Барахтаясь в воде, не в силах стащить с себя потяжелевшее пальто, Апостолос, подобно старателю, случайно вытащившему из воды золотой самородок, боялся выпустить Антигони из рук. Их губы разжимались на несколько секунд, чтобы вдохнуть побольше воздуха, и снова смыкались. Маленькую Антигони было не видно из-за огромной фигуры Апостолоса. Еще немного, и он просто задавил бы ее. Но она легко выскользнула, вылезла из ванны и бросилась в комнату. Апостолос не медля отправился за ней в погоню. Но насквозь пропитанные водой туфли итальянской фирмы "Sergal" не позволили ему сделать и двух шагов. Он поскользнулся и растянулся на мраморном полу ванной комнаты. Кое-как сбросив обувь, Апостолос поднялся и, прихрамывая, вошел в комнату. Антигони в ней не было. Натыкаясь на роскошную антикварную мебель, он прошел в спальню, оставляя на толстом голубом ковре лужи воды, стекавшей с его пальто и брюк. В спальне плутовки не оказалось. Он первым делом заглянул в шкаф, потом, кряхтя и морщась от боли в коленке, опустился на четвереньки и заглянул под кровать. И там не нашел ее. Озабоченно вернулся в комнату. Внимательно осмотрелся. Зала была метров сорок. Легкая позолоченная мебель, которую терпеть не мог Апостолос, казалась почти прозрачной. За ней спрятаться невозможно. Элегантный двухместный диван с низкой спинкой. Несколько кресел и бронзовый торшер со столиком. Чуть подальше - оттоманка, обитая, как и вся мебель, синим бархатом. Горка, сверкающая хрустальными фужерами, бокалами и рюмками. Низкий сервантик, на котором под большим стеклянным колпаком стояли старинные часы с фигурками купидонов. Уголок, заставленный телевизором и радиоаппаратурой. Где искать Антигони?
Апостолос в волнении потоптался на месте и повернул к окну, зашторенному великолепными атласными занавесями, рванул за плетеный шнурок и застыл от восхищения. На фоне венецианского окна, посеребренного снежинками, в позе распятой на кресте рабыни стояла Антигони. Глаза ее были закрыты, на губах змеилась очаровательно-бесстыдная улыбка.
- Накажи меня… - прошептала она, и по ее телу пробежала чувственная судорога.
Апостолос, не отрывая от нее глаз, еле стянул набухшее пальто, не глядя бросил его на бархатную оттоманку. Пиджак сбросил вместе с рубашкой. Подошел к подоконнику и осторожно, словно хрустальную вазу, снял с него девушку. Она тут же прильнула к его широкому плечу. И прошептала:
- Тебе, наверное, неудобно в мокрых брюках?
Он на ходу попытался освободиться от них, но потерял равновесие и повалился на ковер вместе с Антигони. Она звонко заразительно рассмеялась. Вывернулась из его рук и сама принялась стаскивать с него прилипшие к телу брюки.
Апостолос пыхтел и хотел встать. Довольно уморительно скользил по ковру ногами. Однако его попытки не увенчались успехом. Антигони, бросив застрявшие на коленях штаны, уселась на громадную тушу Апостолоса, и оба забыли обо всем на свете.
Когда Апостолос немного пришел в себя, он открыл глаза и, посмотрев на заламывающую руки Антигон и, тяжело дыша, заметил:
- Со стороны мы напоминаем миф о похищении Европы, когда Зевс в облике огромного быка посадил ее на себя.
- О, мой бык, укради меня навсегда! Мне так хорошо…
Больше ни одного слова не вырвалось из их уст. Они любили друг друга молча и страстно. Сжимая в объятиях Антигони, Апостолос чувствовал, как молодость возвращается к нему. В такие минуты он мог бы помериться своей мужской силой с самим Приапом. Антигони извивалась на нем. А он не сдавался. Огромное количество женщин от проституток до герцогинь и кинозвезд, прошедших через его объятия, затмевалось этой единственной лебединой песней.
Они потеряли счет времени и опомнились лишь тогда, когда настойчивый звонок телефона вернул их к действительности. Апостолос отстранил всхлипывающую, обессиленную Антигони, встал и снял трубку. Послышался голос Яниса.
