* * *
В хорошем расположении духа я села за руль своей "Лады" и направилась к консерватории. Впечатление, произведенное на меня каждым в отдельности и всеми вместе сотрудниками штаба "Родины", не было, надо сказать, однозначным. Я по-прежнему симпатизировала Корниенко. Наперченов - личность более одиозная, но живая и неординарная - тоже затеплил в моей душе звездочку умеренной симпатии, что же касается Чижикова, Марата и Татьяны, то, несмотря на неприязнь, которую они вызвали у меня, я все-таки полагала, что и они не лишены определенных положительных качеств, и если эти самые качества и остались мной не узнаны, все же не стоит подозревать в их отсутствии перечисленных штабистов.
Я еще издалека заметила желтую спортивную куртку Алексея. Припарковав машину, я скорым шагом пошла к консерватории. Игра солнечных лучей была недолгой, небо опять заволокли громоздкие ленивые тучи, и начал накрапывать противный мелкий дождик. Поднялся ветер, казалось, наступил вечер - так нахмурилось небо. Я подняла воротник своего короткого кожаного пальто и поспешила к навесу. Алексей тоже заметил меня. Я призывно помахала ему рукой, он выскочил из-под козырька консерватории и побежал ко мне. Он улыбался.
- Ну и погодка! - воскликнула я.
- А чего ждать от второй половины октября? - резонно заметил Алексей. - Может, кофе выпьем?
- И то правда, чем еще заниматься в такую погоду?
Мы поспешили в подвальчик, перед которым мелким жемчугом капель поблескивала вывеска: "Куры-гриль, манты, хинкали".
- Я, откровенно говоря, рад твоему приглашению… - начал было Алексей, когда мы влетели в помещение и ринулись к гардеробу.
- А я тебя, собственно, никуда не приглашала, - пошутила я, но увидев, как опечалился мой спутник, поспешила добавить:
- Приглашала, конечно, иначе зачем подсовывала свою визитку.
Лицо Алексея как по мановению волшебной палочки просветлело, рот разъехался в наивной улыбке.
- Давай-ка лучше не кофе возьмем, а чего-нибудь посущественней. Если уж мы попали в этот гриль-бар, так давай отведаем изделия местных поваров, - весело сказала я.
Лицо моего нового друга вновь посерело и вытянулось. В глазах проступило растерянное выражение.
- Насчет денег не волнуйся, - ободряюще улыбнулась я, удивляясь про себя тому, с какой быстротой и непосредственностью лицо Алексея выдает его мысли и реагирует на внешнюю ситуацию.
- Нет, я так не могу, что я, альфонс, что ли? - заартачился он, останавливаясь посреди зала. - Давай вот как сделаем. - Его лицо немного просветлело. - Раз уж у меня нет наличности, чтобы купить курицу, я возьму себе кофе, а ты себе - гриль.
- Эврика! - рассмеялась я. - Вставай в очередь и обеспечь, пожалуйста, нас обоих нормальным ланчем, - я сунула ему в руку две сотни.
- Ты че! - ошарашенно посмотрел на меня Алексей. - С ума сошла?!
- Кроме курицы, возьми также чего-нибудь на десерт, соку, фруктов, - окончательно добила я моего незадачливого друга.
- Ну ты даешь! - с восхищением и оторопью воскликнул Самаркин. - С тобой не соскучишься.
- Устами младенца глаголет истина, - шутливым тоном сказала я и, заприметив свободный столик в уютном уголочке, двинулась в глубину зала.
Наша смешная перепалка не осталась незамеченной собравшейся в подвальчике публикой. Когда я шла вдоль рядов деревянных столов и лавок, то ловила на себе заинтересованные взгляды мужской половины и высокомерно-насмешливые - женской. Что поделаешь, если женщины в нашей стране в любой себе подобной видят свою соперницу? А уж если представители сильного пола начнут поедать вас воспаленными взорами - тут уж держись! Нимфы превращаются в злобных фурий.
Это хорошо известно любой дамочке, обладающей не только красивой внешностью, стройной фигурой, но еще и некой изюминкой, до которой так охочи мужики.
