* * *
- Истеричка безмозглая, самодурка, шизофреничка, - честила я Петрову, сидя в машине с Алексеем.
После ее злобного крика мы как ошпаренные выскочили из ее благоустроенной квартиры и поспешили к мокнувшему под дождем автомобилю. Настроение у меня было прескверное, и чтобы как-то прийти в себя, я принялась поливать грязью Ольгу Юрьевну. Мне недоставало только ее чучела, чтобы при помощи хорошей дубины вволю потешиться над мешком соломы.
- Надо же, - возопила я, давя на газ, эта драная кошка - моя полная тезка!
- Да ладно тебе, - похлопал меня по руке Алексей.
- Нет, за такую работу нужно молоко бесплатное давать! - неистовствовала я, взяв курс на редакцию.
- Высади меня у поворота, - попросил Алексей, - пойду подписи собирать.
- О'кей, если у меня будет время, як тебе присоединюсь, - небрежно сказала я.
- Да успокойся ты, мало ли психованных! - с нежностью посмотрел на меня Самаркин.
- Успокоюсь, не переживай.
Я остановила машину у продуктового магазина на Сакко и Ванцетти, помахала Алексею рукой и поспешила в редакцию. Спокойный диалог с Кряжимским - это то, что мне сейчас нужно.
- Ну, пропащая, как успехи? - встретил он меня лукаво-мудрой улыбкой в приемной.
- Да какие там успехи! - в свой черед слукавила я. - Ничего особенного.
- Вечно ты скромничаешь! Слышала, рейтинг "Родины" растет, Корниенко по радио выступал.
- Просто удивительно, сколько энергии у этого человека.
- И ты знаешь, - разочарованно пожал плечами Кряжимский, - о Петрове практически ни слова, как думаешь, с чем это связано?
- С тем, что участь мертвых - помалкивать, - наградила я приоткрывшего рот Кряжимского крупицей черного юмора.
- Да ты не в себе. Может, кофе? - Он пристально посмотрел на меня, потом красноречиво - на Марину.
- Я мигом, - весело откликнулась та.
- Не надо, кофе я уже напилась, - сказала я, вспомнив "кофепитие" у Петровой. - Мне бы капель валериановых в самый раз, - невесело усмехнулась я. - Да, а вы слышали, машину Петрова нашли?
- А как же! - азартно воскликнул Кряжимский. - Я за этим слежу. Как твое интервью с Назарычем?
- Отлично - сплошная демагогия, но обаятелен, черт, ничего не скажешь! - хитро улыбнулась я. - Прозондировала его немного. Ловко от ответов умеет уходить, старый лис. Да вот, - достала я из рюкзачка диктофон и нажала на кнопку перемотки, - послушайте, а мне пару минут одной посидеть надо, мозгами пораскинуть. Фотопленку - Вале в проявку, - бросила я на стол "отстрелянную" кассету. - Послушаете, Сергей Иванович, и тогда милости просим на огонек, - улыбнулась я, - обсудить кое-что нужно.
- Конечно, конечно, - сделал серьезное лицо Кряжимский, польщенный тем, что без него я - как без рук.
Глава 7
Мою голову подпирали ладони моих облокотившихся о стол. Моя упругая попка как сказал Францевич, покоилась на упругом сиденье моего рабочего кресла, а полуприкрытые глаза буравили невидимую точку на противоположной стене - я решила подумать.
Никакой дельной идеи на тот момент меня еще не было. Я просто хотела соединит все разрозненные факты, фактики и гипотезу а там уж посмотреть, что у меня получится.
Начала я, как обычно, с конца, то есть моей тезки Ольги Юрьевны Петровой. Хорош хоть фамилии у нас разные. Очень мне запало в душу ее колечко в виде змейки с изумрудным глазом. Я готова была поспорить на мою дельную зарплату главного редактора, что ювелирных магазинах такого колечка, которое красовалось у Ольги Юрьевны на ее холеном мизинчике, не встречала. Тогда я начала перебирать магазины антикварные. Конечно, "перебирать" - это сильно сказано - в нашем городе их раз, два - и обчелся. Да такие вещи на прилавках и не появляются, а скупаю перекупщиками еще на подступах к магазинам. Значит, отпадают и антикварные магазины.
