Дойти до ада - Игнатьев Олег Константинович 12 стр.


Климов прислонился к стене, вытянул ноги, закрыл глаза. Ощущая тяжесть автомата на бедре, подумал о словах Петра. Наверное, он в чем-то прав. По крайней мере, ничего недосказанного между ними не осталось. Будучи человеком долга, Климов верил, что стремящийся к истине прав и в заблуждении, было бы стремление это выстраданным, как у его друга. Оставляя за Петром право на собственную точку зрения, принимая во внимание все его доводы, Климов не пытался наскоро разобраться в тех вопросах, которые вызывали сомнение. Он как бы оставлял их до того времени, когда, возможно, его взгляд на многие проблемы и конфликты несколько изменится. Но Климов точно знал, что хладнокровный и уравновешенный приходит к истине гораздо раньше, чем человек, спешащий порицать не соглашающихся с ним. Больше всего он не любил тихонь и безмолвных исполнителей. "Да, так точно. Да, все верно. Да, устроим". Все, что ни прикажешь, сделают. И никакого встречного вопроса или выдвинутой напрямую инициативы. Чаще всего неправ оказывается тот, кто издает указы. А тихий исполнитель норовит не путаться ни у начальства, ни у времени под ногами, как будто совесть - это пустое слово. Как будто справедливость - это не забота сердца, а некое привычное для слуха слово. Без чувства выбора нет чувства цели, долга.

"Ведь это же уму непостижимо, - думал Климов, чувствуя, что Петр пошевелился, сменил позу, - дать террористам взорвать город, взорвать газ. Пусть даже требования у них невыполнимые… Задача государства, всякой власти над людьми - обеспечение спокойной мирной жизни и, если надо, сохранение ее любой ценой. Сейчас задача эмвэдэ и контрразведки сводится к простому: надо у д о в л е т в о р и т ь все требования террористов, а затем уж расправиться с ними как придется. Иначе вся эта ситуация попахивает жуткой провокацией и фарсом. Пусть даже в операции будут участвовать и "Альфа", и спецназ, и президентская "девятка". Все это будет ложь, рассчитанная на того, кто видит мир в экране телевизора. Преступное противоборство власти с террористами толкнет последних на непоправимый шаг. Газгольдеры взлетят, и люди задохнутся. Их уже расстреливают каждый час".

Обдумывая сложившуюся ситуацию, он снова и снова приходил к убеждению, что к власти рвутся люди мелкие, завистливые, льстивые, в то время как правильно решать за всех - удел немногих. Истинная власть обременительна. Но, к сожалению, многие примеривают власть к своей персоне, как одежду, и, не разведя рук, кричат: "Как раз!" Не дай-то Бог отнимут, отберут, оставят без обновки.

Климов приоткрыл один глаз, увидел бодрствующего Петра и откинул тревожные мысли.

- Подъем, - сказал он вслух и резко встал. Петр поднялся тоже.

Климов приложил палец к губам. Они прислушались. Дождь с новой силой барабанил по карнизу, ветер вкривь и вкось раскачивал деревья. Вечерняя улица и фонари, с их сотрясаемой тяжелым ветром светотенью, заражали воздух старческим бессилием. Неисполнимо трудным делом показался Климову продуманный и обговоренный в деталях план. Но подбадривало то, что он был не один. Их было двое.

25

"Все верно, - оказавшись снова под дождем, подумал Климов. - Власть - сама по себе, народ - сам по себе, а между ними - бандиты. Вот такая расстановка сил. Сплошная провокация. Незаживающая рана".

Петр по-кошачьи ловко спрыгнул рядом. Автомат - наизготовку. Весь - внимание.

- Пошли.

- Сейчас, - попридержал его за локоть Климов, снова вслушиваясь в шум ветра и дождя, и указал в сторону леса: - Идем в обход.

Через час они были на месте.

Распределительная подстанция городской электрической сети представляла собой небольшую площадку недалеко от рудника, огороженную колючей проволокой и залитую светом четырех прожекторов. Центр площадки занимала серая приземистая двухэтажка, напоминавшая котельную. Вокруг - глубокий ров, заполненный водой, двенадцать мощных трансформаторов и частокол громоотводов.

"Осторожно - убьет!" - гласили желто-черные таблички, висевшие на проволоке внешнего ограждения.

"Это мы и сами знаем, - спрятавшись за кустом шиповника, подумал Климов. - Вы нам подскажите, где тут вход?"

- Со стороны рудника, - словно угадав его мысли, сказал Петр. - Там главный вход.

- Значит, мы вышли правильно, нам главный и не нужен.

- Тогда вперед, - решился Петр. - Встречаемся у бункера энергоблока.

- Рвем центральный кабель и уходим.

- Да.

- Ты к руднику, я - к шахтоуправлению. Встречаемся у восьмой штольни или у газгольдеров. Главное - найти взрыватель, вынести его и уничтожить. И не дать людям выйти наверх. Объяснить жителям, что их спасение - в бомбоубежище. "Альфа" и спецназ разбирать не будут.

- Само собой, - прогудел Петр. - По кумполу и дзындзырэлла!

- Ты там полегче, берегись, - предупредил Климов. - И еще, как будем в темноте перекликаться? Чтоб не задеть друг друга невзначай.

- А как в Афгане, - сказал Петр.

- Ты кричишь "салам"?

- Нет, - подтянул ремешок каски Петр. - Это ты кричишь: "Салам"! А я ору: "Алейким"!

- Надо же, забыл. - Климов сдвинул ближе к животу нож диверсанта, подвигал лопатками под бронежилетом. - Начнем.

Петр хотел сразу расстрелять прожектора, но Климов с ним не согласился. Могут поднять тревогу. Забаррикадировать и заминировать все ходы-выходы. Тогда к энергоблоку им не подобраться.

- Все нужно сделать тихо. В этом весь номер.

- Усек. Сработаем. - Петр перебежками двинулся вперед.

Подобравшись к колючей проволоке, Климов бросил на нее обрезок арматуры, торчавший из-под земли. Если изгородь под током - заискрит. Арматура скользнула по "колючке", шлепнулась в траву. Все тихо. Никакого напряжения.

"Только бы сторожевых псов у них не оказалось, - подполз под проволоку Климов. - Сорвут все планы".

Полоса ярко освещенной земли шириной в пятнадцать метров показалась раскаленной сковородкой, несмотря на мокрый дождь со снегом. Пока добрался до ближайшего трансформатора, пробила испарина. Потрескивание электрических разрядов, гул проводов высокого напряжения, противный ровный зуд, словно попал в гигантское осиное гнездо, и ожидание тревоги, шума, выстрелов - натянули нервы до предела, вымотали душу…

Укрывшись за первым трансформатором, Климов отметил, что Петр тоже ушел в тень, пересек полосу. Готовится к броску.

Секунда… две…

Метнулись разом, спрятались, присели, огляделись.

Обойдя двухэтажку подстанции, Климов и Петр убедились, что наружная охрана спряталась под крышу. Видимо, промокла и озябла под дождем. Это им было на руку.

Петр встал у входа, спрятался за широко отворенную дверь, а Климов бросил камешек в окно. Один, другой… Немного выждал, бросил снова. На звяканье стекла вышел охранник. Высунулся с автоматом. Увидел Климова, делавшего вид, что пятится назад, один и без оружия.

- Руки! - с перепугу гаркнул охранник и повернулся, чтоб позвать напарника. Но больше не издал ни звука.

- Тихо, - сказал Петр и уложил его под стенку. Редкозубый парень с узким подбородком судорожно икнул. В глазах затаился страх. Климов отобрал у него автомат, повертел в руках, выбросил в кусты. Снял с пояса гранаты, вынул финку, посмотрел на лезвие - в зазубринах, отшвырнул прочь. Гранаты прицепил себе на пояс. Другого оружия у парня не было.

- Кто вы? - как можно тише спросил у Климова, боясь даже взглянуть на ударившего Петра, ощущая на шее холодную сталь его ножа.

- Люди Зиновия, - ответил Климов. - Чистого знаешь?

- Да.

- Тогда ты знаешь и Зиновия. Глаза у парня округлились:

- Зиновия не знаю.

