ГЛАВА ШЕСТАЯ (ОЛЬГА)
Дома у меня мы были в половине седьмого. Время до прихода Маврина еще оставалось.
– Будем вместе проводить сеанс? – спросила Полина.
– Почему вместе? – удивилась я. – Ты-то что в этом смыслишь?
– А ты сможешь выбить из него признание?
– Но, Поля, ведь сейчас важнее не признание, а помочь человеку, вылечить его. Бог с ним, с признанием-то. Ведь он сам ко мне обратился.
Полина презрительно фыркнула.
– Подумаешь, обратился! А вдруг он это нарочно придумал? Мол, простите, дорогие женщины, сбежал сдуру, а я ни в чем и не виноват, и вообще, я белый, пушистый.
– Нет, Поля, если он позвонил, ему есть что сказать, – убежденно сказала я.
– Посмотрим, посмотрим – скептически ухмыльнулась Полина.
Мы поужинали, и я за это время успела продумать, как вести себя с Мавриным. Хотя во многом это будет зависеть от его поведения.
Ровно в семь часов прозвучал звонок в дверь. Я сплавила Полину в кухню и пошла открывать.
На этот раз Вячеслав Маврин был в сером костюме, белой рубашке и в галстуке. Глядя на него, невозможно было представить, что этот высокий, атлетического сложения парень, имеющий столь респектабельный вид, в прошлом преследовал девушек по подъездам.
– Здравствуйте, – поспешно сказал он мне. – Можно?
– Конечно, проходите, – любезно ответила я. Не нужно вести себя с ним слишком строго, чтобы не сковывать. И хорошо, что я убрала Полю в кухню. Сейчас налетела бы на него с кулаками.
Я была уверена, что сегодня мы все узнаем от Вячеслава, причем без всякого давления на него.
– Садитесь, пожалуйста, – предложила я Маврину кресло.
Сама села напротив него. Я не стала начинать разговор, ждала, когда он сам захочет мне все рассказать.
– Вы простите меня еще раз, Ольга Андреевна! – заговорил Вячеслав. – Честное слово, прямо не знаю, что со мной тогда сделалось. Я и не собирался убегать поначалу, просто вдруг почувствовал какую-то опасность, это не вы виноваты, конечно, это я сам.
– Успокойтесь, пожалуйста, – мягко остановила я его. – Я вам верю. Моя задача – помочь вам. А вы со своей стороны не должны меня бояться и что-то скрывать. Расскажите лучше все с самого начала. Попробуйте еще раз. А о первой неудачной попытке мы больше не будем вспоминать, хорошо? – я улыбнулась.
– Да, хорошо, спасибо вам, – сглотнув слюну, ответил Вячеслав и впервые посмотрел мне прямо в глаза.
– Теперь расслабьтесь, ничего не стесняйтесь и рассказывайте.
– Ну, вы понимаете, раньше я страдал такой… таким… такой вещью, что… В общем, мне хотелось унижать девушек. Просто стоять и видеть, как она боится меня. И готова просить и умолять, чтобы я ничего с ней не сделал. Я и не собирался ничего делать, просто нравилось наблюдать за их страхом. Я казался в этот момент сам себе каким-то сверхчеловеком, способным подчинить себе весь мир…
– А как складывались ваши личные отношения с девушками? – осторожно спросила я.
– Да, собственно, никак. Знаете, я почему-то ужасно стеснялся подойти к девушке, которая мне нравилась. сам испытывал страх. Ну, просто парадокс какой-то! С этими незнакомыми я был таким смелым, а в ее присутствии у меня просто язык прилипал, руки-ноги не двигались. Но она чувствовала, что нравится мне и как-то раз предложила вместе пойти погулять. Мы ходили по городу, потом пошли к ней домой. Она была уже опытной девушкой, а я совсем ничего толком не знал. Она стала раздеваться, я был даже не готов к этому… Она мне просто нравилась, а физическая близость… Мне казалось, что не должно все быть вот так сразу… Но она ждала от меня большего. В общем, у меня так ничего и не получилось. И тогда она начала смеяться. И говорить мне ужасные вещи. Я готов был просто провалиться сквозь землю. Я тут же ушел. Больше мы с ней не встречались.
Но я с той встречи словно бы взбесился. Каждый день стал выискивать девушек, похожих на нее, и доводить их чуть ли не до истерики! Мне хотелось мстить.
Потом была милиция, затем психушка… Там меня лечили довольно долго. После этого я вышел. В принципе, я считал, что вылечился полностью.
– А что же вас беспокоит теперь?
– Понимаете, полгода назад я познакомился с девушкой. Мне она очень понравилась, мы стали встречаться. Все у нас было хорошо. мы даже решили пожениться. Я ей все рассказал о себе, она очень внимательно выслушала. Не стала ни смеяться, ни осуждать. Сказала, что всегда поможет, если будет нужно. И теперь я боюсь, не возникнет ли у меня опять это желание? Только теперь направленное на нее? Ну, то есть не захочется ли мне ее начать вгонять в страх?
– А почему вас это беспокоит? Вы чувствуете какие-то знакомые симптомы?
– Да вроде нет… Такого, как раньше, нет. Но я боюсь, что потом вдруг, со временем…
– Давайте попробуем все-таки разобраться в причинах всего этого. Ведь мы установили, что виной всему не только та ваша первая девушка, так? Ведь у вас и до того случая с ней возникало желание напугать девушек? Значит, истоки этого лежат гораздо глубже. Вот нам и нужно их установить.
Я молила Бога, чтобы Полина, сидящая в кухне, не вылетела оттуда и не накинулась на Маврина с кулаками, крича: "Говори по-хорошему, падла, не то дыню расколю!" Поля очень даже на такое способна. Но пока все было тихо.
– Знаете, я согласен на гипноз. В прошлый раз я почему-то подумал, что вы можете счесть меня сумасшедшим и отправите в сумасшедший дом. А сейчас я готов.
– Хорошо. Тогда давайте приступим. Смотрите на меня, расслабьтесь… Сейчас я досчитаю до десяти, и вы войдете в состояние гипнотического сна. Я буду задавать вам вопросы, а вы на них отвечать. Ничего не бойтесь, все будет хорошо. Потом я снова досчитаю до десяти, вы проснетесь и не будете помнить ничего из того, о чем говорили, находясь под гипнозом. Итак, раз, два, три…
Я досчитала до десяти, Маврин погрузился в гипнотический сон. Сеанс начался.
– Расскажите мне о своей семье, – начала я. – Кто были ваши родители?
– Отца не было, – тихим, безжизненным голосом начал говорить Маврин. – Мать была очень жесткая, властная женщина. Она работала преподавателем математики в профтехучилище. Но всегда мечтала занимать высокую должность. Ее положение в ПТУ ее явно не устраивало. Она злилась, часто ругала своих более удачливых коллег, называла их бездарностями. Обзывала даже. Она вообще не стеснялась в выражениях. К тому же после смерти отца она осталась без мужчины. Так и не вышла больше замуж.
– То есть у вашей мамы были нереализованные желания, – констатировала я. – А так как эти желания были нереализованы, то следовательно, она была женщиной неудовлетворенной. От этого и ее злость. Она срывала ее на вас?
– Да, и очень часто. Она часто била меня, обзывала. Говорила, что я ничего не умею, ни на что не способен. Что я всем ей обязан. Но кому еще может быть обязан маленький ребенок, как не матери? Ведь он не в состоянии сам себя содержать.
– Какие чувства вы испытывали к матери?
– Даже не знаю. В детстве, глубоком детстве я ее, безусловно, любил. Мне всегда хотелось быть ближе к ней. Но матери всегда было не до меня. Она никогда не разговаривала со мной по душам, никогда не спрашивала, как мои дела.
"Надо же, – подумала я, – совсем как у меня! Моя мама тоже никогда не разговаривала со мной по душам. И мне очень не хватало ее любви. И как только у меня не возникла мания преследовать кого-нибудь?"
