Появились и деньги. Постепенно Пеклер научился принимать дополнительные вознаграждения от родственников подзащитных, нисколько не комплексуя по этому поводу, так как справедливо полагал, что эти деньги им честно заработаны, если, конечно, он действительно сумел помочь и семья подзащитного не находится в особенно стесненных финансовых обстоятельствах. Впрочем, "левые" гонорары бывали у всех хороших и востребованных адвокатов. Это позволяло ему не только достойно содержать семью (а у него уже подрастали две дочери), но и не забывать о своем увлечении - коллекции произведений советского авангарда 20-х годов.
В семидесятые годы Борис Григорьевич был уже одной из заметных и уважаемых фигур в Коллегии. Как и многие люди его уровня и достатка, он оброс многочисленными связями, без которых жизнь в условиях тотального дефицита товаров и услуг в стране окончательно (но не бесповоротно, как потом оказалось) победившего социализма была не очень комфортна. Страна же привычно пила и воровала, и работы у него от этого не убавлялось. Казалось, так все и будет происходить вплоть до пенсии, однако Коммунист № 1 в один прекрасный день заснул окончательно, его преемники прожили совсем недолго и пришло время генсека-реформатора.
Пеклер с интересом наблюдал за возникновением первых кооперативов, их развитием и перманентным удушением. Почти сразу после выхода закона о малых предприятиях ему позвонил как бы возникший из небытия старый знакомец - бывший подзащитный "цеховик" и попросил о встрече. В последовавшей затем беседе Борис Григорьевич получил предложение о сотрудничестве. Предвосхищая вопрос о роде деятельности предполагаемого юридического консультанта, его визави сказал:
- Закон сырой и несовершенный, как юрист вы это знаете не хуже меня. Значит, будет появляться множество дополнений, и все это можно будет толковать двояко. Однако дело даже не в этом. Я думаю, что всевозможное противодействие мы будем встречать на всех уровнях власти, и здесь нам не обойтись без хорошего и, что очень важно, обладающего определенной репутацией юриста. - Помолчав, он добавил: - И вообще, я думаю, что джинн из бутылки уже выпущен и все эти малые формы частного бизнеса - только начало.
Это стало и началом новой жизни для Бориса Григорьевича. Его профессиональная деятельность все последующие годы была часто связана с развитием российского предпринимательства, к его услугам обращались часто и охотно и оплачивали соответственно. Сейчас он был штатным консультантом серьезной промышленно-финансовой группы, и иногда ему приходило в голову, что к его шестидесяти годам жизнь только начинается. "Вот еще бы велосипед купить", - вспомнил он почтальона Печкина из знаменитого мультфильма.
…Забег на ипподроме кончился. Двухлетка Опал, на которого поставил Пеклер, пришел третьим, что нисколько его не расстроило, все равно результат был налицо - бодрое настроение и свежая голова. Еще сегодня он собирался заехать к старому знакомому, приторговывавшему живописью и антиквариатом, тот сообщил ему по телефону, что есть на продажу (почти даром, и только для вас!) прекрасный эскиз Эль Лисицкого…
29
Утром Денису позвонил дядя - еще домой - и деловитым тоном сообщил:
- Ты в офис сейчас не езжай.
- А что, там засада? - равнодушно осведомился Денис, пытаясь одновременно чистить зубы электрической зубной щеткой.
- Я тебе сейчас работенку подкину, а то вечно вы там неоплачиваемыми факультативами занимаетесь.
Сказано было не в бровь, а в глаз, даже - в зрачок, так что Денис дипломатично промолчал.
Суть работы была в том, что помощь частного детектива требовалась приятелю Вячеслава Ивановича, подполковнику РУБОПа, у которого дома случилась какая-то неприятность, которую он оказался не в силах самостоятельно разрешить.
Денис записал координаты рубоповца, но все же поехал в "Глорию", про себя решив, что кто первый из оперативников появится в офисе, тому он это дельце (явно сулившее кое-какие денежки) и поручит. Сам же Денис намеревался находиться на максимально приближенном расстоянии к своему компьютерному гению, покуда тот еще пребывал в состоянии поиска и охоты.
Когда он приехал в офис, там уже были Коля Щербак, Сева Голованов и даже Демидыч. (Филя по-прежнему следил за Олегом Павловым, и Денис уже начинал нервничать, почему же тот так долго не встречается со своим заказчиком.)
Но сейчас Денис растерянно почесал затылок и взял со стола коробок спичек, вытащил четыре штуки, одну сломал и, зажав в руке, предложил вытянуть короткую. Сева тянул первым. Он тут же и вытащил короткую ко всеобщему неудовольствию. Денис передал ему телефон рубоповца.
Тут позвонил Филя, и последовал долгий и бессмысленный, как это часто с ним бывает, разговор, в конце которого Филя вдруг завопил, что Олег Павлов пошел на контакт с каким-то типом, и, скорей всего, это и есть заказчик.
30
Эскиз Эль Лисицкого для Пеклера привез Ларри Фримен. Разумеется, он не тащил его контрабандой через границу - американский детектив чтил законы любой страны (пока они, впрочем, сами не вступали в явное противоречие с его деятельностью). Для того чтобы достать Лисицкого, существовали определенные связи в московской художественной среде, а именно старый знакомый, с которым летел вместе в самолете: Джордж Сислей Спенсер, владелец художественной галереи "Русский авангард". Через Спенсера Фримен выяснил круг интересов Пеклера, после чего и купил Лисицкого у ближайшего конкурента Спенсера. Можно было, конечно, что-то приобрести и у самого Спенсера, сэкономить время и, возможно, деньги, но рисковать не стоило: Фримен не забывал, что собирается иметь дело с юристом, человеком, привыкшим мыслить профессионально-логически и выстраивать причинно-следственные связи. Средств на накладные расходы у Фримена было достаточно.
А вот с Пеклером он торговался, впрочем, ожесточенно, даже как бы со знанием дела, чем возбудил в старом адвокате невольное уважение. В конце концов высокие договаривающиеся стороны сошлись на одиннадцати с половиной тысячах долларов, и это не могло не порадовать Бориса Григорьевича, который мысленно уже готовился выложить все пятнадцать.
Он приятно расслабился с рюмочкой "Хеннеси ХО", ну и что ж такого, что с американцем, чай, не советские времена, а совсем даже наоборот… Слово за слово, разговорились по душам (так, по крайней мере, казалось Борису Григорьевичу). Фрименже все думал, как бы подобраться к фигуре Ходоровского, но изобретать ничего не пришлось.
- А вы знаете, дорогой Ларри, - несколько пафосно вопросил Пекл ер, - кто такой на самом деле Эль Лисицкий?
- То есть Лазарь Маркович Лисицкий? - уточнил подготовившийся Фримен. - Ну разумеется, русский архитектор, художник-график, кажется, еще конструктор. В сущности, первый советский дизайнер.
- Ах как приятно иметь с вами дело! - всплеснул руками Борис Григорьевич. - Но я вам еще кое-что могу про него рассказать, дело в том, что мы с ним отчасти… м-мм… родственники. Вот! - Пеклер отправил в рот еще полрюмки. - Прекрасный все-таки коньяк.
Фримен удивленно поднял бровь. В сущности, ему было плевать, но ведь нужно же как-то реагировать.
- Я шучу, конечно, но Лисицкий учился сперва у витебского живописца Пэна, а потом продолжал образование в Смоленске. Так вот, представьте, такой же путь проделал мой зять Эдвард! - радостно захохотал Пеклер. - Родился в Витебске, учился в Смоленске, потом оказался в Москве.
Фримен тоже с удовольствием засмеялся, еще бы - без удовольствия! Даже спросил:
- И ваш Эдвард тоже архитектор?
