Сергей подхватил его речь, перебивая:
– Папа, наш гость в курсе. Мы служили вместе…
– Приятная неожиданность, – среагировал Федорцов, то ли разыгрывая изумление, то ли удивляясь на самом деле. Зная своего шефа, Марат мало верил в подобные случайности – приехать на переговоры и столкнуться с однополчанином.
Сергей продолжил:
– Так что – пока ты будешь вводить господина Федорцова в курс дела – мы лучше пойдем в курилку, возобновим старое знакомство. – Он повернулся к официанту: – Принеси нам кофе и бутерброды. Может, и рюмочку, Седой? – Широко улыбнулся он.
– Это лучше в сауне, с девочками, – ответил Марат, не торопясь бросаться в объятия. – Я не нужен на переговорах? – справился он у шефа.
– Даже помешаешь, – махнул рукой Федорцов, и молодые люди удалились, чтобы предаться армейским воспоминаниям.
Бизнесмены сели напротив друг друга, официант – так и хотелось назвать его на старый манер "человек" или даже "челаэк" – сунулся было услуживать, но старший Смирнов его отослал.
– Покушайте, Андрей Павлович, – попотчевал гостя Петр Петрович, – у нас еще сорок минут в запасе.
– С удовольствием, а то при наших делах поесть в спокойной обстановке удается не каждый день, – принялся за дело Федорцов. – Однако уши у меня свободны – я постараюсь, чтобы за ними не трещало. Так что вы уж меня посвятите в свои планы. Я, признаться, совершенно не понимаю, как можно прислониться к этой кормушке. Да и зачем? Есть несколько других проектов, не менее интересных.
Намазывая гусиным паштетом бутерброд, Петр Петрович благожелательно кивал:
– Министр вчера озвучил цифру "двенадцать", – уточнил он, – двенадцать альтернативных проектов, которые рассматриваются в правительстве Российской Федерации. Вот вы, Андрей Павлович, занимаетесь гражданской авиацией…
– Авиакосмическими материалами, – в свою очередь, уточнил Федорцов, – и не только для гражданских самолетов.
– Но все равно, вы в курсе возможностей отечественных авиазаводов. Сколько мы построили лайнеров в прошлом году?
– Двенадцать, – услышал он ответ.
– А "Боинг"?
– Триста восемьдесят… Поэтому я и занимаюсь альтернативными проектами, в том числе и с Украиной.
– Вот вам и ясная картина. Пока мы пытаемся найти альтернативу подешевле, так сказать, несимметричный ответ, они "грубо и зримо" вложили в трассу четыре миллиарда. Поэтому БТД – нефтепровод Баку – Тбилиси – Джейхан – привыкайте называть его коротко – будет благополучно работать.
– Если его не взорвут…
Петр Петрович поморщился:
– Этот вопрос пусть обсуждают журналисты и прочие террористы. Я знаю, что в Чечне обе стороны берегли трубу, иначе пропал бы экономический смысл войны. Эту темную карту – по своему дипломатическому опыту – я считаю блефом. Кроме того, вложив столько денег, British Petroleum и остальные не поскупятся на охранные мероприятия на всех уровнях.
– Вы имеете в виду "оранжевые революции"?
– И это тоже. Но вы несколько однобоко глядите на политику нефтяных гигантов. Они предпочитают откупаться – это значительно дешевле.
Федорцов наконец догадался, что старый дипломат неслучайно пригласил его к предварительному разговору за накрытый яствами стол. Это был тонкий намек на то, чтобы гость занял свой рот замечательными блюдами и не мешал лекции хозяина. Поэтому он налег на сига, запеченного в пергаменте, которого только что принес "челаэк", предоставив Смирнову-старшему свободно излагать свои мысли.
– Однако у консорциума возникли проблемы с заполнением, так сказать, "трубы". Дело в том, что в 1994 году, когда затевали этот проект, предполагалось, что месторождения Азери – Чираг – Гюнешли смогут дать все необходимые 50 миллионов тонн нефти в год. Но "большая нефть" не пошла, они все еще не дотягивают и до десяти…
Федорцов, который был уже знаком с этими цифрами, не отвлекаясь от еды, утвердительно кивал собеседнику.
