* * *
Придя на платную стоянку, Тимур обнаружил, что у его "пятерки" разбито лобовое стекло. Расстраиваться он не стал, а вместо этого подошел к не очень трезвому охраннику и, крепко взяв его за ворот, поставил задачу:
– Два часа на замену стекла. Не будет сделано – пеняй на себя.
Охранник задрожал и протрезвел, а Тимур отправился на остановку автобуса. Он еще не дошел до той стадии автомобильного помешательства, когда люди и в дачный сортир ездят на своей машине.
На остановке никого не было, и Тимур, не опасаясь слежки, поднялся в нагревшийся на жарком солнце салон.
И тут же услышал громкое лошадиное ржание.
Трое подвыпивших парней приставали к совсем юной девчонке. Довольно плотный казанова, подсев к девушке на свободное сиденье, пытался обнять ее.
Та, гневно блестя глазами, изо всех сил отталкивала его.
– Стас, чего она брыкается? – хохоча, произнес косматый рыжий верзила. – Ты пощупай, что там у нее топорщится за пазухой…
Автобус тронулся.
Весь салон напряженно следил за распоясавшимися громилами, но вмешиваться никто не решался. Лишь один старикан вежливо их пристыдил. Рыжий сделал два шага и схватил старца за седую бороду.
– Заткнись, дедуля.
Тимур не выдержал.
– Может, хватит?
Все разом повернулись к нему. Фигура бритого Тимура внушала уважение, но растерянность у пьяненьких наглецов прошла быстро. Белобрысый Стас, насмешливо взглянув на синяки, украшавшие физиономию Тимура, процедил сквозь зубы:
– Иди своей дорогой, пока макияж не подновили.
– Беда в том, что мне идти некуда. Я сестру встречаю, – Тимур кивнул на испуганную пигалицу, – и, как оказалось, не зря.
– Зря! Зря ты так, – наглел блондин.
– Ты сейчас встанешь, извинишься и отойдешь. Я жду, – спокойно произнес Тимур.
Стас, играя на публику, медленно приподнялся. Ростом он был с Тимура, а может быть, сантиметра на два выше.
– Сестра, говоришь? А может тебе самому кралю эту захотелось?…
– Тебе что, паспорта предъявить?
– Не мешало бы.
Что произошло дальше, никто не понял.
И удара не было. Просто белобрысый, держась руками за пах, выпучил глаза, будто вытащенная на берег камбала, и открытым ртом пытался глотнуть воздуха. Рыжий размахнулся было, чтобы Тимура достать, но схватился руками за горло и, надрывисто закашлявшись, отлетел на другое сиденье, придавив старика. Старик, высвободился из-под тела и сучковатой палкой огрел надсадно хрюкающего бугая по рыжему кумполу. На третьего орла удары авоськами и портфелями сыпались уже со всех сторон.
Водитель остановился и открыл двери. Прикрывая руками головы, несостоявшиеся герои с трудом выскочили из автобуса.
– Молодец, сынок, – подойдя к Тимуру, сказал седобородый старец и в знак благодарности обеими руками пожал ему руку. – Спасибо тебе.
– Вам спасибо, отец, – ответил Тимур и подмигнул девчонке: – И ты молодчина. И впредь в обиду себя не давай…
Отошел и встал у выходной двери, разминая тыльную сторону руки.
Репродуктор захрипел и произнес:
– Следующая остановка – Центральный городской рынок.
Справа от входа, на большой площади, отведенной под парковку приезжающих на рынок автомобилей, всегда дежурили несколько "извозчиков". Трое были Тимуру знакомы – он не раз пользовался их услугами. Поздоровавшись со всеми, он кивнул владельцу "Газели" с брезентовым тентом:
– Ну что, Вась, свободен?
– С этой минуты занят, – улыбнулся в ответ Василий.
Он был ровесником Тимура и когда-то ходил в ту же секцию карате, но, получив серьезную травму, единоборства оставил. А дружескую привязанность к Тимуру сохранил, тем более что их обоих объединяла страсть к моторам. Тимур со своим "Ништяком" числился полубогом на воде, а у Васи помимо трудовой "Газели", позволяющей заработать на хлеб насущный, был единственный не только в Томске, но, пожалуй, во всей Сибири "Форд-Земпфер" 1964 года выпуска. Василий собственными руками перебрал все внутри, за свои кровные выточил и заказал недостающие детали, и в итоге раритетная машина была на полном ходу.
– Что-то я давно тебя не видел, Вась. Как твой "Зефир"? Бегает?
