Бабушка привела ее на кухню, у Виолетты даже немного закружилась голова, когда она оказалась практически в такой же кухне, откуда ее только что изъяли, да только на столе вместо шарлотки она увидела блюдо с маленькими пирожками.
– А я все думаю, откуда вдруг этот запах… Твои пирожки с яблоками… Знаю же, что шарлотка по-другому пахнет… Ты что, здесь их пекла?
– Тесто привезла из дома, яблоки Митя мне купил… Плита здесь хорошая.
– Митя, это…
– Да, Митя – мой человек, ты можешь ему доверять, как мне…
– Он разговаривать умеет? Или немой?
– Умеет. Ты не слышала еще, как он стихи читает. Вета, расскажи мне, что с тобой произошло. Мы встревожены…
– Кто это "мы"?
– Ну, хорошо, я оговорилась. Я встревожена.
Виолетта надкусила пирожок, Ольга Михайловна налила ей чаю.
– Ба, я столько бабла украла… Сама не знаю, как это получилось. Меня словно кто толкнул в спину!
И она, нервно поедая теплые пирожки, начала рассказывать все с того момента, как увидела Луку Заречного в своем окне, и до настоящего чаепития.
Ольга Михайловна слушала ее, не перебивая.
Ольга Михайловна Берглунд здесь, в московской квартире, выглядела не так, как в Клюшниково. Там эта высокая и статная женщина носила длинные теплые юбки, душегрейки, платки да косынки, сейчас же ее голова с красиво уложенными густыми темными волосами была не покрыта, а вместо удобной сельской одежды на ней были черные брюки, ярко-красный свитер, а в ушах покачивались тяжелые серьги со сверкающими камнями. Точно такой же, сияющий радугой, камень украшал и массивный перстень на ее пальце.
– Скажи мне только одно, Веточка, – спросила она, тяжело вздохнув после выслушанного рассказа внучки, – и зачем тебе все это нужно?
– Что, ба?
– Ну, поимела ты эти деньги, большие деньги, почему не приехала ко мне, не рассказала обо всем, не уехала, наконец, за границу, как сделал бы любой, окажись на твоем месте?
– Во-первых, я боялась, что за мной хвост… – недоумевала от непонятливости бабки Виолетта. – Еще боялась, что я приведу людей Луки к тебе в Клюшниково!
– Так, ну, это, положим, еще можно понять. Дальше? Почему не дождалась Мити в Крапивенском переулке? Ты не могла не понимать, что я слежу за тобой, что я поселила тебя туда не просто же так, а чтобы встретиться с тобой… Понятно же было из твоего звонка, что ты влипла в какую-то историю…
– Но там такая квартира… жуткая… К тому же я не знала, что ты приедешь. Там не было ни записки, ничего… Ба, я же тебе все рассказала, как вышла в магазин за продуктами, встретила Таю… Ну и закружилась!
– Хорошо, поставлю вопрос по-другому. Почему бы тебе сейчас не сесть со мной в машину и не уехать отсюда? Уж я-то помогу тебе и пристроить деньги, и потеряться…
– Ба, ну что ты такое говоришь?! Как я могу бросить своих друзей?
– Да какие они тебе друзья? Совершенно чужие люди.
– У них проблемы… Ба, я же тебе все объяснила… Раз эти деньги упали мне на голову, я должна потратить их на добрые дела.
– Убить Иванова, наказать, подставив, Борисова… Ну, вернешь ты ресторан Зелькину, и что? Думаешь, они тебе спасибо скажут? Или эта, Лена Борисова? Таких, как она, много.
– Да зачем мне их "спасибо", просто я решу их проблемы, и все!
– Как же у тебя все просто… Вета, я знаю тебя, признавайся, чего ты, именно ты хочешь?
Виолетта вдруг закрыла лицо руками.
– Ба, я влюбилась… – промычала она сквозь свои ладошки. – Хочу вернуть Луке его деньги, но чтобы я была в момент передачи не как сейчас, а другая… Чтобы у него челюсть отвалилась, когда он увидит меня. Вот. А Таисия… Она роскошная, красивая, она научит меня всему… Она поможет мне, когда я решу ее проблемы.
– Дурочка ты моя, – Ольга Михайловна обняла внучку. – Ты даже не представляешь себе, сколько дров ты уже наломала. Ты серьезно хочешь сделать все, что задумала? Это же непросто – убить человека… Тебя могут посадить, неужели не понимаешь? А еще тебя могут подстрелить люди Луки, если найдут. Думаешь, никто из твоих соседей не видел, как ты забирала сумку? Да тебя наверняка ищут, моя дорогая.
– Ба, ты что-нибудь знаешь? – Глаза Виолетты увеличились вдвое.
– Нет, пока ничего не слышала…
– Ба, а что делать-то? Тем более, пока не нашли и не отобрали деньги, надо сделать то, что мы запланировали. И адвокат Лазарев обещал помочь.
– Где, ты сказала, его офис? На Остоженке?
– Ба, не надо ехать к нему и мешать нам… Не отговаривай меня. Все решено.
– Тебе надо уехать, Вета. Вот прямо сейчас сесть в машину, и Митя отвезет тебя в Клюшниково… Это будет правильно. Если хочешь, дай этим твоим, как ты говоришь, друзьям денег, как ты дала вашему баянисту, и исчезни, пусть они сами действуют, без тебя… Дело слишком серьезное, ты понимаешь?
– Ба, ты или помогаешь мне, или я сама…
– Вкусные пирожки? – Ольга Михайловна посмотрела на внучку с грустью.
– Вкусные… Ты думаешь, я маленькая?
– А что, большая?
– Если ты не забыла, мне уже исполнилось восемнадцать. Я – совершеннолетняя и могу принимать решения. Я нашла деньги. Ладно, позаимствовала, на время… И сама решу, как с ними поступить. Ты подожди меня здесь, я тебе принесу сейчас половину, и ты спрячешь, мало ли… Деньги большие, и хорошо, если все настоящие… Я проверила только две пятисотенные…
– Вета, поедем в Клюшниково, там отсидишься…
– Ба, ты разве еще не поняла, что я не отступлюсь?! Да я уважать себя перестану, если брошу Таю… Иванов, я же рассказала тебе, убил родителей Миши…
– Но это их жизнь, их судьба. Зачем тебе решать чужие проблемы?
– Да я хочу, чтобы восторжествовала справедливость!
– Господи, – Ольга Михайловна провела рукой по щеке внучки, – сколько же должно пройти лет, чтобы ты поняла что-то важное в жизни… Годы и годы. Твой отец вот тоже меня не слушал, пошел своей дорожкой… И мать твоя тоже жила так, как ей хотелось… И где они сейчас?
– Ба, не надо…
– Я в ответе за тебя, ты понимаешь это?
– Мы все придумали, у нас план… С деньгами все получится…
– Если бы я знала, что, увезя тебя насильно в Клюшниково, я остановлю тебя, я бы сделала это, честное слово. Но ты – дочь своих родителей, в твоих жилах течет их кровь. К сожалению.
– Ба, но и твоя кровь тоже…
– Митя, дай ей телефон… Вот, держи… По нему тебя никогда и никто не вычислит. Вета, Вета… Дай-ка я тебя поцелую… – Ольга Михайловна обняла и поцеловала внучку. – Почаще меняй телефоны, ломай сим-карты… Будь осторожна. Ну и, конечно, я всегда буду ждать тебя в Клюшниково…
12. Виолетта
Появление бабушки на какое-то время лишило меня уверенности в себе, я почувствовала себя маленькой девочкой, играющей на детской площадке под присмотром старших.
Но самое большое потрясение я испытала, когда, вернувшись в квартиру, где только что ела бабушкины пирожки и выслушивала ее предостережения, с большим пакетом из-под купленной накануне одежды, в котором были сложены три миллиона евро, которые я попросила бабушку припрятать, я обнаружила, что она заперта. Моя бабушка – фантом. Она что, привиделась мне? Может, я от страха сошла с ума?
Но во рту оставался яблочно-коричный привкус ее пирожков.
Я вся в слезах вернулась обратно, быстро вернула деньги в сумку и появилась на кухне, где все ждали моего возвращения, не зная, что им сказать и как себя вообще вести.