- Зря, - печально сказал Петр. Из тонкого пореза на шее охранника закапала кровь. - Они с ним кореша.

- Не с ним, - хрипло сказал редкозубый парень, - с Медиком.

- Тогда еще один вопрос: сколько вас там? - Климов кивнул на дверь.

- И какой позывной? - добавил Петр.

- Цупфер, - сразу же ответил охранник. - Позывной: цупфер.

- Что это за дрянь? - скривился Петр.

- Замок с секретом, - сказал Климов и посмотрел на парня. - Дальше, дальше.

- Ответ: балерина.

- А вы Большой театр, да? - со злобой съязвил Петр и встал с колена. - Поднимайся. Поведешь к энергоблоку.

- К щитовой? - не веря в то, что остался жив, услужливо поинтересовался редкозубый.

- К рубильнику, - уточнил Климов.

- Это под землю.

- Вот туда и поведешь, - за шкирку поднял его с земли Петр. - Как честный вор и настоящий боевой товарищ. Но, - он снова приставил лезвие к его горлу, - вякнешь - умрешь. У меня - без кипиша. Это, во-первых. А во-вторых, ты не ответил: сколько вас?

- Четыре человека.

- Всего или с тобой? - заходя сзади, спросил Климов и услышал, что внутри здания находится его напарник, Бройлер, а в энергоблоке - люди Медика, их двое.

- Позывные у них те же? - спросил Петр.

- Те же, - кивнул парень.

- Тогда двинули. Замолвишь за нас с корешом словечко. Скажешь, что усилили охрану.

- А вы?.. - что-то хотел спросить охранник, но Климов оборвал его на полуслове:

- Личная охрана президента, понял?

Больше вопросов не было.

Зато возникли осложнения.

Когда прошли по коридору и свернули налево, увидев на своем пути огромного "спецназовца", одетого в броню, как легкий танк, Петр чуть-чуть опередил события, крикнув: "Балерина!" Назвал ответ вместо пароля.

"Спецназовец" присел. Дал очередь из автомата, скрылся в комнате. Петр инстинктивно - осознав свою оплошность - толкнул вперед охранника, и Бройлер не решился расстрелять дружка. Климов выстрелил по Бройлеру и даже зацепил его, судя по стону. Не давая ему выглянуть из комнаты, Климов выпустил одну за одной несколько очередей, дождался, когда Петр метнет гранату, бросится к стене, зажав уши руками, и рванул вперед, сквозь клубы дыма, извести и пыли. Сзади послышалась очередь: это Петр добил Бройлера.

Климов подбежал к железной лестнице, ведущей вниз, швырнул туда гранату, подождал, когда рванет, и через несколько минут оказался под землей. Увидев его, третий "спецназовец" вскинул автомат, но Климов его опередил. Услышав громкое "алейким", Климов закричал "салам", увидел вход в энергоблок и понял, что он близок к цели. Подбежавший Петр высадил дверь, окованную железом, и сцепился с последним верзилой-"спецназовцем". Схватка была яростной, жестокой и короткой. Видя, что верзила оказался сверху, Климов размозжил ему висок ударом автомата.

- Гранаты собери! - зачем-то шепотом сказал Климов и включил пищавшую рацию, валявшуюся рядом.

- Бивень, Бивень, я Медик. Что там у вас?

- Собак стреляем.

- Прекращай.

- Уже закончили, - ответил Петр, наклонившись к рации.

- Держитесь начеку. Могильщик отвязался.

- Вот мы и шмаляем для острастки.

- Ладно, гляди в оба. Даже Бройлера к себе не подпускай. Мочи любого.

- Ясно, - сказал Климов, нарочно приглушая голос, чтоб его не узнали. - Как там, наверху?

- Кобенится контора. Абвер сдался.

- Суки кумовские, - выругался Климов и услышал: "До связи".

- До связи, - отключил рацию Климов и показал Петру на выход. - Поднимись наверх. Вдруг чего… Прикроешь.

Петр сложил кучкой собранные гранаты, подхватил два запасных рожка к автомату, сказал: "Ни пуха!" - и побежал к лестнице.

Центральный кабель находился за массивной стальной дверью.