– Они добывают полторы сотни баррелей в день на Чираге, пытаются запустить добычу на Азери, но глубоководные вышки Гюнешли стоят и будут пока стоять. А там львиная доля из десяти миллиардов тонн этого "черного золота" Баку!..
Федорцов отметил про себя, что Смирнов-старший произнес эту цифру с запалом истинного миллиардера – хотя бы будущего. Он сочувственно хмыкнул и спросил:
– Как же они собираются запускать трубу в конце мая?
– В середине июня, по последним сведениям, – поправил Смирнов. – Они хотят пустить туда казахстанскую нефть.
– А Россия позволит?
– Вы снова слишком узкополитически смотрите на вопросы, – ответил дипломат.
– "Политика – это сконцентрированная экономика?" – процитировал Федорцов. – Просто я недостаточно владею вопросом. Я нашел две цифры: стоимость прокачки нефти на нашей трубе Баку – Новороссийск – 16,63 доллара за тонну, а в строящемся ВТК – порядка полутора "баксов" за баррель. Я смотрел эти выкладки в машине, поэтому не успел узнать плотность бакинской нефти и пересчитать цены с баррелей на тонны. Так что просветите, пожалуйста, – язык цифр был для него так же интересен, как рассуждения о прелестях дам для Казановы.
– Меньше ноль-семи! – воскликнул Смирнов. – Эта нефть лучше, чем знаменитый сорт "бренд". Не трудитесь считать в голове. В тонне приблизительно девять баррелей. Только эта разница в ценах на прокачку позволит им экономить не меньше двухсот миллионов в год. Так что казахи отдадут свою нефть в более дешевую трубу, у правительства России нет для них лишних ста "лимонов".
Федорцов вытер губы и пальцы накрахмаленной салфеткой и, приступая к кофе, спросил о главном:
– Я видел предполагаемые выкладки рентабельности. Они рассчитывают на двенадцать с половиной процентов годовых. Я понимаю, что это сумма в полмиллиарда. Каким же образом мы можем присоединиться к дележу этого замечательного пирога? У "Лукойла" в свое время были десять процентов, но они продали их японцам. А что у нас?
Пожилой дипломат лукаво улыбнулся:
– Что бы вы сказали о шести замороженных вышках в секторе Гюнешли?..
Пока старшее поколение увлеченно и последовательно разбирало цифры со многими нулями и юридические закорючки, которые составляли суть их жизни, двое одногодков – Марат Суворов и Сергей Смирнов – уединились в курительной комнате. Им быстро доставили серебряный кофейник и блюдо с бутербродами. Сергей Петрович открыл табачницу со многими отделениями:
– Сигару, табак? Отец в Голландии привык к сортовому табаку, очень рекомендую, Марат… – и рассмеялся, когда тот вынул из кармана и протянул ему открытую пачку до боли знакомого "Десанта". – Вот это я понимаю – привычка! Давай! Хотя, если помнишь, я и тогда предпочитал что-нибудь более "цивильное" – "Верблюда", к примеру.
Они мигом наполнили комнату клубами "выхлопных газов" от солдатских сигарет.
– Окунаюсь в привычную атмосферу, – закашлялся Сергей. – Давай уж тогда и по сто грамм… – Он нажал на кнопку вызова и отдал распоряжение принести водки и две стопки.
Все было немедленно доставлено, Марат, который до сих пор молчал, подумал про себя, что если бы они заказали разведенного спирта, как у себя в лагере, то официант, наверное, и с этим бы справился не моргнув глазом. Небось нашел бы по-быстрому в аптечке и развел.
Сергей налил стаканчики:
– За встречу…
Марат ответил:
– За тех, кто вернулся.
Перевернув стопки, они, не закусывая, молча подымили. Перед глазами у обоих снова мелькали сцены чеченской кампании. Марат налил по второй, традиционной:
– За тех, кто не вернулся…
Они сдвинули стаканы, чокаясь, но без звона – костяшками пальцев – так было принято там.
– Мне передали, что ты умер. Тяжелая контузия, воспаление мозговой оболочки, еще какая-то хрень, – сказал Марат.
Побледневший и посерьезневший Сергей вымученно улыбнулся:
– Как видишь, я жив и здоров. Из армии списали тогда подчистую, но удалось выжить, подняться, стать на ноги… Вот ведь как пересеклись! – на щеках уже проступал румянец от выпитого. – Я слышал, тебе тоже досталось?
Пришла очередь нахмуриться Марату:
– Не без этого. Группу "Ноль" позже восстановили, снова ходили на операции, снова всех перемололо. Долгая история…
– В каком ты звании? Я, наверное, отстал по службе, – хозяин попытался сказать что-нибудь приятное гостю.
– Рядовой, – ответил Марат. – Разжалован из капитанов. Так что мне по субординации со старшим лейтенантом пить не положено.
– Вольно, – сказал Сергей. – Расслабься, солдат. Мне "на дембель" капитана присвоили. За что разжаловали, можешь не рассказывать, если неприятно. Сам понимаю, списали на тебя чей-то грех, как это водится. Я угадал?
– Да, – глухо ответил Марат.
– Все погибли? – снова спросил Сергей.
– Почти, – глухо ответил Марат. – Как и в тот раз, в девяносто пятом… У нас с тобой…
Сергей почесал в затылке:
– Нехорошо перед переговорами "сливу мочить"… Да уж ладно, давай по третьей – за будущее? А? Не ожидал я встретить кого-нибудь из "Ноля"… Тебя не ожидал встретить. Мне передавали во времена второй войны, что ты пропал без вести и считаешься погибшим.
– Наливай по половинке за будущее, – решительно сказал Марат.
– А тут больше и нет, – сообщил Сергей. – По двести пятьдесят на глотку – и чисто.
Они глотнули "за будущее" и принялись с аппетитом уничтожать бутерброды с семгой и икрой, подливая ароматный кофе из большого кофейника.
Марату, который во второй раз за день окунулся в воспоминания давних дней, не давал покоя вопрос:
– Серега, не поверишь, сегодня снился тот день. Вскочил в поту…
Смирнов кивнул с набитым ртом, прожевал:
– Сон в руку!
– Куда вас угнали тогда? Я долго пытался выяснить, что случилось. Дело в том, что погибли обе группы – и твоя, и моя. Моя – потому что пришлось выполнять задание половинным составом, без поддержки… Сам понимаешь – без невесты пошел жениться! Ради чего это было? Ведь все полегли…
Сергей наморщился, ему явно неприятно было вспоминать все это, и Марат хорошо его понимал.
– Нас забросили на Кодорский перевал. Задание – перехватить караван с оружием. Были оперативные сведения, что с караваном идет Хаттаб, несет деньги для Басаева – большую сумму. Так что все было резонно. Если бы оперативка оказалась достоверной, если бы удалось захватить или хоть уничтожить два "лимона зелени" от арабов, – следующий год был бы тихим. Что я тебе объясняю? Без оплаты, на подножном корму там сразу все "обмерзают". Однако "вертушку" повредили сразу – поджидали.
Хорошо, что "Стрелы", или "Иглы", или "Стингера" у них не было! А то бы… сразу всем – "кирдык". Но повредили при высадке только винты. Летчики пошли с нами. Сразу столкновения, уходили по горам – а все было перекрыто. Ясное дело, ловушка сработала – и нас выбивали день за днем. Я на четвертые сутки вышел к резервному месту – один. Эвакуировали. Дай мне еще твою – "термоядерную", – Сергей снова задымил "Десантом", держа его в дрожащих пальцах. – Я плохо помню последние дни. Все как ты говоришь – тяжелая контузия, воспаление мозговой оболочки. Меня долго вытаскивали на этот свет в "Бурденко". Да и до сегодняшнего дня наблюдает Шеин – помнишь его? Спеца по мозгам?
Марат хмуро ответил:
– Помню.
– Такие дела…
Пора было заканчивать завтрак и короткие воспоминания о боевом прошлом. Прошло больше десяти лет, двадцатипятилетние ребята стали тридцатипятилетними мужчинами, им нужно было строить свое будущее.
Сергей перевел тему:
– Мы это все еще обсудим – может, и в сауне. Ты лучше скажи, где ты сейчас? Доволен? Этот твой Федорцов – мужик правильный?
Марат хмыкнул:
– Нормальный мужик. Приватизировал Долохов, работает на авиацию, вот и нефтью заинтересовался. Я обычным делом у него банк охраняю, а иногда к срочным делам подключают.
– Спецоперации? – игриво предположил Сергей. – Не потерял форму? – Он принял боевую стойку.
Марат мгновенным прыжком оказался посреди комнаты, подхватывая игру:
– Не суйся, контуженный, пробью скорлупу!
В дверях появился старший Смирнов, поводя носом на плебейский дым и косясь на пустую бутылку:
– Ну что, молодые люди, нам пора в гостиную. В другой раз порезвитесь…
Сергей широко улыбнулся:
– Хорошо, отец. Мы готовы, – он смущенно поглядел на предательскую бутылку. – Неожиданная встреча вышла, мы считали друг друга погибшими… А теперь жить будем долго!
На деловой встрече Марат увидел еще одного старого знакомца – Степана Гавриловича Губаренко. В прежние времена он отзывался на слова "товарищ полковник", а позже – и "товарищ генерал-майор". Ему впоследствии подчинялась группа "Ноль". Впрочем, теперь он выступал в качестве гражданского лица. По лицу Суворова он только скользнул взглядом, сухо кивнул всем, продемонстрировав лысый череп. Марат тоже не был расположен к рукопожатиям и объятиям "боевых товарищей". Гусь свинье не товарищ, и разжалование капитана спецназа Суворова происходило не без санкции его начальника. Знай Марат, с кем ему доведется сидеть за одним столом, пожалуй, отказался бы.
– Зря ты меня не предупредил о "Губане", – шепнул он Сергею, на что тот только пожал плечами.
Люди занятые, без предисловий перешли прямо к делу. Старший Смирнов коротко огласил повестку:
– Итак, господин Губаренко готов предоставить нам часть рабочей документации, чертежей и планов геологоразведки по буровым вышкам в районе Гюнешли. Он готов уступить свои… гм-м… права и сведения по всем двенадцати объектам в том случае, если мы сумеем договориться с консорциумом АМОК на передачу нам замороженных буровых на тех или иных условиях.
Губаренко, насупив брови, буркнул:
– Если эти мудаки вернут конфискованные вышки, там за год можно возобновить добычу. А у них это в плане только на 2009 год. Там проржавеет все до конца… Погибло добро.
Смирнов терпеливо дал ему проявить свое недовольство и продолжил:
– Юридические права на эту собственность можно считать утраченными после национализации их Азербайджаном в 1993 году, – на эту фразу генерал Губаренко нечленораздельно заворчал. – Это дело международного суда и тянуться оно может десятилетиями. Нас сейчас интересует практический вопрос. Первое: согласится ли нынешнее руководство в Баку ускорить ввод в эксплуатацию этих вышек с нашей помощью? Второе: каково физическое состояние замороженных буровых? Господин Губаренко предоставляет нам некоторые документы, на основании которых мы сможем на месте прояснить ситуацию. Что вы принесли, Степан Гаврилович?
Отяжелевший и постаревший с тех пор, как Марат видел его в последний раз, генерал развернул бумаги на столе:
– Вот техническая документация по двум платформам. Вот данные по разведочному бурению… не все, конечно, только для образца. У них – айзеров – ничего этого нет, и у British Petroleum нет. Это стоит больших денег. Кто поедет в Баку?
