– Ничего подобного. Я думаю, что это Чапин его убил. Может быть, и Гаррисона, а может, и Хиббарда. Я только ожидаю, когда Ниро Вульф, вы и эта сверхдостойная Лига докажут это ему. Мне также не дает покоя мысль об Элкасе. Если он невиновен, то вам все это не связать.
– Я надеюсь, что все будет в порядке. Я полагаю, ты знаешь, что Элкас следит за Чапином?
Я немного приподнял брови и этим ограничился.
– Нет, я этого не знаю.
– Черта с два не знаешь!
Тут я вспомнил, что так и не связался с Баскомом и не спросил его о типе в коричневом костюме и розовом галстуке.
– Я думал, что "розовый галстук", который держится в отдалении от остальных, один из людей Баскома.
– Баском вышел из дела вчера. Попробуйте поговорить с этим "галстуком". Я пробовал, и он заявил, что имеет легальное право держать рот закрытым. Вот стиль его разговора, весьма светский, не так ли? Наконец я отвязался от него и теперь ищу, кому он сдает рапорты.
– Вы же сказали – Элкасу.
– Это моя мысль. Кто еще может быть заказчиком? Ты знаешь?
Я покачал головой.
– Не имею понятия…
– Я понимаю, что Вульф рассчитывал раскрыть Чапина и хорошо на этом заработать, поэтому нельзя ждать, что он подкинет мне какие-то карты. Но я буду откровенен с вами. За прошедшие шесть недель я настолько невзлюбил этого калеку, что был бы рад вырвать у него кишки. Мне хотелось бы знать две вещи. Первое: как далеко продвинулся Вульф? Ну, конечно, я знаю, что он гений, о’кей! Но достаточно ли у него данных, чтобы обуздать этого калеку?
Я сказал:
– У него их достаточно, чтобы остановить всякого.
– Но когда? Я потеряю сон, если он не подрежет Бретта на четыре "куска". Может, скажешь, когда это произойдет? И могу ли я помочь?
Я покачал головой:
– Дважды нет! Но Вульф сделает это!
– Хорошо. Второе: когда Дора Чапин была здесь, не говорила ли она Вульфу, что видела в кармане у мужа нитроглицериновые таблетки в любое время между одиннадцатым и девятнадцатым сентября?
Я усмехнулся:
– Ее об этом не спрашивали, а она сама ничего не говорила. Она пришла только для того, чтобы ей перерезали горло.
– Уф.
Кремер поднялся со своего кресла.
– И Вульф начал ее обрабатывать с тыла. Он на это способен. Он крупный специалист по использованию окольных путей. Ну, ладно, передай Вульфу привет и скажи ему, что я не буду мешать ему получить и деньги, и аплодисменты – и чем скорей, тем лучше. Я переключу мозг на что-нибудь другое.
И он пошел. Так как он был инспектором, я вышел в прихожую, помог ему надеть пальто и открыл перед ним дверь.
Я вернулся в кабинет. Было около шести часов. Вульф развлекался наверху с растениями, он спустится вниз только через семь минут. У меня не было желания сидеть и смотреть, как он пьет пиво, а ничего более толкового я от него не ждал. И я решил выйти из дому, поискать какой-нибудь камень и, найдя его, посмотреть, что лежит под ним. Я достал из ящика свой кольт, положил его в карман, вышел в прихожую и взял пальто и шляпу.
Глава 13
Я оставил "родстер", прошел полквартала пешком и оказался у дома 203 по Перри-стрит с противоположной стороны. Здание было монументальным, в позднеиспанском стиле, с черными затейливыми фонарями по обе стороны главного входа, без всяких пожарных лестниц. Рядом стояли старые кирпичные дома. Вдоль тротуаров теснились машины, среди них – два такси. Мою сторону улицы заполонили непрезентабельные лавочки. Я двинулся вперед по тротуару и зашел в кулинарию. В ней было два или три посетителя. Фред Даркин примостился в конце стойки с сандвичем в руке и бутылкой пива. Я молча повернулся и неторопливо пошел назад к своей машине.