В горячке боя Климов не заметил сейфовый замок.

Пришлось простучать вокруг коробки стену, отыскать перегородку, выложенную из кирпича, и продолбить ее пожарным топором, снятым со щита.

Забравшись внутрь, Климов отыскал центральный кабель, ярко выкрашенный киноварью и свинцовым суриком, которым красят днища кораблей, подсунул под него связку гранат. Вытащил моток заранее добытого шпагата, привязал к кольцу гранаты и, выбравшись из главного отсека, спрятался за железобетонную опору здания. Привязал шпагат к ноге, покрепче зажал уши и мысленно ударил по мячу: дернул шпагат.

Рвануло так, что задрожали стены. Свет сразу погас.

Выбираясь наверх, Климов в потемках громко крикнул "салам", услышал радостно-звучное "алейким", включил рацию:

- Медик, я Бивень… Я Бивень…

- Я Медик.

- Свет отключился.

- Посмотри рубильник.

- Стою возле него. Здесь все в порядке.

- Ч-черт! Все не путем! Ни света, ни воды.

- Проклятый городишко.

- Мертвый угол, - сказал Медик и пообещал добыть инженера и электриков подстанции. - Через час ждите.

- Позывные те же?

- Нет. Спасибо, что напомнил. Для тебя особый.

- Слушаю.

- Пароль: контора. Ответ: абвер. Повтори.

Климов повторил и отключил рацию.

Все получилось. Света в городе не будет минимум дня три. Если не больше. Кабель ничем не починишь и на дороге новый не найдешь.

Мрак ненастной ночи был кромешным.

Климов и Петр обнялись.

- До завтра.

- До сегодня, - сказал Климов и для верности поднес часы к глазам, вглядываясь в циферблат. Он был с подсветкой. - Ноль-ноль семнадцать. Первый час.

- Ни пуха!

- Разминулись.

Петр шагнул в сторону и растворился в темноте, как призрак.

26

"Четко сработано, - подумал Климов о проделанной операции. - Если мы и дальше будем столь же стремительны, яростны и беспощадны, удастся спасти людей. По крайней мере, первый пункт намеченного плана будет выполнен". Климов еще раз глянул в ту сторону, куда скрылся Петр, оглянулся на подстанцию - она была мертва - и быстро зашагал по гравийной дороге к шахтоуправлению. После того как начал реализовываться план по предотвращению теракта и ликвидации главарей банды, Климова охватило безудержно-рискованное чувство внутренней свободы. Так бывает, когда прыгаешь на ходу с мчащегося поезда. Главное, упасть спиной на ветер, а не ловить землю ногами. Конечно, он знал, что в окружении Медика и неизвестного Зиновия находятся уголовники, убийцы, бывшие спецназовцы. Особенно много было последних. Сколько их переметнулось за последнее время к авторитетам и паханам, не счесть! Судя по всему, Климов столкнулся с хорошо управляемой группой, почти что воинским подразделением. И если что-то не получалось сделать так, как было намечено сразу, оставалось утешаться старой присказкой, которую частенько вспоминала баба Фрося: "Все идет так, как надо, даже если все идет не так, как хочется".

Заметив вдали свет автомобильных фар, Климов резко свернул в сторону, решил дать крюк и выйти к шахтоуправлению от "дробильни". Там его уже искать не будут.

Глаза Климова привыкли к темноте, и он стал различать дорогу, по которой шел.

Климов понимал, по давнему опыту знал, что сейчас террористы смертельно ненавидят друг друга, понимают, что их цели разные, как разной будет расплата за содеянное, и от этого еще больше звереют и упорствуют, доказывая свою преданность, единомыслие и решимость действовать по принятому плану. Кого первым заметут, тот должен покрыть остальных: взять вину за весь спектакль на себя. Страх перед своим будущим принимает форму лютой ненависти к тем, кто живет по совести, богобоязненно, кому не надо думать, как обмануть судьбу, объехать по кривой возмездие, кого не мучает страх перед судом, приговором и… высшей мерой наказания.

Пропустив мимо себя черный "рафик", Климов перебежками направился к "дробильне". Мрачная железобетонная коробка нечетко прорисовывалась в темноте. Дождь со снегом не переставал идти. Если бы не бронежилет и каска, Климов давно бы уже промок, а так лишь ощущал влажную ткань "камуфляжа".

Со стороны рудника раздались короткие, глухие выстрелы, затем воздух прорезали две длинные, почти без перерыва, автоматные очереди. Грохнул и отдался в ушах эхом дальний взрыв. Затем до слуха донеслись все звуки боя.

"Молодец, Петр. Только б не потерял осторожность", - обеспокоенно подумал Климов.

Услышав звуки боя, Климов нестерпимо захотел быть у рудника, рядом с Петром, чтоб локоть к локтю, как в горах у "духов", подстраховать его, помочь, отвлечь противника, но сделать это было невозможно. Климов вынужден был выполнять свою часть плана. Да, Петр столько раз спасал его в Афгане, выручал тогда, когда, казалось, смерть дышала в затылок, подгоняла к краю пропасти, но сейчас он выручит Петра тем, что начнет штурм шахтоуправления, оттянет на себя все силы боевиков Медика.

Не задерживаясь около "дробильни", он пробежал мимо сошедших с рельсов вагонеток, мимо кучи щебня, груды кирпичей, споткнулся о торчавшую из земли проволоку, чертыхнулся, спрятался за бочку возле свалки.

Перед Климовым был двор и мастерские шахтоуправления, забор и гаражи.

Из ворот выехал тяжелый вездеход и, набивая скорость, помчался к руднику на звуки выстрелов. За ним из ворот выскочил "УАЗ".

"Ишь заметались", - с удовольствием подумал Климов и почувствовал, как ногу свела судорога. Чужие ботинки жали. Чтобы справиться с тянущей болью, задрал брючину и с силой потер икроножную мышцу.

Вгляделся в темноту. Определил пути подхода к шахтоуправлению.

То, что он наметил для себя, наверное, не входило в планы эмвэдэ, но он сейчас об этом не думал. Кто боится быть виноватым, тот не рискует… своей жизнью. А он привык играть с огнем и не боялся ни того, что будет обвинен в мальчишестве, ни того, что его могут пристрелить. Не хотелось верить, что кто-то из руководства эмвэдэ заинтересован во взрыве газгольдеров, способен так цинично действовать ради какой-то тайной цели, но истинная правда всегда ошеломляюще проста, и Климов эту правду разгадал. Кем-то разыгрывался новый и кровавый фарс. Он это понял по обрывкам фраз и анализу действий банды. Двадцать лет работы в уголовном розыске не могут пройти даром. Слишком спокойно и уверенно вел себя Медик, несмотря на его вспышку ярости и несогласие в чем-то с Зиновием. Вся операция, кто бы за ней ни стоял, была чудовищной, гнусной провокацией. Но если получится опередить руководство эмвэдэ и контрразведки во времени, возможно, удастся спасти людей. Медику и в голову не придет, что Климов, которого ловят, который чудом ускользнул от уготованной расправы и который, по идее, должен сбежать в горы, где-нибудь забиться и сидеть, как замордованный фраер, на самом деле рискнет проникнуть в шахтоуправление.

Намечая свой дальнейший путь, Климов рассчитывал еще и на то, что Петру удалось забраться в гараж шахтоуправления и слить кислоту из всех аккумуляторов. Теперь машины, находившиеся там - "икарусы", "ЛИАЗы", два тяжелых тягача - стояли на приколе.

Схватка предстояла серьезная, опасность смертельная.

Сзади - мрачный силуэт "дробильни", поваленные набок вагонетки, трава в рост человека. Кругом - опасность, шорохи ненастной ночи, ветер, сырость, сплошная чернота угрюмых скал, горных отрогов. Впереди - забор и мастерские шахтоуправления, за ними - двор и несколько подходов к зданию.

Климов включил рацию.

Ультракоротковолновые сигналы разносили по секретному диапазону позывные и отзывы, приказы и распоряжения, но о главном молчали: о результатах переговоров террористов с правительством.

- Черемуха, я Медик. Что там в руднике?

- Пока спокойно.

Назад Дальше