– Да я только три дня, как из Бийска, Тимур. Ездил на тамошний салон авторухляди. На своих четырех. Неплохо смотрелся – лучше многих, хотя и настоящее чудо там видел – "Боргвард" тридцать девятого года. Целехонький. Все родное. Представляешь?
– Не очень, – честно признался Тимур, тем не менее искренне разделяя восторг и радость собеседника. – Ну а эта ласточка не подведет?
– Шутишь, – усмехнулся Василий и погладил блестящий бок "Газели". – Эту коровку можно на трассу "Формулы-1" выпускать.
– Ну, тронулись тогда. – Тимур открыл дверцу с противоположной от водителя стороны и прыгнул на сиденье. – Пропуск-то на рынок есть?
– Как не быть?
Василий сел за руль и начал вешать благодарному слушателю очередную лапшу на уши про лондонскую автовыставку в "Олимпии", про то, что самой дорогой моделью там была "Биззаррини" 1965 года…
Но Тимур его не слишком вежливо перебил:
– Вась, туда рули, – и он кивнул на дорогу, ведущую мимо прилавков с продуктами к шмоткам. – Где и прошлый раз. Помнишь?
Вася кивнул и молча свернул в нужном направлении.
– И еще. Дело конфиденциальное, как обычно. И оплата соответствующая. Не исключено, что кое-кого придется с хвоста стряхивать. За это такса – еще втрое.
Водитель равнодушно повел плечами.
– В первый раз, что ли? Плавали – знаем…
– А коли "знаем", то и заворачивай. Туда, где осенью… Все. Стой. Здесь погрузки подождешь.
В дальнем углу вещевой части рынка, под стенами заброшенного дома с пустыми провалами выбитых окон располагался прилавок с охотничьими ножами, камуфляжем, воздушными ружьями и газовыми пистолетами. Над прилавком висело разрешение ГУВД, лицензия и перечень товаров, которые можно было купить без специального разрешения и без охотничьего билета.
Заправлял всем этим хозяйством тот же продавец, что осенью обслуживал на этом же месте покойного Семена Баркова. Почти двухметровый, глаза стеклянные, вместо ушей сплошные хрящи.
Тимур его тоже знал давно – по единственной в областном центре приличной секции борьбы. Но дорожки их давно разошлись. И виделись они примерно раз в полгода именно здесь.
– Здорово, брателло! – протянул руку Тимур, которая сразу же утонула в медвежьей лапе бывшего тяжа.
– Привет, капитан, бляха-муха! – Продавец подозрительно покосился на живописного Тимура.
Тот с бритым черепом и желто-зеленым синяком выглядел и впрямь что надо.
Продавец ухмыльнулся и спросил:
– Ты че пришкандыбал сегодня-то?
– Как и раньше. Порыбачить хочу.
– Глушилку? Не обломится.
– Ты не с дуба рухнул, Пушкарь? Или бабки не нужны?
– Лавэ не дешево, но очко дороже, – выдал афоризм бывший спортсмен. – Не велено строго-настрого.
Тимур сильно удивился:
– То есть как?
– А вот так! Ты же теперь у буржуя в команде, толкуют. А его парней мне приказано не обслуживать.
Тимур призадумался. Лезть на рожон могло выйти себе дороже, и в иное время он бы отступил. Нашли бы нужное и в другом месте. Но у них с Майклом попросту не оставалось времени. Взрывчатка была нужна сегодня, сейчас, немедленно. Надо было выкручиваться.
– Жаль. А я хотел надолго брать. Крупную партию…
И он повернулся спиной к прилавку, сделав вид, что намеревается уходить.
Торгаш, подобно всем торгашам мира, клюнул на эту древнюю наживку.
– Эй, погоди! А сколько хотел?
– Да какая разница? Я много чего хотел. У тебя и нет столько, небось. А вообще-то что есть?
– Ну, тротил. И в шашках, и уже в корпусах водонепроницаемых. Из стволов – "калаши", "ТТ", "макаровы".
– Почем?
Продавец уже заглотил крючок.
– Ну, "ПМ" – штуку. Они чистые, не сомневайся, нигде не светились. Если подешевле, то китайские "ТТ" – и убойная сила у них побольше. За три сотни отдам.
– А автоматы?
– "Калаш" с укороченным стволом – полторы тонны.
– Сколько? – выпучил глаза Тимур. – Да в Мозамбике я три года назад "АК-47" на курицу выменял. Пятнадцать баксов красная цена. Стяжатель!
– Ну и вали в свой Мозамбик! – обиделся Пушкарь.
