Светка кричала, что за порчу личного имущества и доведения мирных жителей до предынфарктного состояния Антошку ожидает тюрьма. Причем пожизненно. Кроме того, за причиненный моральный ущерб ему припаяют такой штраф, что он всю жизнь будет платить – не расплатится.
На крики выбежала Катерина, прижала руки к груди и запричитала:
– Вот чучело окаянное! Да я тебя в интернат определю, паразита! Я тебя на замок запру, подлеца! Я тебя к тетке Миле отправлю, непутевое отродье!
Вот тут-то Антошка и заревел. Обещание матери отправить "непутевое отродье" к тетке Миле подействовало сильнее всех наших угроз загреметь в тюрьму и остальных посулов его матери.
Потом Светка, будучи лучше меня осведомленной об отношениях между родственниками Антошки, объяснила мне, что тетка Мила, сестра Катерины, отличалась на редкость крутым нравом. И если кого Антошка и слушался, то только ее, потому что боялся, как черт ладана. У тетки Милы он не смог бы и носа на улицу высунуть.
– Не рисовал я ничего-о-о, – ревел Антошка, – у меня и краски не-е-ет! Я у Сережки вчера ночева-а-ал! Мамочка, спроси у его родителей! Только не отправляй меня к тете Миле-е-е!
– Может, и правда не он, девчат? – спросила растерянная Катерина. – Я сама-то в ночь ушла, а он один остался. Может, к Сережке и пошел? Да он тут в соседнем доме живет. Можем сходить да узнать.
Мы подхватили под руки Антошку, ставшего очень тихим и послушным, и потащили в соседний дом.
Дверь открыл довольно молодой мужчина с опасной бритвой в руках. Одна половина лица у него была выбрита, другая еще оставалась густо намыленной. Он удивленно воззрился на нас.
– Здравствуйте, Николай Григорьевич! – выступила Катерина. – Вы уж извините нас, мой Антошка у вас не ночевал?
– Ночевал, как же! Вчера вечером они вместе пришли с Сергеем.
– А во сколько? – спросила я.
– Да часов в шесть вечера. Поели, а потом весь вечер телевизор смотрели, на улицу больше и не выходили. А что случилось?
– Спасибо вам большое, ничего не случилось, – сказала я.
Мы вышли на улицу. Катерина на всякий случай влепила Антону привычный подзатыльник, в ответ на который он только шмыгнул носом, и увела домой. Светка, посмотрев на меня, сказала неуверенно:
– Может, еще какой пострел нарисовал?
– Да нет, это не пострел, – сквозь зубы процедила я. – Это… даже не знаю, как назвать. Ладно, Свет, ты иди. Я сама разберусь.
– Заходи, если что, – крикнула Светка, поднимаясь к себе.
Я осталась на улице. "Ничего не случилось", – сказала я отцу Сережки. На самом деле ничего бы не случилось, если б таинственным художником оказался именно Антошка. Вчера у меня еще была надежда, что это его картинка. А так выходило, что случилось. И очень неприятное для меня. А именно: кому-то я встала поперек горла. И этот кто-то предупреждает меня об этом. Но кто он? И чем я ему помешала?
Я открыла дверь в свою квартиру и прошла в комнату к Ольге.
– Ну как? – спросила она меня. – Сознался?
Я отрицательно покачала головой.
– Врет? – опять спросила Ольга.
Я снова покачала головой.
– Вот видишь, Поля, говорю тебе, нужно раскручивать моего клиента!
– Делай, что хочешь, – вяло сказала я.
– Да ты что? – с жаром воскликнула Ольга. – Что это у тебя за настроение? А ну-ка соберись! Еще чего выдумала! Из-за какого-то психопата раскисать! Ты что, позволишь ему себя победить?
Я в третий раз отрицательно покачала головой и в сто двадцать пятый вздохнула:
– Нет, конечно. Просто нужно разозлиться как следует.
– Ну так разозлись!
– Постараюсь, – ответила я.
– Ладно, я поехала домой, буду назначать встречу клиенту, а ты тут пока злись и настраивайся на победу.
