… В пустые бутылки Таранов на треть наливал машинное масло, взятое в Славкином гараже. Доливал доверху бензином и затыкал пробкой-фитилем. К каждой бутылке прибинтовывал скотчем по две-три охотничьих спички. Попутно инструктировал Лешку:
– Работать будем в сумерках. Внимательно смотри под ноги – сунешь ногу куда ни попадя – сломаешь. Да еще и нашумишь. Площадку для стрельбы выбирай ровную. На таком же приблизительно расстоянии, как пристреливали "пушку". Учти, что в сумерки, в туман, дождь, предметы кажутся более удаленными, чем на самом деле… ну, да в нашем случае ошибка не превысит метров пяти. А это несущественно – мимо сторожки не промажешь. Спички и зажигалку держи в разных карманах. Если по каким-то причинам не сработает зажигалка, пользуйся спичками. Чиркнул коробком прямо по тем, что уже прибинтованы к "гранате", – стреляй. Они даже в ливень не погаснут… Все запомнил? – Лешка кивнул. – Повтори.
Когда Лешка повторил, Таранов продолжил:
– Делаешь два выстрела "гранатами". Только два!
– А если промахнусь?
– Хрен с ним. Твоя задача – шухер навести… Делаешь только два выстрела – специально тебе даю всего две "гранаты" – потом быстро меняешь позицию и даешь несколько выстрелов картечью.
– Далеко, – возразил Лешка. – Надо поближе подобраться, на край просеки.
– Я тебе подберусь! Далеко ему, видите ли… Сиди в укрытии и пали в белый свет, как в копеечку. Это называется беспокоящий огонь. Мне же не важно, зацепишь ты кого или нет. Мне важно, чтобы у них мимо ушей картечь свистела, чтобы они запсиховали… понял?
– Понял, не дурак. Давай я еще пару "гранат" прихвачу.
– Это, Леша, в тебе дедовы гены, – усмехнулся Таранов. – Но этот номер не катит. Я сказал: две, значит – две.
Таранов закончил работу и протянул Лешке две гранаты. Себе оставил пять… Лешка угрюмо привинчивал к еловому стволику банку из-под сгущенки – по диаметру она служила идеальным контейнером для пивной бутылки.
– Иван, – сказал вдруг Лешка. – А ведь "учебные гранаты" ты наливал не полные.
– И что? – с интересом спросил Таранов.
– А эти, боевые, полные. Значит – разница в весе. Значит, "граната" полетит по другой траектории.
– У тебя что по физике было в школе?
– Э-э… неважно. Круто я про траекторию просек?
– Я вижу, что "э-э… неважно". Про траекторию просек круто. А про вес, извини, намудрил. Удельный вес масла и бензина процентов на двадцать-двадцать пять ниже, чем у воды… так-то. Просек, физик?
Лешка почесал в затылке. Потом сказал:
– А зачем масло?
– Масло добавляется в качестве загустителя. В войну бензин загущали специальным порошком, но нам его взять негде. Мы – маслом, а за неимением масла можно использовать сахарный песок. Горит почти как напалм. Водой, во всяком случае, не потушить… все ясно?
– А взрывчатку ты можешь сделать?
– Могу… было бы только время.
– А из чего?
– Все компоненты продаются в хозяйственных магазинах… вот только времени нужно много. Ты не отвлекайся – работай.
– А вот скажи…
– Хватит болтовни, – оборвал Таранов. Но Лешка сказал:
– У меня серьезный вопрос.
– Ну?
– Запах, Ваня, запах. От нас за версту будет вонять бензином. Унюхают нас собаки, внезапной атаки не получится.
Таранов одобрительно ухмыльнулся.
– Правильно мыслишь, Алексей. Но, во-первых, мы все упакуем герметично. А во-вторых, собачки нас не унюхают.
– Почему?
– Заболели собачки, не до нас им. Так что об этом не беспокойся – фактор внезапности на нашей стороне.
