следующее утро мужчина, придя в столовую, сразу же подошел к Огурцову:
- Что, Димка, не узнал?
- Н-е-е-т… не узнал, - ответил тот.
- Я так и подумал! Ну, смотри же, смотри, склеротик. Ну же, - понукал он Огурцова, - вспомни же, наконец, институт!
- Господи, Виталька? Ты? Откуда??? Какими судьбами???