Глаза Руни смотрели в стену. Она словно ушла в собственные мысли, как будто объясняла то, что уже объясняла много раз.
- Она была нашим единственным ребенком. Мы долго ее ждали. Была такой прелестной малюткой, и такой энергичной, понимаете, о чем я. Такой активной, прямо с рождения. Так я сказала, назовем ее Арден, сокращенно от "страстная". Имя для нее было самое то.
Бет и Тина прижались к Дженни. Их что-то напугало в этой женщине, что-то в ее пристальном взгляде и легкой дрожи.
"Боже мой, - подумала Дженни. - Ее единственный ребенок, а она десять лет не получала от нее весточки. Я бы с ума сошла".
- Видите, вот ее фотография, - Руни указала на снимок в рамке на стене. - Я сделала ее всего за две недели до того, как Арден уехала.
Дженни посмотрела на фото крепкой улыбчивой девушки-подростка с кудрявыми светлыми волосами.
- Может, она вышла замуж, и у нее тоже детки, - продолжала Руни. - Я много об этом думаю. Вот почему, когда я увидела вас с малышками, подумала, может, это Арден.
- Простите, - отозвалась Дженни.
- Нет, ничего. И пожалуйста, не говорите Эриху, что я снова болтала про Арден. Клайд сказал, Эриху тошно слушать, как я все время талдычу про Арден и Каролину. Клайд сказал, что поэтому Эрих, когда его отец умер, отправил меня на пенсию с работы в доме. Я так ухаживала за этим домом, прямо как за собственным. Когда Джон и Каролина поженились, мы с Клайдом приехали сюда. Каролине нравилось, как я все делаю, и даже после того, как она умерла, я все делала точно как для нее, как будто в любую минуту она вернется. Но пойдемте на кухню. Я испекла пончики, и кофейник горячий.
Пахло свежим кофе. В веселенькой кухне все уселись вокруг белого эмалированного стола. Тина и Бет с жадностью накинулись на теплые пончики, посыпанные сахарной пудрой, запивая их молоком.
- Я помню Эриха в этом возрасте, - сообщила Руни. - Всегда пекла для него такие пончики. Если Каролина отправлялась за покупками, то оставляла его только со мной. Мне казалось, что он почти мой собственный ребенок. Наверное, и до сих пор кажется. Когда мы поженились, у меня Арден через десять лет родилась, а Эрих у Каролины появился в первый же год. В жизни не видала, чтобы маленький мальчик так любил свою маму. Глаз с нее не сводил. А вы правда похожи на нее, правда.
Руни потянулась за кофейником и вновь наполнила чашку Дженни.
- И Эрих так добр к нам. Потратил десять тысяч долларов на частных детективов, пытаясь найти, куда подевалась Арден.
"Да, - подумала Дженни, - это в его духе".
Пробили часы над мойкой. Полдень. Дженни торопливо поднялась. Эрих вернется домой. Ей ужасно хотелось быть с ним.
- Миссис Тумис, нам пора бежать. Я очень надеюсь, что вы заглянете в гости.
- Зовите меня Руни. Все так зовут. Клайд не хочет, чтобы я теперь ходила в большой дом. Но я его обманываю. Я частенько хожу туда, убедиться, что все хорошо. А вы заходите ко мне. Я люблю гостей.
Улыбка очень преобразила ее лицо. На секунду грустные морщинки исчезли, и Дженни поняла, что угадала - когда-то Руни Тумис была красавицей.
Руни настояла на том, чтобы они взяли с собой пончиков:
- Ими хорошо полдничать.
Открыв перед гостями дверь, женщина подняла воротник свитера.
- Наверное, сейчас отправлюсь искать Арден, - вздохнула она. И снова голос ее поблек.
Высоко в небе сияло полуденное солнце, озаряя заснеженные поля. Когда Дженни с девочками миновали поворот, то увидели дом. Под солнечными лучами сияли бледно-красные кирпичи. Наш дом, подумала Дженни. Девочек она держала за руки. Будет ли Руни бесцельно бродить по этим полям в поисках своего потерянного ребенка?
- Это была хорошая тетя, - объявила Бет.