- Ну в некотором роде, да! - совсем уж развеселился Пеклер. - Надо непременно ему рассказать, у Эдика отличное чувство юмора, ему это непременно понравится! Непременно, уверяю вас. Знаете что, Ларри? Поехали к нам? - предложил хлебосольный адвокат.
Какое было чувство юмора у Эдварда Ходоровского, Фримен так и не узнал, а вот его профессиональные качества оценил при первом же знакомстве. Ходоровский сразу понял, что американец - вовсе не случайный человек в их доме, и сказал негромко, улучив момент, когда они были вдвоем:
- Приезжайте завтра в офис.
Вот теперь и Фримен мог позволить себе расслабиться…
31
Фримен вошел на станцию метрополитена и, стряхнув снег и спустившись по эскалатору, разглядывал мозаику на потолке. Краем глаза заметил отделившегося от стены милиционера. Милиционер был высоким и рыжим, и еще у него были голубые глаза. Фримен резко обернулся и, заранее предупреждая дежурную фразу, вынул из внутреннего кармана бумажник и, шагнув, протянул ему визу. Милиционер покрутил в руках желтый листок, вяло козырнул и вернул ее владельцу.
- Все в порядке? - без акцента и улыбки спросил Фримен и, получив в ответ кивок, зашагал к эскалатору…
Спустя десять минут он уже беседовал с Ходоровским.
- Меня интересует информация в отношении пяти российских чиновников. Но хочу вас сразу честно предупредить, Эдвард Витальевич, они пребывают на самом верху власти.
- Это не имеет никакого значения, - абсолютно ровным тоном сказал Ходоровский, закуривая "Мальборо".
Они сидели в офисе "Знамени-2", который располагался в старом доме на улице Петровские линии. По иронии судьбы, она пересекала Неглинную, где, как успел в свое время выяснить Фримен, дислоцировалось детективное агентство "Глория". Впрочем, к черту "Глорию"!
- А что в вашей работе имеет значение? - осведомился Фримен.
- Сроки и качество требуемой информации. О ком конкретно идет речь?
- Прошу вас. - Фримен достал "Монблан" и написал на листке пять фамилий. Там фигурировали депутаты Госдумы Половцев и Иващенко, сотрудник управделами президента и чиновник Российского Агентства федерального имущества Кольцов и чиновник Госстраха Семенов, а также некто Тюрин, тот самый Тюрин, на которого Державин найти ничего не сумел.
Ходоровский пробежал глазами и сдержанно кивнул. Фримен оценил и это. Русский детектив не сказал "никаких проблем" или "невозможно", он вел себя как истинный профессионал.
- Я готов заплатить по пять тысяч долларов за каждое досье. Уверяю вас, политики за этим нет, - на всякий случай успокоил Ходоровского Фримен. Он с некоторым неудовольствием почувствовал, что на фоне невозмутимого Ходоровского сам начинает мелко суетиться.
- Тогда что же есть? Это все высокопоставленные люди.
- Согласен. Но высокопоставленные - в России, - уточнил Фримен. - А в данном случае речь идет о дискредитации указанных лиц в американской судебной системе.
"Вот сейчас начнется, - подумал Фримен, - сейчас этот русский взорвется кучей бессмысленных вопросов, на которые я все равно не смогу ему ответить. В частности, какое, к черту, имеет отношение американская судебная система к русским чиновникам?!"
Ходоровский посмотрел в потолок и, не глядя, сбил пепел с сигареты точно в чугунную пепельницу, привинченную к столу. Пепельница была сделана в форме изогнутого сапожка. Интересно, как ее вытряхивают? Может, пылесосом?
- Я готов за это взяться. Что именно вас интересует?
- Связи с частным бизнесом, неоправданные траты денег, любовницы, загулы, любая прочая мерзость. Вы не мальчик, сами понимаете, что может стать компроматом.
- Мне нужен месяц для сбора подобной информации, - ответил экс-подполковник КГБ. - За этот срок я разберусь со всеми этими фигурантами и принесу вам их досье.
- Неделя.
- В таком случае, - Ходоровский посмотрел в потолок, - по пятнадцать тысяч за досье. Могут возникнуть непредвиденные траты. Но без задатка я к работе не приступлю. Половину суммы вы заплатите вперед.
- Четверть, - улыбнулся Фримен.
- Треть, - холодно возразил Ходоровский. И это было то, на что американец настраивался с самого начала.
32
В это же самое время Денис Грязнов сидел в Генеральной прокуратуре на Большой Дмитровке, в кабинете у Турецкого, и убеждал позвонить в Германию его, Турецкого, хорошему приятелю - Питеру Реддвею, руководителю международной антитеррористической группы "Пятый уровень". Реддвей был американец, более того, в недавнем прошлом он был заместителем директора ЦРУ, более того, с Турецким в "Пятом уровне" они некогда работали вместе. Словом, Грязнов-младший убеждал, Турецкий вяло отбояривался.
- Нет, Денис, ну ты сам посуди, что я ему скажу? Старина Питер, у меня тут в Москве один молодой приятель, между прочим, частный сыщик, которого ты, вероятно, помнишь, переоделся милиционером и проверил документы у подозрительного ему иностранца. Так вот не мог бы ты тоже его проверить, ни в кого специально не переодеваясь… Да это же бред, Денис!
- Да ничего не бред, дядь Сань! Этот Фримен - темная личность, его интересуют такие люди, такие люди… не могу вам сказать.
- Это отчего же не можешь?
- Они мои клиенты.
- А, - обрадовался Турецкий, - так это все у тебя частная лавочка и к вверенным мне интересам государства отношения иметь не может. А потому…
- Да может, дядь Сань, может, я уверен! Он за Кольцовым следит и что-то вокруг него тут организовывает.
- Каким Кольцовым? - тихо спросил Турецкий.
- Валентином Петровичем, есть такой чиновник, а когда-то он был вице-президентом "Межбанка", а еще раньше…
- Так, - занервничал Турецкий, - а ты тут каким боком?
- Его клиентка - моя бывшая жена… тьфу ты!!! Наоборот!
- Я понял уже, понял, - успокоил Турецкий, но тон у него было расстроенный. - Вот ведь какая хреновина. Слишком много совпадений.
- То есть?
- Мы его арестовали неделю назад, Кольцова Валентина Петровича, которого клиентка - твоя бывшая жена, то есть наоборот. Буквально перед убийством Исправникова и Мансурова…
Денис молча открыл рот, успел только подумать: что же, кретин, говорил ведь с его женой после этого и ни о чем, ни сном ни духом?! Хорош частный сыщик, нечего сказать; но тут у него зазвонил мобильный телефон - это был дядя, которого Денис успел озадачить другой просьбой еще раньше Турецкого.
- Значит так, Денис. Ларри Фримен, гражданин Соединенных Штатов, прилетел в Москву рейсом из Нью-Йорка две недели назад с исключительно туристическими целями, поселился в гостинице "Мэрриот", где проживает и поныне. Никакого криминала за ним не замечено. Правда, понатащил к себе в номер всякого компьютерного оборудования, ну так и что ж с того? И если ты, дорогой племянник, еще раз на себя ментовскую форму напялишь…
- Спасибо, дядь Слав. - Денис дал отбой. - Дядь Сань, ну будете звонить Реддвею или нет?!
Реддвею позвонили и потом еще полтора часа ждали ответ, который пришел по электронной почте и содержал в себе несекретную часть досье на Ларри Фримена, подполковника американской армии в отставке, юриста и лингвиста, в недалеком прошлом - инструктора русского языка для американских студентов-военнослужащих в колледже по изучению иностранных языков в Маршалл-центре, расположенном в городе Гармиш-Партенкирхене (так Реддвей его хорошо знал!), а ныне - старшего партнера нью-йоркской сыскной фирмы "Феникс". Натуриста он был совсем не похож.
Денис вернулся в офис "Глории" обдумывать собранную информацию.
К вечеру приехал Голованов, сияющий как медный таз.
- Сева пожаловал! - обрадовался Денис. - Ну, порадуй нас. Может, хоть у тебя уже все в порядке?
- А то! Все улажено, честь по чести.
- Отлично!
- И мы заработали что-нибудь на этом? - поинтересовался Макс, не отрываясь от экрана компьютера.
- Мне на накладные расходы.
У Дениса вытянулась физиономия.
- Вот те раз… Так в чем там дело-то было?
- Рассказываю. Жена с мужем, с этим самым рубоповцем, ложились спать. Жена говорит: "Пойду-ка я помоюсь".
- Очень интересно, - насмешливо протянул Денис.
- Не перебивай, обижусь. Значит, она пошла, помылась. Нацепила халат, выходит. Тут раздается звонок в дверь. Она открывает. А это сосед их заскочил, свой, в общем-то, мужик. Он так оценивающе на нее смотрит и говорит: "Знаешь что? Если снимешь халат, я дам тебе сто шестьдесят пять долларов".
Жена подумала: а почему, дескать, такая неровная сумма, и говорит:
"Двести".
Сосед подумал или сделал вид, что подумал, и говорит:
"У меня только сто шестьдесят пять".
Жена подумала и сняла халат. Сосед посмотрел, поцокал языком и со вздохом отдал ей сто шестьдесят пять долларов, после чего ушел. После этого жена к мужу довольная такая подходит и начинает подлизываться всячески.
- Уточни, - попросил Денис, - как именно она начинает подлизываться?
- Я могу только показать, - сказал Голованов.
Денис подумал и отказался.
- Ну так вот, - продолжил Голованов, - муж и спрашивает: "Кто приходил?" "Сосед", - говорит супружница, а сама так и сияет. "Кстати, - говорит муж, - забыл тебе сказать, он мне тут сто шестьдесят баксов должен, точнее, даже сто шестьдесят пять. Он случайно не возвращал?" В общем, конфликт высоких сторон улажен.
- А ты-то здесь при чем?
- Ну не рубоповцу же бить морду соседу! А я нашел для них консенсус.
Денис с Максом схватились за животы.
- Так я забираю гонорар в размере шестнадцати с половиной долларов США себе на бензин? - уточнил Голованов. - Господи, и чем только не приходится заниматься нашему брату.
- Забираешь.
- На три вещи я могу смотреть бесконечно, - сообщил Голованов с мечтательной миной: - Как горит огонь, как льется вода и как шеф выдает зарплату.
- Скажи лучше, как ты с ходу короткую спичку вытащил? - поинтересовался Макс. - Утром, когда жребий тянули.
- А я ее не вытягивал, - честно сообщил Голованов, - у меня между пальцев своя короткая была спрятана.
33
Зам Ходоровского по оперативной работе Борис Лепешкин докладывал:
- …На закрытом совещании руководителей фракций депутат Становой заявил о том, что депутат Шрамов замарал себя поступком, не совместимым с высоким званием депутата Госдумы, и привел в доказательство своих слов ряд документов. Документы были компьютерными распечатками и содержали фотографии и тексты нетрезвых разговоров Шрамова с девушками из эскорт-агентства.
В кабинете Ходоровского они были одни, к выполнению заказа Ларри Фримена Ходоровский решил привлекать как можно меньшее число своих сотрудников. Хоть Фримен его и успокоил, что политики за этим делом нет, хоть и сам Ходоровский догадывался, что упомянутые чиновники все, как один, подлецы и мерзавцы, но они, тем не менее, представляют наше российское государство, и, дискредитируя их, мы тем самым… Короче, глава агентства нюхом чувствовал, что не так все в этом деле просто, и оно (дело) может закончиться крупными неприятностями.
Однако за работу он взялся и один с ней справиться не мог.
А вот Борю Лепешкина морально-этические проблемы волновали мало, вернее, совсем не волновали, он продолжал докладывать: