Но дело было не в том, что Александру Борисовичу нравилось преодолевать пустыню. Он рвался вперед от нетерпения, желая как можно скорее принять бой и заняться своим настоящим делом.
Таким, где на карту ставятся человеческие жизни и твоя собственная карта в любой момент может быть побита.
Возле следующего мотеля Александр Борисович увидел припаркованный внедорожник, рядом с которым прогуливался чернокожий мужчина под тридцать в очках.
Сбросив рюкзак, Турецкий направился прямо к нему:
- Вы Майкл?
- Да, я есть Майкл, - на ломаном русском ответил мужчина. - А вы Александр Турецкий?
Александр Борисович кивнул:
- Можно просто Саша. Майкл, вы давно меня ждете?
- Уже примерно около где-то полтора часа, - ответил Майкл, посмотрев на часы. - Вы уже готовы сейчас ехать?
- Да, я готов, - подтвердил Александр Борисович. - Сейчас, я только предупрежу своих.
Решив не терять времени, Александр Борисович подошел к Вите Солонину:
- Витя, мне сейчас надо уехать. Если что, объяснись как-нибудь с Юшиным и с остальными. У меня сейчас на это нет времени.
- Это по поводу того дела, ради которого ты сюда приехал?
- Оно самое.
- А он кто? - Солонин кивнул в сторону Майкла. - Ты в нем уверен?
- Переводчик. Мне посоветовали его в нашем посольстве. Там знают, что мы поедем вместе. Так что на этот счет я спокоен.
- А как все остальное? - спросил Солонин.
- А насчет всего остального я не уверен, - скептически улыбнулся Александр Борисович. - Но, как говорится, там видно будет.
- Ну что же, удачи, Саша.
- Спасибо, Витя. И тебе тоже.
- Да, - как-то слишком растерянно согласился Солонин, - и мне тоже.
До деревни верховного вождя, как и говорил Федор Хмелев, ехать оказалось действительно недолго. Практически всю дорогу молчали.
Александр Борисович был погружен в свои мысли, а Майкл, видя это, предпочитал не задавать лишних вопросов.
Лишь когда до деревни оставалось совсем немного, он нарушил молчание.
- Мы практически приехали до конца, - произнес он, поворачиваясь к Александру Борисовичу.
- Скажите, Майкл, - отреагировал Турецкий, - а вы знаете верховного вождя?
- Да, я видел его много раз. Я часто езжу в этих краях. Но лично мы, конечно, не знакомы. Я из другого народа. Мой народ - овамбо - более сильный, большой, чем гереро, - добавил он с гордостью. - У меня есть свой верховный вождь.
- А он может отказаться встретиться со мной?
- Может. Да, - кивнул головой Майкл. - Но я скажу, что вы приехали из России специально, чтобы встретиться с могущественным вождем Кауримо Ритуако. Тогда он не есть будет вам причины отказать.
Хотя Майкл и бессовестно нарушал грамматические правила русского языка, Александр Борисович был поражен, как этот чернокожий африканец, который, по словам того же Федора Хмелева, знал все местные диалекты, умеет правильно выражать свои мысли.
…Верховный вождь народа гереро Кауримо Ритуако принял Александра Борисовича в своей хижине.
Перед этим его и Майкла тщательно обыскали, а также проверили их машину.
По деревне они шли, окруженные конвоем, и Александр Борисович постоянно ловил на себе любопытные взгляды жителей деревни. Ситуация была, мягко скажем, неприятной.
Кроме верховного вождя в хижине находилось двое вооруженных короткоствольными автоматами охранников. Охранники стояли по обе стороны от вождя, и дула их автоматов были направлены на внезапных гостей.
Войдя, Александр Борисович первым делом поклонился, как его учил Федор Хмелев, и после этого произнес длинную речь о цели своего визита.
Все это время не понимавший ни слова Кауримо Ритуако молчал и равнодушно разглядывал лицо Александра Борисовича.
Турецкому от этого взгляда было не по себе, но он старался абстрагироваться и ничем не показывать своего смущения.
Наконец Александр Борисович заметил, что начал повторяться, и замолчал, предоставив слово Майклу.
Верховный вождь слушал перевод, и теперь уже Александр Борисович рассматривал его лицо.
Пока говорил переводчик, на лице Кауримо Ритуако не дрогнул ни один мускул. Взгляд по-прежнему был равнодушным, а глаза устремлены на Александра Борисовича.
Когда переводчик закончил говорить, Кауримо Ритуако какое-то время сидел молча, а потом сказал несколько слов. Александр Борисович повернулся к Майклу:
- Что он сказал?
- Он сказать, что это его не касаться, - виновато перевел Майкл и добавил: - Мне очень жаль. Нам надо сейчас уходить.
Но не тот был человек Александр Борисович Турецкий, чтобы вот так вот развернуться и уйти. Он вдруг почувствовал, что его охватывает чудовищная злоба на этого старика.
Он, Турецкий, помощник заместителя генерального прокурора Российской Федерации, плюнул на все свои дела, уехал от семьи в канун Нового года на край света, как последний кретин надрывался на испытаниях - и все ради чего? Чтобы ему, как последней шавке, указали на дверь?
Ну уж нет!
- Скажи ему, что я продолжу, - обратился Александр Борисович к Майклу. - И обязательно узнай, могу ли я говорить откровенно? Или верховный вождь предпочитает, чтобы с ним разговаривали вежливо?
Александр Борисович схитрил.
Он не собирался говорить ничего предосудительного. Он был бы дураком, если, находясь под прицелами двух автоматов, решился бы на это.
Но в русской народной дипломатии, о которой не подозревал верховный вождь гереро, существует некое загадочное явление, которое условно можно обозначить как процесс раздирания на груди рубашки.
Что выглядит более искренним и неподдельным, чем человек, со слезами на глазах рвущий на груди рубашку?
Разве что только человек, с горящими от гнева глазами, жестким, ледяным голосом интересующийся: могу ли я говорить с вами откровенно?
Вслед за полученным разрешением обычно следует предельно откровенное и бескомпромиссное превознесение до небес ума, мудрости, таланта и всех остальных качеств своего непосредственного начальника.
Или, как в случае Александра Борисовича Турецкого, того человека, от которого необходимо получить нужное решение.
Выслушав перевод, Кауримо Ритуако поднял бровь и внимательней посмотрел на Александра Борисовича.
Тому оставалось только сделать вид, что шутить он не намерен, а вот высказать всю правду-матку в лицо верховному вождю ему не слабо.
- Пусть говорит, - разрешил Кауримо Ритуако.
И Александр Борисович заговорил. И на этот раз он говорил не как в первый раз.
Перед вождем Ритуако развернулась целая античная трагедия, в которой Александр Борисович Турецкий выступал сразу во всех ролях. Если у Турецкого и было актерское дарование, то сейчас он использовал его по максимуму.
Он приносил соболезнования вождю в связи со смертью сына и тут же в красках описывал несчастных русских людей, потерявших своего. Но если Джо уже нельзя было помочь, то тем людям было можно. И только от верховного вождя зависит счастье этих людей. И так далее и тому подобное.
Описывая страдания московских родственников мальчика, Александр Борисович чуть было не прослезился.
В конце он великодушно предложил верховному вождю обменять себя на мальчика. Над тем, нужен ли он верховному вождю, Турецкий не задумался.
Александр Борисович говорил минут тридцать без остановки, и Майкл даже взмок, переводя верховному вождю слова Турецкого. О том, чтобы запомнить всю эту тираду и перевести ее по окончании всю целиком, не могло быть и речи.
Речь Турецкого произвела впечатление на верховного вождя. Он помрачнел.
- Мальчика здесь нет, - сказал Кауримо Ритуако.
- А где он? - растерялся Александр Борисович. - С ним все в порядке?
- Мальчика взял под свою охрану Сэм. Он находится в его деревне.
- Я могу его увидеть?
Кауримо Ритуако усмехнулся:
- Конечно, тебе надо поговорить с Сэмом.
Александр Борисович почувствовал, как у него быстрее забилось сердце.
- И после этого я смогу увезти Алешу домой в Россию?
- Нет, - коротко ответил верховный вождь.
- Но почему?
- По законам нашего народа я не могу отдать тебе мальчика. Он мой внук, - Кауримо Ритуако сделал паузу, - хотя и побочный. Он останется со своим народом. Другого решения не будет.
Кауримо Ритуако отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена. Охранники двинулись на Александра Борисовича, вытесняя его из хижины.
Александр Борисович предпочел выйти сам.
- И что ты теперь собираешься делать дальше? - спросил его Майкл, когда они оказались на улице.
- Поедем к этому Сэму. Я должен убедиться, что этот старый лис мне не соврал.
Фраза Александра Борисовича вызвала у Майкла недоумение.
- Верховный вождь не может солгать. Если он сказал, что с мальчиком все в порядке, значит, так оно и есть.
- Я привык во всем убеждаться сам, - ответил Александр Борисович. - Майкл, узнай, пожалуйста, где находится эта деревня.
Спустя десять минут они уже ехали по дороге в нужном им направлении, и Александр Борисович размышлял о своих дальнейших действиях.
Законы народа гереро его не устраивали.
"Черт знает что, - ругался про себя Турецкий. - Это что же получается, Алеша останется здесь на всю жизнь?"
Из слов верховного вождя следовало именно это.
"Раз он так уверенно и гордо говорил о законах своего народа, значит, обращаться в официальные учреждения бесполезно, - думал Турецкий. - А что же тогда делать? Что тогда делать? - обратился Александр Борисович к своему внутреннему голосу. - Скажи, ты же у нас самый умный. Или мы умеем только досаждать, а когда доходит до дела, мы помалкиваем?"
"Мы не помалкиваем, - немедленно отозвался внутренний голос, - мы думаем. Есть такое полезное занятие - думать".
"И много надумали?" - на этот раз съехидничал сам Александр Борисович.
"Есть одна мысль. А вот уверенности, что ты на это согласишься, нет".
"И что за мысль?"
"Послушай, Турецкий. А тебе не по барабану все эти законы народа гереро?" - поинтересовался внутренний голос.
"К чему это ты клонишь?" - подозрительно спросил Александр Борисович.
"Ты уже понял к чему".
"Хочешь сказать, что…"
"Именно это. Сейчас уже темно. А когда доедешь, будет еще темнее. Машина у тебя есть. А дорогу Майкл знает. Заберешь мальчика - и в российское посольство".
"А как же этот Сэм, который взял его под свою охрану?"
"А ты действуй аккуратно, Турецкий. Или в Москве никогда не забирался без приглашения на территорию чужой собственности? В конце концов, правда на твоей стороне. А это главное. Так что не дрейфь, Александр Борисович. И не в таких ситуациях оказывались. И ничего, слава богу, живы".
Этой ночью должно было все решиться. На небе светили звезды, из темноты доносились крики африканских животных.
Если все пройдет благополучно, то меньше чем через три часа они будут в Виндхуке.
Первым делом - в российское посольство. Наверняка все необходимые документы уже готовы. Министр иностранных дел должен был об этом позаботиться.
На машине посольства их доставят прямо к самолету, и никто, ни Кауримо Ритуако, ни Сэм, ни сам черт, не сможет помешать им.
Из посольства надо будет обязательно связаться с Витей Солониным и ребятами из группы выживания. Нельзя допустить, чтобы они Подвергались риску.
Но это в последний раз!
Никогда, никогда больше не ввязываться в подобные авантюры! Даже если цели будут самыми благородными.
Но почему же до сих пор не вернулся Майкл?
Александр Борисович посмотрел на часы, они показывали полночь. Значит, Майкл ушел сорок минут назад. Он должен был уже вернуться. Неужели с ним что-то случилось? Он-то здесь совсем ни при чем.
Турецкий перекатился на другой бок и всмотрелся в темноту.
Впереди виднелись силуэты хижин, среди которых своими размерами выделялся дом Сэма. Обычный двухэтажный щитовой дом, но на фоне хижин он выглядел настоящим дворцом.
Они оставили машину недалеко от дороги. В темноте все равно никто не заметит. Отсюда до нее около семисот метров. Бежать недолго.
"Господи, - подумал вдруг Александр Борисович, - но ведь это же чистой воды безумие. На что я надеюсь? На то, что Сэм не проснется? На то, что он не сможет догнать нас? Но ведь самое паршивое, что Сэм защищает этого мальчика. Может быть, если бы не он, мальчик был бы уже мертв. Нет, никогда больше. Это точно в последний раз".
Впереди послышался шорох, и Александр Борисович сильнее вжался в землю.
- Это я, Саша, - послышался шепот Майкла. - Все нормально.
- Майкл, почему так долго? Я подумал, что-то случилось.
- Если бы что-то случилось, ты бы услышать. Просто я стараться быть как можно более аккуратный.
- Ну что? - нетерпеливо спросил Александр Борисович. - Ты его видел? Ты видел мальчика?
- Да, видеть. Он есть в тот большой доме. Никакой охрана я там не видеть. Он спит на первой этажа. Ты мочь проходить туда через дверь на задняя стена. Я смотреть, там есть засов, но он очень простой открываться.
- Ты хочешь сказать, что мальчик один во всем доме?
- Никакой охрана я там не видеть, - повторил Майкл. - Саша, ты уверен, что хочешь делать так?
- Уверен, Майкл, уверен. Возвращайся к машине и жди меня там. Если услышишь шум, то сразу не уезжай. Иначе за тобой погонятся. Выжди пару часов. Если меня поймают, я скажу, что один. В Виндхуке иди сразу в российское посольство и сообщи Хмелеву, где я нахожусь. Может быть, он сумеет что-нибудь сделать… А теперь я пойду.
- Саша, - спросил Майкл, и в темноте Турецкий увидел, как блеснули его белки, - этот мальчик на самом деле твой сын?
- Нет, Майкл. Это не мой сын.
- Это сын твоей близкой знакомой девушки?
- Нет.
- Саша, а почему тогда ты делать все это?
- А черт его знает, Майкл, - усмехнулся Турецкий. - Я и сам толком не понимаю.
Прислушиваясь к каждому звуку, Александр Борисович медленно пошел к деревне. Ему казалось, что он производит слишком много шума. Каждый раз, когда под его армейскими ботинками раздавался хруст, он застывал на месте и какое-то время стоял не шевелясь.
Обойдя деревню, он осторожно подобрался к нужному дому. В доме, как и во всей деревне, стояла мертвая тишина.
Александр Борисович заглянул в окно.
Мальчик действительно находился там. Он лежал на низкой кровати, укрытый простыней, и спал.
Если бы он только знал, что за ним пришли! Насколько бы тогда все было проще. А теперь нужно не только не разбудить Сэма, но и не испугать мальчика. Если он закричит, все пропало.
Александр Борисович отодвинулся от окна и подошел к задней двери.
Вот засов, про который говорил Майкл. Турецкий попробовал поддеть его, но ничего не вышло.
Черт! Не хватает еще только провозиться с замком. Майкл сказал, что он открывается легко. Надо было спросить, как именно он открывается.
Александр Борисович предпринял еще одну попытку - и снова неудача.
Главное - успокоиться. Все получится. Только надо успокоиться.