Но, видя, что Тимур снова поворачивается к прилавку пятой точкой, замахал руками:
– Не! Погоди. Ты ведь рыб хотел глушить? Тут все нормально, ты же знаешь. Дешево. Не изменилась цена. На крупную партию – скидки.
Тимур с прищуром поглядел на вошедшего в торговый раж братка, демонстрируя готовность все-таки пойти на переговоры.
– Сколько возьмешь-то?
Тимур подошел близко-близко и пошептал Пушкарю на ухо.
– Ни хуя себе! – На этот раз округлились глаза у торговца. – Я не дам тебе столько. Нету. Со склада брать надо.
– Прямо сейчас, – настойчиво сказал Тимур. – Семнадцать штук баксов. Тем более что склад твой через два дома. Я-то знаю…
И он вынул из внутреннего кармана безрукавки, в которую был одет, довольно плотненький конверт.
– Ты погоди. Это… пройди в наши апартаменты и погоди, да?
Тимуру ничего не оставалось, как ждать, и он протиснулся в узенький проход между домами, выглядевшими так, будто вчера вечером произошел налет вражеской авиации. Спустился в затхлый подвал и знакомой дорожкой по кривым и темным коридорам прошагал в уютную комнатку, где были стол, кресла и мягкий кожаный диван. Откинувшись на подушки, он расслабился и, не зажигая света, не включая телевизора, просто ждал четверть часа.
"Интересно, – размышлял он, – этот тип сам решится дело делать или со Скрипачом снесется? Понятно, что Кислый после моего побега все краники им приказал перекрыть. Но этот бизнес ведет Скрипач и чувствует себя в нем хозяином. Может, и в свою игру сыграть решится. Мимо Кислого. Хотя шансы на это – фифти-фифти. Лучше бы, конечно, и вовсе без его ведома, но Пушкарь, наверное, не рискнет…
Впрочем, тут уже ничего от меня не зависит. Кто бы ни решал – главное чтобы правильно решил…"
Вошел Пушкарь и молча поманил за собой.
Что же, монетка судьбы упала кверху орлом. Решение было принято нужное.
Грузили втроем – Пушкарь, Тимур и Василий.
Управились на удивление быстро, и Василий уже завел движок, когда Тимур, вернувшись к прилавку, протянул продавцу конверт с деньгами. Считай!
Верзила, переломив пачку между пальцами, споро зашелестел купюрами, сопровождая это действо беззвучным шевелением губами. На его незапятнанном высокими мыслями челе собрались продольные морщинки, а в глазах с одинаковой интенсивностью искрились жадность и страх. На эту сделку он и решился только потому, что две тысячи долларов, которые Тимур явно переплачивал, продавец надеялся положить себе в карман.
Но уже дрожал при мысли, что Кислому донесут о нарушении запрета.
– Слушай, ты это… не говори никому, что я тебе глушилку продал. Если слух до Кислого дойдет…
Тимур решил было просто отмахнуться от трусливого продавца, но потом подумал, что можно и позабавиться. Уж больно хорошее настроение у него было.
– А почему это я молчать должен? – сделал он удивленный вид. – Все честно – я заплатил деньги и получил товар. Какие ко мне претензии?
– Не, претензий нету. Просьба есть. Не трепись.
– Отродясь трепачом не был, – вполне искренне вспылил Тимур. – И языком зря чесать не стану, но если спросят – скажу. Я клятвы юного пионера тебе не давал.
Продавец, крепко держа пачку денег, с ненавистью посмотрел на Тимура.
– Молчание недешево стоит, – как бы между прочим намекнул Тимур, ухмыляясь.
– Сколько? – набычился продавец.
Жадность в нем начала пересиливать страх.
– Семнадцать тысяч баксов.
У Пушкаря перехватило дыхание от такой наглости. Когда дар речи к нему вернулся, он сумел лишь просипеть:
– Вот же сука!… Забесплатно хочешь поживиться? Ну, ща…
– Почему это? – удивился Тимур. – Я за товар честно заплатил. А ты за молчание – смотри сам… Никто не неволит, мойкой вену не пилит.
– Я тебя прямо тут урою, падла, – Пушкарь сунул руку под прилавок.
Тимур сунул руку за спину и в ладони его оказался "глок", прежде уютно прятавшийся за брючным ремнем под безрукавкой.
– Не советую сильно дергаться…
Послышался шум мотора, и противники мгновенно спрятали стволы.