Я уселась за стол, демонстративно закинула ногу на ногу и, пользуясь вынужденным простоем, так сказать, вернулась мыслями к Корниенко и его штабу.
Я не могла понять, почему среди конкурентов и врагов движения не называлась партия "Народная власть".
Вернее, называлась, но как-то вскользь, неакцентированно-стыдливо. Я знала, что "Народная власть", несмотря на такое ничего не значащее, можно сказать, размытое и банальное название, отличалась радикально-демократическими устремлениями, защищала и отстаивала ярко выраженные правые взгляды, а потому была партией интеллигенции и вообще всех высокообразованных людей. Знала я также и то, что во главе избирательного штаба "Народной власти" стоит отец моей приятельницы Супрун Евгении, с которой я познакомилась в агентстве по недвижимости, когда получила, наконец, возможность купить себе квартиру.
Супрун Теодор Георгиевич, будучи довольно крупным бизнесменом, отличался завидной широтой взглядов, образованностью, обходительностью и так-том. Был у него, правда, один грешок, в котором, возможно, был повинен его пылкий темперамент и склонность почудить на романтический лад - он был чертовски уязвим для хорошеньких женщин. Но даже если таковых и не оказывалось радом и приходилось довольствоваться сомнамбулами вроде встреченной мной в штабе "Родины" секретарши, то ему на выручку приходило его буйное, сексуально ориентированное воображение. Он выпивал, как шутливо рассказывала о нем Женька, сто, потом двести, потом еще двести граммов спиртного и без труда представлял себе, что перед ним не тупая дремучая каракатица или сыплющий физическими формулами или духовными выкладками синий чулок, а очаровательная в своей мнимой небрежности и капризах красавица. Как говорится, не бывает некрасивых женщин, а бывает "мало выпил". Или еще лучше сказал Фоменко по "Русскому радио": "Не бывает страшных женщин, бывают трусливые мужчины".
С женой Теодор Георгиевич вот уже семь лет как разошелся, сочтя семейный быт, причем хорошо организованный, непреодолимым препятствием для скаковой лошади, коей и была поначалу его любовь к Веронике Сергеевне - матери Женьки. Холостяцкая жизнь вполне удовлетворяла Женькиного папашу, позволяя ему не зацикливаться на какой-нибудь одной дамочке, а иметь их в изобилии, причем по несколько одновременно. Ну разве не чудо: не успеет один роман кончиться, как ему на смену уже спешит другой, сплошная свежесть, как шутила Женька, которая была отменной хохотушкой - унаследовала это благое и ценное качество от отца родимого. Я долгое время не могла понять, зачем Теодору Георгиевичу понадобилось встревать в политику, ведь то волшебно-романтическое и стойкое весеннее настроение, в котором он шествовал по жизни, казалось, должно было с лихвой вознаграждать его жизнерадостную душу и за возможные промахи в бизнесе, и за тягостные минуты неизбежно тоскливых воспоминаний.
Потом решила, что дела коммерческие требуют от Супруна участия в "Народной власти" - ведь он как никто другой должен был быть заинтересован в глубинных экономических преобразованиях и прежде всего в отмене таких чудовищных налогов, благодаря которым наше производство стоит, а реки и озера день ото дня все более отвечают экологическим нормам.
Да, есть и свои прелести в "застое".
Интересно было бы посмотреть на Теодора Георгиевича и очно, как говорится, убедиться, что его каштановые волосы по-прежнему излучают здоровый блеск и силу, словно только что вымытые "Пантином-про-ви", в зелено-карих глазах с восхитительной хитринкой буйствует "половодье чувств", а в крови поет "неутраченная свежесть", но это пока не входило в мои планы.
- А вот и наша курочка-ряба, - повеселел Алексей.
Он выгрузил на стол содержимое большого пластикового подноса: две тарелки с половинками курицы, пиалки с томатно-чесночным соусом, салат, пару апельсинов, чашки с кофе, тарелку с хлебом и гроздь бананов.
- Отлично, - удовлетворенно сказала я, принимаясь за еду.