- Да, - согласилась Дженни. - Ну, пойдемте. Бегом. Наверное, папочка ждет нас.
- Который папочка? - спросила Бет сухо.
- Единственный.
Перед тем как открыть дверь на кухню, Дженни прошептала детям:
- Давайте зайдем на цыпочках и удивим папу.
Те кивнули, глаза у них горели.
Дженни бесшумно повернула ручку. Первое, что они услышали, был голос Эриха. Он доносился из столовой, и сердитый тон с каждым словом повышался:
- Как ты смеешь говорить мне, что я посадил это пятно? Ясно, что когда ты стирала пыль с подоконника, то испачкала обои промасленной тряпкой. Ты понимаешь, что теперь придется заново оклеивать всю комнату? Ты знаешь, как трудно будет снова найти такие же обои? Сколько раз я тебя предупреждал насчет этих масляных тряпок?
- Но, мистер Крюгер... - Громкий и нервный протест Эльзы оборвался.
- Я хочу, чтобы ты извинилась за то, что свалила вину за этот бардак на меня. Либо извинись, либо убирайся из этого дома и не возвращайся.
Тишина.
- Мамочка, - испуганно прошептала Бет.
- Тсс, - ответила Дженни. Не мог же Эрих так расстроиться из-за крошечного пятна на обоях? Не лезь в это, предупредил ее инстинкт. Ты все равно ничего не сделаешь.
Эльза грустно и несчастно произнесла:
- Извините, мистер Крюгер.
Услышав это, Дженни потянула детей на улицу и закрыла дверь.
Глава 9
- Почему папа злится? - спросила Тина.
- Я не знаю, родная. Но мы притворимся, что не слышали его. Ладно?
- Но мы же слышали, - серьезно возразила Бет.
- Да, - согласилась Дженни, - но к нам это отношения не имеет. А теперь давайте зайдем снова.
- Эрих, привет. - На этот раз Дженни позвала мужа еще до того, как они вошли в дом. И без передышки, не давая времени на ответ, снова позвала: - В этом доме муж есть?
- Милая! - На кухню поспешно вошел Эрих, с гостеприимной улыбкой на губах, непринужденный. - А я как раз спрашивал Эльзу, где вы. Я огорчился, что вы ушли на улицу. Я сам хотел вам все показать.
Он обвил ее руками и потерся щекой, все еще холодной после улицы, о ее щеку. Дженни благословила интуицию, которая помешала ей осмотреть строения на ферме.
- Я знала, что ты захочешь устроить нам экскурсию, - сказала она. - Так что мы лишь прошли через восточные поля и подышали свежим воздухом. Ты и представить не можешь, как это замечательно - не останавливаться перед светофором каждые несколько футов.
- Надо будет научить тебя обходить стороной поля, где держат быков, - улыбнулся Эрих. - Поверь мне, ты предпочла бы светофоры.
Тут он заметил тарелку у нее в руках:
- Что это?
- Миссис Тум дала это мамочке, - ответила Бет.
- Миссис Тумис, - поправила Дженни.
- Миссис Тумис, - повторил Эрих, опуская руки. - Дженни, надеюсь, ты не скажешь, что была в доме Руни?
- Она нам помахала, - объяснила Дженни. - Было бы невежливо...
- Она машет всем, кто идет мимо, - перебил Эрих. - Вот почему тебе действительно стоило дождаться, пока я не покажу тебе округу, дорогая. У Руни плохо с головой, и, если дать ей палец, она всю руку отхватит. В конце концов мне пришлось сказать Клайду, что он должен держать ее подальше от дома. Даже после того, как я ее уволил, я приходил домой и видел, как она тут слоняется. Да поможет ей бог, мне жаль ее, Дженни, но довольно-таки неприятно просыпаться среди ночи и слышать, как она бродит кругами по холлу или даже стоит в моей комнате.
Эрих повернулся к Бет.
- Давай, Мышка. Снимем комбинезон. - Он поднял Бет в воздух и, к ее восторгу, посадил на холодильник.
- И меня, и меня! - закричала Тина.
- И тебя, и тебя, - передразнил Эрих. - Отличный способ снять башмачки. Высота что надо, правда, мамочка?
Дженни, испугавшись, шагнула к холодильнику, чтобы ни одна из девочек не наклонилась слишком сильно и не упала, но поняла, что беспокоиться не о чем. Эрих быстро разул их и опустил малышек вниз. Прежде чем поставить их на пол, он спросил:
- А теперь отвечайте, как меня зовут?
Тина посмотрела на Дженни и неуверенно произнесла:
- Папа?
- Мамочка сказала, что ты единственный папа, - сообщила Бет.
- Мама так сказала? - Эрих опустил девочек и улыбнулся Дженни. - Спасибо, мамочка.
На кухню зашла Эльза. Лицо у нее раскраснелось, на нем появились сердитые, упрямые морщины.
- Мистер Крюгер, я заканчиваю наверху. Хотите, чтобы я сделала что-то еще?
- Наверху? - быстро переспросила Дженни. - Я как раз собиралась вам сказать. Надеюсь, в детской вы не раздвинули кровати? Девочки сейчас пойдут вздремнуть.
- Я велел Эльзе привести комнату в порядок, - сообщил Эрих.
- Но, Эрих, на этих высоких кроватях спать нельзя, - возразила Дженни. - Боюсь, нам придется заказать им детские кроватки.
Тут ей в голову пришла мысль. Это рискованно, но просьба вполне естественная.
- Эрих, а девочки не могут поспать в твоей старой комнате? Кровать там довольно низкая.
В ожидании ответа Дженни впилась глазами в лицо Эриха. Но даже так она заметила лукавый взгляд, который Эльза бросила в его сторону. Ей это нравится, подумала Дженни. Она знает, что он хочет отказать.
Лицо Эриха стало непроницаемым.
- Видишь ли, Дженни, - заговорил он неожиданно официально, - я собирался поговорить с тобой по поводу того, что ты разрешаешь детям пользоваться этой комнатой. Я, кажется, ясно объяснил, что эту комнату занимать нельзя. Эльза говорит, что сегодня утром она обнаружила постель разобранной.
Дженни ахнула. Конечно, ей и в голову не приходило, что Тина и Бет могли забраться туда, пока бродили по дому до ее пробуждения.
- Прости.
Его лицо смягчилось:
- Ничего, родная. Пусть девочки поспят на тех же кроватях, что и ночью. Мы немедленно закажем для них детские кроватки.
Дженни приготовила для девочек суп, а потом отвела их наверх. Опуская шторы, она сказала:
- Вот что. Когда проснетесь, не вздумайте залезать на другие кровати. Понятно?
- Но дома мы всегда забираемся на твою кровать, - обиженно возразила Бет.
- Это другое дело. А я имею в виду остальные кровати в этом доме. - Она мягко поцеловала дочек. - Обещайте. Я не хочу, чтобы папа расстраивался.
- Папа громко кричал, - прошептала Тина, глаза у нее уже слипались. - Где мой подарок?
Кусочки мыла лежали на ночном столике. Тина сунула свое мыло под подушку.
- Спасибо, что подарила мне его, мамочка. Мы не забирались на твою кровать, мамочка.
Эрих принялся нарезать индейку для сэндвичей. Дженни нарочно закрыла дверь.
- Привет, - сказала она. Обняв мужа, прошептала: - Послушай, свадебный ужин у нас был вместе с детьми. Дай мне накрыть наш первый обед вдвоем, а ты налей нам того шампанского, которое мы так и не допили ночью.
Он прижался губами к ее волосам:
- Эта ночь была прекрасна, Дженни. А для тебя?
- Тоже.
- Я мало что сделал сегодня утром. Все, о чем я думал, - это как ты выглядишь, когда спишь.
Эрих развел огонь в чугунной печи, и они, свернувшись вместе на диване, потягивали шампанское и ели сэндвичи.
- Знаешь, - заговорила Дженни, - сегодняшняя прогулка заставила меня понять, какое на этой ферме чувство преемственности. Я своих корней не знаю. Не знаю, жили ли мои родители в городе или в деревне. Я не знаю, любила ли моя родная мать шить или рисовать, был ли у нее музыкальный слух. Это так здорово, что ты знаешь все про своих родителей. Только взглянув на кладбище, я оценила это.