Таранов, разумеется, был прав – собаки отравлены и уже не опасны. Он не знал другого… он не знал, что в "колхозе" есть охранник по прозвищу Придурок.
* * *
Придурок свое прозвище получил не зря – ума он был не шибко большого. Всю свою энергию и свободное время он тратил на то, чтобы качать мышцы. И преуспел в этом деле изрядно. Второй страстью Придурка были американские боевики… ну, из них-то, известное дело, мудрости наберешься.
Придурок сильно разозлился на охранников второй смены, которые, по его разумению, отравили собак. И стал думать, какую бы подлянку им сделать… Думал долго. Выдвинул и сам же отверг несколько вариантов, потому что все они были почерпнуты из тех самых боевиков и даже туповатый Придурок понимал, что все они от жизни весьма далеки.
Но после длительных мысленных усилий, он придумал, как можно сделать гадость врагам из второй смены. И самому поразвлечься. Не откладывая дела в долгий ящик, он наметил свою шутку на сегодняшнюю ночь.
* * *
Оружие было заряжено, "гранаты" обернуты в ткань и упакованы в полиэтилен. Все дополнительное снаряжение проверено, разложено по карманам рюкзаков, сами рюкзаки спрятаны в гермоупаковки.
До выхода на операцию осталось три часа. Таранов прочитал Лешке окончательную инструкцию, заставил повторить и основной и запасной варианты, а потом отправился спать… Лешка уснуть не мог. Он сидел у костра мрачный и полный решимости. Когда Таранов тихонечко засопел в палатке, Лешка "распатронил" еще две гильзы и аккуратненько изготовил еще две "гранаты".
Над озером Тиллиярви стояла непроглядная ночь, стелились плотные дождевые, грозовые облака. Изредка в разрывах показывалась половинка луны, и тогда озеро озарялось желтым гепатитным светом. Через несколько секунд луна скрывалась, и снова становилось непроглядно темно. Только на далеком мысу светились окна и маленькие светлячки фонарей вокруг дома. В том доме был человек, который убил Иришку…
Туда они поплывут через три часа и убьют этого человека. И сожгут все это мерзкое гнездо.
Шумел ветер в кронах сосен, прогорал костер, отбрасывал красноватые отсветы. Сосредоточенный юноша-мужчина сидел у костра и мечтал о мести.
Глава пятая
ЭКСПЕДИЦИЯ В "КОЛХОЗ". НАЛЕТ
Мелкая волнишка лизала борт лодки, и черный парус плыл над волной. В старину черные, невидимые в ночи паруса называли волчьими… Шуршали камыши у берега, в них прятались птицы. А в низко клубящихся тучах прятались демоны ночи. Они предчувствовали свежую убоинку и потирали узловатые руки. Они реальней, чем твой детский страх и взрослый кошмар. Они вглядывались белыми глазами в черный парусник и шипели: скорей, скорей.
Лодка с двумя мстителями бесшумно скользила по темной воде. Она прошла над головами двух покачивающихся в бесконечном танце утопленников. Огромные, голые, распухшие тела заволновались и помахали им вслед. И прошептали: скорей, скорей.
Ночная птица пролетела над черной лодкой. Скосила круглый глаз и прокричала: скорей, скорей.
В дальнем, западном краю озера небо расколола вспышка, и над водой раскатился гром.
* * *
К мысу подошли на полчаса раньше расчетного времени. Собственно, Таранов специально заложил резерв – парусник зависит от направления и силы ветра, и никогда нельзя загодя предсказать время перехода… Мыс лежал слева. Лодка миновала ярко освещенную "господскую" часть, и фонари спрятались за стеной сосен. Берег был невидим. Единственным ориентиром служило слабоосвещенное окно сторожки.
Таранов вел лодку метрах в ста пятидесяти от берега, помня о широко раскинутых крыльях колючки… Когда разглядел в черноте леса чуть более светлую полосу просеки, встал на якорь.
– Что? – прошептал Лешка. – Что мы встали?
– Не спеши, – ответил шепотом Таранов. – Времени – вагон и маленькая тележка. На-ка вот таблеточку.
В Лешкину ладонь опустилась таблетка.
– Что это? – спросил он.
– Кофеин.
– Зачем кофеин?
– Улучшает зрение. Минут через тридцать ты сам это ощутишь. Действует часа три… Кстати, когда будешь стрелять – закрывай глаза в самый момент выстрела. Иначе каждая вспышка будет выводить тебя из строя на минуту-полторы.
Лешка проглотил таблетку и запил ее пригоршней озерной воды. Вода была холодной и очень невкусно пахла тиной.
– Повтори инструктаж, – сказал Таранов.
– Да сколько можно? – взвился Лешка.
– Тихо! А можно столько, сколько я прикажу, – очень внушительно произнес Таранов. Лешка послушно, по пунктам, шепотом повторил инструкции. Вспышки молний на западе резали ночь все чаще, и гроза, кажется, приближалась. Таранов озабоченно поглядывал через плечо. Дождь для диверсии – лучшая погода. Дождь скрадывает звуки и резко ухудшает видимость. А вот молнии работе диверсанта сильно мешают, дают нежелательную подсветку в самый неподходящий момент.
Лешка повторил инструктаж, Таранов сказал:
– О’кей. Время есть, и я провожу тебя.
Через две минуты носовой баллон лодки ткнулся в берег.
* * *
Придурок комфортно устроился на пенечке в густом подлеске. Отсюда он собирался наблюдать за конфузом своих врагов. Ничего оригинального Придурок придумать не мог и свой "сюрпрайз" позаимствовал из голливудской комедии – через тропу он натянул шнур. Как только Толян Бычара зацепит за шнур ногой, сверху на него упадет дохлая чайка и закачается, разбросив крылья, в двух метрах перед носом… Во Бычара обосрется! Во смеху-то будет.
Придурок посмотрел на светящийся циферблат часов – без четверти пять. Скоро на тропе запрыгает луч фонаря… во смеху-то будет!
* * *
Таранов проводил Лешку на "позицию". Сверили часы, обменялись рукопожатием, и Таранов ушел. Лешка остался один. Лес шумел, в этом шуме была скрытая угроза, дремучая и опасная сила. Все чаще и ближе били молнии, громыхало… Звук напоминал надсадный кашель фантастического великана.
Лешка вдруг ощутил себя маленьким и беспомощным. И бесконечно одиноким. Настолько одиноким, что ему захотелось встать и закричать вслед Таранову: Ваня! Ваня, не уходи!
Он понимал, что это глупость, мальчишество. Что он здесь для того, чтобы отомстить за Иришку. И за себя. И за своих непутевых родителей, в конце-то концов. Он закрыл глаза и увидел их обоих… Они шли взявшись за руки, и мать что-то говорила отцу весело, а отец смеялся. Это было давно, когда отец выпивал еще не сильно, а мать не пила вообще. Она была очень нежная – мать. Очень добрая. Она работала на двух работах, и руки у нее были натруженные – в синеватых прожилках вен… Потом, когда отец устроился работать в баню и стал выпивать крепенько, мать стала выпивать тоже – "за компанию". Бабушка говорила: Лена, что ж ты делаешь? – А что? – отвечала мать. – Пусть уж лучше он дома, со мной выпьет, чем где-то на стороне наквасится да опять получку потеряет… Года за полтора мать пристрастилась к выпивке так, что стала пить уже без отца.
Под черной маской-мешком выкатились из глаз две слезинки. Лешка сдернул мешок и вытер лицо.
Молния расколола небо надвое, обрушился чудовищный грохот, и зашелестели крупные капли дождя. Лешка посмотрел на часы – без четверти пять. Он напялил дурацкий мешок с дырками для глаз, выглянул из-за вывороченного корневища огромной сосны, за которой сидел, и впился взглядом в освещенное окно сторожки.
Снова ударила молния, осветила ослепительным светом лес, сторожку, двойной ряд колючки и ворота. Лешка вздохнул и рассупонил рюкзак. Через двадцать минут ему предстояло произвести первый выстрел из "гранатомета".
Таранов выбросил за борт якорь. Ветер дул уже будь здоров, и он подумал: не унесло бы лодку. Били молнии, по озеру катились волны с белыми гребнями, косо летели крупные капли.
Таранов опустил на воду рюкзак, шлюпочным узлом привязал "нить Ариадны" и перевалился через борт. Вода охватила тело холодными руками. Он быстро поплыл к берегу, толкая рюкзак перед собой. На часах было без десяти пять.
Время шло, а Бычара, сука такая, не появлялся… Как же – пойдет он в дождь! Сидит себе, падла, в будке да чай пьет. Тьфу, непруха…
Придурок посмотрел на часы – без семи пять. Он плотнее завернулся в плащ-палатку и решил: жду еще пять минут, потом сваливаю. Обидно, конечно, битый час потратить, да еще и промокнуть, а толку с гулькин х… Но ничего, ничего, Бычара! Я к шести вернусь. Посмотрим, как ты в штаны наложишь. Я тебя, суку, все равно достану.
Придурок уже собрался уходить, когда вдруг в ослепительной вспышке молнии увидел нечто такое, что заставило его оцепенеть – в трех метрах от него стоял человек в мокром пятнистом камуфляже… и без головы! Просверк молнии погас, страшная картинка исчезла, и Придурок перевел дух. Прошептал: тьфу, блядь! Вот ведь какая херня может привидеться.
Тут же одна за другой ударили еще три молнии и в их свете Придурок отчетливо рассмотрел человека. В последовательных вспышках, как в отдельных кадрах, было видно движение камуфлированного тела… Придурок разглядел даже, что голова у тела есть, но она скрыта под темной облегающей маской. И еще он разглядел "ППШ" в правой руке "привидения".
Во время первой вспышки молнии человек был в трех метрах от Придурка, во время второй – в пяти, во время третьей – в восьми. Он двигался, он направлялся в глубь "колхоза". Даже тупой Придурок понял, что "привидения" не носят камуфляж и автомат "ППШ".
"Привидение" растворилось в темени и дожде, а Придурок так и стоял с открытым ртом.
Лешка аккуратно вставил в правый ствол "гранатомета" "гранату". До начала артподготовки осталось всего две минуты. Светящееся окно сторожки было видно очень хорошо, да еще молнии давали периодическую подсветку.
Лешка зарядил "гранатомет" и стал спокоен, как скала.
Толик-Бычара сидел в сторожке на "боевом посту". За окном хлестал ливень, а в сторожке было тепло, сухо, уютно. Мурлыкал приемник. Бычара пил горячий чай, листал журнальчик "порно" и, конечно, не собирался лезть под дождь… Дверь распахнулась, и влетел Придурок.
– Штаны протираешь, да? – заорал с порога Придурок. – А там мужик с автоматом шастает! Срочно звони Рэмбо: тревога!
Бычара растерянно захлопал глазами. Придурок оттолкнул его в сторону, смахнул на пол журнал и схватил трубку телефона внутренней связи.
"Колхозная АТС" состояла из шести номеров. Придурок ткнул пальцем в "четверку". Рэмбо снял трубку после шестого гудка. И Придурок сразу закричал:
– Леонид! Тревога, Леонид!
Лешка посмотрел на часы, на "гранатомет", на светящееся окно сторожки. Потом достал зажигалку и крутанул колесико. Дождь сразу залил вспыхнувший огонек. Он попробовал еще раз, потом еще, еще… Ливень сводил все его попытки на нет. Он вытащил из кармана куртки спички "охотничьи". Резко чиркнул ребром коробка по мокрым головкам спичек. Он думал, что спички не загорятся, но они вспыхнули сразу – ярко, желто.
Если бы Лешка не потратил время на возню с зажигалкой, Придурок не смог бы поднять тревогу. Но он потратил эти несколько секунд, и охрана Гранта получила сигнал тревоги.
