Саломея неожиданно почувствовала, – что-то, вроде ревности кольнуло внутри. Память ещё жила. Лучшая подруга, бывшая жена Валерия, погибла всего несколько лет назад. Эх, Маринка! Да – а! А жизнь-то, она продолжается.
Вслух произнесла: – И кто же она? Янки?
Вадиму послышалась лёгкая неприязнь.
– Да наша, русская. Во Франции познакомились. Правда, из семьи эмигрантов, почти первой волны. И знаешь, как звать? Не поверишь!
Саломея осторожно достала котёнка из пледа, прижала белый комочек к груди. Равнодушно: – И как же?
– Валерия!
– Валерка и Валерия! Ничего, прикольно!
– И от кого я это слышу! – усмехаясь, произнёс Вадим. – "Прикольно"! От кого? – Забрал котёнка, опустил на пол. – Сторонницы! Рьяной, причём, сторонницы! Можно сказать, бойца, за "чистоту русского языка"!
– Да ладно тебе! – Наблюдала за реакцией пса. Блэкки вытянул чёрный "кожаный" нос. Легонько ткнул им в пушистый бок гостя.
– Т – а-а – к! – держа руки в боки, по-прежнему, глядя на котёнка, протянула она. – Чем же тебя накормить? Кстати, Дюша! – не поворачивая к нему лица, сообщила, – я лечу в Сибирь!
– Не понял! Повтори, пожалуйста – Присев, отпил из её чашки. – Куда ты, родная, собралась? Ну-ка?
– В Сибирь, милый!
– Это касательно того дела? Ведь так?! Я правильно понял?
– Именно так!
– Не пущаю! – пытался неловко отшутиться.
– Считаешь, – подошла к раковине, вылила остатки кофе, быстро ополоснула чашку, – то, чем я занимаюсь…
– Думаю, ты ввязалась в опасное дело, чувствую! И ещё этот, твой вояж по местам "боевой славы маньяка"! Сама придумала? – резко встал.
– Была у Александра Васильевича! Поговорили. В общем, мне очень надо! Ну, Дюша? Не сердись! – Присела, молча глядя в окно, ожидая шквала негодований, уже привычных обвинений.
Вадим зачем-то взял уже мытую чашку, подставил под струю, стряхнул.
– Значит так, дорогая! – Опёрся двумя руками о мойку. – Одну не пущу, так и знай! Бандоты сейчас там не меньше, чем после войны, поверь! Если не больше! Я тоже, знаешь ли, хоть и занятой человек, и нет времени заниматься подобными вещами, но иногда заглядываю в Инет. "Бойтесь бандитов, "крышу" предлагающих!" Как тебе?
Саломея взглянула на мужа.
– Это, между прочим, обращение к кемеровским предпринимателям сотрудников отдела по борьбе с организованной преступностью Кемеровского Управления внутренних дел!
Это накануне, как ожидает полиция, широкомасштабной "гангстерской" войны между всеми криминальными группировками. Предпринимателей мочат, извини за словечко, конкурентов. Криминальная обстановочка ещё та! – развернулся к ней корпусом.
– Да брось, Вадик! Не девяностые! – удивлённо: – А причём здесь я?
Заглядывая в лицо:
– Ну, Мися! Умная женщина, к тому же, – имеешь необыкновенный дар… И такая наивная… Ты в зеркале-то себя часто видишь?
Саломея хлопнула ресницами: – Часто. И что с того?
– И ты с уверенностью можешь утверждать, что похожа на среднестатистическую россиянку? – Зачем-то выдернул бумажное полотенце, протёр руки. – Да у тебя вот здесь, – показал, – в середину лба. Она снова представила эту дырочку во лбу всех жертв на фото. На кухне работал кондиционер, – бросило в жар, секунду спустя, зазнобило. Плечи непроизвольно дёрнулись, – Вадик истолковал по-своему. Вытер руки. Снова приставил палец ко лбу, продолжив: – Не нравится? У тебя вот здесь написано: "Бизнес-леди"!
– Всё равно, не пойму, о чём ты!
– Господи, Моля! В гостинице, первопапавшейся, сразу пробьют, откуда, кто такая? В твоих руках сеть обувных магазинов здесь! Дорогих, кстати!
– Ну?