- О, - обрадованно воскликнул Алексей, - а курица-то хорошая, не тренированная…
- Как-а-ая? - с недоумением взглянула я на него.
- Ты не представляешь, купили мы как-то раз с моей девушкой в Крытом огромную-преогромную курицу у пожилой сельчанки. Купили по подозрительно невысокой цене. Обрадовались: какие-де мы хитрые и рачительные! Запекли в духовке.., и не смогли толком съесть. Курица оказалась такой же пожилой, как та тетка, что нам ее продала. Да мало того - старой, так еще и мускулистой. Мы потом долго смеялись: наверняка эта бабка курицу по горам гоняла, мыщцы ей наращивала.., ха-ха! - засмеялся с набитым ртом Алексей.
- А где сейчас твоя девушка? - заинтересовалась я.
Лицо Алексея потемнело.
- А нигде, - с вызывающей беззаботностью хмыкнул он, - была и кончилась!
- То есть?
- Расстались мы, вот и все, - отрезал Самаркин.
- Из-за чего, если не секрет? - Я с сочувствием посмотрела на него.
- Тебе это что, для работы надо? - смерил меня недоверчивым взглядом Алексей.
- Интересно… - я перестала жевать и уставилась на него.
- Интересно за углом, - грубо отозвался Самаркин, макая белое мясо в красный соус.
- Ну зачем ты так? Просто скажи, что не хочешь об этом говорить, я клещами тянуть из тебя не стану, - с обидой в голосе попеняла ему я на его неделикатность, хотя как раз себя и чувствовала сейчас неделикатной. Самокритика?
- Не такого я происхождения для ее семейки оказался, понятно? Папаша у нее крутой дядя, мамаша тоже не бедная, да еще чванливая такая! Хотя они и развелись… А Женька веселая, но задавала страшная! Она мне прямо сказала: на что мы будем жить, если поженимся, а если ты жениться не собираешься, то зачем тогда встречаться, у меня есть с кем и в бар, и на дискотеку сходить, я думала, что с тобой у меня что-нибудь серьезное получится, а так…
- Ну а ты, что ты?
- А что - я? И так и эдак - все впустую. Потом осерчал, разорался: ежели ты знала, что у меня ни кола, ни двора, так чего ж ты со мной любовь крутила?! А Женька: ошиблась, что мне и ошибиться нельзя? Она крутая, эта Женька, - в агентстве по недвижимости работает, там вокруг нее такие мужики вьются - красивая, да и партия завидная! Папашу что ни день по телеку показывают: Теодор Георгиевич, - пародируя подобострастное сюсюканье ведущих телепередач, принялся картавить, ломать язык и пищать Самаркин, - что вы об этом думаете, а об этом?
Он отчаянно гримасничал, словно старался развеселить меня и по ходу освободиться от кипящей в нем горечи и обиды, но мне было не смешно. Я опять почувствовала себя в кольце причудливого совпадения: ну посудите сами, у меня назначено интервью с Корниенко, тут пропадает его помощник Петров, я начинаю подумывать, а почему бы не принять деятельное участие в расследовании этого таинственного исчезновения, потом ко мне за подписью в поддержку Корниенко приходит Самаркин, сегодня я решаю навестить отца Женьки, а оказывается, что моя приятельница была девушкой Алексея…
Мне было не смешно еще и потому, что мог полететь к чертям собачьим мой план, над осуществлением которого я теперь ломала голову.
- А ты знаком лично с родителями твоей девушки? - решила я сделать необходимую прикидку.
- Бывшей девушки, - подчеркнул Алексей, - бывшей. Нет, не знаком, а что? - насторожился он.
- Хорошо, - я рассеянно посмотрела на него.
- Что здесь хорошего? - удивленно поднял он на меня свои малахитовые очи.
- А то, что у меня к тебе одно деловое предложение имеется, - с загадочной улыбкой произнесла я, вытирая рот салфеткой.
- Какое?
- заинтересовался Алексей. В его глазах вспыхнул лукавый огонек.
- Ты знаешь, где находится штаб "Народной власти"?
- Ну? - нетерпеливо воскликнул он.