- Ты была на кладбище? - тихо спросил Эрих.
- Да, ты против?
- Значит, видела могилу Каролины?
- Да.
- И, наверное, тебе стало интересно, почему они с отцом не похоронены рядом, как другие?
- Я удивилась.
- Загадки никакой нет. Каролина посадила там норвежские сосны. В то время она сказала отцу, что хочет, чтобы ее похоронили на южном конце кладбища, под защитой сосен. На самом деле он никогда не одобрял этого, но уважал ее желание. Перед смертью он сказал мне, что всегда рассчитывал на то, что его похоронят рядом с родителями. Мне почему-то показалось, что именно так и нужно сделать. Каролине всегда хотелось больше свободы, чем отец давал ей. Думаю, потом он жалел о том, что насмехался над ее искусством и она выкинула свой альбом для зарисовок. Какая разница, если бы она рисовала вместо того, чтобы шить лоскутные одеяла? Он был не прав. Не прав!
Он умолк, глядя в огонь. Дженни почудилось, что он не замечает ее присутствия.
- Но и она тоже, - прошептал он.
Беспокойно вздрогнув, Дженни поняла, что Эрих впервые намекает на то, что в отношениях его родителей не все было безоблачно.
Дженни вписалась в повседневный распорядок, который сочла безмерно удобным. Каждый день она понимала, сколько всего упустила, проводя так много времени не с детьми. Она узнала, что у Бет, практичного и тихого ребенка, определенно есть музыкальный талант и что девочка может подбирать на спинете в малой гостиной простые мелодии, всего несколько раз прослушав их. В новой атмосфере Тина расцвела, и ее плаксивость исчезла. Раньше она ревела по любому поводу, а теперь явно обрела солнечный нрав и обнаружила прирожденное чувство юмора.
На рассвете Эрих обычно уходил в мастерскую и не возвращался раньше полудня. Дженни с девочками завтракали около восьми часов, а в десять, когда ярче светило солнце, закутывались в зимние комбинезоны и отправлялись на прогулку.
Скоро у этих прогулок появился маршрут. Сначала курятник, где Джо учил девочек собирать только что снесенные яйца. Парень решил, что после несчастного случая с Бароном именно присутствие Дженни сохранило ему работу.
- Точно говорю, не будь мистер Крюгер так счастлив из-за того, что вы здесь, он бы меня уволил. Мать говорит, он не из тех, кто прощает, миссис Крюгер.
- Но я правда здесь ни при чем, - возражала Дженни.
- Доктор Гарретт говорит, что я правильно ухаживаю за ногой Барона. У него все пройдет, когда потеплеет и он сможет размяться. И, миссис Крюгер, говорю вам, я теперь по десять раз на дню проверяю эту дверь в конюшню.
Дженни понимала, о чем он. Невольно она начала дважды проверять такие мелочи, которых раньше и не думала замечать. Эрих был более чем аккуратен, он был перфекционистом. Дженни быстро научилась определять по некой напряженности в лице и позе, что он чем-то расстроен - приоткрытая дверца шкафа, бокал, стоящий в мойке.
В те дни, когда по утрам Эрих не уходил в хижину, он работал в фермерской конторе, которая находилась рядом с конюшней, вместе с Клайдом Тумисом, управляющим. У Клайда, коренастого мужчины лет шестидесяти, с жестким морщинистым лицом и густыми, светлыми волосами с сединой, была сухая, почти бесцеремонная манера поведения.
Представляя ему Дженни, Эрих сказал:
- Клайд действительно управляет фермой. Иногда мне кажется, что я здесь только очковтирательством занимаюсь.
- Ну, перед мольбертом ты этого точно не делаешь, - рассмеялась Дженни, но удивилась, почему Клайд даже формально не попытался возразить Эриху.
- Думаете, вам тут понравится? - спросил ее Клайд.
- Мне уже нравится, - улыбнулась она в ответ.
- Та еще перемена для горожанки, - отрезал Клайд. - Надеюсь, для вас не слишком крутая.
- Нет.
- Забавные дела, - продолжал Клайд. - Деревенские девушки с ума сходят по большим городам. Горожанки заявляют, что обожают деревню.