Через пару минут появился Фред и сел рядом со мной на сиденье. Он дожевывал свой сыр, очевидно не отличавшийся особой свежестью. Проглотив его, он спросил, в чем дело. Я ответил, что приехал почесать язык, и спросил:
– А где остальные члены клуба?
Он подмигнул.
– Поблизости. Городской детектив скорее всего в прачечной. Мне думается, ему нравится запах мыла и порошков. Ну, а Розочка на углу в кафе, которое носит прозаическое название "Кофейник". В это время он обычно покидает свой пост, чтобы поесть.
– Ты называешь его Розочкой?
– Из-за его галстука, а что?
Я подозрительно посмотрел на него.
– Послушай, по-моему, ты сегодня хлебнул лишнего. Что за праздник?
– Клянусь небом, ничего подобного, Арчи. Я просто рад тебя видеть, вот и стал таким болтливым. Одиночество – отвратительно.
– Неужели ты ни разу не болтал с этим Розочкой?
– Нет, он ужасно замкнут. Вечно где-то прячется и думает.
– О’кей, отправляйся на свой наблюдательный пост. Если заметишь, что какой-нибудь мальчишка царапает всякие непристойности или свое имя на моей машине, отшлепай его без жалости.
Фред вышел из машины и зашагал назад. Через минуту я захлопнул дверцу и пошел к соседнему углу. Даже если бы вы были слепцом, сильный запах подсказал бы вам, в каком направлении надо искать "Кофейник". Я вошел внутрь. Вдоль стены стояли три маленьких столика, с полдюжины посетителей облепили стойку. Розочка занял место за столиком. Перед ним стояла большая миска с супом, и он необычайно быстро орудовал ложкой. Его коричневая кепка была лихо сдвинута на одно ухо. Я подошел к нему и сказал, понизив голос:
– Так вот вы где!
Он поднял голову, а я продолжал:
– Босс желает вас немедленно видеть, а я покараулю здесь, живее!
Он смотрел на меня пару секунд, потом завопил столь пронзительно, что я чуть было не вздрогнул:
– Проклятый лгун!
Вот ведь мерзкий человечишка! Мне бы ничего не стоило размахнуться и вышибить ему золотой зуб. Вместо этого я придвинул ногой второй стул, уселся и уперся локтями в стол.
– Повторяю, босс желает вас видеть.
– Да неужели? – Он фыркнул, показывая с полдесятка золотых коронок. – Тебе соврать наверняка легче, чем сказать правду.
Я усмехнулся:
– Остынь и послушай меня минутку. Я вижу, что ты малый что надо. Хочешь хорошую работу?
– Да, и поэтому взялся за эту. Если только ты отчалишь от моего стола…
– Хорошо, я уйду. Продолжай хлебать свой суп и не старайся напугать меня своими дурными манерами. А то мне неожиданно придет в голову мысль оторвать тебе правое ухо и прикрепить его вместо левого, а левое, для разнообразия, подвесить на пояс.
Он уронил ложку в суповую миску и обтер рот тыльной стороной ладони.
– Какого черта тебе все-таки надо?
– Сегодня днем я пил чай со своим приятелем, инспектором Кремером, и он мне рассказал, какое неизгладимое впечатление произвела на него беседа с тобой. Вот я и подумал, что мне стоит с тобой познакомиться. Это одна история. Ну, а вторая может прозвучать таким образом: человек, имя которого я предпочитаю не называть, заподозрил, что ты продаешь его оптом и в розницу, и поручил мне это проверить. А я решил, что самое быстрое и легкое – спросить тебя самого, сколько у тебя заказчиков.
– Что за проклятая брехня!
Он высосал что-то из щелки между зубами.
– Вчера вечером распроклятый инспектор, а теперь еще ты привязался. Откуда у людей столько любопытства! К черту, мой суп остыл!
