– Вот что, – сказал он. – Я принесу вам новую мезузу. Завтра же. Мы ее закрепим, прочтем молитву, и у вас все будет хорошо… Вы напрасно так смотрите, – добавил он озабочено. – Недавно случилась поистине удивительная история. В Хайфе у одной девушки – спортсменки, готовившейся к соревнованиям по плаванию, – вдруг обнаружилась странная болезнь ног. Ножные мускулы начали атрофироваться. Что только ни делали врачи – ничего не помогало. Родители чуть с ума не сошли – представляете, красавица-дочь, единственная, свет в очах – и вдруг… И что вы думаете? Проверили мезузу в ее спальне, а там – от времени в слове "встань" – "кум" стерлась ножка у буквы "куф". Представляете?
– И что? – с живым интересом спросил Маркин. – Как ее здоровье теперь?
Каплан-младший посмотрел на усмешливую физиономию молодого человека, покачал головой.
– Вы мне не верите, – укоризненно произнес он. – И напрасно. Представьте себе, девушка очень быстро поправилась, и сейчас восстанавливает свои спортивные результаты. Ее отец пожертвовал на открытие ешивы…
Натаниэль подумал, что, возможно, наконец-то дали себя знать методы врачей. Но вслух демонстрировать скепсис не стал. Заметил только, что от его агентства, даже при благополучном исходе дел, вряд ли удастся получить пожертвование на открытие ешивы.
– При чем тут это? – искренне обиделся Каплан-младший. – Вам самим следует помогать, что я, не вижу?
Розовски смутился.
– Ладно, – сказал он. – Я займусь вашим делом. Но мне нужно уточнить кое-какие нюансы.
Господин Каплан аккуратно положил в карман испорченную мезузу и футляр от нее и вернулся на свое место, после чего с готовностью кивнул.
– Так вот, – сказал Натаниэль, вновь постукивая карандашом по столу. – Я не могу заниматься расследованием убийства и поиском убийцы. Закон мне этого не позволяет. Поэтому я берусь только за то, чтобы установить непричастность к преступлению Дани Цедека. Или, возможно, причастность, точно ведь никто не знает. Вас это устраивает?
– Да, – ответил господин Каплан. – Устраивает. Назовите сумму гонорара и подготовьте необходимую бумагу. Я подпишу.
– Офра! – крикнул Натаниэль. – Подготовь для господина Каплана стандартный договор. Сумму не ставь, укажи только наши расценки почасовой оплаты, – повернувшись к посетителю, сыщик пояснил: – Я представлю вам отчет о своих действиях и результаты расследования, вы оплатите мне затраченное время. Плюс непредвиденные расходы, если таковые не превысят пятнадцати процентов. Идет?
– Все равно, – ответил рабби Давид. – Сколько скажете, столько я и заплачу. Я же сказал: для меня главное – восстановить справедливость.
Вошла Офра, протянула ему договор. Господин Каплан метнул смущенный взгляд на стройные ноги секретарши детектива и поспешно отвернулся. Он сидел, уткнувшись взглядом в пол, пока Офра не вышла. Только после этого господин Каплан прочитал текст договора и молча подписал его, предварительно быстро заполнив пропуски. Положив подписанный договор на стол перед Натаниэлем, господин Каплан-младший молча вытащил из кармана чековую книжку.
– Это аванс, – сказал он, заполняя чек. – Три тысячи. А мезузу я принесу через неделю. Мне нужно посоветоваться с хорошим сойфером.
Розовски поблагодарил неожиданного заказчика, с некоторой долей растерянности. Тот махнул рукой – дескать, пустое, – и стремительно исчез за дверью. Натаниэль посмотрел ему вслед, перевел взгляд на застывшего помощника, открыл было рот, но ничего сказать не успел – послышались шаги, и господин Каплан столь же стремительно ворвался в кабинет.
– Извините, – пробормотал он, – моя шляпа…
Схватив шляпу он еще раз попрощался.
– Погодите! – Натаниэль опомнился. – У меня есть еще вопросы!
– Извините, – рабби Давид тотчас сел на стул, с которого сорвался так быстро мгновенье назад. – Я думал, вы уже все спросили.
– Как ваш отец познакомился с Даниэлем Цедеком? – спросил Розовски. – Как и где?
– Цедек проходил курс лечения от наркозависимости в больнице имени Борохова, – ответил Каплан-младший. – Во время последней отсидки. Мой отец регулярно там бывал.
– В качестве кого?
– Что значит – в качестве кого? – в свою очередь, спросил рабби Давид. – Навещал тех, кто там лежал, беседовал с ними. Он считал это своим долгом. Знаете, ведь люди в таком состоянии – они очень нуждаются в поддержке. Не только наркоманы или алкоголики, но и просто люди, страдающие расстройствами психики и нервной системы. Вы, возможно, не знаете, но мой отец, кроме религиозного, имел и медицинское образование. Он закончил медицинский факультет Еврейского университета, как психотерапевта его ценили многие врачи. В том числе, и в больнице имени Борохова.
– Понятно. Значит, знакомство его с Пеле, то есть, с Цедеком произошло относительно недавно?
– Месяцев восемь назад.
– И продолжилось после освобождения.
– Совершенно верно. После смерти жены – моей матери – отец переехал жить ко мне. И некоторые его подопечные иной раз заходили к нам. Несколько раз бывал и Цедек.
– Вы ни разу не замечали за ним ничего подозрительного?
Каплан-младший сначала не понял вопроса, а потом возмущенно взмахнул руками:
– Вы имеете в виду, не пропало ли у нас что-нибудь? Боже сохрани, нет! И он, и другие вели себя очень скромно, то и дело смущались. Их приходилось упрашивать пройти – вечно стояли у двери.
– Когда он в последний раз вас навестил?
– По-моему, в прошлый понедельник.
– То есть, за три дня до убийства? – уточнил Розовски. – Это его посещение ничем не отличалось от предыдущих?
– Абсолютно ничем… Да, он очень благодарил отца, порывался даже поцеловать ему руку. Отец даже рассердился и чуть не вытолкал его взашей.
– И за что же он благодарил?
– Я спросил отца. Он ответил: "Я помог ему вновь обрести цель в жизни…" – Каплан-младший помолчал немного, потом добавил: – Я думаю, это он насчет работы. Отец хлопотал о нем в каком-то благотворительном фонде, там обещали направить его на работу – не слишком высоко оплачиваемую, но вполне приличную.
– Да, возможно, возможно… – задумчиво пробормотал Натаниэль. – Спасибо, господин Каплан. Если мне понадобиться спросить вас еще о чем-то, я позвоню.
– Разумеется, разумеется, – господин Каплан поднялся. – Странным образом короткая беседа с детективом словно утяжелила его – он шел к двери несколько сутулясь и куда медленнее, чем раньше.
Натаниэль внимательно прочел договор, затем спрятал и его, и чек в сейф.
– А за что его отец сидел? – спросил Маркин. Розовски посмотрел на закрытую дверь.
– В сорок восьмом рабби Элиэзер наладил производство фальшивых документов для религиозных евреев, пытавшихся выехать из Союза в только что возникший Израиль.
– А зачем нужны были фальшивые документы? – удивился Маркин.
– В тот момент, как ты сам понимаешь, выпускали далеко не всех. Высказавший такое желание мог запросто поехать в прямо противоположном направлении – как буржуазный националист. При том, что с Израилем при Сталине отношения были вполне нормальные, и сюда кое-кто уехал с поощрения и даже указания властей – но только не самостоятельно. Самостоятельно был шанс уехать из Польши. Польское правительство своих евреев отпускало без проблем, с большим удовольствием – особенно после того, как там, уже после войны, прокатилась волна еврейских погромов. Ну вот, значит, для выезда желательно было иметь документ, подтверждающий, что до войны человек являлся польским гражданином, и теперь возвращается на родину. Вот такие документы и делали по инициативе рабби Элиэзера. Он успел переправить таким образом около сотни религиозных евреев, в основном, хасидов, вернувшихся из ссылки. Потом их накрыли – говорят, кто-то попался и на допросе выдал и Каплана, и его помощников, – Натаниэль запер сейф, вернулся к столу. – И рабби Каплан вышел из лагеря уже при Хрущеве, в пятьдесят шестом. Всю эту историю мне, в свое время, рассказывала мама. Она была знакома с рабби Давидом и с некоторыми из тех, кому удалось тогда уехать… Ладно, вернемся к нашим делам. Пока что я займусь делом Цедека самостоятельно, а ты заканчивай историю с массажными кабинетами. Когда закончишь – подключишься.