Дженни вроде бы расслышала в его голосе нотку горечи и подумала, не вспомнил ли он собственную дочь. Решила, что так и есть, когда Клайд добавил:
- Моя жена в восторге от того, что здесь вы с детьми. Если она начнет вам надоедать, просто скажите мне. Руни не любит докучать людям, но иногда вроде как забывается.
Когда Клайд заговорил про жену, Дженни показалось, что он оправдывается.
- Мне понравилось у Руни в гостях, - искренне сказала она.
Клайд смягчился:
- Рад слышать. И она ищет выкройки, чтобы сшить джемпера или еще что в этом роде для ваших девочек. Ничего?
- Все в порядке.
Когда они вышли из конторы, Эрих предупредил:
- Дженни, смотри не поощряй Руни.
- Обещаю, я буду держать все под контролем. Эрих, ей просто одиноко.
Каждый день после обеда, пока малышки дремали, Дженни с мужем надевали лыжи и отправлялись исследовать ферму. Эльза была не против присмотреть за девочками, пока те спят. Вообще-то она сама предложила это. Дженни пришло на ум, что таким образом Эльза старалась загладить свой проступок: когда она обвинила Эриха в том, что тот испортил обои в столовой.
И все же Дженни размышляла, не могло ли случиться так, что он действительнопосадил пятно. Частенько, когда Эрих приходил обедать, у него на руках оставалась краска или пятна от угля. Если он замечал какой-то беспорядок - штора, не выровненная на гардине, безделушка не совсем на своем месте - то автоматически поправлял его. Несколько раз Дженни останавливала его, прежде чем он заляпанными пальцами дотрагивался до чего-нибудь.
Обои в столовой заменили. Когда приехал оклейщик обоев с помощником, оба были настроены скептически.
- Вы хотите сказать, что он купил восемь двойных рулонов за такие деньги и меняет именно вот это?
- Мой муж знает, чего хочет.
Когда работа была окончена, комната выглядела в точности как раньше, только пятно исчезло.
По вечерам Дженни и Эрих любили устраиваться в библиотеке: почитать, послушать музыку, поговорить. Эрих спросил жену, откуда у нее маленький шрам у корней волос.
- Когда мне было шестнадцать, попала в аварию. Кто-то выскочил на встречную полосу и врезался в нас.
- Родная, ты, должно быть, напугалась.
- Я совсем ничего не помню, - засмеялась Дженни. - Я лишь откинула голову на сиденье и уснула. А очнулась в больнице три дня спустя. У меня было довольно серьезное сотрясение, потому тех дней и не помню. Нана чуть с ума не сошла. Она была уверена, что я останусь с повреждением мозга или еще чем. Какое-то время у меня и правда были головные боли, и я даже ходила во сне, примерно когда сдавала выпускные экзамены. Доктор сказал, что это вызвано стрессом. Но постепенно все прошло.
Поначалу нерешительно, потом запинаясь от торопливости, Эрих заговорил о несчастном случае со своей матерью:
- Мы с Каролиной зашли в коровник посмотреть на новорожденного теленка. Его отнимали от матери, и Каролина кормила его из бутылочки. Резервуар - это такая штука, смахивающая на ванну, в загоне для молодняка - был полон воды. Под ногами было грязно, и Каролина поскользнулась. Попыталась ухватиться за что-нибудь, чтобы не упасть. Этим "чем-нибудь" оказался провод от лампы. Каролина упала в резервуар, потянув лампу за собой. Этот придурок работник, - по совпадению он приходится Джо дядей, - менял в коровнике проводку и подвесил лампу на гвоздь в стене. Через минуту все было кончено.
- Я и не знала, что ты был с ней.
- Не люблю говорить об этом. Здесь был Люк Гарретт, отец Марка. Он попытался оживить ее, но все было безнадежно. А я стоял там, держа в руках хоккейную клюшку, которую она только что подарила мне на день рождения...
Дженни сидела на скамеечке, рядом с мягким кожаным креслом Эриха. Она поднесла его руки к своим губам. Подавшись вперед, Эрих поднял ее и крепко прижал к себе.