– У меня были только обязанности, – продолжал Вячеслав. Для нее было самым главным, чтобы я убирал за собой постель, умывался, чистил зубы, сам собирал игрушки. Когда я пошел в школу, она интересовалась только моими отметками. Отношения мои с одноклассниками и учителями ее не волновали. Если я начинал рассказывать ей о своих проблемах, она обрывала меня и говорила, что так мне и надо, что я дурак и балбес. Я ее боялся. Я всегда ее боялся. Любовь к матери прошла у меня очень скоро. Остался только страх. Я боялся сказать матери, что получил плохую отметку, что потерял варежку или носовой платок. Доходило до смешного: я боялся сказать, что хочу есть, когда она проверяла тетрадки, потому что мать сразу же начала бы орать, что я ее отвлекаю.
В принципе, мне уже почти все было ясно. Вот они, истоки заболевания Вячеслава. Суровая, властная мать, подавляющая мальчика с детства. Отсутствие отца. Отсутствие ласки. Все женщины казались ему страшными мегерами. Он сам их боялся. Боялся страшно. Всегда. Поэтому и начинал преследовать и пугать, чтобы в эти минуты почувствовать свою власть, свое превосходство над ними. Все это – тоже нереализованные желания.
– Мать ни разу не приласкала меня за всю жизнь. даже просто не обняла и не поцеловала ни разу. Кстати, уже почти перед выходом на пенсию, она получила должность завуча. Это ее еще больше взбесило, когда она поняла, что это предел, которого она достигла в жизни.
– А какие у вас отношения сейчас? – спросила я.
– Никаких. Она живет одна, мы разменяли нашу квартиру. Я почти не хожу к ней в гости. Точнее даже, я вообще к ней не хожу. Ее это вполне устраивает. Меня тоже. Она меня тихо, про себя ненавидит. Она и в детстве меня ненавидела. Мстила мне за свою несложившуюся жизнь. Раньше я тоже ее ненавидел. Теперь это прошло, и мне она совсем безразлична. Мне просто наплевать на нее. Она, конечно, несчастная женщина, но все это только благодаря себе самой.
– Скажите, Вячеслав Николаевич, – приготовилась я задать очень важный вопрос. Важный не для Маврина, а для меня. – После выхода из клиники вы не преследовали девушек?
– Нет, не разу.
– И еще один вопрос. Пусть он не покажется вам странным: не испытывали ли вы желания ввести в страх меня?
– Нет, – ответил Маврин. – Никогда.
– Хорошо, Вячеслав Николаевич. На сегодня сеанс гипноза мы с вами закончим. Сейчас я досчитаю до десяти, и вы проснетесь. Не волнуйтесь. Слушайте меня.
Я снова стала считать. Как и следовало ожидать, Вячеслав Маврин открыл глаза на счет десять. Он посмотрел на меня и смущенно улыбнулся.
– Ну, как? – тоже улыбнувшись, спросила я. – Не страшно было?
– Нет, – покачал головой Маврин. – Совсем не страшно. Только я ничего не помню. Что я тут вам наговорил?
– Только то, что было нужно. Все нормально, не волнуйтесь. Я смогу вам помочь. У вас ничего страшного, – сказала я твердо.
– Вы в этом уверены? – обрадованно спросил Маврин.
– Конечно. Все будет у вас хорошо. Это я вам обещаю. Мы с вами проведем еще несколько сеансов, и вы будете совсем здоровым человеком.
– А сейчас я могу идти?
– Да, конечно. Давайте договоримся, когда вы придете в следующий раз.
– Я могу хоть завтра.
– Давайте завтра. В это же время, хорошо?
– Хорошо, – Вячеслав выглядел намного более веселым, чем в начале нашего разговора.
Я проводила его до дверей, и он ушел. Из кухни вышла улыбающаяся Полина.
– Ну, ты прямо специалист! – шутливо сказала она. – И что, ему можно верить?
– Конечно. В таком состоянии люди говорят правду, можно не сомневаться.
– Значит, это не он, – загрустила Полина.
– Ну, чего ты расстраиваешься? Человек не является преступником, что в этом плохого? Значит, он не потерян для общества, я смогу вернуть его к нормальной, полноценной жизни…
Я бы долго еще говорила, но Полина перебила меня:
– А сколько он тебе заплатит за твои услуги?
Я сразу помрачнела. Об этом разговора между мной и Вячеславом еще не было.