Ольга чмокнула меня в щеку и убежала. Я решила оттереть дверь. Я знала, что если краска нитровая, то ее нужно оттирать бензином, а если масляная, то ацетоном. Или наоборот. На всякий случай я запаслась и тем и другим, взяла большую тряпку и вышла на лестничную клетку.
Краска оказалась не масляной и не нитровой, а вообще неизвестно какой, потому что ее не взяли ни бензин, ни ацетон. Я прошла в кухню и нашла флакончик со спиртом. Но и спирт оказался бессилен перед этой термоядерной дрянью.
Я терла дверь и стиральным порошком "Ариэль", и новым "Кометом", и содой, и всеми чистящими средствами, которые только нашла в доме. Все было напрасно.
И тут я разозлилась. Ведь совсем недавно я поставила себе эту дверь фирмы "Тайзер"! Я так радовалась, что теперь она у меня есть, и я надежна защищена от воров! Я специально подбирала красивый цвет, а из-за какого-то психопата мои труды пропали даром! Ну, подожди, сволочь, уж этого я тебе никогда не прощу!
Я вспомнила, что на антресолях у меня хранилась бутылочка какого-то растворителя. Это была Жорина бутылочка, и я ей ни разу не пользовалась. Только помню, что Жора этот растворитель очень хвалил. Он рассказывал, что его очень трудно достать, потому что сейчас его не выпускают, и хвастался, что он вот смог достать этот раритет.
Я прекрасно знала, что Жора любит приврать и прихвастнуть, и решила проверить, честен ли он был на этот раз. Надо признаться, что Жора меня приятно удивил: расхваливая себя и растворитель, он нисколько не врал. Я отчистила дверь одним легким движением руки. Все-таки как хорошо, что я в свое время вышла замуж за Жору. Иначе как бы я сейчас оттирала дверь? Нет, все же и от мужей есть какая-то польза, нужно отдать им должное. Даже от бывших.
Но главное, необходимая злость на неизвестного противника не прошла. Теперь я готова была принять бой и выиграть его.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ (ОЛЬГА)
Я приехала домой и решила в ожидании звонка от клиента заняться уборкой. Прежде всего нужно разобрать вещи в шкафу, которые я сто лет не разбирала. Я прошла в комнату. Так и есть: вещи, которые я проигнорировала вчера, валялись на полу бесформенной кучей. Да и как им там не лежать, если кроме меня в квартире никого не было, а следовательно, и убрать их никто не мог?
Я присела и стала их собирать. Одна блузка почему-то оказалась тяжелее других. Я потрясла ее, и из рукава вывалилась мышь от компьютера. Боже мой, а я-то искала ее целую неделю!
Я быстренько воткнула мышь в предназначенное для нее гнездо на системном блоке и вернулась к раскиданным вещам. Не успела я повесить на вешалку брючный костюм, как раздался телефонный звонок.
– Алло! Ольга Андреевна? – раздался глуховатый мужской голос. – Это Вячеслав. Помните, мы договаривались, что я позвоню вам сегодня?
– Помню, конечно, – ответила я, почувствовав, как сильно забилось мое сердце. – Я могу встретиться с вами сегодня у меня дома.
– Я готов, – сказал Вячеслав. – Где вы живете?
Я продиктовала ему свой адрес. Проговаривая его, я изо всех сил вслушивалась в трубку, надеясь, что Вячеслав каким-то образом выразит свое удивление. Ведь, по моим расчетам, он должен был думать, что я живу там, где живет Полина. Но никаких намеков на удивление я не обнаружила.
– Я буду у вас через час. Вас это устраивает?
– Вполне, – ответила я.
– До встречи, – сказал Вячеслав и повесил трубку.
Я была очень взволнована. Ни о каком продолжении уборки не могло быть и речи. Какая уборка в таком состоянии! Домашние дела никуда не денутся. Я отлично знала, что сколько бы дел по хозяйству я ни переделывала, меньше их не становилось. И никто не помешает продолжить мне выполнять работу по дому завтра. В конце концов, сейчас намного важнее правильно построенная беседа с клиентом.