Он встал со стула, взял свою миску и отнес ее на дальний столик в углу, потом вернулся за хлебом, маслом и стаканом воды. Я подождал, пока он усядется, а потом тоже встал и перешел за его столик. Настроение у меня испортилось, потому что мое остроумное начало не дало никаких результатов. Буфетчик и посетители с интересом наблюдали за нашими маневрами, но вмешиваться не собирались: им просто хотелось убить время. Достав из кармана пачку денег, я вытянул из нее пару двадцаток.
– Послушай, – сказал я ворчливо, – я мог бы выяснить все за один-два дня, но на это ушло бы и время, и деньги. Возьми уж лучше эти деньги себе. Вот сорок баксов. Половина сейчас, если скажешь мне, кто тебе платит. Вторая половина – сразу после того, как я проверю твои слова. Но имей в виду, что я все равно это узнаю. Плачу лишь для того, чтобы сэкономить время.
Провалиться мне на этом месте, если он вновь не поднялся с места со своей злополучной суповой миской и не вернулся за первый столик! Посетители прыснули от смеха, а буфетчик громко крикнул:
– Эй, дайте парню доесть суп! Видать, вы ему пришлись не по вкусу.
Я уже был в таком настроении, что готов был расквасить чей угодно нос. Но я понимал, что это мне не сулит ничего, кроме неприятностей. Поэтому я проглотил обиду и весело ухмыльнулся. Взяв хлеб, масло и воду Розочки, я отнес их ему на стол, после чего подошел к буфетчику, бросил на прилавок несколько монеток и сказал:
– Дайте ему порцию горячего супа и подмешайте в него слабительного! Ему необходимо хорошенько прочистить желудок.
Моя не слишком остроумная шутка пришлась по вкусу посетителям "Кофейника". Под их веселое ржание я вышел на улицу.
Сев в машину, я поехал к центру города. Я совершенно не мог понять, что за тип этот "розовый галстук"? Могло ли быть, чтобы детектив с такой наружностью отличался столь феноменальной честностью? Кто и сколько ему платил, что он свысока смотрел на сорок долларов, как будто это была обертка от мыла? Кто так сильно заинтересован, чтобы никто не узнал, что он нанял человека следить за Чапином?
Версия инспектора мне казалась неубедительной, даже в том случае, если Леопольд Элкас на самом деле помог Чапину отравить Дрейера. Зачем бы он стал приставлять хвост к Чапину? Конечно, ничего невозможного в этом не было, но моя практика научила меня всерьез воспринимать только те версии, которые были наиболее возможными. Но если не Элкас, тогда кто же? Любой из их идиотской Лиги, который был настолько напуган, что записка Вульфа не смогла его успокоить. Он посчитал, что ему необходимо иметь собственные сведения обо всем, что делает калека. Но, в этом случае, к чему такая таинственность?
Я успел домой к ужину. Вульф сидел в кабинете за столом. Под прессом лежала пачка одинаковых листов. Машинописный текст начинался словами: "Вам лучше было бы убить меня. Увидеть мой…"
Это было первое предупреждение.
Я спросил:
– Это образчики Фарелла?
– Да, мистер Фарелл принес их десять минут назад. Он решил взять образец шрифта каждой машинки в бюро мистера Оглторна. Я проверил два и отбросил их. – Он вздохнул: – Знаешь, Арчи, поразительно, как более короткие дни в темное время года удлиняют интервалы между обедом и ужином… Мне думается, я и прежде делал такие замечания?
– Не очень часто, сэр. Максимум раз или два в день.
– Неужели? Следовало бы чаще. Ты еще не умывался?
– Нет, сэр.
– Тогда поспеши. На ужин фазаны, они не должны остыть.
После ужина мы вместе работали над образчиками Фарелла. Их было шестнадцать. Я принес увеличительное стекло из оранжереи, Вульф пользовался своим. Мы тщательно проверяли каждый образчик и отбрасывали его только после того, как оба находили, что он не совпадает с нашими предупреждениями. Вульф очень любил работу такого рода.
После того как он проверял весь образчик и убеждался, что ни одно "а" в нем не выбивается из строчки и ни одно "и" не скошено, он удовлетворенно хмурился, хмыкал и протягивал листок мне. По мере того как мы приближались к концу стопки, мое настроение ухудшалось.