– Какая разница, сколько! – разозлившись на меркантильную Полину, ответила я. – Главное – помочь человеку.
Полина только хмыкнула. Вот ведь прикидывается только такой расчетливой, а сама добрая и тоже часто помогает людям просто так. И почему Поле всегда хочется казаться хуже, чем
она есть на самом деле?
– Ладно, я, пожалуй, поеду домой! – заявила Полина.
– Езжай! – разрешила я.
– А что мы будем делать дальше?
– Ты о чем? – удивилась я.
– Как о чем? Обо всей этой чертовщине, конечно. Ну, о том, что нас кто-то преследует. вернее, тебя. И мне, признаться, немного страшновато оставлять тебя одну. Скорее бы Кирилл приехал, что ли!
– А при чем тут Кирилл? – с вызовом спросила я.
– А при том, что ему придется пожить с тобой это время, пока все не уляжется, понятно?
Я прямо задохнулась от возмущения. Ничего себе, Полина за меня решает даже такие вопросы!
– А на каком основании со мной должен жить Кирилл? – медленно спросила я. – Он мне больше никто! Если ты считаешь, что мне так необходима защита, то почему бы со мной не пожить Константину. Это было бы намного логичнее.
– Константин! – фыркнула Полина. – Тоже мне, рыцарь! Нет, рисует он, конечно, хорошо. Но защитник из него никакой.
Я оскорбилась за эти слова. И сказала, что не стану жить с Кириллом. пусть даже временно. Но Поля, видимо, считала это решенным вопросом, потому что спросила:
– Когда приезжает Кирилл?
– Уже завтра. Он привезет детей.
– Детей отправим к Евгении Михайловне. Нечего им пока здесь делать.
Как Полина любит все решать за других, я просто иногда поражаюсь ее бесцеремонности, если не сказать наглости! Но от дальнейших препирательств с сестрой меня спас телефонный звонок. Звонил Константин. Легок на помине.
– Здравствуй, Оля, – начал он. Я сразу поняла, что сегодня у него какое-то особенное настроение. Голос Константина Кашкина звучал как-то торжественно. – Мне необходимо с тобой поговорить. Это важно для меня, – сказал он.
– Хорошо, давай встретимся. Приезжай ко мне, – предложила я. – У меня как раз Полина в гостях.
– Но мне нужно поговорить с тобой наедине, – сказал Костя.
Я бросила на Полину выразительный взгляд. Она всем своим видом демонстрировала, что уезжать не собирается.
– Хорошо, тогда давай встретимся где-нибудь, – сказала я в трубку. – Но уже довольно поздно. Я немного боюсь.
На самом деле я очень боюсь выходить одна на улицу вечером. Это Полине хоть бы что, а я человек нежный и хрупкий.
– Я заеду за тобой, – ответил Константин и повесил трубку.
– Куда это ты собираешься? – неодобрительно спросила Полина исподлобья.
– А почему, собственно, я должна перед тобой отчитываться? Я что, маленький ребенок? – возмутилась я. Полина уже просто переходит все границы.
– Ты что, не понимаешь, что тебе угрожает опасность?
– За мной заедет Константин.
– Вот вам обоим головы и отвернут, – пообещала Поля. Что за идиотские у нее шутки, я всегда поражаюсь.
– Не волнуйся за меня, пожалуйста, – сказала я и пошла в ванную, чтобы наша перепалка не переросла в бурную ссору с последствиями. А последствия наших ссор всегда были ужасными.
Делать в ванной мне было совершенно нечего, и я решила пока собрать все пустые флакончики из-под шампуней и бальзамов и выбросить их. Я набрала их полны руки и стала выходить в коридор, когда кто-то позвонил в дверь.
От неожиданности я вздрогнула, флакончики повалились из моих рук на пол, а вместе с ними и надорванный пакетик с басмой, которой я как-то лет семь назад решила выкрасить волосы. Эксперимент не удался, я ходила целый месяц с повязанной платочком головой, но басму так и не выбросила. Вдруг она мне еще могла бы пригодиться?
Сегодня я поняла, что нет, и решила выбросить и ее. Но коварная басма предала меня во второй раз, рассыпавшись по всему коридору порошком непонятного цвета. Кроме того, прежде, чем упасть на пол, пакетик как-то подлетел вверх, так что львиная доля вещества посыпалась на мою голову.
Из комнаты выглянула Полина. Увидев меня, обсыпанную басмой, а также груду пустых пузырьков на полу, она скорчила ехидное лицо и пошла в туалет за веником.
– В дверь звонят, – бросила она попутно.
Я поспешила открыть, по дороге хватая с вешалки платок и повязывая им волосы, покрытые басмой.
– Что с тобой, Оля? – удивленно спросил Константин, посмотрев на платок на моей голове.
– Да так, ничего. Холодно что-то, – повела я плечами.
Константин еще больше удивился, но ничего не сказал.
– Так мы идем? – спросил он.
– Конечно, конечно, – заторопилась я, пока не вышла Полина и не сказала свое веское слово по поводу моего ухода, а также платка на голове.
Мы спустились вниз и сели в машину. На сиденье лежал букет роз.
– Это тебе, – сказал Константин.
– Спасибо, – обрадовалась я. – А по какому поводу?
– А ты считаешь, что без повода нельзя и цветы подарить? – засмеялся он. – Ладно, ты угадала, повод есть. Я хочу тебе сказать, Оленька… Вернее, предложить… Ну, в общем, мы уже достаточно долго с тобой встречаемся, ты мне очень нравишься, одним словом, я подумал: не выйдешь ли ты за меня замуж?
– Замуж? – немного удивилась я. Это я только Полине говорила, что хотела бы жить вместе с Константином, а на самом деле я и не думала об этом. По правде, я уже привыкла жить одна… А теперь в доме появится кто-то еще? И неизвестно, как дети его воспримут. Ведь они просто обожают Кирилла. И где мы будем жить? Это только сказать легко, а как до дела доходит, то начинаешь задумываться.
Константин заметил выражение моего лица и сказал:
– Я тебя не тороплю. Ни в коем случае. Подумай, взвесь все. Я понимаю, что у тебя дети. Но я даже рад этому. И думаю, что с твоими детьми у меня сложатся хорошие отношения.
– Я подумаю, Костя. Я обязательно подумаю, – пообещала я. – Просто я немного растеряна. Все это несколько неожиданно. Но мне очень приятно было от тебя это услышать.
– Я рад. Я буду ждать. А сейчас давай куда-нибудь съездим вместе?
– Давай, – согласилась я, и мы отправились в кафе "Лира".
Время мы провели просто прекрасно. Я была очень довольна. Константин также был в отличном расположении духа, весь вечер шутил, часто приглашал меня танцевать. Мне было легко и весело с ним. Я совсем забыла про все недавние страхи.
– Пойдем завтра ко мне? – предложил Константин.
– Завтра не могу, – ответила я. – Завтра Кирилл должен детей привезти. Вообще-то их, наверное, придется к бабушке пока отправить. А я… – тут я вспомнила о том, что говорила Полина насчет того, что мне придется пожить с Кириллом, и умолкла. Константину об этом, конечно, не следует говорить. Может подумать черт знает что!
– Ну, что, поедем домой? – спросила я, чтобы не углубляться в эту тему.
– Вместе? К тебе? – обрадовался Константин.
– Ко мне нельзя, – вздохнула я. – У меня Полина ночует сегодня.
– Для чего? – удивился Константин. – У нее же своя квартира?
– Ну, понятное дело, что не потому, что ей негде жить. Просто мы соскучились друг по другу, да и потом вдвоем веселее. Чего мне одной-то?
– Но ты могла сказать мне, если боишься ночевать одна. Я бы остался.
– Просто Поля раньше приехала. Что поделаешь? Подожди, мы еще побудем вместе.
– Ладно, поехали, отвезу тебя, – вздохнул Константин.
Мы расплатились и вышли из кафе. Константин вел машину нарочно медленно, очевидно. не желая со мной расставаться.
– Как мама? – проявила я вежливость по дороге.
– Мама? Да все нормально. Спасибо. Болеет часто, – ответил Константин.
– Неужели? – удивилась я. – А мне она показалась такой крепкой, здоровой женщиной.