- Адмирал, через пятнадцать минут нас ждут в холле отеля.
- Спустись и достань мне какую-нибудь шубу. Я пальто испачкал. Мой чемодан поставь возле двери номера. Хочу переодеться, - буркнул Апостолос в ответ.
- Попробую, - без лишних расспросов ответил Янис.
Апостолос вернулся к Антигони.
- Девочка моя, ты снова подарила мне счастье.
- Почему же ты от него настойчиво прячешься?
- Всю жизнь я работал на свой имидж, а теперь этот самый имидж диктует мне правила поведения.
- Глупости. Ты говоришь как старик! Оставайся со мной молодым. В тебе ведь столько силы.
Апостолос замолк. Что можно противопоставить воплю юного любящего сердца? Объяснять про спивающуюся жену? Про брачный контракт? Про американцев и прочих компаньонов? Неужели он действительно стар для нее? С негодованием отбросив эти липкие вопросы, он глубоко вздохнул и спросил:
- Откуда ты возникла?
- Все очень просто. Без волшебства и черной магии. Узнала в твоем офисе, когда ты прилетаешь в Москву и где будешь жить. Остальное ерунда. Мне когда-то давно один албанец подарил отмычку, не поверишь, но открывает любые замки. Я и зашла к тебе принять душ.
Апостолос расхохотался. Вот уж никогда бы не подумал, что маленькая хрупкая Антигони использовала воровской инструмент. Он поднял ее с ковра, похлопал по маленькой попке и строго спросил:
- А кто тебе дал отмычку от моего сердца? Признавайся!
- Ты. И никто другой. А теперь хочешь отнять ее у меня.
- Не сегодня, - вздохнул Апостолос и принялся покусывать нижнюю губу. - Иди к себе и оденься для ужина. Поедем, как выражаются русские, кутить.
Антигони быстро накинула прямо на голое тело разноцветную норковую шубу. Выходя из номера, она чуть не упала, споткнувшись о пузатый чемодан, стоявший у двери. Вкатила его в номер и помахала Апостолосу рукой.
Он устало отправился в ванную комнату. Экспромт, столь тщательно подготовленный Антигони, удался ей.
Через десять минут Апостолос стоял в темно-синем костюме, галстуке-бабочке и старательно зачесывал высушенные волосы над ушами. Капельки воды сверкали на его седой бороде-щетине. В открытую дверь вошел Янис. Через его руку была перекинута соболья шуба.
- Адмирал, говорят, в ней не будет холодно.
- Ты меня, должно быть, перепугал с каким-нибудь паршивым артистом? Надеюсь, взял напрокат?
Янис пожал плечами.
- Другой вещицы вашего размера в гардеробе ресторана нс оказалось.
- Идиот. Завтра же отнесешь назад.
- Ох, адмирал, с какой ностальгией я ее выбирал. Если бы вы могли себе представить, сколько подобных шуб я вынес отсюда в старые добрые времена. Когда Москва была коммунистической, а гостиница называлась совсем иначе. Что делать, годы проходят, а шубы вот остаются.
Апостолос надел шубу, потоптался перед зеркалом и остался доволен своим барским видом.
- Никогда не носил шубы, а погляди, вроде неплохо. Впечатляет. На русского медведя смахиваю, - и, не меняя тона, неожиданно спросил: - Ты не доверяешь охране Маркелова?
- Я в России никому не доверяю. Адмирал, мы в жестокой варварской стране. Здесь о законе вспоминают только после того, как его нарушают. Вам стоит консультироваться со мной по любым вопросам. И учтите, если стрелять, то обязательно первым.
Апостолос еще раз оценил себя в зеркале и попросил:
- Держи себя в руках. Пока груз не прошел в Россию, нам опасаться нечего. Мы просто богатые греки, рискнувшие немного развлечься.
С элегантностью медведя-шатуна он развернулся и вышел из номера.
Внизу в холле Маркелов с любезной улыбкой отпускал комплименты Антигони. Она действительно была неотразима. Малиновые, оранжевые, зеленые и синие кусочки норки, из которых была сшита шуба, создавали впечатление карнавала. Ее пенящиеся мелкими кудряшками черные длинные волосы находились в непрестанном движении, потому что она постоянно крутила головой. А полураскрытый рот создавал впечатление, будто она непременно поделится с вами своими сокровенными тайнами. Даже слегка длинноватый нос нисколько не портил ее, придавая лицу пытливое выражение. Стройность точеных ног подчеркивали тонкие прозрачные чулки и изящные лаковые туфельки на высоких, расширяющихся к низу каблуках.
Антигони заразительно смеялась на весь холл отеля, поощряя избитые комплименты Маркелова в свой адрес.
При взгляде на это воздушное, неразумное создание природы, Апостолос ощутил восторг, охвативший его душу, и в который раз почувствовал себя влюбленным.
- Как вам отель? - на всякий случай поинтересовался Маркелов.
- Отличный! Никаких проблем. Пока одни сюрпризы.
Швейцар предупредительно открыл дверь, и они вышли на улицу.
Зимний вечер готовился перейти в ночь. Толкучка возле громоздкого мрачноватого магазина с темными большими окнами поредела. Люди, глядя себе под ноги, неуверенно, пробирались по обледеневшим тротуарам. Некоторые, трагически взмахивая руками, падали. Им никто не спешил на помощь. Они с трудом поднимались, громко выкрикивая ругательства, и продолжали свой путь. А сверху падал легкий спокойный и безразличный снег. Апостолос закурил тонкую сигару и поглядел по сторонам. Тусклое освещение улиц кое-где разрывалось броской рекламой сигарет. Везде светились названия иностранных фирм. Ощущение было такое, что где-то рядом идет война или произошло стихийное бедствие. Поэтому ни о каком каждодневном празднике на улицах, столь свойственном почти всем благополучным городам Запада, не могло быть и речи.
- У вас всегда темно по ночам? - без всякой иронии спросил Апостолос.
- Не знаю. Я на улицах бываю редко, - в тон ему ответил Маркелов и предложил проследовать к поджидавшему их серебристому "линкольну", взятому Лавром напрокат по случаю приезда греческого партнера.
Внутри просторного салона, обтянутого серой кожей, наполняя его ароматом французских духов "Трезор", в шикарном лисьем манто, с сигаретой в ярко накрашенных губах, сидела Татьяна. Она царственным жестом протянула Апостолосу руку и на плохом французском языке представилась.
Он улыбнулся, пожал ее крупную, в лайковой перчатке ладонь и ответил избитым комплиментом. После чего оба по-приятельски рассмеялись.
Познакомившись с дамой, грек снова вылез из машины и предложил Антигони войти в салон. Женщины обменялись короткими приветствиями. После чего Татьяна прощебетала:
- Какое счастье, что в компании мужчин я буду не одна. Милочка, надо же, вы говорите по-русски? Значит, нам будет чем заняться, когда они вперятся в доступные органы стриптизерш.
- Мы едем на стриптиз? - рассмеялась Антигон и.
- В России куда ни заверни - везде стриптиз, - усмехнувшись, ответила Татьяна.
Маркелов закрыл за собой дверцу и обратился к Апостолосу.
- Позвольте вам представить президента нашего круиза с российской стороны. Наша знаменитая артистка Татьяна!
- Что он там говорит? - поинтересовалась та у Антигони.
- Вы, оказывается, актриса? Конечно, я вас помню. В кино видела, когда жила в Союзе! - и она тут же поделилась своим открытием с Апостолосом.
Он заулыбался, зааплодировал своими огромными ручищами и произнес одно из немногих знакомых ему русских слов, часто слышанных от Яниса:
- О, прикол! Гранд прикол!
Все рассмеялись милой шутке. Маркелов по привычке посмотрел в заднее стекло. "Вольво" с охраной неотрывно ехала за ними. Он нажал на кнопку, и открылись дверцы бара.
- Предлагаю скрасить нашу поездку.
Тускло освещенный салон озарился подсветкой изнутри бара. Разноцветное содержимое бутылок соблазнительно заколыхалось перед глазами.
- О, я пью исключительно шампанское. Но только не советское, - предупредила Антигон и.
Маркелов принялся изучать бутылки.
- "Вдова Клико" вас устроит?
- Вполне, - обрадовалась непрошеная гостья.
- А мне налей то же, что и себе, - небрежно махнула рукой Татьяна.
- "Пасспорт скотч"?
- Годится.
Апостолос предпочел что-то из белых вин. Он с нескрываемым интересом смотрел в окно "линкольна", отодвинув шелковую шторку. Его глаза никак не могли привыкнуть к постоянной давящей темноте. Им не хватало привычного раздражения. Редкая реклама типа "Samsung", "OLBI", "Sunrise", не могла рассеять той мрачности, которая пряталась в арках домов, в провалах переулков, в мертвенном свете огромных витрин. "На таких улицах хорошо снимать триллеры", - подумал про себя Апостолос. Убийства маячили за любым углом. Казалось, что за каждым неубранным сугробом прячется террорист. И это в столице страны! "Можно представить, что творится в Брянской области, - улыбнулся своим мыслям Апостолос. - Идеальная страна для моей затеи".
Маркелов на правах хозяина поухаживал за дамами и предложил обмыть приезд в Россию. Потом включил тихую музыку и предложил Апостолосу:
- Москву лучше осматривать утром. Завтра покажем некоторые достопримечательности. Не все так страшно, как кажется на первый взгляд. Сейчас приедем в одно уютное заведение, которое я держу через подставных лиц. Ночной клуб "Бельведер". У нас в моде сейчас западные названия. Есть свой "Манхэттен", "Сохо", даже "Лидо". Для народа. Но каждый солидный бизнесмен предпочитает открыть что-нибудь для себя.
- Со стриптизом? - кокетливо спросила Антигони, помня предупреждение Татьяны.
- Разумеется, - подтвердил Маркелов. - Сам я не очень поощряю подобные зрелища, но такова сегодняшняя московская мода.
- А я люблю, - признался Апостолос. - Тем более многие утверждают, что русские женщины необычайно красивы. Стоит посмотреть. Хотя присутствие Татьяны меня уже убедило в верности этой оценки.
- Нечто подобное он говорил в Америке об американках, - заметила Антигони по-русски и весело рассмеялась.
Апостолос, не понимая комментария, продолжал:
- В Америке женщины делятся на экземпляры. Есть совершенно фантастические. Но в дорогих оазисах. А взгляд из окна машины выхватывает в основном коротконогих толстушек и худощавых негнущихся телеантенн.
Маркелов и Антигони не удержались от смеха и в два голоса перевели Татьяне его определение американок.
- Зато, судя по Антигони, гречанки прекрасны? - не преминула встрять Татьяна.
Апостолос выслушал перевод, задумался, покусал нижнюю губу и покачал головой.
- Думаю, Антигони - самая красивая гречанка, остальные так себе.
Подобная ни к чему не обязывающая взаимная болтовня могла бы продолжаться бесконечно. Но "линкольн" мягко притормозил, и дверь салона открыл Лавр, ехавший за перегородкой с водителем.
- Прошу.
Повеселевшая компания вывалилась в ночь. Переулок, уходивший под горку, был тёмен и зажат высокими старыми зданиями. Только возле роскошных распахнутых резных дверей светлого дерева радовали глаза снопы света. Они мощно лились из-под широкого нависавшего над всем тротуаром стеклянного козырька. Возле дверей в кадках стояли серебристые елочки с мигавшими в их хвое красными лампочками. Два охранника в длинных черных пальто и белых шелковых шарфиках, с зализанными волосами, встречали их напряженными взглядами.
Маркелов вошел первым и широким жестом хозяина пригласил гостей. Они невольно задержались на пороге. Перед их взорами предстала мраморная лестница с двумя бронзовыми лошадьми, взвившимися на дыбы у основания перил. Ступеньки, покрытые золотистой ковровой дорожкой, поднимались к площадке, затем расходились в стороны, а в центре горела надпись "BELVEDERE".
Пока Апостолос любовался скульптурами лошадей, к ним подошел официант с подносом и предложил всем по бокалу шампанского.
Маркелов с гордостью поднял свой. Он был доволен реакцией грека. Пусть не думает, что только у них там можно принимать в роскошных апартаментах. В России такие, как Маркелов, способны и на большее. Поэтому, теша свое тщеславие, скромно предложил:
- Хочу поприветствовать вас в своем небольшом уютном уголке отдыха. Здесь два зала. Один молодежный, а второй для солидной публики. Туда я вас и приглашаю.
- А стриптиз в каком? - поинтересовался Апостолос.
- В том, где вы, - мягко улыбнулся Маркелов.
Они поднялись по лестнице и повернули направо. Еще несколько ступенек вверх и, пройдя небольшую арку, они оказались в уютном круглом зальчике, в котором столики были отгорожены друг от друга деревянными решетками, увитыми цветами. На каждом стоял подсвечник на три свечи, а между кабинками на малахитовых тумбах возвышались бронзовые канделябры. Все свечи пылали живым огнем. Легкий свежий воздух был наполнен терпким, обволакивающим ароматом. В центре зала возвышалась эстрада. Круглый деревянный помост. На всем лежал отпечаток купеческой старины. Официанты в малиновых рубашках и темно-зеленых жилетках бесшумно скользили по проходу.
За несколькими столиками степенно ужинали солидные мужчины, взоры которых мгновенно обратились к вошедшим дамам. Антигони и Татьяна скинули свои шубы на руки возникших сзади официантов и прошли вперед. Апостолосу помог вылезти из шубы Маркелов. Тот закрутил головой и с беспокойством в голосе спросил:
- А где Янис?
- Он сам захотел ехать с моей охраной. Наверное, убеждается в надежности "Бельведера".
- Не сердитесь на него, - Апостолос положил свою широкую ладонь на плечо Маркелова. - Он внушил себе разные глупости по поводу возможных инцидентов в России. Я ничего подобного не опасаюсь. Ведь я ваш гость. И к тому же мы - партнеры.
Маркелов лишь кивнул головой и проводил его к столику, за которым уже осваивались дамы.
Тем временем Янис в сопровождении Лавра исследовал помещения ночного клуба. Везде он сталкивался с охраной и безразлично-предупредительным отношением - Лавра раздражало, что тот сует нос в чужое хозяйство. Он не выдержал и довольно зло спросил:
- У тебя есть основания опасаться каких-нибудь действий с нашей стороны?
- Нет. Сейчас на это вы не решитесь. Просто нам придется осуществлять охрану вместе. Корабль - огромное хозяйство, и там будет много работы. Желательно, чтобы наши люди не перестреляли друг друга. Я давно занимаюсь охраной Апостолоса, и поверь мне, лучше, чем он, в Греции никто не защищен. Хотя там это не очень-то и нужно. Другое дело здесь. Каждый обзаводится охраной, но она не спасает. Подстреливают, как глухарей на току.
- Маркелову не грозит. И вообще, парень, запомни, ты можешь следить за кем угодно. А я буду следить за тобой.
- Угрожаешь?
- Пока предупреждаю.
- Глупо. Нам следует дружить.
- Я дружу только с мертвыми. Они не предают. Хочешь выпить? - как ни в чем не бывало резко сменил тему Лавр.
- Давай накатим, - согласился Янис.
Лавр провел его в сауну, где в комнате отдыха уже был накрыт стол на двух человек. Из приоткрытой двери в помещение бассейна доносился девичий смех.
- Я тебе приготовил пару селедок. Можешь потом поплавать с ними, - объяснил Лавр.
Янис улыбнулся в знак благодарности, сел за стол и, подождав, пока Лавр нальет водку, сказал без обиняков:
- Мы с тобой не должны любить друг друга. Но сделка состоялась и, пока деньги не лягут на счета, будем стоять плечо к плечу. А после поглядим, чей пистолет стреляет точнее. Надеюсь, мой.
Лавр поднял рюмку.
- В тот момент он тебе уже не потребуется. Давай выпьем за то, что пока все мы живы.
Они по-русски чокнулись, выпили и с жадностью набросились на закуски.