Но где же тогда я видела это чертово кольцо?! Может быть, на Арбате, когда последний раз посещала нашу столицу? Тоже - нет. Перед моим мысленным взором чередой, как тридцать три богатыря за Черномором (это ж надо, почти стихами заговорила), пошли мои подружки и знакомые, вернее, даже не сами подружки, а их пальчики с колечками и перстнями. Увы, и на этот раз ничего похожего на змейку с изумрудным глазом. И тут, видя, что память отказывается открывать мне свои тайники, я решила ее перехитрить. Эта хитрая хитрость, на которую я решилась, уже не раз выручала меня. Получается почти как в детективах про суперменов и супервуменш. Называется - метод измененного состояния сознания. В одной умной книжке прочла. Не буду вдаваться в теорию, а на практике это нужно проделывать следующим образом.
Если вы знаете, что что-то знаете, но ваше сознание отказывается работать и вы никак не можете вспомнить необходимую информацию, то нужно хорошенько подумать об интересующем вас факте, который отказывается всплыть на поверхность, и на время отключиться от данной проблемы и заняться какой-нибудь другой проблемой (это несложно, проблем у нас хватает) или каким-либо общественно-полезным трудом. Тут начинает работать подсознание, а подсознание - это такая хитрая штука, которая (как полагают некоторые деятели, профессионально занимающиеся эзотерикой) знает все о том, что было, есть и будет с человеком. Так вот, задав подсознанию задачу, вы спокойно занимаетесь своими делами и вдруг вас неожиданно озаряет. Эврика! То, что вы никак не могли вспомнить, - вот оно, на тарелочке с голубой каемочкой. Примерно так приснилась Менделееву его знаменитая Периодическая система элементов, а Ньютона озарило законом всемирного тяготения через посредство яблока, свалившегося ему на голову.
Короче говоря, оставив в покое змейку с изумрудным глазом, я продолжила систематизировать собранную за день информацию. Петров в день своего исчезновения звонит жене домой после совещания у Корниенко и сообщает ей, что в штабе у него какая-то встреча. Получается, что Петров выехал из штаба и пропал. Надо бы уточнить, во сколько он уехал оттуда и кто видел его последним. Может быть, он что-то говорил о своих намерениях?
Я набрала номер избирательного штаба Корниенко. Еще не было семи часов, и я надеялась, что застану там кого-нибудь. Мне повезло - трубку снял Наперченов. Поинтересовавшись, когда можно будет прочитать мое интервью с Юрием Назаровичем, он сообщил мне, что Корниенко пока еще нет, но через часок он должен подъехать. Мне показалось, что Наперченов рад моему звонку.
- Владислав Леопольдович, я бы хотела вас кое о чем спросить, - произнесла я томно.
- Да, да, конечно, - с готовностью ответил он, - что вас интересует?
- Вы видели Петрова в тот день, когда он исчез?
- Да, он приехал почти одновременно с Юрием Назаровичем.
- В какое время?
- Не помню точно, еще семи не было. А что, что-нибудь удалось выяснить? - в свою очередь задал он мне вопрос.
- Нет, к сожалению, пока ничего, - сказала я, тем более что это было почти что правдой. - А во сколько он уехал?
- Они с Корниенко только взглянули на подписные листы, - растягивая слова, проговорил Наперченов, - и Петров сразу ушел.
- А Юрий Назарович? Он вместе с Петровым ушел?
- Нет, Юрий Назарович ушел вместе со мной, примерно через час после Александра Петровича.
- В штабе еще кто-нибудь был в это время?
- Нет, я ухожу последним и всегда сам запираю двери.