Около десяти я поднялся со стула, со вздохом протянул Вульфу последний образец и отправился на кухню за молоком.
Фриц, занимавшийся чтением французской газеты, фыркнул:
– Арчи, когда ты пьешь молоко с таким мрачным видом, я всегда боюсь, как бы ты не проглотил и посуду от злости.
Я ограничился тем, что показал ему язык и возвратился в кабинет. Вульф уже аккуратно сложил все листочки и скрепил их канцелярской скрепкой, а теперь приводил в порядок предупреждения.
Я проворчал сквозь зубы:
– Плодотворный вечер, не так ли?
После чего выпил немного молока и облизал губы. Вульф откинулся на спинку кресла и соединил пальцы на животе. На этот раз глаза у него были почти полностью открыты, что само по себе удивительно.
Наконец он изрек:
– Мы установили несомненный факт: Чапин не печатал предупреждений в конторе своего издателя. Но вообще-то он их где-то печатал и, как я полагаю, готов напечатать что-то еще. Значит, пишущая машинка существует и может быть найдена. У меня для мистера Фарелла есть новое задание. Правда, выполнить его довольно сложно, но, как мне кажется, игра стоит свеч.
– Велите ему раздобыть образцы шрифтов из конторы Леопольда Элкаса.
Брови Вульфа слегка приподнялись.
– Инспектор Кремер связался с Сантини и выяснил, что после того, как они вышли из конторы Дрейера в тот день, Элкас зачем-то вернулся и оставался там один с полминуты. Пока этот факт у Кремера лишь в голове, но в ближайшие дни может оказаться у него в портфеле. И коли он нас опередит, вам придется вооружиться зеркалами и рассматривать в них наши кислые физиономии. А второй факт заключается в том, что Элкас приставил хвост к Чапину.
– И это тоже из головы Кремера?
– Да, тоже, но один из тех детективов…
– Арчи! Совершенно бессмысленно прислушиваться к мнению мистера Кремера. Мне показалось, что за семь лет ты это усвоил.
– Безусловно, мозгов-то у него нет… Но что вы думаете о фактах?
– Возможно, в один прекрасный день инспектор Кремер и подбросит нам какой-нибудь стоящий факт, но доктором Элкасом пусть занимается самолично. Это не входит в наши обязанности. Соберем все оружие, которым мы располагаем. Конечно, с фактами нельзя не считаться. Мне необходимо раздобыть еще два, после чего я буду уверен, что заставлю мистера Чапина признать свою вину.
Вульф опустошил стакан.
Я фыркнул:
– Вы воображаете, что этот хромой черт когда-либо признает свою вину? Не на такого напали.
Но Вульф несколько раз кивнул головой.
– Добиться этого будет нетрудно, я уверен.
– Что это за два факта?
– Первое: надо найти мистера Хиббарда. Но это требуется не столько для воздействия на мистера Чапина, сколько для удовлетворения наших клиентов и выполнения первого пункта моего меморандума. Второе: надо разыскать пишущую машинку, на которой он печатал свои угрожающие вирши. Вот это уже пилюля лично для него.
– Располагая этим, вы заставите его сознаться?
– Думаю, что да. На мой взгляд, это единственный доступный нам путь.
– И больше ничего не требуется?
– Разве этого мало?
Я посмотрел на него. Иногда мне казалось, что я могу различить, где кончается реальность и начинается фантазия Вульфа, но иногда я этого не знал.
Я буркнул:
– В таком случае я могу сказать Фреду, Орри, Биллу и другим, чтобы они пришли сюда и получили расчет?
– Ни в коем случае. Мистер Чапин сам может привести нас к своей машинке или к останкам Хиббарда.
– Тогда зачем мне было разъезжать по всему городу на машине? У меня такое чувство, что я у вас что-то вроде стильной мебели или комнатной собачки. Я понял, что делом Дрейера вы меня решили не загружать. Хорошо. Но что же я должен делать дальше?
– Я был бы в восторге, если бы мы сумели отыскать мистера Хиббарда.
– Тысяча частных детективов и пятнадцать тысяч полицейских безрезультатно ищут Хиббарда вот уже восемь дней… Куда мне его девать, если я его разыщу?
– Если он жив, то сюда. Если он умер, то к племяннице.
– Вы мне скажите: где его искать?
– На нашей небольшой планете.
– О’кей.
Я поднялся наверх в страшном раздражении.
Во время расследований Вульф рано или поздно всегда начинал напускать на себя таинственность. Я к этому привык, я даже ждал этого момента, но каждый раз злился. Вечером той среды я чуть было не содрал эмаль с собственных зубов щеткой, воображая, что с ее помощью расправляюсь с чванством Вульфа.
Утро следующего дня, четверга, началось с того, что после завтрака я был в конторе и внимательно рассматривал фотографию Хиббарда, которую мне дала его племянница. Позвонил Сол Пензер, и мы с ним договорились встретиться в половине девятого в вестибюле "Мак-Элпина". После того как я вытянул из фотографии все, что она могла дать, я позвонил Эвелин Хиббард и инспектору Кремеру.
Кремер был по-дружески приветлив. Он сказал, что раскинул свою сеть по розыску Хиббарда весьма широко. Где бы ни был найден труп мужчины, Кремер будет знать об этом через десять минут и сразу затребует уточнения. После такого ответа я убедился, что мне не стоит тратить время и стирать подошвы ботинок в поисках мертвого Хиббарда. Мне было гораздо выгоднее сосредоточить все внимание на версии, что он жив.
Я отправился к "Мак-Элпину" и все это обговорил с Солом Пензером. Сол сидел на кончике стула, время от времени затягиваясь большой темно-коричневой сигарой, которая, как мне показалось, пахла если не навозом, то уж компостом наверняка. Сол отчитывался мне во всем, что ему было известно. На основании его рассказа можно было сделать вывод, что Вульф пришел к такому же заключению, что и я: если Хиббарда кокнули, то полиция лучше всех сумеет разыскать его труп. Солу было поручено проверить все связи Хиббарда в городе и вблизи него за последние пять лет. Видимо, Вульф допускает, что Хиббард был настолько напуган, что нервы у него не выдержали и он где-то скрывается. Ну, а в этом случае он, разумеется, должен был связаться с каким-то человеком, на которого он мог положиться.
Хотя я и смирился с мыслью о том, что Хиббард перестал дышать по милости калеки, я не видел иной возможности выполнить поручение Вульфа, как поразнюхать во всех тех местах, где он когда-либо появлялся. Я составил общий список – соседи, друзья, ученики и прочие знакомые, – а Сол сам избрал для себя членов Лиги поджатого хвоста.
Я заглянул в контору "Трибюн", но Майкла Эйерса не было на месте. После этого я поехал в цветочный магазин Дреммонда. Толстенький тенор был в восторге. Он хотел о многом узнать, и я надеюсь, он поверил тому, что я ему говорил. Но в обмен он не смог предложить мне ничего полезного.
Оттуда я поехал повидаться с Кайроном, издателем журнала, и там снова вытащил пустой билет. За те полчаса, что я там провел, он сумел выкроить время между телефонными разговорами лишь для того, чтобы попросить у меня извинения. Я даже подумал, что если его когда-нибудь прогонят с издательского поста, то он спокойно может устраиваться телефонисткой.
Выйдя из конторы Кайрона без нескольких минут одиннадцать, я поехал домой.
Вульф еще не спустился из оранжереи. Я прошел на кухню и спросил у Фрица, не оставил ли кто-нибудь для нас трупа на крыльце. Он ответил, что вряд ли. Но тут я услышал шум подъемника и пошел в кабинет.
У Вульфа было тоскливое настроение, он поминутно вздыхал. Вздохнул, пожелав мне доброго утра, вздохнул, втискиваясь в кресло. Причиной могло быть что угодно: от появления тли на бутоне какой-нибудь жалкой орхидеи до чего-то действительно серьезного. Я обождал, пока не закончится вся процедура начала дня.