Решив, что мне не следует их посвящать в мои семейные дела и объяснять, что за человек приходил по мою душу (тем более что мои друзья уже видели его, когда он передавал мне ключи от квартиры), я сказала, что надо бы позвонить Лазареву и поговорить с ним, посоветоваться о наших дальнейших действиях.
– Да подожди ты с Лазаревым, – сказала Таисия, – что случилось-то? Почему глаза заплаканы? С семьей что-нибудь?
– Все в порядке, – ответила я, поскольку не имела права менять наши планы. – Кроме того, мы должны поговорить с тобой, Лена, о твоих делах. Если ты хочешь, чтобы мы помогли тебе вернуть твоих детей, расскажи обо всем, что с тобой произошло. Только ты сможешь объективно, ну или почти объективно, рассказать о своем муже, о ситуации в семье.
– Да, хорошо, – закивала головой Лена. – Во-первых, я очень благодарна вам и Зое Григорьевне за то, что приютили меня. Честно говоря, для меня это, как снег на голову… Я знала о том, что Борисов мне изменяет, причем в нашей же спальне, когда меня нет дома, не говоря уже об отелях, заграницах, где он развлекается со своими шлюхами. Я не в лесу живу, знаю, что многие мужья, которым огромные деньги не дают покоя, и им нужны все новые и новые удовольствия, превращают своих жен просто в домработниц, нянь, словом, в женщин, которые, как могут, хранят огонь в очаге… Под этим я подразумеваю детей, содержание дома и соблюдение внешней добропорядочности и благополучия в семье. Я давно уже смирилась с ролью такой жены-ширмы, которая оберегает детей и покой в семье, следит, чтобы дети росли, были хорошо воспитаны, накормлены, одеты, чтобы в доме было чисто, следит за работой няни и домработницы… Понимаете, это со стороны моя жизнь выглядит сытой и безоблачной, это и понятно… Не в каждой семье есть няня, домработница… Но в моей жизни давно уже нет радости, не считая, конечно, радости, которую доставляют мне дети. Но сам факт того, что муж тебя не любит, что унижает при каждом удобном случае, может поднять на тебя руку, унизить, попрекнуть куском хлеба… Все отравлено, все, понимаете…
– А что случилось вчера? – спросила я, все еще не понимая, что же спровоцировало Борисова на такие жестокие действия, направленные против жены.
– Вчера он сказал мне, что разводится со мной, что собирается жениться на другой женщине. И что я могу отправляться, куда хочу. Он меня не задерживает. Я думаю, что он волновался, говоря мне это, потому что с самого утра пил коньяк… Обычно утром он пьет кофе или завтракает, после уезжает на работу. Честно говоря, он много работает, это правда… Но, видимо, он встретил другую женщину, влюбился и теперь не знал, как выпутаться из всего этого… С одной стороны – она, с другой – я, подурневшая от родов и забот мамаша…
Она говорила, а я смотрела на нее и пыталась представить ее себе в более благоприятной обстановке, ухоженной, причесанной и с макияжем.
Она вдруг поймала мой взгляд и расшифровала его, слабо улыбнулась.
– Я была красива, иначе бы он не влюбился в меня, да, это так…
Таисия, слушая нас, медленно кивнула головой, подтверждая слова соседки.
Наши мужчины, Петр и Миша, слушали молча, не задавая вопросов, и, как мне показалось, чувствовали себя неловко, словно не заметившая их присутствия, увлеченная своими мыслями, женщина принялась вдруг при них сбрасывать с себя одежду.
– И что ты? Что ты ему сказала?
– Я сказала, что никуда не уйду без детей… Сказала, что он пьян, иначе не сказал бы такое мне, что я не заслужила такого скотского к себе отношения. И тогда он начал оскорблять меня, обзываться… Словно сам себя распалял, и когда я разрыдалась, схватив и прижав к себе Танюшу и Аркашу, он цыкнул на няню, которая замерла на пороге, не зная, куда ей идти и как себя вести, оттащил от меня детей, чуть ли не выворачивая им руки… Они кричали, няня тоже заплакала… Там такое началось! Он заорал на нее, чтобы она убиралась, я сказала ей, чтобы она не уходила… Ну а потом он начал избивать меня и вытолкал из квартиры на лестницу… Вот и все. А дети остались с ним! Думаю, что няню он, конечно, не уволил… Думаю, он проспится и будет вспоминать все это с ужасом.
– А раньше с ним такое случалось? – спросила я.
– Случалось, конечно! – ответила за Лену Таисия. – Все соседи могут это подтвердить.
– Понятно. А в каких ты отношениях с няней? Ты бы могла с ней договориться?
– Думаю, что да… Но, с другой стороны, если он ее предупредил, к примеру, запугал… Няня Таня – обыкновенная женщина, у нее свои проблемы в семье, ей деньги нужны…
– А если ей заплатить? – спросила я. – Она сможет выйти на прогулку с детьми и увести их туда, куда мы скажем, где мы ее уже встретим, чтобы забрать детей?
– Я не знаю… Борисов тоже не дурак и понимает, что Таню можно купить. Однако откуда у меня деньги? Что у меня есть? Ведь у нас даже брак не зарегистрирован…
– Как это?
– Да так… Просто свадьбу сделали, платье, лимузин и все такое, кучу народу пригласили, все красиво и дорого было, но нас не расписывали… И у меня по документам ничего своего нет. Он даже квартиру, в которой мы жили, записал на свою мать…
– Но почему ты согласилась на такие условия? – возмутилась я.
– Виолетта, вот когда влюбишься, когда потеряешь голову, тогда и вспомнишь Лену, – мягко, как-то прямо по-матерински заметила Таисия.
Лена в подтверждение слов лишь кивнула головой.
– Я могу попытаться встретиться с твоей няней, – предложила я. – Даже если предположить, что за ней следят, ну, то есть следят, чтобы ты не попыталась забрать своих детей, то меня-то точно ни в чем не заподозрят. Я подойду к твоей Тане, поговорю, а там уж сориентируюсь, что делать, как поступить…
– Я не поняла… – растерянно оглянулась на Таисию Лена. – Что мы можем ей предложить?
– Деньги! – сказала Таисия. – Какие у нее, говоришь, проблемы?
– Что-то там с братом… Кажется, он наркоман и его надо лечить… Но он не в Москве живет, в Екатеринбурге… Это я к тому, что он далеко, иначе я бы не взяла ее на работу… Все-таки наркоман, мало ли…
– Разберемся, – сказала я, волшебница.
– Постойте… Мне все это снится или… С какой стати вы будете предлагать ей деньги? Откуда деньги? Чьи они? Я же никогда не смогу вернуть этот долг, у меня ничего нет… Я вообще не знаю, что мне делать, понимаете? Быть может, обойдемся как-нибудь без денег? Просто выкрадем детей, и все, я уеду в Омск! К родителям!
– А ты думаешь, Борисов тебя там не найдет? – спросила Тая.
– У тебя есть другие варианты?
– Надо заставить его забыть о тебе и о детях, – сказала я. – Просто надо подумать, как это сделать. К примеру, повесить на него преступление…
– Как это?
Я увидела в ее глазах страх. Быть может, в эту минуту она и пожалела, что оказалась среди нас. Какие-то странные люди, предлагающие ей безвозмездную помощь, да еще и фантазирующие на очень странные темы…
– Постойте… Что-то я не понимаю…
– А тебе и не надо ничего понимать, – немного жестко произнесла Тая. – Главное, что мы вернем тебе детей, спрячем тебя как следует и обезвредим твоего Борисова…
– Но это невозможно! Нет таких рычагов, при помощи которых он позабыл бы о своих детях, отказался от них! Просто не существует! К тому же не забывайте, он состоятельный человек, у него много возможностей.
– А можно я немного поиграю в дальней комнате? – вдруг спросил Петр, глаза у которого слипались. – Мне программу надо готовить… Я же вам сейчас пока не нужен…
– Конечно, иди! Учи наизусть своих "кузнечиков"! – сказала я, нисколько, однако, не жалея о том, что теперь и он был посвящен в одно из наших дел. Рано или поздно он все равно будет в курсе всех планов и событий.
Петя подхватил свой баян и вышел из кухни, и вскоре мы услышали его игру.
– Где вы его нашли? – спросил Миша, и в его полуулыбке я увидела презрение.
– Миша! – одернула его Таисия, вероятно, тоже впечатленная его миной. – Ты чего? Хороший парень! Учится, работает, нам помогает! Кто знает, быть может, когда-нибудь он и тебе поможет. Посмотрю тогда, как ты запоешь… или заиграешь…
Миша покраснел, а потом и вовсе вышел из кухни (за ним вышла и Лена, которой, как я поняла, нужно было побыть одной, собраться с мыслями и чувствами).
– Он не любит народную музыку, – сказала Тая, глядя ему вслед. – Знаешь, никак не могу понять себя… С одной стороны, мне кажется, что я его люблю и что рядом с ним чувствую себя защищенной… Но, с другой, Миша – как бы самый ненадежный и немужественный человек, мужчина. Он сделал мне предложение.
– Да? Это было для тебя неожиданностью?
– В общем, да.
– И как? Что ты ему ответила?
– Ничего пока не ответила. Понимаешь, не думаю, что мне будет хорошо с ним, как с мужчиной, но вот с человеком, да, не удивляйся, он не сноб, он хороший, не знаю, что на него нашло… Так вот, мы с ним будем хорошей парой. У нас много общего, музыка, опять же… А если удастся вернуть ресторан и возвратиться к нашей прежней жизни, то мне большего и не нужно…
Вероятно, она увидела что-то в моем лице и замолчала.
– Виолетта… У тебя что-то случилось, я же видела этого человека. Тебя ищут?
– Нет, об этом мне ничего не известно. Но просто за мной присматривают, мои же люди… Ты же понимаешь, что не просто так сначала меня поселили на той ужасной квартире, спрятали, теперь вот здесь, прямо в самом центре Москвы… У меня родственники, понимаешь? Они беспокоятся за меня.
– Ты рассказала им, что с тобой случилось, так?
– Да. Конечно.
– И что они посоветовали? Бежать? Или вообще – вернуть деньги этому человеку?
– Да неважно, что они мне посоветовали. Все равно я поступлю так, как знаю, и как мы с тобой договорились. Теперь многое зависит от твоего Лазарева.
– Лазарев должен приготовить купчую на имя Миши… А мы, в свою очередь, должны подбросить Борисову улики… И, самое главное, мы должны заставить Иванова подписать все бумаги… Ты уже представляешь себе, как это будет выглядеть?
– Просто войдем к нему в кабинет, приставим пистолет к виску, и все!
– Виолетта! Во-первых, ресторан будет полон людей, его людей… Уверена, что внутри ресторана уже действует подпольное казино, иначе чего ради бы ему отбирать ресторан…
– Зови сюда Мишу, я хочу задать ему несколько вопросов.
– Подвалы? Конечно, есть! Там все оборудовано было под игорные залы, да только нас постоянно проверяли… Знали, что там уже ничего такого нет. Но все равно время от времени заглядывали, и именно в подвал.
– Но Иванов не простой человек, и вот его-то как раз могут на этот счет не проверять, – сказала я. – Уж если ему удалось так легко отнять у тебя ресторан, то нетрудно догадаться, что он действовал не один, что у него есть покровители, сообщники в Москве.
Мы с Таей обменялись взглядами – она поддержала мое мнение.
– Скажи, Миша, что еще интересного в твоем ресторане? Почему Иванов запал на него? Кому он раньше принадлежал?
– Да никому… Ну, вернее, конечно, принадлежал какому-то чиновнику, который продал его и переехал на постоянное жительство за границу, в Швейцарию, кажется… – сказал Миша.
– А до этого кому он принадлежал, я имею в виду изначально, кто его строил?
– Кому принадлежал? Одному купцу-мануфактурщику, вернее даже, его вдове, которая после его смерти перестроила особняк, выкупила позади него часть земли, где даже устроила небольшое озеро с лебедями… Было же время! – Он судорожно вздохнул, словно захлебнувшись воздухом, а заодно и чужими воспоминаниями.
– А что именно она перестраивала, не знаете? – продолжала допытываться я у Миши, пытаясь найти хотя бы крупицу интересного во всей этой истории, за что можно было бы уцепиться в своих предположениях относительно такого огромного интереса Иванова к особняку, превращенному усилиями семейства Зелькиных в ретроресторан. – Быть может, ваш отец вам что-то рассказывал?