Я поблагодарила Владислава Леопольдовича и повесила трубку. Значит, до семи Петров был в штабе. Куда он поехал потом? Явно не домой. Жене он сказал, что у него встреча и он придет домой не раньше девяти. Отсюда следует, что эти два часа Александр Петрович собирался провести в каком-то другом месте. Встреча, встреча, крутилось у меня в мозгу. Интересно, с кем? Деловая встреча с партнерами в ресторане? Может быть. Но об этом должен был знать Корниенко, а он сказал, что о планах Петрова на вечер не знал. Если бы Петров занимался какими-то предвыборными делами Юрия Назаровича, Корниенко тоже должен был быть в курсе…
Ну а если предположить, что никакой встречи у Петрова не было, вернее, была, но только не деловая, а амурная, о которой необязательно знать начальнику, а тем более жене? Тогда завеса этого таинственного исчезновения несколько приоткрывается. Вот только Наперченов очень уж возмутился, когда я сегодня утром намекнула о такой возможности. Но это его обязанность - он и должен печься об имидже своего кандидата и его помощников и представлять их в выгодном свете, тем более перед журналистами. Так что, шерше ля фам получается?
Мне вспомнился разговор с женой Петрова или с вдовой? Черт ее знает, как ее сейчас называть. Пусть будет жена, решила я, пока не установлено, что Александра Петровича нет в живых. Так вот, вернемся к разговору с женой господина Петрова. Состояние ее на тот момент я бы охарактеризовала как неустойчивое и не стала бы спорить даже на свой дневной заработок, что все, что она мне сообщила, является правдой. А что же по существу она мне сказала? Что Александр Петрович частенько стал задерживаться вечерами. Что ей тошно и тяжело. Что у сына невеста лет на десять старше него. Что… Плавный ход моих мыслей прервал телефонный звонок. Марина сообщила, что меня спрашивает Михаил Францевич.
- Хорошо, соедини. - Я подумала, что этот звонок очень кстати.
- Оля, добрый вечер, - узнала я мягкий баритон Оленича, - ты не забыла о нашем уговоре?
- Миша, - не ответила я на его вопрос, у Петрова была любовница?
- Но я же сказал, - замялся ошарашенный Михаил, - что не слишком хорошо знаю Александра Петровича.
- Так была или нет?
- Ну, была, - выдохнул он, - что теперь скрывать, об этом все знали.
- Кто?
- Ты ее, наверное, видела сегодня, когда приходила к нам в офис. Она должна была попасться тебе навстречу.
- Блондинка лет тридцати в черном пальто? - Я вспомнила женщину, при виде которой у Самаркина отвалилась челюсть.
- Точно, - подтвердил Михаил. - Так как насчет пикника?
- Погоди.
- я нетерпеливо оборвала его, - она у вас работает?
- Не знаю я, где она работает.
- Тогда что она делала в вашем офисе?
- Это секрет.
- хитро произнес Оленич, - но тебе могу сказать, если пообещаешь поехать на пикник.
- Обещаю, говори, - выпалила я.
- Кажется, она переключилась на шефа.
Я чуть было не свистнула прямо в трубку. Вот это да! Черт, что же это получается? Да ничего пока не получается, успокоила я себя. Юрий Назарович человек свободный, так что…
- Как ее зовут? - все же поинтересовалась я.
- Дина Дашкевич.
- Где она живет?
- О господи, - взмолился Оленич, - спроси что-нибудь попроще.
- Хочешь сказать, ты у нее ни разу не был? - подцепила я его.
- Мне не нравятся блондинки, - парировал он.
- Ладно, спасибо, - поблагодарила я его и хотела повесить трубку.
- Оля, Оля, - остановил он меня, - а как же пикник?
- Перезвони попозже, может, что-нибудь придумаем.
Я положила трубку и снова глубоко задумалась. Что у нас получается? У Петрова - примерного семьянина, по словам Корниенко и Наперченова, оказывается, была любовница. Ну, Наперченов-то об этом мог и не знать, а вот Корниенко уж точно был в курсе, тем более что Дина после Петрова перекинулась на него. Раздался стук в дверь, и в кабинет вошел Кряжимский.
- Оля, я насчет твоего интервью, - он сел на стул напротив. - Будем давать в номер?
- Обязательно. Я еще обрисую его внешность для большей убедительности. А впрочем вы же его видели по телевизору, так что добавьте что-нибудь сами.