Фитиль вспыхнул. Лешка присел и нажал на спуск правого ствола. "Гранатомет" ахнул, вышвырнул "гранату" на длинном языке пламени.
– Тревога, Леонид, – успел сказать Придурок, и в этот же момент окно сторожки разлетелось вдребезги. Бутылка с "коктейлем Молотова" пролетела в нескольких сантиметрах от Придурка, ударилась о противоположную стену и обернулась огненным бесом.
– А-а-а! – дико закричал Бычара. У него горели ноги.
В первый момент Рэмбо ничего не понял. Но обостренным чутьем профессионала почувствовал опасность. Он слышал крик в телефонной трубке. Сам кричал, пытаясь добиться от Придурка конкретной информации, но, конечно, ничего не добился. Он быстро подскочил к окну. Барская часть территории "колхоза" была освещена достаточно хорошо. Но сколько Рэмбо не всматривался, ничего и никого не увидел. Он позвонил Трофиму – охраннику, который ночевал в хозяйском доме, рядом с Сыном. Сказал: смотри в оба, Трофим. Кажется, какой-то шухер заваривается… Договорить не успели – связь оборвалась. Это Таранов перерезал воздушный провод связи, что, впрочем, не помогло – вся охрана Сына была снабжена радиостанциями и сотовыми телефонами.
Рэмбо направил в помощь Трофиму второго секьюрити, а сам с Артуром решил прочесать территорию.
Таранова они увидели возле распределительного электрощита. Рэмбо мгновенно оценил ситуацию и вскинул пистолет, целясь в голову.
Таранов открыл дверцы распределительного щита, вытащил из-за спины топорик, размахнулся, целясь во внутренности и… топорик чуть не выпал из его руки – пуля ударила в лезвие, срикошетила в сторону. Стальной топорик камертонно загудел.
В принципе, именно топорик спас Ивану жизнь – траектория пули Рэмбо "пересеклась" со взмахом туристского топора. Но тогда Таранов об этом не думал. Он стремительно нырнул вниз и в сторону. Вторая пуля прошила то место, где он только что стоял, со смачным чавканьем впилась в стену. Иван лежал рядом со щитом и не понимал, что происходит. Да и времени на рассуждения не было. Он быстро перекатился под прикрытие большой бочки… Грохнул выстрел, из пробитого бока бочки весело ударила струйка воды. Теперь Таранов понял, что стрелков как минимум двое, что они "держат" его с двух сторон и положение у него дрянь… Вот тебе и эффект внезапности! Значит, где-то он прокололся, и его уже ждали! И настроены они решительно… Ладно, будем отбиваться.
Иван поставил пистолет-пулемет на боевой взвод. Сразу же две пули вошли в стену чуть выше головы, и чей-то голос, перекрывая шум дождя, закричал:
– Эй, ты! Бросай свою пушку и выходи. С поднятыми руками выходи!
Вот уж это хрен вам, подумал Таранов. Он уже засек одного из стрелков. До него было метров пятнадцать, и Таранов точно знал, что сумеет его достать… Но только его! Второй, невидимый Ивану стрелок, вкатит две-три ответных пули. И операция "Колхоз" для Ивана Таранова закончится.
– Не стреляйте! – закричал он, стараясь придать голосу растерянность и испуг. – Не стреляйте, выхожу, сдаюсь.
– Автомат бросай! – крикнули ему в ответ. В голосе звучало явное превосходство.
– А вы меня не убьете? – закричал Таранов. Он тянул время, пытаясь найти выход, но выхода не находил… как ни крути, а второй стрелок нашпигует его пулями.
– Давай, давай! Кидай пушку и выползай, фраер… У тебя три секунды. А потом – звездец. Расх… ячим без суда и следствия.
И тут раздался вой. Страшный, нечеловеческий вой… Он звучал все громче и громче, ближе и ближе. Он перекрыл все остальные звуки… И на дорожке показался движущийся факел. Этим факелом был Придурок. Он бежал и выл так, как воют оборотни в любимых им голливудских страшилках.