За его спиной раздался шорох, и вдруг Александр Борисович Турецкий со всей отчетливостью понял, что у него за спиной кто-то стоит. Ему показалось, что он чувствует дыхание этого человека на своей шее.
Тогда он повернулся.
Перед ним стоял почти двухметровый африканец с жестким, словно выточенным из камня, лицом.
В руках африканец сжимал автомат.
В следующий момент он резко взмахнул прикладом, и Александр Борисович потерял сознание.
Часть четвертая
Истина где-то рядом
ИСТИНА ГДЕ-ТО РЯДОМ 1
1
Он очнулся в каком-то темном чулане на полу. Голова раскалывалась от боли, один глаз заплыл.
Александр Борисович предпринял попытку ощупать лицо и понял, что у него связаны руки.
"По крайней мере, я жив, - подумал Александр Борисович. - Пока".
Место, в котором он находился, представляло собой совсем маленькую комнатку без окон. Дверь, разумеется, была закрыта.
Превозмогая боль, Александр Борисович зашевелился и попытался сесть. После нескольких безуспешных попыток ему наконец удалось прислониться к стене.
"Надо отсюда выбираться, - сказал сам себе Александр Борисович. - И как можно скорее".
Сказать было легче, чем сделать.
Выбираться.
Но как?
"Чего молчишь? - обратился Турецкий к своему внутреннему голосу. - Чего делать-то?"
"А я откуда знаю?" - огрызнулся внутренний голос.
Дальнейшая дискуссия была бесполезна.
Александр Борисович осмотрелся. Ничего подходящего, для того чтобы перерезать веревку, видно не было.
За дверью послышались шаги.
"Кранты, - подумал Турецкий, - допутешествовался".
Дверь отворилась, и в комнату вошел тот самый африканец, под приклад которого имел несчастье попасть Александр Борисович. В одной руке у него была табуретка, в другой - зажженная керосиновая лампа. На плече висел уже знакомый Турецкому автомат.
Африканец поставил лампу на пол, а сам сел на табурет напротив Александра Борисовича.
- Я знал, что ты придешь, - сказал он по-английски. - Сегодня ты ответишь за все, что ты сделал и собирался сделать.
Знаний Александра Борисовича вполне хватило, чтобы понять сказанное, но его настроение от этого не улучшилось. Правда, тот факт, что африканец говорит по-английски и с ним можно попробовать объясниться, внушал Турецкому хотя и очень маленькую, но все-таки надежду.
"Вот только почему он говорит, что я что-то сделал?!" - подумал Александр Борисович.
Однако думать было уже поздно, надо было начинать объясняться.
- Я прибыл из России, для того чтобы найти Алешу, - заговорил Александр Борисович. - Меня попросили об этом его родственники. Они думали, что ему угрожает опасность.
- Значит, они послали тебя, чтобы ты убил Джо, - жестко усмехнулся Сэм, - а после этого увез Алекса в Россию? Ну что же, первое тебе удалось. А вот о втором ты можешь забыть. Джо был моим лучшим другом, и я поклялся защищать его сына. Сегодня ты умрешь.
"Совсем нехорошо, - подумал Александр Борисович. - Сэм считает, что я убил Джо! Но ведь это легко опровергнуть".
Александр Борисович слегка приподнялся, пытаясь принять более удобное положение. Сэм немедленно отреагировал на его движение, автомат, до этого висевший у него на плече, мгновенно оказался в руках.
- Послушай, Сэм, - как можно спокойней сказал Александр Борисович. - Ты ошибаешься. Я не убивал Джо. В это время я был в России. Семья Алеши обратилась ко мне, когда узнала, что Джо мертв. Они боялись, что после его смерти мальчик останется в чужой стране совсем один. У меня, в конце концов, есть авиабилет. - Тут Александр Борисович вспомнил, что его билет вместе со всеми остальными вещами находится в его рюкзаке, и не стал развивать эту тему.
- Алекс не останется один, - сказал Сэм. - Откуда тебе известно мое имя?