- Конечно, сделаем, не волнуйся, - заверил меня Кряжимский.
- Тогда можете идти домой, уже почти семь.
- Что мне дома-то делать, старику? - произнес Кряжимский.
- Немного поработаю еще.
- Хорошо, - кивнула я, - тогда окажите мне услугу, - я хитро посмотрела на него. - Мне нужен адрес одного человека, а адресно-справочное бюро уже закрыто. Может, вы попробуете по своим каналам?
- Всегда рад, Оленька, - с готовностью согласился он.
Я написала на листочке имя, фамилию примерный год рождения бывшей любовницы Петрова, и Кряжимский отправился в секретарскую звонить своим приятелям и знакомым, которых у него за долгую журналистскую карьеру накопилось бесчисленное множество. Минут через пятнадцать он вернулся и положил передо мной лист бумаги, исписанный почти стенографическим, но вполне читаемым почерком. Из него я узнала, что Дина Аркадьевна Дашкевич, тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения, прописана в Тарасове по улице Кутякова, пятнадцать.
- Сергей Иванович, вы - гений, - воскликнула я, с благодарностью глядя на своего зама.
- Чего уж там, - махнул рукой Кряжимский, - ты лучше расскажи, что накопала?
Я передала Кряжимскому все, что произошло со мной за сегодняшний день, опустив за ненадобностью приключение в примерочной кабинке.
- Лихо, лихо, - похвалил Кряжимский. - И нечего удивляться, что твой Корниенко спокойно ведет дела со своим политическим противником. Ведь политика - это такая же игра, как и любая другая, только ставки в ней гораздо выше - власть, которая открывает просто сумасшедшие перспективы. Выступая с трибуны в Думе, депутаты могут поливать друг друга грязью, а в перерыве между заседаниями мирно беседовать в думском буфете за рюмкой чая и решать свои финансовые вопросы. Ты разве этого не знала? Все различие Саблина и Корниенко заключается в том, что у их партий разные названия, а суть дела от этого не меняется. Кто наобещает больше других, кто сможет заставить избирателей поверить ему, а не другому, кто сумеет привлечь к себе внимание любыми законными и незаконными способами - тот и на коне, то есть в Думе. А там уж ему открываются поистине безграничные возможности.
- Вы мне прямо урок политграмоты прочитали, - усмехнулась я. - По вашему выходит, что в Думу рвутся из меркантильных соображений? А, как же народ, которому так щедро раздаются предвыборные обещания?
- Народ - это стадо, которое ведут на заклание, - грустно сказал Кряжимский.
- И мы с вами, значит, тоже - стадо?
- В какой-то мере.
- С вашей философией - хоть в петлю лезь, - я достала сигарету и закурила.
- Ну зачем же сразу в петлю, можно еще посопротивляться немного, что мы и делаем в силу своих возможностей, - резюмировал он улыбнувшись.
От его улыбки на душе как-то сразу потеплело. Я взглянула на стол и, увидев записку с адресом Дины, попрощалась с Сергеем Ивановичем и стала собираться.
- Хочешь нанести визит госпоже Дашкевич? - полюбопытствовал Кряжимский. Я молча кивнула, накидывая на плечо ремень "Никона".
- О чем собираешься говорить?
- Пока не знаю, - я пожала плечами, там видно будет.
- Что ж, экспромт - это неплохо, - заметил он, - но я бы на твоем месте поинтересовался, где она была вечером в день исчезновения господина Петрова.
- Поинтересуюсь, - ответила я уже с порога.
* * *
Сумерки уже накрыли город серой прозрачной накидкой, когда я остановилась возле дома номер пятнадцать по улице Кутякова. Это был типовой девятиэтажный дом из силикатного кирпича, ничем не отличавшийся от своих собратьев той же серии. Поднявшись на третий этаж, я долго давила кнопку звонка, но никто не откликнулся на непрекращающуюся трель. Еще раз взглянув на листок и убедившись, что пришла точно по указанному адресу, я спустилась вниз и отправилась домой - нужно было бросить чего-нибудь в топку для поддержания жизненных сил.