Из-за угла вывернул широкомордый джип и перегородил дорогу "Газели". Оттуда выпрыгнули два здоровых парня и щуплый, словно подросток, мужик. Троица направилась к прилавку.
– Ты думай быстрей, – заметил Тимур, – клиенты нас застукают, сопоставят – а там уж я молчи, не молчи…
Братки шлепали за вооружением и амуницией, обсуждая между собой детали предстоящего дела.
– Зубило сказал, что Сереге он очко прочистит, а потом на него глаз натянет…
– Да, не повезло братану. Только он сам виноват. Куда слинял? У бабы, что ли, завис?…
– Ладно, отыщется потом. Себе на беду, мудило. Мало того, что жопой рискует, так и доли не получит…
– А будет доля-то, Шкет?…
Шкет, пока Серега отдыхал на фазенде у Знахаря, числился в этой бригаде пока главным.
Несмотря на несолидное погоняло и такой же внешний вид, парень он был серьезней некуда. И года за спиной уже были, и жмуры. Бывший циркач, акробат, он обладал неимоверной координацией и резкостью, что позволяло ему одерживать верх над куда более внушительно выглядевшими соперниками. Сел он по чистейшей подставе. И в крытке начал с того, что послал на хер всех – и кума, и смотрящего.
Солидный авторитет, которого звали Мохером, взялся разобраться с неспокойным пацаном, но допустил одну небрежность – прежде чем проучить фраера, не пожелал на него поглядеть, ограничившись беглым опросом "шестерок"…
Шкета заманили в складской подвальчик, приспособленный "деловыми" для предварительных разборок. За спиной его выросли три дюжих бандюгана, а перед собой он увидел жирного мужика, напоминающего обличьем циркового ротвейлера.
– Что же ты, господин хороший, моих хлопцев обижаешь? – спросил Мохер. – Жалуются они на тебя.
– Ты свои паханские ужимки брось, – заявил в ответ Шкет, пялясь прямо в собачьи глазки авторитета. – Я в ваших обезьяньих разборках не участвую.
– Даже так?
Мохер смачно харкнул на цементный пол.
– Согни-ка, дорогуша, свои драгоценные коленочки. Видишь, напачкал я невзначай. Сделай уважение старику, приберись.
Мохер тянул резину, чтобы соблюсти ритуал. На самом деле он отлично понял суть стоящего перед ним недорослика. Такие гордецы лучше всего смотрятся в гробу…
Шкет проследил за плевком, загадочно улыбаясь.
Он тоже понял приговор и ничуть не раздумывал, как теперь быть. Фокусу с цирковой спицей обучил его в веселую минуту младший Кио. Спицу он утаил на всех шмонах и постоянно носил с собой.
Сейчас она мгновенно скользнула в руку. Шкет стал в позицию и блестящей флеш-атакой направил острое железо в сердце Мохера. Тот успел только охнуть – и повалился на собственный плевок.
Ошеломленные бугаи расступились, позволив Шкету выйти…
Этот случай, как ни странно, не имел последствий. Высшее блатное руководство списало Мохера и забыло о нем. Кум про то, кто же замочил пахана, так и не вызнал. Свидетели объявиться не пожелали. Шкет отсидел свое и вышел…
Но тюрьма никогда не проходит бесследно. Теперь Шкет, оставаясь независимым, непременно принимал участие в мероприятиях братвы, суливших ему личную выгоду, абсолютно не переживая, что мероприятия эти всегда шли вразрез с законом. А сейчас, поскольку Серега пропал, он взял на себя руководство бригадой из пяти человек, которой предстояло хорошенько пошмонать дом богатого американца…
– Будет доля, Скокарь, будет. Как не быть?…
Продавец тупо переводил взгляд с Тимура на приближающихся соратников и обратно. Тимуру это надоело.
– Эй, парни, – обратился он к браткам.
– Стой, бля, – зашипел Пушкарь. – Хрен с тобой. Вот твои бабки – только сваливай по-быстрому и помни, что обещал.
Он протянул Тимуру конверт с долларами. Душа его при этом слезами обливалась, а на глотку, перехватив дыхание, уселась тяжелая жаба.
Тимур хмыкнул и взял деньги.
– Чего тебе? – поинтересовался щуплый.
– Выехать не дадите? Торопимся.
– Паяльник, сдай назад чуть-чуть, – распорядился Шкет.
– Спасибо.
И Тимур походкой, исполненной внутреннего достоинства, пошел к Василию, который его ждал, не глуша мотор.
Пушкарь только яросто прошипел ему в спину: – Мы еще увидимся, сука!