– Что? "Ну"? Может и приехала составить местным конкуренцию, тоже открыть сеть? Будут ходить хвостом, вынюхивать! А там, не дай бог…
– Дюша! Да тебе детективы писать! – хохотнула. – А ведь это мысль!
– О, Господи! – Вадим взялся за голову. – Короче! Решено! Беру отпуск. Одну, – ни за что! Придумала тоже!
Саломея подошла к мужу. Взяла в ладони его лицо, заглянула в глаза.
– Невероятно. – Произнесла тихо. – Ты лучший муж в мире, Дюша!
– Не лучший, не надейся! Лишь пытаюсь им стать! – поцеловал её ладошку. – Ой, Моля! – Иронично. – Люблю, дурак, тебя! Свою странную женщину. И давно понял, до конца. Ты не исправима, Мися! Твоя жизнь ну, это, в общем, и моя… – Тепло улыбнулся. Затем хитро прищурил глаза.
– Изюминка ты моя! – взяв за талию, приподнял.
Оба рассмеялись. Осторожно прижал её голову к груди. У их ног тихо сидел Блэкки. По его длинной чёрной шерсти куда-то вверх карабкался белый котёнок.
– Ой, это кто у нас? – воскликнул младший сын Кирюша. Пёс не шевельнулся, снисходительно поглядывая на белый комочек, что барахтался в его шерсти.
– А вы? Чем тут занимаетесь? Хоть покормили? – кивнул на котёнка.
– Ну, вот и хозяин пришёл! Давай, мать, какой-то ужин для всех соображать!
Покинув просторную кухню, вернулся с бутылкой шампанского. Саломея вопросительно взглянула на мужа. Затем молча, глазами кивнула в сторону Кирюши, поглощённого игрой с котёнком. Вадик постучал пальцами себе по лбу. Она прикусила нижнюю губу. Дёрнула подбородком. Мол, как сообщить сыну, – их отпуск в Испанию отменяется. Кирилл поднял глаза на отца.
– Какая-то дата? Почему не знаю!
– Понимаешь, Кирюш…, – начала Саломея.
– Мы передумали, вместо Испании, – Сибирь! – выпалил отец. И тут услышали, совсем неожиданное: – Ур-р-а-а! Вот мои в классе обзавидуются! – Запрокинул голову, глядя в потолок. – Ярмак, декабристы, кто там ещё…
Родители недоумённо переглянулись.
– Кирюш! – виновато проговорила она, – мы с папой летим в Новосибирск… По делам. Моим. Ненадолго.
Сын растеряно взглянул на обоих. – А я? А мне… куда?
Мать с отцом переглянулись. Не задумываясь, Вадим объявил:.
Лиманская Надежда. Бездна смотрит на тебя.
– Куда ж мы, без тебя? И ты с нами! – подросток заглянул в глаза матери.
Саломея одобрительно кивнула.
– Вот это я понимаю! Вот это творческий подход к решению вопроса! – Кирилл повернул голову к отцу.
– Что? Что? – переспросила, затем посмотрела на мужа.
Не сговариваясь, родители прыснули со смеху.
– Такое событие, и, правда, надо отметить! – заявил Кирилл.
– Не рановато? – усмехнулся отец.
– Поездка, пап! Всё же – Сибирь! Ну, в самый раз! Я, как ты, люблю отмечать всякие события! – Саломея взлохматила светлые волосы сына.
– После ужина, – спать! Никаких игр за "компом"!
Следующий весь день Саломея занималась сборами. Вадик куда-то звонил, сидел за монитором, делая заметки в блокноте, затем снова звонил. Это продолжалось весь день. И он, наконец, закончился.
Александр Васильевич с удовольствием забрал и Блэкки, и Моню, – так решили назвать перса шиншиллу, – к себе на дачу. Утром раздался звонок в дверь. Приехал Князев, считая долгом непременно проводить.
В аэропорт прибыли раньше времени.
– Ничего, – отвечая на возражение Александра Васильевича, поговаривал накануне, с утра Вадим, – часть времени на пробки уйдёт, прибудем тютелька – в – тютельку! До регистрации оставался целый час. Самолёт вылетал около полудня.
Саломея взглянула в иллюминатор, затем на спящего сына. Вадим в наушниках, закрыв глаза, привалился головой к спинке кресла и, в который раз "читал" Достоевского. Она никак не могла взять в толк: ну как можно назвать это чтением? Однажды услышала от очень неглупого человека, эрудита, тот серьёзно ей сообщил: "Я не читаю книг, я их слушаю!". Она тогда промолчала в ответ. А теперь покосилась на мужа, – и он туда же!
Саломея не ожидала ничего подобного. Новосибирск оказался молодым, энергичным городом. Он отличался не романтическим налётом старины, скорее молодостью, масштабностью, эдаким сибирским размахом во всём.
Получив вещи, вышли, наконец, из зала на воздух. Вадик смешно потянулся, вдохнул.
– Ну и где твои бандиты? Покажи мне пальцем!
– Да будет тебе! – Улыбнулся в ответ.
– Подвезти, господа? Какой отель желаете? – подошёл молодой человек.
– В "Северный замок"!
Саломея удивлённо посмотрела на мужа.
– Подальше от шума! – объяснил Вадим. – Номер я забронировал! Извини, не посоветовался. Думаю, тебе понравится!
Кирилл не успел зайти в двухкомнатный номер, – тут же подсоединил ноутбук к Интернету, забыв обо всём.
Саломея придирчиво осмотрела интерьер, – он был выполнен в серебряных тонах, просторную гостиную, прошла в спальню.
– Замечательно, ведь!
– Дюша! Признаться, не ожидала! Подожди! – Заторопилась. – Обещала позвонить сразу, как устроюсь!
– Никаких звонков! Отдохнём, поедим и уж тогда – за дело!
В номер она вернулась усталая и грустная.
– Ни – че – го! – уставилась в пол, затем повторила ещё раз. – Ничего, ровным счётом не смогли предоставить! Ни старого, ни нового!
– Вопрос цены и только!
Они оторопело повернулись на голос. В дверях стоял Кирилл, держа в руках пакет с чипсами.
– Опять эту гадость ешь? – Непроизвольно вырвалось у неё.
– Откуда? – переспросил отец. – Где ты это слышал, Кирюша?
– Не волнуйтесь, не от вас! – Подошёл, сел на край широкой кровати. Протянул пакет родителям.
– Ни за что! – воскликнула Саломея. Вадик запустил руку, достал горсть, отправил рот.
– Где слышал? Ещё в мае дело было. – Оправдывался Кира. – Наш завуч Милкиной матери говорила. Я слышал. Случайно. – Ну, помнишь, – обратился к матери, – ты помогла им брошь дорогую найти? – Так вот, приходит её мама в школу, а у Милки двойка за год по математике нарисовалась. Бегает, спрашивает всех, что ей делать. Ну и, завуч ей говорит…
– Безобразие! – помрачнел Вадим. Затем. – Выйди, пожалуйста, нам с мамой надо поговорить! – Мальчик поднялся, нехотя направился к двери.
– …Зря только время потеряли! – чуть слышно проговорила Саломея. – Девочка та, словно растворилась… Хотя, есть совсем маленькая зацепка, совсем тоненькая ниточка и тянется она в Кемерово…
– Всякое бывает! Но, ведь, ты сама, раньше предполагала что-то, вроде того, – успокаивал муж, – зато Новосибирск увидели. – Обнял за плечи. – Прекрати! Я уже билеты заказал! В Кемерово! Вылетаем завтра, после обеда!
Она медленно повернула голову.
– Ты, Вадик, что же, научился мысли читать! – Растянула губы в улыбке.
– С кем, что называется, поведёшься…
Кирилл снова появился в дверях.
– Я есть хочу! – неожиданно заявил сын.
Отец взглянул на часы: – Время не детское! Ладно, семья! Где наша не пропадала! Идёмте!
Они расположились в баре. Было прохладно, играла музыка. Несколько молодых пар, глядя друг на друга, ничего не замечали вокруг. Кирюша, как заворожённый, не спускал глаз с надменной, на первый взгляд, красавицы-барменши. "Пери! Шемаханская царица!", – чуть слышно прошептал мальчик. Девушка, действительно, словно материализовалась из восточной сказки. Взглянув на подростка, внезапно широко улыбнулась в ответ, участливо спросила: – Не успели к ужину? – Затем, виртуозно послав ему по гладкой поверхности стойки, стакан сока, опять улыбнулась: – За счёт заведения! – Ни на кого, не глядя, сообщила, – могу предложить запечённую курицу с ананасами, омлет с креветками. Всё ещё тёплое, в микроволновке. Сейчас! – Удалилась.
– Повезло нам! – насмешливо произнёс Вадим. – Если б не Кира, без ужина остались! А ты, брат, – продолжая иронично, – сердцеед, однако!
Глава 5
– Кемеровская область – область в южной части Западной Сибири, Сибирский федеральный округ, образована двадцать шестого января 1943 года, – скороговоркой выпалил Кирюша, оторвавшись от иллюминатора.
– Понятно, – хмыкнул Вадим, – время за монитором зря не терял!
– Умничка! – Саломея склонилась на соседнее сиденье, обняла сына.
– А кто такие шорцы и телеуты? Мам?
– Коренное население, видимо, – заметил Вадим.
– Это наподобие индейцев в Штатах?
– Нет, сынок, никакого подобия! Коренное население Сибири стало полноправным народом в нашей стране, сохраняя традиции и культуру, а в Штатах большинство индейцев живут в резервациях!
– Индейцы и американская культура, как… – стал задавать новые вопросы сын.
– Извини, перебью! – вмешалась в разговор Саломея. – Американская культура в США, на самом деле, – это культура американских индейцев. Ты же читал. Апачи, каманчи и так далее. Соединённые Штаты – технократическая страна. И то, что туда на протяжении двух с половиной столетий были завезены символы культуры народами многих стран мира – эмигрантами, вовсе не означает, что именно это, – американская культура. Символы – это не культура. – Вадим с осуждением взглянул на жену. – Ты, Моля, ещё внуши ему, что там живут потомки бывших каторжников со всего мира!
– И это, к сожалению, тоже правда! – упрямо делая ударение на слове "это", серьёзно ответила Саломея.
– Ладно вам спорить! – воскликнул мальчик. – Так, дальше… В 1681 году появился Кузнецкий острог… Что это такое?
– Острог – это тюрьма, историк мой милый!
– Я так понимаю, в заповедник мы не попадём! Кузнецкий Алатау! И Шорский национальный парк, – тоже! – надулся.
– Обещаю, Кира, – Вадим отбросил журнал, – торжественно клянусь, в следующем году запланируем отпуск именно сюда, и в твой парк, и заповедник!
– И Рому возьмём!
Саломея задумалась. Быстро пролетело время. Как на самолёте, в котором они летели сейчас. Совсем недавно их старший сын Ромка, – школьник, теперь студент, в следующем году – диплом.
– В Журавлёво, Парк – Отель Грааль! – скомандовал таксисту Вадим, улыбаясь, глядя на жену. Саломея, в очередной раз, – удивлённая, не возражала. Муж хитро подмигнул. Она улыбнулась, подумала: "А ведь, и, правда! Что бы я без него, нет, без них делала?"
Отель был расположен в живописном сосновом бору.
– О! Не попариться ли нам в баньке? – Вадик показал пальцем на постер. Услуги в комплексе термальных бань Сибирские Термы Грааля включали и парные на берёзовых дровах, бассейны, многое другое.
– Нет, пап! Это жарко и скучно! А вот рестораном с традиционной русской кухней, я бы воспользовался!
– И что с тобой делать? А? Гурман? – отец слегка потрепал сына по волосам.
Саломея подошла к окну. Раннее утро. Чистый, свежий воздух соснового бора внезапно принёс знакомый тонкий аромат горных лилий. "Откуда они здесь, цветущие среди бамбука? Всегда, когда смотрела на них, стоящих в вазе, сердце наполнялось тишиной и покоем". Шире открыла окно. Откуда-то, глубоко из памяти неожиданно всплыли строки кого-то, из японских прозаиков:
"Скопившаяся в чашечке цветка, похожего на драгоценную сагадзуки, роса градом посыпалась мне на платье, рукав пропитался свежим ароматом. О, лилии! Две тысячи лет тому назад расцвели вы на равнинах Иудеи, и попали на глаза Сыну Человеческому. Вы, лилии, ставшие вестью, несущей беспредельную истину, вы, лилии, что расцветаете в садах страны грядущего! Прошу вас: отделите половину чистого аромата, что несёте с собой, и отдайте мне!"
– "Бумажки", в порядке, начальник? – глумился Вадим, оставаясь с сыном в машине.
Саломея стояла на ступеньках здания с табличкой Архивный отдел Кемеровского Окружного Управления МВД.
– Ну, ни пуха тебе, Холмс! – Вадик с сыном послали ей воздушный поцелуй.
– А вы, мальчики, в библиотеку, как обещали!
Россия. Кемеровская область. 1953 год.
– Вот я давно за тобой наблюдаю! – обращая к Захару обветренное красное лицо, одновременно закручивая махорку, говорит Семён Демеев, – чудной ты мужик! Вроде приличный, а что-то в тебе есть, – прикуривает, – вроде интеллигентный, а загривок, как у ежа! Колом стоит! Сидел что – ли? Хоть интеллигент, но не из политических будешь!
Захар тоже закурил, покосился.
– Глазастенький?!
– Може другим и не видать, а я всё примечаю! Сельский я! Бывший кулак! – Опустил голову. – Кулак! Пахал с утра до вечера, да, немного разбогател, и что?
Повернул лицо: – Имя твоё называют "Михаил", а ты не сразу отзываешься! Есть такое? – Сам себе. – Есть! Потом фамилия?
– Что фамилия?
– Гулькин! – хрипло заржал. – Других-то документиков с приличной фамилией не раздобыл?! – Захар схватил его одной рукой за куцый, засаленный воротник телогрейки. Любопытный захрипел. Ноги в тяжёлых серых валенках задёргались.
– Пу-усс-ти-и!
– Ещё вякнешь, – убью! – вынул нож. – Наконец, увидел смертельный испуг в глазах, – оставил в покое мужика.
– Ты чё, Мих…, или как там тебя? Я ж, слышь? – схватился за ватник у шеи. – Вижу, промышляешь, а утром, – как ни в чём не бывало!
– Глазастенький, значит? – повторил Захар.
– Да не глупее некоторых!
– Горе от ума! – Захар сплюнул.
– Вот я и говорю. Образованный ты, сразу видно! Голова, значит, варит, дай бог! А в этом деле… – Тот зыркнул, прищурился:
– В каком? "Таком"? Не понял!
– Ладно, Ваньку валять! – дёрнул шеей Степан. – С тобой хочу, в долю! Или как там у вас, – уголов…, – не договорил. С опаской взглянул Захару в лицо.
– Со мной, говоришь? Это куда, со мной?
– Да хоть куда, надоело всё! Ни заработать, не пожрать, без денег-то! Забыли о нас. Было-то сколько? Пятьсот человек! А теперь? Двести! И те, кто, чем промышляет! Ты, я вижу, парень битый, закалённый! Ну, вот, короче, я тебе все карты открыл. Здесь я – Иван Ситников. Настоящее имя – Семён Демеев! – Протянул руку.
Захар медлил. Быстро сообразил. С напарником – то, легче придётся. Пристально взглянул в глаза собеседнику. Тот не отвёл глаз. Пожали друг другу руки.
– Кулак, говоришь? – пыхнул самокруткой.
– Ну, это по старым документам. По новым – рабочий стройколонны.
Захар тяжело вздохнул. Достал из внутреннего кармана пачку Казбека. Протянул. Услышанный рассказ о побеге, скитаниях, поразил бывшего кулака, он восхищённо смотрел на Захара, – не ошибся, значит!
– …Строительство вокруг! А что? Затеряюсь, думаю, отсижусь, – продолжал тот, – обложили, гады! Работать не люблю, но в лагере кое-чему научился. И документы достал… Одного, больно шустрого, прямо на вокзале. Только что явился сюда, в Сибирь, готовый к "трудовому подвигу", романтически настроенный. Ну, в общем…, – не договорил, нарисовал воздушный крест.
– Мда! – крякнул Семён, с удовольствием разглядывая папиросу "Казбек". – Рисковый ты! Не всяк на тако пойдёт, – забоится! Ведь узнать могут!
– Воды много утекло! Не узнают, если падла какая – нибудь…, – выразительно посмотрел на Семёна. Того передёрнуло, словно в ознобе.
– Для начала, думаю, надо податься в город, на строительство комбината! – предложил Захар. – Публика культурнее, зажиточнее, да и стройки кругом…
– А документы? Откуда…?
– Выкрутимся! – сплюнул.