Маркин негодующе фыркнул.
– По-моему, ты и впрямь считаешь меня бездельником, – заявил он оскорбленно. – Да будет тебе известно, что расследование я закончил вчера. И сегодня собирался тебе обо всем доложить. Просто не успел.
Розовски с искренним изумлением уставился на помощника. Он считал задание практически невыполнимым, и в основном прикидывал, как бы сформулировать резюме таким образом, чтобы не возвращать заказчику аванс. Правда, заранее предполагая сомнительный исход, он взял аванс небольшой, можно сказать – символический. Слова Маркина оказались для него полной неожиданностью. Приятной или неприятной – этого он и сам не знал, но с суеверным чувством посмотрел на дверной косяк, с которого рабби Давид четверть часа назад свинтил мезузу. Может, и правда, все портил стершийся пергамент? Не успели его убрать, как дела начали налаживаться. Розовски поспешно сплюнул через плечо и постучал по столу.
Маркин деловито разложил на журнальном столике несколько пластиковых папок, стопку аудиокассет и в заключение – видеокассету.
– Значит, так, – сказал он, откашлявшись. – Дело Нисима Шимонашвили, владельца массажного кабинета. Как тебе известно, его заведение с некоторых пор начало подвергаться чрезмерно массированному давлению неких, скажем так…
– Преамбулу опусти, – великодушно посоветовал Розовски. – Я понимаю, что это у тебя, так сказать, генеральная репетиция, но я не та публика, перед которой следует устраивать спектакль. Давай коротко и по-деловому. Во-первых: подтвердилась ли информация Нисима? Во-вторых, действительно ли рэкетиры залетные? В-третьих, действительно ли они "русские"? Наконец, в-четвертых – твои рекомендации.
Заказчик Нисим Шимоношвили, официально безработный и, кажется, инвалид, получающий соответственное мизерное пособие от государства, был одновременно владельцем массажного кабинета (как в Израиле стыдливо называют заурядные бордели). С некоторых пор его заведение, имевшее все необходимые "страховки" – от полицейских до мафиозных, начало страдать от постоянных наездов каких-то чумовых рэкетиров. Шимонашвили был не против того, чтобы платить – но никак не мог понять, с кем, все-таки, имеет дело. И кроме того, он уже платил – другим, давно застолбившим участок этого подпольного рынка. В полицию он, разумеется, пойти не мог (при всех связях, Нисим мог рассчитывать в лучшем случае на предупреждения о готовящихся облавах). Обращение к прежней "крыше" тоже ничего не дало – новички каждый раз исчезали невероятным образом, чтобы появиться в самый неподходящий момент и получить свои несколько тысяч с ошалевшего хозяина "массажного кабинета".
В конце концов, тот обратился в агентство "Натаниэль". Вообще-то Розовски подобными вещами не занимался. Если бы в результате одного из визитов не пострадали серьезно девушки Нисима – они были жестоко избиты в назидание неуступчивому хозяину – он бы, скорее всего, послал притонодержателя куда подальше. Но тут – согласился собрать информацию. Как уже было сказано, не очень верил в успех и потому поручил Маркину это дело, взяв с Нисима более чем скромный аванс.
– Если короче, – заявил Саша чуть обиженно, – тогда держись покрепче за стул, чтобы не упасть. Никаких новеньких рэкетиров не существует.
– Ага, – сказал Натаниэль. – Понятно. Я-то думаю, с чего вдруг Нисим имеет инвалидное свидетельство. А он, похоже, псих. Галлюцинации, раздвоение личности. Так?
– Ты будешь смеяться, – невозмутимо ответил Маркин, – но почти. В каком-то смысле, и галлюцинации, и раздвоение личности. Единственной реальностью тут, увы, является избиение двух девушек. Правда, Нисим сам об этом, естественно, не догадывается. Его доят по-настоящему, в последний раз он как бобик выложил крепким ребятам пять штук с обещанием выплачивать такую же сумму впредь ежемесячно. Для его заведения пять тысяч – не катастрофа, но и не сказать, чтобы пустячок.
– Так, – сказал Натаниэль. – Твой ответ на первый из моих вопросов уже двойственен. С одной стороны, ты говоришь – информация Нисима подтвердилась. То есть, рэкетиры его достали. С другой стороны, твои намеки насчет галлюцинаций и раздвоения личности… Как прикажешь понимать?
– А давай перейдем ко второму вопросу, – предложил Маркин. – насчет того, залетные эти ребята или местные. Все поймешь.
– Ну, давай перейдем, – согласился Натаниэль. – Валяй.
– Так вот… – Маркин не удержался и прыснул. – Так вот, ребята эти не совсем залетные и не совсем местные. В общем, это ребята Арье Фельдмана.
Вот тут Натаниэль действительно чуть не упал.
Ибо Арье Фельдман был не кем иным, как истинным владельцем борделя, в котором их клиент Нисим Шимонашвили, строго говоря, выполнял обязанности управляющего.
– Не понял… – протянул Розовски. – Ну-ка, объясни!
– Ничего непонятного. Я полагаю, Арье решил, что Нисим зарабатывает слишком много. В то же время, как ты знаешь, он любит оставаться чистеньким. И вместо того, чтобы открыто урезать долю Шимоношвили, подослал к нему липовых рэкетиров. Поэтому они такие неуловимые. Это ведь Фельдман пообещал Нисиму все уладить. А потом говорит озабочено: "Слушай, друг, что-то я никак не могу их выловить. Просто не знаю, что делать! Посылаю людей, а те отморозки как сквозь землю проваливаются". Кстати, бойцы Арье не в курсе, он их действительно посылает разбираться… Словом, во-первых, Арье пощипал как следует Нисима – руками липовых рэкетиров. И не его одного, кстати, но и других – ты же знаешь, что у Арье доля чуть ли не в двадцати борделях… А во-вторых – он теперь, возможно, и избавит Нисима и прочих своих компаньонов от лихих мальчиков, но изменит свою долю прибыли. Вот тебе ответы на второй, а заодно и на третий вопрос. Что же до четвертого – насчет рекомендаций Нисима – ну, это уже тебе решать.
– Ну и ну! – только и сумел выговорить Натаниэль. – Ай да Фельдман! Ограбить самого себя, да еще с такой прибылью!
– Молодец, что и говорить… Значит, так, – сказал Маркин, откладывая две аудиокассеты, – вот тут запись переговоров одного из этих якобы незнакомых налетчиков с Арье. Аккурат перед приходом в заведение Нисима. Тут, – он постучал по третьей аудиокассете, – его переговоры с Нисимом и еще несколькими управляющими. На этой кассете, – он поднял видеокассету, – один из этих "новеньких", сразу после наезда на Нисима, передает деньги Йораму, правой руке Фельдмана. А на второй – уже Йорам вручает деньги самому Арье.
– Лихо, лихо, – пробормотал Розовски. – Арье в своем репертуаре.
С Арье Фельдманом Натаниэль впервые столкнулся почти двадцать лет назад, когда еще служил в полиции. До сих пор, вспоминая о том случае, Розовски испытывал к этому вору и мошеннику некоторое уважение. Очень уж изобретательно поначалу действовал двадцатидвухлетний Фельдман, только-только демобилизовавшийся из армии.
Дело было так.