А для этого нужно успокоиться. Поэтому я прошла в кухню и достала маленькую бутылочку бренди. Ее мне как-то презентовал один из клиентов, а я предусмотрительно приберегла для подходящего случая.
Сегодняшний случай показался мне вполне подходящим, поэтому я быстро откупорила бутылку и налила себе в стакан граммов сто пятьдесят коричневатой жидкости.
Ну и гадость, надо вам сказать, это заморское бренди! Практически, обычный наш самогон, только гораздо хуже. Мне даже не захотелось подливать еще немного в стакан. Ну разве что граммов пятьдесят. Я плеснула ровно пятьдесят граммов, морщась, проглотила и ощутила, что волнения мои благополучно улеглись.
Потом я чистила зубы в ванной, чтобы Вячеслав не подумал, что я напилась с утра самогонки, затем еще высосала парочку леденцов "Холлс" – тоже, кстати, гадость редчайшая, – и уселась за столом в комнате, обложившись разными бумагами, нужными мне в работе.
Вскоре раздался звонок в дверь. Я открыла и увидела своего недавнего знакомого Вячеслава Маврина. Это был высокий спортивного сложения парень со светло-русыми волосами, в которые словно случайно затесалась седая прядь на левом виске. Он был в джинсах и черной футболке.
– Проходите, пожалуйста, – пригласила я его.
Вячеслав прошел в комнату, я усадила его на стул рядом с письменным столом, сама села по другую сторону стола и надела очки.
Я видела, что Вячеслав нервничает. Он явно не знал, куда девать руки и постоянно то прятал их за спину, то клал на
стол, то сжимал, то сплетал пальцы.
– Успокойтесь, – мягко предложила я ему. – Расслабьтесь, ведь вы же пришли к психологу, здесь вам нечего волноваться. мы с вами просто поговорим о том, что вас волнует. А я в процессе беседы пойму, что нужно делать, чтобы вам помочь.
– А я могу рассчитывать на то, что все сказанное мною здесь, останется между нами? – хрипло спросил Вячеслав.
– Ну конечно! – ответила я. – Ведь это же профессиональная тайна! Это как тайна исповеди!
– Я не верю в то, что священники так уж сохраняют эту тайну исповеди, – усмехнулся Вячеслав. – Просто я вам как-то сразу поверил. Мне кажется, вы не способны на обман и подлость.
Мне было очень приятно это слышать.
– Я рада этому, – сообщила я Вячеславу. – Вы и должны доверять своему психологу. Вы же ничего не скрываете от врача?
– Вы считаете, что мне нужен врач? – по-своему истолковал мои слова Маврин, и лицо его перекосилось.
– Нет, ну что вы! – поспешила я его успокоить. – Я не думаю, что это нужно. Но чтобы понять, в какой степени вам нужна моя помощь, мы должны с вами побеседовать. И вы должны быть со мной полностью откровенны, чтобы я смогла вам помочь.
– Хорошо, – выдохнул Вячеслав, разжимая пальцы. – Дело в том, что я хотел поговорить с вами о женщинах… Вернее, о моих отношениях с ними… Понимаете, в юности я знал одну девушку, она мне очень нравилась. И вот как-то раз она согласилась пойти со мной гулять. После этого мы пошли к ней домой… – Маврин замолчал.
Я тоже молчала, боясь спугнуть его откровенность.
– В общем, в тот раз у меня ничего не получилось. И она… Из-за нее… Хотя нет, все началось даже намного раньше, – Вячеслав потер лоб.
– Может, вам и следует начать с самого начала? – тихо сказала я. – Возможно, что причины того, что вас волнует, кроются в вашем детстве? Это часто бывает.
– Да, именно так. Тогда все и началось, но… Я не могу точно вспомнить…
– Может быть, обратимся к гипнозу? – предложила я. – Это очень эффективно. Я введу вас в гипноз, вы вспомните свои ощущения, расскажете мне о своих переживаниях. Иногда даже этого хватает для того, чтобы человек избавился от своих проблем.
– Нет, нет, – вдруг закричал Вячеслав. – Какой гипноз, зачем? Не надо, я не хочу!
