Глава 4. На море и на суше
Смирнов и Богуслав прибыли на оговоренную еще из Москвы встречу почти минута в минуту. Секретарша подиумного вида, гейша – как, мигом окрестил ее Боб, – сделала большие глаза и испуганно сообщила им:
– Господа Смирнов и Кочаров… Да-да, мы ждем вашего визита, но… извините, у господина Закира Рзаева срочное внеплановое совещание… У него сам господин Маркус Миллер! – Причем слово "господин" у нее выходило на восточный манер и звучало как "повелитель".
– Очень хорошо, гурия, – сказал Боб, и девица слегка зарумянилась, – ты все-таки тихонько сообщи своему господину, что мы прибыли. Может, мы заодно и с господином British Petroleum поговорим.
Девица обомлела: в ее маленькой головке, не способной принять самостоятельное решение, возникла дилемма – с одной стороны, нельзя перебивать беседу двух великих людей, с другой стороны, московские гости, кажется, очень важные люди…
Сергей и Боб тем временем устроились в мягких креслах, оставив секретаршу наедине с селектором.
– Богуслав, – сказал Сергей, подавляя смешок, – ты и с ними собираешься так панибратски разговаривать? Могут обидеться.
Боб строго посмотрел на него:
– Тут главное правило – прорываться сразу к "великому хану", все равно решает только он. Иначе тебя перестают уважать – это же Восток.
– А англичанин – тоже так думает?
– Он нас поймет как европеец европейца, – безапелляционно заявил Богуслав.
– Белые люди?
– Так точно!
"Гейша" наконец робко взялась за громкую связь и шепотом произнесла в нее:
– Извините меня, Закир Комбарович, московские гости прибыли, сидят.
После паузы в селекторе прозвучало:
– Извинись перед ними и угости чаем. Минут через десять пусть войдут…
Сергей выпучил глаза на Боба.
– Что бы это значило?
Боб пожал плечами:
– Это значит, что мы вовремя – только и всего.
Всполошившаяся секретарша уже подавала чай и сладости в богатом сервизе, кланяясь незнакомым "повелителям".
– Давно они совещаются, красавица? – спросил Сергей, чтобы поддержать свой неожиданно высокий статус.
– Минут пятнадцать, Смирнов-бек, – скромно ответила та.
Прихлебывая ароматный напиток, налитый изящной ручкой секретарши, Сергей покачал головой:
– А не нравится мне это. Затевают что-то.
– А как же, – согласился с ним Боб. – Азиатское коварство. Наверное, янычар вызвали, будут нас на дюшбяря крошить саблями.
– А что такое "дюшбяря"? – удивился Сергей.
– Не знаю, в меню вычитал сегодня.
Сергею все больше нравился этот товарищ Марата – ироничный и уверенный в себе. Впрочем, Смирнов отдавал себе отчет в том, что лично Кочаров и лично Суворов вообще не заинтересованы во всем этом деле. По большому счету, и их хозяин Федорцов не играет пока в "нефтяную рулетку". Главное лицо переговоров – он и его отец.
– Не бери в голову, – посоветовал ему Боб, уловив тень сомнений на лице. – Решаем не мы. Проект подготовил твой отец, нажаты какие-то пружины – должен быть результат. Наше дело – надувать щеки и строить из себя важных птиц. Так меня Федорцов инструктировал.
Секретарша взволнованно сообщила:
– Господин Смирнов и господин Кочаров, вас ждут!
Помахивая кейсами, они вошли в апартаменты.
Англичанин оказался классическим представителем своего племени – худощавый, спортивный, с надменно-вежливым выражением лица. Закир-бека точно так же можно было спутать с любым другим удачливым азербайджанцем из хорошего рода – округлый, лоснящийся, важный.
Сергей смело подошел к ним с рукопожатием:
– Спасибо, что приняли нас без долгих проволочек, – уверенным голосом сказал он.
– Как здоровье вашего многоуважаемого отца? – вежливо спросил его Рзаев.