Снова вступил Смирнов:
– Наша компания – "Транснефть" – и господин Федорцов, который представляет не только себя, но и своих киевских партнеров, готовы предпринять некоторые шаги. Мы подпишем предварительное соглашение, выплатим скромный аванс за документы и собираемся послать наших представителей в Азербайджан. Перед официальным пуском нефтепровода в Баку намечается на днях общее совещание сторон-участников проекта. Там будут рассмотрены все проблемы, – а их очень много, – по строительству БТД. Это удобный случай провести свою разведку, так сказать.
– Кто поедет? – снова спросил Губаренко.
Подал голос и Федорцов:
– Какой аванс предполагает получить господин генерал? – спокойно спросил он.
– Разведочные карты стоят миллионы, – заявил тот. – За эту часть заплатите мне сто пятьдесят тысяч.
– А если Баку не захочет выпускать из рук скважины? Списать деньги в убыток?
– Продадите документы англичанам и еще хорошо заработаете.
Федорцов, хорошо знакомый с европейскими фирмами и их манерой вести дела, только усмехнулся:
– А если British Petroleum давно имеет эти карты или предпочитает доверять только собственным специалистам, а не советской туфте, неизвестно в каком ведомстве подготовленной?..
– Это ваш коммерческий риск, – ядовито подчеркнул генерал, он явно был не в духе. – Бесплатно такие документы получить нельзя.
Смирнов немедленно принялся тушить пожар:
– Степан Гаврилович, вы несправедливы в своем раздражении. В свое время Гейдар Алиев поступил, конечно, жестко. Но ведь документами обладаете именно вы. Никого не заинтересует малая часть ваших карт, но несомненно их захотят купить целиком. И тогда вы сможете в любом случае получить за них полную цену. Так что размеры аванса конечно же должны быть более скромными. Это только жест нашей заинтересованности и доброй воли. Кроме того, Андрей Павлович напрасно беспокоится о предварительных тратах – мы целиком возьмем их на себя.
Федорцов с улыбкой поднял руки вверх: "Нет вопросов".
– От нашей стороны в Баку поедет мой сын, – продолжил Смирнов. – Я плохо переношу южный климат и все равно ничего не понимаю в технических вопросах. Сергей недавно закончил Нефтехимический институт, – с некоторой гордостью заявил отец. – Заочно получив второе образование, он теперь сможет достаточно профессионально разобраться в состоянии дел на платформах. Господин Федорцов сам решит, кто займется этим вопросом.
Тот кивнул и подтвердил:
– Возможно, съезжу сам. Я еще недостаточно разобрался в существе вопроса.
– У вас будет возможность проанализировать все аспекты обстановки вокруг этого нефтепровода, – кивнул в его сторону старый дипломат. – Завтра намечается прием в представительстве Болгарии, где соберутся многие заинтересованные лица – в том числе, возможно, и ваши друзья из Украины.
Федорцов удивился и заметил:
– Если приедут "нефтехохлы", это будут "браты" Юлии Тимошенко, а их пока трудно назвать моими друзьями. Но почему у болгар?
Смирнов улыбнулся:
– Нефтепровод Бургас – Александруполис – как раз и есть один из двенадцати альтернативных проектов, которые рассматривает правительство Российской Федерации. Туда предполагается завозить нефть танкерами из Новороссийска и перекачивать в Грецию. В связи с предполагающимся пуском БТД всполошился буквально весь нефтебизнес. Вы сможете увидеть там не только представителей из Казахстана, Туркменистана, Ирана, но даже Китая, не говоря уже о прибалтах, немцах, и так далее и тому подобное. Можно будет разом увидеть почти всех конкурентов этого нефтепровода. Многие из них рассчитывают продвинуть через наших чиновников свои собственные проекты.
– Так, может быть, и нам стоит сориентироваться на иные перспективные направления? – спросил Федорцов, у него уже появилось отчетливое желание сбить спесь с генерала Губаренко. – Как вообще правительство отнесется к вашей инициативе участвовать в бакинских делах, Петр Петрович?
Петр Петрович Смирнов развел руками: