– Черт с ним, с Борисовым… С уликами и прочим… Главное – убить Иванова и вернуть ресторан. Все. А Борисову самому тошно будет, когда он поймет, что никогда больше не увидит своих детей.
– Но надо же сделать так, чтобы на нас никто не подумал, – осторожно заметила Таисия. – Мы же потому и вспомнили про Борисова.
– Звони ему и назначай встречу…
– Постой… Мы же еще не позвонили Лазареву!
– Уф… Совсем я что-то закружилась… – пробормотала я, хотя на самом деле о звонке Лазареву я помнила всегда, да только боялась, что, позвонив ему, я услышу либо длинные гудки, либо он скажет, что еще ничего не готово. – Тогда звони Лазареву.
Таисия сделала несколько глубоких вдохов, готовясь к серьезному разговору, и позвонила.
Разговор длился одну минуту.
– Виолетта, документы готовы, нам их сейчас привезут, – сказала ошарашенная услышанным Тая.
– Кто привезет?
– Его помощник. Стажер, что ли… Да какая разница?!
Сердце мое заколотилось. Значит, в течение часа мы получим документы на ресторан.
Приблизительно в полночь мы должны уже быть там. Да, в полночь. Все нехорошие дела совершаются в полночь.
Наконец раздался звонок в дверь. Петр посмотрел в глазок, сказал мне, что на лестнице никого нет. Открыл дверь, и я увидела на пороге толстую желтую кожаную папку. Подняла, принесла на кухню, открыла и принялась изучать. Мне хватило нескольких секунд, чтобы понять все… Волосы на моей голове зашевелились, а тело мое, ставшее воздушным, невесомым, пробил теплый пот.
– Ну, что? Все в порядке? – спросила Тая, у которой тоже зуб на зуб не попадал от страха.
– Да, все в полном порядке, – ответили мои губы.
– Ну и хорошо. Надо же, как быстро все сделали… Теперь ждем ночи?
– Да, ждем.
Время тянулось, как жевательная резинка. Я прямо видела это время, эти розовые, пахнущие клубникой тонкие волокна, лопающиеся прозрачные пузыри. Хорошо, что люди еще не научились видеть или читать мысли друг друга, иначе меня бы сочли сумасшедшей.
Когда стрелка часов приблизилась вплотную к двенадцати, я поняла, что пора действовать, и начинать надо было с Борисова.
Я дала Тае телефон, волшебный, который подарила мне бабушка, по нему никогда и никто не смог бы определить хозяина:
– Звони!
Тая позвонила Борисову и спокойным (она суперактриса!) голосом попросила его приехать немедленно в ресторан "Преферанс".
– Я знаю, куда увезли твоих детей, Борисов…
Она так убедительно произнесла весь текст, касающийся похищения детей и ее желания за деньги сообщить ему номер машины, на которой их увезли, что Борисов, не дожидаясь конца разговора, сказал, что уже выезжает.
– Теперь, если у нас ничего не получится, он меня убьет, – Тая истерично хохотнула.
– Главное, не думать об этом!
Я стала собираться. Руки мои дрожали, снова разболелся живот, мне пришлось бежать в туалет. "На войне как на войне", – твердила я позже, уже почти готовая к выходу, с пистолетом в кармане.
Петр, лицо которого освещала слабая улыбка обреченного, тоже сидел на кухне в ожидании команды.
Таисия красила губы, пудрила нос так, как если бы готовилась к выступлению на сцене.
Зажав под мышкой папку с документами, я сунула руку в карман куртки, чтобы еще раз ощутить холод и тяжесть пистолета. Ну вот, теперь точно пора.
На пороге появился Миша. Он тоже был не в порядке, лицо белое, под глазами синие круги. Вообще ничего не сказал, просто кивнул головой, зажмурив глаза, словно заранее соглашаясь с нами во всем, что мы собирались сделать, благословляя нас и одновременно извиняясь за свою слабость и бездействие. Мутный слабак, окрестила я его про себя.
Тихо, ступая по коврам ногами в толстых шерстяных носках, появилась няня Таня, за ней испуганным призраком возникла Лена. Все провожали нас, как на войну.
– Ну что ж, пора, – сказала я и, посмотрев в глаза Петру, взглядом дала ему "отмашку". – Поехали, Петя.
Мы втроем вышли из квартиры.
16. Таисия
Понимала ли она, что своим звонком Борисову подписывает себе смертный приговор? И да, и нет.
Она хорошо представляла себе, как Борисов после разговора с ней бросается к машине, садится и мчится в ночи в ресторан, как его машина врезается в сверкающую красоту ночной, пылающей огнями, переливающейся всеми цветами Москву. Возможно, он уже пьян, ведь Таня ясно сказала, что он пьет. Кто раньше приедет в ресторан – они трое или Борисов? И где охранники? Спят ли после сытного ресторанного ужина и возлияний? Или смотрят телевизор, а может, режутся в компьютерные игры, с них станется.
Но вот Иванов точно сидит в своем кабинете, это его время. Сидит себе, освещенный настольной лампой, шелестит деньгами, мечтает о чем-то своем, не подозревая, что дни его сочтены.
– Оставим машину подальше, чтобы он не услышал шума мотора, – говорила она в машине, пытаясь представить себе план действий. – Подойдем к окну его кабинета и все увидим, один он или нет.
– Девушки, а что с Борисовым-то делать будете? – наконец-то прорезался голос у молчаливого и на редкость кроткого Петра. – Или вы забыли про него? Возможно, он появится в ресторане раньше нас, мы же не знаем, откуда он едет… Вы подумали об этом?
– Мы с Таей войдем к Иванову, а ты останешься здесь, в машине, и увидишь, когда машина Борисова подъедет к ресторану, – сказала Виолетта. – И тогда сразу позвонишь.
– Но я не знаю, как выглядит машина Борисова.
– Думаю, он будет на своем черном "гелике", – сказала Тая. – Трудно спутать. И вообще, даже если он будет на другой машине, ты сразу узнаешь его, он высокий, огромный такой мужчина…
– Ладно. Но вы, вообще-то, представляете себе, как все это будет выглядеть реально? Вы стоите перед Ивановым с пистолетом наголо, он, к примеру, подписывает все документы, и в это время раздается телефонный звонок…
– Да, правильно, не звони. Нервы и так будут на пределе. Просто отвлеки его, скажи, что я сейчас подъеду, – сказала Таисия. – Он зацепится за эту информацию.
– И что будет потом? – кислым тоном спросил Петр. – Вы не продумали операцию. Вас могут перестрелять. Сначала в вас выстрелят охранники, потом сам Иванов… Уверен, что у таких людей, как он, пистолет в кармане или на поясе. Да и Борисов ваш тоже может быть вооружен. Быть может, мы все-таки сначала проследим за рестораном, чтобы выяснить, кто там? А вдруг в зале посетители? Или, может, в подвалах идет игра?
– Да мне все равно, – сказала Виолетта. – Мы через черный ход проберемся к нему в кабинет, заставим его подписать документы, после чего я застрелю его, и мы убежим. Все! А уж где будет в это время Борисов, неважно… Пистолет потом подкинем ему домой, спрячем где-нибудь в квартире, благо ключ у Тани… Может, нам удастся зацепить какую-нибудь вещь, выпачканную в крови Иванова, из кабинета…
– Что-то я начал бояться тебя, – сказал вдруг Петр. – Ты когда стала такой бесчувственной?
– Не знаю, – ответила Виолетта.
Она в этот момент выглядела совсем девчонкой, а весь их разговор напоминал репетицию школьного спектакля с криминальным душком. В духе времени.
Между тем машина неумолимо приближалась к месту действия. Таисию мутило, до нее вдруг начало доходить, что, возможно, их всех ждет смерть.
Когда до ресторана оставалось несколько метров, она вцепилась Виолетте, сидящей рядом с Петром, в плечо.
Машина встала в темном переулке, откуда открывался вид на весь особняк. Впервые за все время, что Тая работала там, она видела дом совсем темным, без единого огонька.
– Слушай, что-то окна темные… – сказала Виолетта хриплым голосом. Прокашлялась и замерла.
– Или все внизу, в подвалах режутся в карты, – предположил Петр, – либо там никого нет, и он заперт. Ты вообще когда там последний раз была?
– Два дня тому назад, ресторан работал на всю катушку, – сказала Тая.
– Предлагаю пойти самому, с ключом, и все проверить, а вы, девушки, оставайтесь на месте, – сказал Петр.
– Ты? Один? – удивилась Виолетта. – А вдруг там засада?
– Виолетта, ну какая там засада? Видишь же, что там никого нет. Я открою ключом дверь, войду, прислушаюсь… Если услышу голоса, пойду на них, глядишь, увижу картежников…
Таисия видела, что Виолетта заколебалась.
– Хорошо, иди, – наконец сказала она. – Только, пожалуйста, будь осторожен. Фонарик взял? Да, вот еще что – возьми бахилы, перчатки, наденешь сразу три, на всякий случай…
Таисия улыбнулась – так вот зачем Виолетта накупила в аптеке два десятка бахил да перчаток, надеется с их помощью двигаться по ресторану, не оставляя следов.
– Да, взял.
– А пистолет?
– Ну уж нет… Я же только на разведку.
Петр вышел из машины и отправился к особняку. Уличный фонарь освещал стену дома, его свет отражался в его окнах, обрамленных белыми лепными украшениями, и зернистыми блестками лежал на мокром тротуаре.
– Мне так страшно за него, – сказала Виолетта, тяжело вздыхая. – Наверное, я полная дура, раз все это затеяла. Но я же хотела, как лучше… – словно оправдывалась она.
– Виолетта, дорогая, уж кто-кто, а ты-то меньше всего должна чувствовать себя виноватой. Ведь все, что ты делаешь, может, и неуклюже, но от чистого сердца и ради нас. Ты думаешь, что никто из нас этого не понимает? Другое дело, что в случае трагического исхода все мы, в душе, втайне, будем считать виновной именно тебя. Ты понимаешь, о чем я? О природе человека. О природе людей, не самых идеальных, обыкновенных, как мы с Леной, Таней, а про Мишу я вообще молчу. Мне, честно говоря, даже стыдно, что он так себя повел. Я-то знала его совершенно с другой стороны, воспринимала его, как хорошего ресторатора и талантливого музыканта, администратора. Да что там, ты и сама все видишь. Он трус. И не думаю, что у нас с ним что-нибудь получится.
– Не торопись с выводами. Это наш Петя оказался таким храбрым, что пошел сейчас сам в ресторан, мы не знаем, как повели бы себя в его ситуации другие мужчины, даже, на наш взгляд, самые достойные. Мужчины сейчас постепенно превращаются в женщин, мажут лицо кремом, делают маникюр, носят драгоценности, я не удивлюсь, если у них трусы в кружевах…
Петя между тем завернул за угол, и вскоре внутри дома, за стеклами окон заметался нервный тонкий лучик электрического света.
– Смотри, как шарит фонариком, – прошептала Виолетта, – словно там никого нет…
– Он идет по коридору в сторону кабинета, – едва дыша, проговорила Тая, не отрывая взгляда от движущегося луча фонарика. – И его действительно никто не останавливает, никто не включает свет… Странно, я ничего не понимаю…
– А тихо-то как… Господи, помоги… Только бы не раздалось выстрелов! – воскликнула, захлебываясь воздухом, Виолетта. – Господи, Господи…
Она перекрестилась. И в эту секунду луч замер, опустился, словно уткнувшись в пол, и медленно заскользил по полу, затем поднялся по красным занавескам.
– В кабинете никого нет, мы опоздали, – сказала Таисия. – Быть не может, чтобы Иванов изменил своей привычке и покинул ресторан, разве что он его продал… Говорю же, мы опоздали…
Петя, освещая себе путь, между тем двигался уже в обратном направлении, бежал к выходу. Белые бахилы мелькали, словно смазанные фосфоресцирующей смесью.
Он буквально вылетел из-за угла дома и уже бежал к машине. Лица его не было видно, но когда он приблизился, Таисия увидела маску животного страха вместо лица Петра.
Он нырнул в машину, предварительно стянув с ботинок бахилы и сунув их в карман, шумно выдохнул воздух и закрыл руками лицо.
– Там никого нет. Я имею в виду в живых.
Виолетта широко улыбнулась, хлопнула Петра по плечу.
– Уф ты, напугал!
Петя не успел ничего ответить, как к ресторану с шумом подъехал черный лоснящийся блестящими боками "Гелендваген". Вышедший оттуда мужчина, сначала порывисто двинувшийся к крыльцу, вдруг притормозил, вглядываясь в темные окна.
– Он в шоке, что ресторан закрыт, – сказала Таисия.
– Так вот он какой, Борисов… Может, пальнуть в него? – усмехнулась Виолетта, которую реально колотило. – Похоже, наш план провалился…
Петр медленно повернул голову к Виолетте.
– Ты, наверное, не поняла, – произнес он каким-то чужим голосом. – Там полон ресторан трупов…
– Чего-чего? – Виолетта живо отреагировала. – Ты чего несешь-то, Петя? Меня и так колбасит…
– Говорю же, – он поймал ее руку и сжал так, что она застонала. – Там все мертвые. Как в кино.
– Да брось… – она отдернула руку и потерла больное место. – Что я тебе плохого сделала, зачем ты так пугаешь меня… Если отказываешься работать с нами, можешь идти… Я вызову такси и вернусь домой.
– Да ты не поняла, что ли! – заорал он шепотом, схватил ее за плечи и с силой встряхнул. – Я серьезно, я не шучу! Ваш Иванов, или кто там в кабинете… Он сидит в кресле с дыркой во лбу!
– Но этого не может быть!
– Петя, правда, так шутить нельзя… Может, мы напрасно втянули тебя в это дело, и вообще, ты правильно говоришь, мы плохо подготовились, но нервы у всех на пределе… Смотри, Борисов возвращается в машину… В руке у него телефон… Думаю, он пытается позвонить по тому номеру…
– Пусть звонит. Можешь ответить ему, скажешь, что едешь… Мы далеко от его машины, он нас не видит и не слышит…
– Виолетта, мать твою, Тая, я говорю – ресторан полон трупов… Надо валить отсюда.
– Вот и вали, – огрызнулась Виолетта.
Между тем тишину салона разорвала разудалая мелодия "Расцветали яблони и груши".
– Ну и музычку ты себе поставила, – покрутила пальцем у своего виска Виолетта, косясь на Таю. – Любимая песня, что ли?
– Наверное… – Тая дрожащей рукой держала на ладони телефон, глядя на его конвульсии. Наконец ответила:
– Да, слушаю…
– Тая, ты где? – Борисов прогремел так громко, что услышали все трое.
– Я еду…
– Ресторан закрыт. Ты что, сука, решила меня развести на бабки или как? Какого фига ты сказала мне, что знаешь, что Лена с детьми?
– Я еду, говорю же тебе, минут через двадцать буду на месте. Я ничего не знаю про ресторан, я же уволилась… Назначила тебе там встречу потому, что хорошо знаю этот район…
– Я жду. Если ты не приедешь, я тебя в асфальт закатаю. А еще лучше – отдам своим людям… Тебе мало не покажется.
Таисия отключила телефон.
– Что будем делать?
– А ничего… – сказал Виолетта. – Посмотрим, как он будет здесь истерить. А телефон вообще отключи, уж больно музыка смешная…
– Послушайте, если вы хотите действительно подставить Борисова, – сказал Петр убитым голосом, – то давайте уже действовать. Случай уникальный – ресторан полон трупов, всюду кровь… Мы сейчас подъедем, как ни в чем не бывало, ты, Тая, выйдешь, встретишься с Борисовым, скажешь, что у тебя есть ключ, что вам надо поговорить… Вы войдете, ты же хорошо ориентируешься там…
– Ну да, я знаю ресторан как свои пять пальцев!
– Вот и хорошо! Вы войдете туда, он же не знает, где находится первый выключатель… А ты знаешь. В темноте ты двинешься вперед, он – за тобой, потом тебе нужно будет развернуться, броситься обратно к двери, ты захлопнешь ее прямо перед его носом, я могу тебя подстраховать при входе, мы запрем дверь, и Борисов останется внутри… Мы уедем, а он будет искать выход, он там натопчет – мама не горюй! Вся его обувь будет в крови… Он сможет выйти через парадный вход?
– Нет, он даже изнутри запирается на ключ!
– Вот и славно! Мы уедем, а он будет метаться до тех пор, пока не включит свет, а когда включит, то все поймет… Попытается выбраться, разобьет окно… Короче, нарисуется… А мы можем за это время, что он будет здесь сходить с ума, поехать к нему и подкинуть ему да хотя бы вот эти окровавленные бахилы, – он похлопал себя по карману.
– Петя, ты серьезно… что там трупы? – все еще не верила своим ушам Виолетта. Да и Таисия чувствовала, что попала в один из своих ночных кошмаров, настолько все это выглядело нереально.
– Думаю, мы – не единственные, кто пожелал Иванову смерти.
– А может, это твой тихий Миша, пока нас не было, съездил туда и всех перестрелял? – грубо пошутила Виолетта.
– А я где в это время была? На стреме стояла? – возмутилась Тая. – Эх, если бы Миша был способен на такое, я бы сразу согласилась выйти за него замуж. Да только он спал все то время, что вас не было…
Однако Петин план рассыпался, когда Борисов вдруг завел мотор своего черного зверя и, зловеще сверкая фарами и освещая переулок, мазнув светом прожекторов по стеклам ресторана, помчался прочь из темного переулка.
– Думаю, до него только что дошло, что его разводят, – вздохнула Таисия. – А может, испугался чего…
– В любом случае, предложенный Петей план был опасен, – сказала Виолетта. – Я вообще смутно себе представляла, как это вы вдвоем заходите с черного хода в ресторан, запираете его там… Может быть, даже хорошо, что он уехал.
– Теперь мне дома можно и не появляться, – сказала Тая. – Он не простит мне того, что я поиграла на его чувствах.
– А ты позвони ему прямо сейчас, скажи, что ты уже приехала, спроси, где он сам…
– И что дальше?
– Потом скажи, что видела, как няня Таня выводит детей из квартиры и усаживает их в такси. Вот и все! Ну а потом извинишься за то, что хотела взять у него деньги, объяснишь, что была на нервах, – неуверенно проговорила Виолетта.
– Девушки, я, конечно, извиняюсь, – вмешался Петр, – но, по-моему, вы обе спятили. Выдвигаете один план глупее другого! Вы хотя бы понимаете, что вам (да и мне тоже) крупно повезло, что Иванов мертв! Думаю, вы просто не отдаете себе отчета в том, что произошло! Кто-то выполнил за вас грязную работу! Скорее всего, в ресторане была крупная разборка, причем недавно! Там еще пахнет сигаретами, духами, едой и кровью… да и полиция еще не приехала… Это будет утренней новостной бомбой! Просто еще никто не знает…
– Плакал наш ресторан, – сказала Тая. – Миша очень расстроится. Кто теперь подпишет купчую? Получается, что все усилия были напрасны и ресторан теперь достанется наследникам Иванова?
– Зато ты отомщена, – тихо заметила Виолетта, глядя в окно. – Разве ты не рада?
– Ну что, девушки, возвращаемся домой? – спросил Петя.
– Ну уж нет… Я хочу войти туда и все увидеть собственными глазами, – вдруг словно очнувшись, решительно сказала Виолетта и вышла из машины.
Тая, словно ее движениями руководил кто-то невидимый дистанционно, как детской игрушкой, играя пультом с кнопками, вышла следом. Было холодно, ветер пробирал до костей.
– Виолетта, ты куда? С ума, что ли, сошла? – попыталась она все же справиться с наваждением. – Вернись!
– Все равно же никого нет… – отмахнулась, не глядя на нее и продолжая двигаться к ресторану, Виолетта. – Идемте, посмотрим…