– Успокойтесь, пожалуйста, – сказала я, – это же совсем не страшно! Гипноз не причинит вам абсолютно никакого вреда!
– Что вы хотите из меня вытянуть? – кричал Вячеслав, дрожа всем телом. – Что вам от меня нужно? Кто вы такая?
– Я знакомая вашей подруги. Вы сами обратились ко мне, – напомнила я ему. – Это была ваша идея!
– Я не нуждаюсь в ваших услугах! – закричал Вячеслав, выскакивая в коридор.
– Подождите, – кинулась я за ним, – вы все не так поняли, Вячеслав, останьтесь!
Но Вячеслав уже скрылся за дверью. Слышно было только, как стучат по лестнице его ботинки.
Я тяжело вздохнула, оставшись одна. Надо же, сорвался сеанс! Такое со мной произошло впервые. Неужели я как-то неправильно себя повела? Но предложить сеанс гипноза в такой ситуации было делом вполне естественным и нужным…
Почему Вячеслав отреагировал столь бурно? Испугался, что я смогу что-то узнать из того, что он хотел бы сохранить в тайне? Но ведь он сам обратился ко мне за помощью…
Что же теперь делать? Я позвонила Полине и попросила ее приехать ко мне, так как была очень растеряна. И мне не хотелось обсуждать случившееся по телефону.
Полина приехала минут через пятнадцать.
– Что у тебя произошло? – спросила она, входя в комнату.
Я рассказала ей все произошедшее в подробностях. Полина закурила сигарету и задумалась.
– Чего он испугался? – спросила она, выпуская дым.
– Сама голову ломаю. Может быть, это все-таки он тебя пугал? Понял, что это не ты и…
– И что?
– Подумал, что я его вычислю.
– А при чем здесь я? И зачем ему преследовать кого-то из нас?
– Мы должны это выяснить. Я почти уверена, что это он. Больше некому.
В этот момент зазвонил телефон. Я взяла трубку.
– Алло! – услышала я голос Константина Сергеевича Кашкина. – Оля, это ты?
– Да я, – ответила я и сразу же вспомнила, что договаривалась с Константином о том, что он позвонит сегодня. Мы
должны были встретиться, но в круговерти текущих событий я
совсем позабыла об этом.
– Оленька, ты не забыла о нашем разговоре? – спросил Константин.
– Нет, конечно, – как можно убедительнее ответила я. – Я уже давно жду твоего звонка.
– Я только что освободился. Ну, что, мы сможем сегодня увидеться?
– Я, конечно… Понимаешь, Костя, ко мне приехала сестра, Полина…
Полина, услышав мой ответ, одобрительно закивала головой. Я знала, что она не одобряет моих отношений с Константином и поэтому надеется, что я откажу ему в свидании. Но если бы кто знал, как мне не хотелось этого делать!
Константин, очевидно, понял мое состояние, потому что тут же предложил:
– Так давайте встретимся все вместе! Я заеду за вами и отвезу вас обеих к себе. Заодно и познакомлюсь с твоей сестрой, ты ведь мне так много о ней рассказывала.
Полина нахмурилась. Слышимость в трубке была очень высокой, и сестра различала каждое слово, произнесенное Константином.
Я посмотрела на Полину умоляющим взглядом. Она пожала плечами и отвернулась. Я посчитала это за согласие и сказала в трубку:
– Мы не против. Заезжай за нами.
– Я буду через двадцать минут, – ответил Константин.
Когда я положила трубку, Полина так и осталась стоять спиной ко мне, задумчиво глядя в окно. Я подошла к ней, повернула лицом к себе, обняла и ласково сказала:
– Ну, Полечка, милая, не сердись, пожалуйста! Ты просто не знаешь, какой замечательный человек Константин. Вот увидишь, он тебе обязательно понравится!
– Да при чем тут я? – проворчала Полина. – Главное, что он нравится тебе! Я уже не могу на тебя влиять.
– И не нужно на меня влиять, – сразу же ответила я. – Я взрослый человек и сама за себя отвечаю. Ты же понимаешь, что я не брошусь в его объятия очертя голову!