– Вы с ним знакомы? – удивился Сергей. – Спасибо, он не смог прилететь сам, немного нездоров.
Маркус Миллер что-то негромко сказал по-английски, а молодой человек-переводчик огласил его фразу по-русски:
– Надеюсь, это только "дипломатическая болезнь". Господин Миллер имел честь встречаться с господином Смирновым в Норвегии.
– Очень приятно, – слегка поклонился Смирнов-младший и продолжил на языке собеседника: – Можно без переводчика, мы говорим по-английски.
– О, это из-за меня, – сообщил Закир Рзаев, – Аллах не дал никакой склонности к языкам.
Англичанин не собирался терять время:
– Завтра утром начинается совещание, но, по сути, оно уже началось, у меня назначен ряд встреч. Поэтому давайте говорить по существу дела. Что вы намерены предложить консорциуму?
Сергей достал из кейса бумаги:
– Вот синопсис по нашему вопросу. Суть в том, что мы готовы возобновить эксплуатацию шести глубоководных скважин, замороженных в 1993 году на Гюнешли.
– Вы понимаете, что результаты национализации этих объектов не могут быть пересмотрены?
Смирнов возразил:
– Мы можем требовать через международный суд компенсации затрат.
Миллер поморщился:
– Вы же понимаете, что это затянется на долгие годы и вряд ли даст результат.
– Но вышки все это время будут простаивать – до решения суда.
Равнодушное пожатие плечами:
– Их ввод в строй намечен на 2009–2010 годы, так что мы ничего не теряем.
– Вот именно, – увесисто вставил Боб. – Давайте их запустим через полтора года.
– На правах концессионной аренды, – уточнил Миллер.
Сергей кивнул:
– Так точно. В этом случае мы откажемся от всяких притязаний на права собственности.
– Но у вас их и нет, – напомнил Рзаев, чтобы не молчать.
– Зато у нас есть техническая документация по платформам и данные разведочного бурения. – Сергей выложил на стол главные козыри.
– Все? – усомнился британец, но глаза его оживились.
– Пока – нет. Большую часть господин Губаренко оставил у себя, дожидаясь результатов переговоров. Кроме того, у нас есть желание и возможность – финансовая и техническая – произвести реконсервацию шести скважин и дать необходимую вам нефть. Остро необходимую, – надавил он голосом. – Вы собираетесь закачивать в трубу казахскую нефть, а это сильно снизит качество и цену продукта. В наших интересах выдавливать низкосортную нефть из трубы.
Британец на минуту задумался.
– Ваши доводы понятны без слов, по крайней мере мне, – сказал он наконец. – Однако это дело может отложиться в долгий ящик и бесконечно гулять по всем инстанциям. Теоретически мы можем получить принципиальное согласие на этот проект, пока все заинтересованные стороны собрались на совещание. Вам нельзя терять этот шанс.
Боб увесисто поддакнул:
– Мы для этого и прилетели.
Миллер поднялся из-за стола и прошелся вдоль окон, попыхивая своей сигариллой:
– Мы забываем о технической стороне вопроса. На данный момент наш разговор на самом деле беспредметен.
Почему-то всполошился господин Рзаев, услышав перевод этой фразы:
– Но почему?
Англичанин продолжал:
– Вышки более десяти лет стоят в море без присмотра. Никакой качественной консервации на самом деле не производилось – их просто бросили, а потом разграбили. При попытке работ на одной из них в 1997 году произошла серьезная авария. Эту вышку можете вычеркнуть из своего списка. По нашему плану предусмотрена полная замена всего оборудования, могут быть использованы только сами сооружения – платформы.
Для Сергея многое из сказанного оказалось новостью:
– Посмотреть бы на них, – сказал он неуверенно.
– Вот именно, – наставил на него дымящуюся сигариллу господин British Petroleum. Вы специалист?
Сергей ответил:
– Да, но не слишком хороший. Мало опыта конкретной работы.
– Если мы выделим вам хорошего инженера, вы сможете вместе с ним оценить состояние буровых и самостоятельно прийти к каким-то выводам? Или на это потребуется вызов ваших специалистов и долгая техническая экспертиза?
Сергей твердо заверил его:
– Я готов принять ответственное решение сам – не во всех тонкостях, но принципиальное согласие или отказ – в моей компетенции.
– Очень хорошо, – сказал Миллер. – Господин Рзаев, вы можете сейчас отвлечь Хуриева или Жанабаева? Они когда-то работали с советским оборудованием и могут оценить его нынешнее состояние.
Азербайджанец схватился за телефон и быстро выяснил, где сейчас находятся специалисты-инженеры.
– Хуриева можно забрать из порта, – вскоре сообщил он.
– Вы готовы прямо сейчас съездить на объекты? – спросил Миллер у москвичей.
– Конечно, – ответил Сергей и добавил, оглядев свой корденовский костюм: – Если спецовку подберут в порту.
Рзаев-бек широко распахнул улыбку:
– Непременно подберут, я распоряжусь.
Англичанин подвел итог скоротечным переговорам:
– В таком случае я ожидаю ваше предварительное мнение сегодня вечером или завтра утром. Вот телефон моего референта, он при первой возможности свяжет вас со мной, когда это понадобится. Если ваши выводы будут благоприятны, мы сможем поставить принципиальный вопрос о вашем участии в нефтеразработках перед совещанием в ближайшее время. И уже тогда пойдет речь о сроках аренды, процентах и необходимых инвестициях. Но это уже вопросы второстепенные – при стратегическом взаимопонимании детали всегда можно проработать. Желаю вам успеха.
Из офиса Сергей и Боб вышли несколько озадаченные. Ни тот, ни другой не ожидали встретить такой прием.
– Что это значит, по-твоему? – обескураженно спросил Сергей.
– Черт знает что, – согласился Боб. – Кто-то их хорошо наскипидарил. Твой отец?
– Он предупредил меня, чтобы я готовился к долгой осаде и восточным переговорам с саунами, гейшами, взятками и тонкими интригами. Что-то тут не то.
Боб шумно вздохнул:
– Тогда не бери в голову. Понятно, что наше предложение почему-то пришлось им в пору. Значит, они намерены как-то его использовать именно во время совещания – на кого-то надавить, на тот же Казахстан, к примеру. Это не значит, что они собираются действительно отдавать нам эти скважины. Сообщи отцу в Москву, – предложил он.
– После поездки, – решил Сергей. – В самом деле, надо взглянуть на эту "дойную корову", может, она давно сдохла и волки кости обгрызли… Вот наша машина, кстати.
Вскоре они рассекали гладь Каспийского моря под теплым ветерком. Путь предстоял неблизкий, легче было бы преодолеть его вертолетом, но все они были заняты высокими гостями, прибывшими вчера и сегодня со всех сторон мира. Так что Бобу и Смирнову досталась двухчасовая морская прогулка – и это только в один конец. Впрочем, они не жаловались – оба любили скорость и море. Боб рассказывал о Златых Пясках своей родины, Сергей поведал ему о прелестях дайвинга в Красном море. Остальное время занял профессиональный разговор с Хуриевым. Он не знал подробностей аварии на вышке "Дарма", и они решили начать осмотр именно с нее.
Когда из серо-синей дали начали расти силуэты платформ, становясь все больше и больше, заставляя задирать голову все выше и выше вверх, Боб восхищенно охнул:
– Красота какая!..
– Проржавевшая, – добавил Сергей, хотя и сам был поражен.
Они поднялись по осклизлой железной лесенке наверх, путь показывал Хуриев. Катер остался болтаться на мелкой волне, пришвартованный к трапу.
Беглый осмотр показал, что полностью разрушены или серьезно пострадали все главные части сложной конструкции: насосная, устье скважины, система очистки.
– Полный кирдык, – сказал Хуриев. – Какой-то дурак запускал насосы, как ишак. Тут разорвало все, как бомбой. Надо же на малом давлении тестировать, понемногу. Наверное, датчики не работали, а система засорилась – вот и рвануло: сто пятьдесят атмосфер – это как динамит.
– Ну, не скажи, – пробасил Боб, – взрывное давление повыше будет. Оно на тысячи атмосфер бывает. – Он тихо добавил в сторону Сергея: – А устье чем разрушено?
Тот и сам задумчиво рассматривал переплетение ржавых балок и прутьев. В основании буровой штанги взрыв должен был быть направлен в другую сторону, если вообще мог произойти. Это наводило на мысли…
– Здесь больше нечего делать, – решил Смирнов, – теряем только время. Поехали на здоровую вышку. Где тут такая… под названием "Кармак", у меня на нее есть техдокументация.
– Рядом, – ответил инженер, показывая пальцем, – вон она.
Все спустились в катер, едва не искупавшись, когда перила оторвались под тяжелой рукой Боба. Снаружи вторая вышка была точно такой же, но когда неофициальная "комиссия" забралась в насосное отделение, им представилась вполне сносная картина. Сведения о том, что никакая консервация не проводилась, были преувеличенными. Большинство агрегатов были смазаны, укутаны, рабочие жидкости слиты. Вышка, конечно, подверглась разграблению, но снятые датчики и приборы можно было легко заменить.
– Что-то не похоже на затопленный "Титаник", – сказал Смирнов. – Тут, по-моему, все в приличном состоянии.
Хуриев ковырялся в оборудовании, проверял состояние стенок труб, пробовал вентили газовым ключом, что-то одобрительно бурчал, поглядывая в толстую книжку технической документации вышки и эксплуатационный журнал, – их выдал ему Смирнов, достав из кейса.
– Пойдем к подающей трубе, – предложил Сергей.
Они с полчаса ощупывали все части, едва не обнюхивали механизмы.
– Бесполезно, – сделал вывод Боб. – Здесь тысяча мест, куда можно спрятать заряд.
Сергей взглянул на него с пониманием:
– То же самое ищешь?
Боб кивнул:
– Если здесь минировали, то делали это по одному образцу. Давай вернемся в насосную и поищем в предполагаемом эпицентре – где рвануло на первой.
Сергей потянулся за ним, но при этом чесал затылок измазанной рукой:
– Без толку, Боб, – сказал он. – Они проводили пробный запуск, было давление в системе. Если там рвануло, то к взрыву присоединилась энергия из труб. Их же там развернуло наизнанку… Не локализуешь центр…
Боб окликнул инженера:
– Посмотри, дорогой, нет ли чего лишнего в оборудовании. Может, кто-то установил здесь адскую машинку?
Хуриев вытирал руки тряпкой:
– Здесь все хорошо для такого срока хранения. Можно потихоньку пробовать на низком давлении, заменять части по результатам тестирования, а потом давать полное давление и – если повезет – пойдет нефть. Немного рискованно, но можно запустить за полгода, если хорошо платить людям. Хорошая техника, – старый специалист был патриотом советской технологии – играла старая закваска.
– Ты все-таки прикинь, нет ли чего-то незнакомого? – сказал Боб.
– Где именно? – пожал плечами Хуриев. – Как это выглядит?
– Небольшой металлический ящичек, как походная фляжка, к примеру, – килограмма на два. Может быть в любом месте.
– Ты посмотри, сколько оборудования, – повел рукой Хуриев. – Если бы я здесь на вахте был две недели через две, то знал бы все до последнего винтика. Сразу бы показал: вот этого куска мыла не было вчера. Но прошло столько лет… Незнакомая буровая… В каком месте нужно смотреть?
– Попробуй вот здесь. – Боб указал наиболее подозрительный сектор.
Инженер принялся внимательно обшаривать указанное пространство. Наконец он сказал, копаясь в переплетении манометров и других неведомых датчиков и механизмов регулировки:
– Вот это не знаю, что такое, – он попытался освободить плоскую шкатулку какого-то прибора с кнопками между трубами.
Послышался негромкий щелчок, сбоку выскочил короткий штырек.
– Не шевелись, взорвется, – сказал Сергей негромко. – Не сдвигай ее с места больше ни на миллиметр.
– Что это? – спросил Боб.
– МЭСУ-40, – ответил Сергей. – Мина электронная самоуправляемая. Редкая штука.
– Не взорвется? – тихо спросил немного испуганный инженер.
– Покажи, как ее держишь, – придвинулся Сергей как можно ближе. – Дай, я перехвачу. Беги на катер.
Его голос изменился, что сразу почувствовал Боб.
– Замедлитель сработал? – спросил он.
– Да, химический.
– А нельзя ее бросить в море? – поинтересовался Боб, лоб его начал намокать каплями пота.
– Если вытащить ее полностью, освободятся остальные штыри – и бахнет сразу.
– Бежим отсюда?
– Наверное. У нас есть еще минут пять – семь, пока проест перемычку.
– Странная схема.
– Для специальных нужд, – пробормотал Сергей, напряженно думая. – Химически-механический механизм – для неизвлекаемости. Но основа – электронное самоуправление. Лампочка сейчас горит – сели батарейки, мина старая. Но если дать ток, можно ввести код дезактивации и извлечь мину.
– Хитро, – сказал Боб. – А если не трогать, то она вообще безопасна?
Сергею некогда было теперь объяснять устройство диверсионного взрывного устройства. Он вспомнил то, что должен был вспомнить, – именно поэтому он не убежал на катер сразу. Пять – семь минут были теоретическими, за много лет мембрана могла ослабнуть и активные вещества смешаться раньше. На самом деле они сейчас играли с Бобом в "русскую рулетку".
– Боб, – хрипло сказал Смирнов, впервые называя так Богуслава, – посмотри в техдокументацию, нет, в журнал эксплуатации. На второй странице обложки я видел код. Покажи мне его.
Боб пошарил в журнале:
– Вот: "431322".
– "Спортлото" хреново, – зло сказал Сергей. – Это оно!
– И что теперь? – спросил Боб. – Набрать код?
– Нет тока в приборе, батарейки сели за десять лет. Давай литиевую батарею из "мобилы". У тебя 4,8 вольта?
– Нет, наверное, это в старых было. Теперь – 3, 2…
– Ничего, – сказал Сергей, – они рассчитаны на слабый ток и на внешнее подключение. Нужно подсоединить клеммы вот к этим контактам на передней панели… Только бы загорелся огонек…
Быстро раскурочив свой телефон, Богуслав нашарил на столе кусочек проволоки и быстро намотал концы на две клеммы мины, прижал вторые концы к батарее.
На панели загорелся тусклый красный огонек.
Сергей сказал:
– Набираем счастливый номер… – он последовательно нажал комбинацию на кнопках адского прибора.
Ничего не произошло.
Теперь мгновенно вспотел сам Сергей.
– Пробуем наоборот, – он набрал комбинацию задом наперед: 223134.
Снова ничего не произошло. Пора было бежать, наружу и, возможно, даже прыгать за борт, не тратя времени на спуск по лестнице…
Сергей посмотрел в глаза Бобу. Тот все так же внешне спокойно ожидал результата действий Сергея.
– Знаю, – уверенно сказал Смирнов, – строго по восходящей. Боб, мотай отсюда. Если я третий раз ошибусь – бахнет.
– Ты не удержишь сам клеммы – рук не хватит. Тыкай в кнопки, если уверен. А если нет – пошли вместе, эта вышка не стоит наших молодых жизней.
Сергей сдунул каплю пота, скопившегося на носу и набрал: 1–2 – 2–3 – 3–4.
Красный огонек погас.
– Главный приз – жизнь, – сказал Сергей и быстро выдрал все устройство из промежутка между трубами, где он был установлен. Зацепив сзади защелки, он откинул верхнюю крышку и обнажил внутренности взрывного устройства. Первым делом он вытащил стеклянную колбу замедлителя и бросил ее в угол комнаты, – она разбилась и зашипела.
Затем оборвал несколько проводков, идущих из задней части мины.
– Надо поискать, куда они тянутся.