- Не хочешь ли ты, Алексей Самаркин, - притворившись до безобразия серьезной, напыщенно произнесла я, - стать оппортунистом?
- Я тебя не совсем понимаю, - недовольно посмотрел на меня Алексей, словно обижался на мою придурковатую манеру речи.
- Не хочешь ли ты пособирать подписи во славу Саблима Глеба Филимоновича? - к полной неожиданности Самаркина сказала я.
- Что-о? - Он отвесил челюсть и ошалело завращал глазами.
- Ты ведь, наверное, знаешь, что папаша твоей бывшей, - сделала я упор на слове "бывшей", - девушки и моей неплохой приятельницы - руководитель избирательного штаба "Народной власти"?
- Приятельницы?!
- Вот именно.
Прочь сантименты, мне нужна твоя помощь, сечешь?
- Собирать подписи? - нервно рассмеялся Алексей. - Ты в своем уме? Я ведь член "Родины", а ты мне предлагаешь…
- Сменить ориентацию, - притворившись невозмутимой, сказала я. - Я же тебе объяснила, что я от тебя хочу.
- В качестве платы за сытный обед? - взъерепенился Самаркин.
- Плачу тебе десять рублей за каждую подпись, не считая того, что заплатит тебе "Народная власть", - я с аппетитом ела банан.
- Ты точно ненормальная… - вытаращил глаза Самаркин.
- А тебе что, больше с нормальными нравится общаться? - задиристо спросила я.
- Но ведь… - вконец растерялся Алексей.
- Я знаю, сейчас у всех партий запарка с этими подписями. Пойми, я не предлагаю тебе выйти из "Родины" и вступить в "Народную власть". В ее штабе от тебя никто этого и не потребует, им сейчас не до того, да ты и сам прекрасно знаешь, какая в штабах обстановка, - доверительно сказала я. - Если кто заикнется о твоем будущем вступлении в партию, заверишь товарища, что непременно вступишь и будешь примерным партийцем, понял?
- Но это же вранье! - с негодованием воскликнул Алексей.
- Деньги просто так не достаются, - с назидательным цинизмом заметила я, - и потом, запомни, пока ты живешь в этой стране, так или иначе, но врать тебе придется, чтобы элементарно выжить. - Я в упор посмотрела на Самаркина. - Ты же в "Родину" деньги пришел зарабатывать? - с инквизиторской интонацией произнесла я.
- Одно другому - рознь, - продолжал упираться Самаркин.
- Но я еще не сказала тебе о настоящей цели оного сбора подписей. - Я выдержала артистическую паузу, прежде чем окончательно сломить волю Алексея или скорее волевым нажимом избавить его от глупых предрассудков. - А цель-то эта ой какая благородная… - Я лукаво заглянула в его расширенные от возбуждения глаза. - Расследовать исчезновение одного честного и преданного делу "Родины" человека…
- Петрова?
- Ты проницателен, мой юный друг, - подмигнула я ему, - так что можешь считать себя верным своему членскому билету, несмотря на сбор подписей в поддержку конкурентов своей партии, утешает?
- Или ты действительно так думаешь и преследуешь именно эту цель, или ты очень хитрая…
- Добро должно с кулаками быть, - с философским размахом произнесла я, закончив трапезу кофе.
- А ты сама не хочешь в этом поучаствовать?
Хочу и буду, но только в случае, если не нарвусь на Теодора Георгиевича. Мне нужно соблюсти инкогнито, а то все провалится, понимаешь?
- Понимаешь, - лукаво улыбнулся Алексей.
- Назначаю тебя своим помощником, - с комической торжественностью объявила я.
- Словно ты - Робинзон, а я - Пятница? - весело подхватил Самаркин.
- Вот именно. А наш необитаемый остров - это царство истины, которую нам предстоит добыть или отвоевать у океана грязных махинаций и коварных обстоятельств.
- И лживых, корыстолюбивых людишек, - добавил Алексей, подавая мне руку, которую я пожала, как пишут иной раз в газетах, с чувством глубокой признательности.
Глава 4
- Значит, действуем следующим образом, - начала я посвящать Алексея в свои планы, когда мы сели в машину, - сейчас едем ко мне, я должна переодеться во что-нибудь попроще. А то будет подозрительно, что я так вырядилась подписи собирать. Ты выглядишь нормально, то, что надо, - взглянула я на Самаркина, - и прямиком в "Народную власть", знакомиться с ее лучшими представителями. Вот только с фотоаппаратом не знаю, что делать.
- А что такое? - не понял Алексей.
- Дело в том, Лешечка, - пояснила я, - что я с ним практически никогда не расстаюсь, а светить его в штабе тоже не очень-то хотелось бы и в машине не оставишь - слишком дорогая игрушка…
- Так прямо никогда не расстаешься? - не поверил Алексей и усмехнулся.
- Так прямо никогда не расстаюсь, - подтвердила я, - и нечего смеяться. Однажды дала приятельнице подержать - мне нужно было отлучиться по надобности, - так в туалете оказался свеженький труп, чуть не проморгала. Хорошо, что приятельница следом пришла. Вот так вот. Так что…
- Не убежал? - хитро посмотрел на меня Алексей.
- Кто?
- Ну труп-то?
- Не надо иронизировать, - сказала я, - фотокорреспондент всегда должен быть во всеоружии.
- Может, у тебя есть какая-нибудь не слишком приметная сумка, чтобы он мог в нее поместиться? - произнес Самаркин.
- Это идея, - похвалила я его и посмотрела в зеркальце заднего обзора.
Вот уже пять минут, как за нами следом двигался черный "Мерседес". Я и обратила-то на него внимание, потому что он прямо повис на заднем бампере моей "Лады" и словно на привязи следовал за нами. Видно, пацаны решили в догонялки поиграть, но мы-то уже почти приехали. Я свернула к себе во двор, думая, что наконец отделаюсь от назойливых преследователей, но черный "Мерседес" въехал следом за мной. Черт, этого еще не хватало: такие пристанут - не отвяжешься.
Я поставила автомобиль на стоянку и огляделась по сторонам: двор словно вымер. Да, погодка не способствует принятию солнечных и воздушных ванн.
"Мерседес" проехал в глубь двора, развернулся и теперь стоял в нескольких метрах от выезда со стоянки. Сквозь его тонированные стекла не было видно, кто там сидит внутри, и это почему-то заставило мое сердце биться еще сильнее. Может быть, просто случайность: ребята приехали в гости или по делу и сидят в ожидании приятеля? Но что-то мне подсказывало, что ждут они именно меня. Какое-то неприятное чувство овладело мной, ноги стали как ватные и отказывались двигаться, в горле застрял ком, как будто я проглотила кусок теста, который пучится, распираемый дрожжами, и забивает дыхательные пути.
Мне нравилось читать детективы Марины Серовой, где ее героиня легко решает проблемы с братками при помощи рук, ног и различных примочек вроде иглы со снотворным и кастета. На крайний случай у нее с собой всегда был пистолет Макарова. А что у меня? Только "Никон" на ремне, да и тот так давит на плечо, что, кажется, превратился в пудовую гирю.
Да что же ты, в самом деле, мысленно взбодрила я себя, ты же ведь не одна. С тобой Алексей.
Но что-то мне не очень верилось в его умение драться, о котором он говорил. Мало ли что можно сказать симпатичной девушке, чтобы завоевать ее расположение. Да и выглядел он не слишком сильным… Нет, в нем была какая-то кошачья пластика и упругость, но был он, как бы это получше сказать.., суховат в моем представлении для того, чтобы быть бойцом.
- Ты чего? - вывел меня из задумчивости Алексей, увидев, что я застыла, как каменное изваяние.
- Ничего, пошли, - хриплым голосом сказала я, сделала глубокий вдох и двинулась в сторону подъезда.
Я старательно не смотрела на "Мерседес", боясь, что оттуда выйдет кто-нибудь или раздастся громкий окрик, от которого у меня потемнеет в глазах. Но ничего подобного не случилось. Мы с Алексеем спокойно вышли со стоянки, дошли до подъезда и поднялись ко мне в квартиру. И все равно, когда я отпирала дверь, руки у меня предательски дрожали.