– Очень бы хотелось на это надеяться, – с сомнением ответила Полина.
Я побежала в свою комнату, переоделась в нарядное платье и попросила Полину на скорую руку соорудить мне что-нибудь на голове.
Полина молча, одним движением, собрала копну моих волос, туго-туго скрутила, так, что у меня чуть глаза на лоб не полезли, потом сделала из этого "ракушку" и начала сосредоточенно скреплять прическу шпильками. Она втыкала их сильно, с какой-то яростью, мне даже казалось, что она сейчас проткнет мне голову. Я тихонько попискивала, стараясь не закричать от боли, потому что Полина, разозлившись, могла вообще все бросить и оставить меня с бесформенной кучей на голове.
– Терпи, терпи, – бормотала Полина, – дольше держаться будет. А если слабо скрепить, то развалится через пять минут.
Затем Полина выпустила тоненькую прядь сбоку, смочила палец в бальзаме для волос, накрутила прядку на этот палец и сбрызнула мои волосы лаком.
Она отошла на два шага, оглядела меня и удовлетворенно кивнула головой:
– Отлично. То, что надо.
Я заглянула в зеркало и осталась очень довольна Полининой работой. На меня смотрела красивая, элегантная женщина, с аккуратной прической, очень подходящей к ее овальному лицу. Нет, поистине у Поли талант! Это, безусловно, передалось ей от бабушки. А мне вот нет.
В процессе создания прически или макияжа я полностью доверяла только двум людям: Полине и Евгении Михайловне, поэтому в парикмахерскую или в модный салон почти никогда не ходила.
– Давай губы накрашу, – предложила Полина.
– И глаза тогда заодно, – воодушевилась я.
Макияж был готов буквально через пять минут. Я была просто в восторге, нравилась сама себе, что бывала нечасто.
Вскоре раздался звонок в дверь. Я пошла открывать. Константин вошел и несколько удивленно посмотрел на Полину.
– Что вы на меня уставились? – недружелюбно ответила Поля. Я чуть за голову не схватилась. Ну, как можно так разговаривать с незнакомым человеком, тем более с художником, человеком с нежной, ранимой душой! Он ведь может обидеться. Я кашлянула, но Полина не обратила на это внимания.
– Просто я не предполагал, что вы настолько похожи с Олей. Вас просто не отличить.
– Это только внешне, – разочаровала его Полина, в упор рассматривая Константина. – Характеры у нас абсолютно разные.
– Да, я вижу, – засмеялся он. – Ну что, девочки, пойдем?
Именно так – девочки – называл нас с Полиной Жора Овсянников, бывший Полинин муж. И Полина ничего не имела против этого. Но почему-то когда это произнес Костя, она сморщилась. Нет, Полине решительно не достает вежливости! Если бы я не росла вместе с ней у бабушки, то подумала бы, что ее вообще никто не воспитывал.
Мы вышли на улицу, и Константин провел нас к своей машине. Я мысленно молила Полину не распространяться по поводу его старенького автомобиля. Она услышала мои мольбы, но заявила:
– Я поеду на своей машине.
– Почему? – удивился Константин.
– Что же, я брошу ее здесь посреди двора?
В глазах Полины явно читалось следующее: "Это все-таки "Ниссан", а не твоя развалюха, которую можно и не запирать", и я от всей души надеялась, что Константин не умеет читать по глазам.
– Но как же вы потом поведете машину? У меня накрыт стол, есть бутылка прекрасного армянского коньяка…
– Я не пью! – отрезала Полина. Я прямо видела, как она хотела добавить "в отличие от некоторых", но сдержалась. Что ж, и на этом спасибо.
Мы сели в машину Константина, упрямая Полина – в свою. Константин нажал на педаль газа, машина тронулась с места. Полина поехала за нами.
– Строгая у тебя сестра! – с улыбкой заметил Константин.
– Она очень хорошая, – твердо ответила я. Как бы ни вела себя Полина, но она моя сестра, и я буду защищать ее до конца. Сама я могла высказывать ей свое недовольство, даже ругать иногда, когда она меня выводила, но другому человеку я не позволю даже слово о ней плохо сказать.