В машине я включила радио, и после очередной хохмы Фоменко: "Это все шито по воде белыми вилами" - пошли новости, из которых я и узнала, что в нескольких километрах от того места, где была обнаружена "Волга" господина Петрова, найден его труп с огнестрельным ранением. Господин Петров, как сообщил диктор, был директором крупной тарасовской фирмы, которая занималась торговлей нефтепродуктами. Предполагают, что его смерть явилась результатом криминальных разборок, связанных с его бизнесом. И, конечно, ни слова о том, что фирма эта принадлежит господину Корниенко.
Переступив порог своего подъезда, я как всегда направилась к лифту, но услышала какой-то шум за спиной, показавшийся мне странным - что-то вроде тихого шарканья подошв по цементному полу. Я хотела обернуться, чтобы выяснить причину этого шума, но не смогла. Чья-то грубая рука, пропахшая табаком, зажала мне рот и нос, и я почувствовала холод стали у горла. Я чуть не закричала от страха и боли, но не могла даже дышать.
- Будешь рыпаться или пикнешь - убью, - прошептали мне в ухо чьи-то губы, и рука, зажимавшая мне нос и рот, ослабила свою хватку, дав воздуху доступ к моим легким.
Я стояла, парализованная страхом, мне казалось, что, отпусти меня сейчас насильник, я бы просто опустилась на пол, словно марионетка, у которой оборвались нити. Отчаянно вращая глазами, я пыталась хоть что-нибудь разглядеть. Но мои попытки оказались тщетными. Через мгновение мне стало ясно, что злоумышленников по крайней мере двое. Сквозь хриплое дыхание первого, который держал меня, я расслышала негромкую команду.
- Ну, че стоишь, Слон, давай ее в машину.
- Веди себя тихо, как мышка, - снова услышала голос возле уха. - Тебе понятно?
- Угу, - протрубила я через нос и кивнула, если это можно было назвать кивком, но Слон, державший меня, видимо, понял мое движение, потому что, убрав руку с ножом с моего горла, подхватил меня за талию и поволок к выходу из подъезда.
- Ну че там, Зеленый, - прошипел зажав меня под мышкой, - все тихо?
- Давай быстрее, - негромко сказал Зеленый, придерживая дверь.
Я повернула голову. В тусклом свете лампочки мне удалось разглядеть если не его лицо, то, во всяком случае, фигуру. Он был с меня ростом, с коротко остриженными волосами, в спортивном костюме не то синего, не то зеленого цвета и в кроссовках. В руках он держал какой-то длинный предмет вроде ножа или тонкой дубинки. Он был явно за старшего, потому что командовал.
Как это ни странно, но страх, овладевший мной в самом начале, постепенно начал уходить, и оставалась одна только злоба и неистовое желание что-то делать, как-то попытаться выкрутиться из этой передряги.
Голова вновь обрела способность шевелить извилинами и стала прокручивать возможные последствия моего похищения. Было ясно, что убивать меня не собираются, по крайней мере немедленно. Если бы это было так, то времени на это было вполне достаточно и в подъезде. Значит, у них какие-то другие планы. Какие? Если они собирались напугать меня, то своей цели достигли. Что собираются делать со мной дальше? А что делают обычно такие отморозки с симпатичными девушками? Ответ на этот вопрос подхлестнул меня, придав решительности и сил. Что было мочи я начала биться, как рыба, вытащенная из воды. Вывернув голову, я впилась зубами в пропахшую табаком руку с такой злостью, что прокусила ее и почувствовала во рту солоноватую кровь.
Слон приглушенно взвыл от боли и неожиданности и почти выпустил меня, но вовремя перехватил локтевым сгибом здоровой руки за горло.
- Тварь, сука, убью! - чертыхался он. - Придушу, собака!
Он подтащил меня к "БМВ" стального цвета (я почему-то не сомневалась, что это был тот самый, который двигался за моей "Ладой" от штаба "Народной власти"), заднюю дверку которого открыл Зеленый.
- Чего ты орешь, кретин? - замахнулся он на Слона. - Засветиться хочешь?