В час дня в полицейском управлении раздался телефонный звонок. Звонил управляющий гив'ат-рехевским отделением банка "Мигдалей-кесеф" Элиягу Бар-Он. В состоянии, близком к истерическому, он сообщил, что его банк только что ограбили на полмиллиона шекелей и что он требует полицию немедленно принять меры. Полицейская бригада, в составе которой находился и сержант Розовски, прибыла на место преступления через десять минут, что было почти молниеносным – с учетом состояния дорог между Тель-Авивом и Гив'ат-Рехевом.
Ворвавшись в операционный зал, вооруженные полицейские не нашли там никаких молодчиков в черных масках, собиравших в заранее припасенные мешки содержимое сейфов. Напротив того, в "Мигдалей-кесеф" царила атмосфера сонного спокойствия. Человек десять посетителей пенсионного возраста и вполне почтенной наружности стояли в очередь в кассу. Два окошка не работали.
Озадаченные стражи порядка переглянулись, спрятали ненужные пистолеты. Один в сердцах выругался. Ситуация более всего напоминала ложный вызов. Какой-то придурок, перегревшись на солнце, решил скрасить скуку собственного существования видом мчащихся с сиреной бело-голубых автомобилей. Или кому-то из клиентов банка отказали в ссуде, и он решил отомстить вот таким незамысловатым образом.
В то мгновение, когда Натаниэль с сослуживцами, не скрывая раздражения, собирались покинуть помещение банка, тут появилось новое действующее лицо, несколько разрядившее скопившееся было недоумение. Лицо было красным, скорее багровым. Обладатель его выглядел бы вполне благообразно: черный костюм, белая рубашка, – если бы не расстегнутый ворот и съехавшие набок галстук и ермолка, придававший человеку вид советского пионера-переростка в тюбетейке и галстуке же.
– Сюда, сюда! – закричал он. – Сюда, ко мне!
Это был настоящий крик СОС. Уже упоминавшиеся пожилые клиенты наблюдали за происходящим с вежливым интересом.
Натаниэль на всякий случай оставил у входа двух вооруженных патрульных, а сам, вместе с напарником, проследовал за съехавшей ермолкой, оказавшейся, как он догадался, тем самым Элиягу Бар-Оном, который и вызвал полицию.
– Меня ограбили! – повторил он уже сказанную по телефону сакраментальную фразу. – То есть, наш банк ограбили.
– Так, – деловым тоном сказал Розовски, извлек блокнот и приготовился записывать показания потерпевшего. – Давайте по порядку. Как это произошло? Сколько было грабителей?
– Сначала двое, – ответил управляющий. – А потом они привели еще одного.
– Стоп-стоп! – Натаниэль поднял руку. – То есть как – потом? Они что же – дважды грабили? Вчера и сегодня?
– Ограбили они нас один раз, – обреченно ответил управляющий. – Но этого хватит надолго.
– А что значит – сначала двое, а потом еще один?
– Сначала пришли двое, а потом их адвокат. То есть, на самом деле, он такой же адвокат, как я балерина! – взвизгнул господин Бар-Он. – Чтоб он подавился собственным дипломом!
Несмотря на работу кондиционера Розовски чувствовал сильный жар. Картина никак не выстраивалась. Грабители, которые таскают с собой на дело адвоката, причем появляются у ограбленного по меньшей мере дважды – с таким он пока не сталкивался.
– Давайте по порядку, – повторил он без особой надежды. – Значит, грабителей было трое.
Управляющий кивнул.
– Когда они появились в банке? В обеденный перерыв? Во время рабочего дня? Утром? Вечером?
– А что им делать вечером? – в свою очередь спросил управляющий. – Им же нужен был я, а я работаю только до обеда. Конечно, утром.
– Они были вооружены?
– Конечно! – снова взвился управляющий. – И еще как! Этот мерзавец, этот… – дальше последовала очередная порция проклятий на голову неизвестного адвоката. – Вы бы посмотрели, какую кипу выписок из законов он положил мне на стол сегодня!
Натаниэль спрятал блокнот. В голове его начало что-то прояснятся. Разумеется, никакого ограбления не было. Была нормальная афера. Весьма талантливо задуманная и исполненная.