– Я отдам тебе эти проклятые бумаги! Может, тогда ты простишь меня и успокоишься?! Я теперь понимаю, что тебе на меня наплевать, что ты просто поразвлеклась со мной, и все! Забирай эти бумаги и неси их Глобусу! Я справлюсь и выправлю ситуацию!
– Твои бумаги больше никому не нужны, – сказала я. – Можешь проваливать в свою Германию и делать все, чтобы процветал твой бизнес. Глобус мертв, он не инсценировал свою смерть, а умер на самом деле. Покойникам не нужны бумаги, им вообще ничего не нужно.
– Глобус мертв?
– Представь себе.
– Ты в этом уверена?
– Вполне.
– Надеюсь, ты не кинула в него гранату?
– Нет. У меня нет гранат, – вздохнула я и рассказала все, что произошло в доме Глобуса. Олег внимательно слушал.
– Господи, а ведь я мог тебя потерять, – прошептал он, когда я закончила свой рассказ.
– Ты и так меня потерял. Возможно, Катьки с Димкой уже нет в живых… Она была просто замечательной подругой.
– Почему ты говоришь "была"? Она есть, и не смей хоронить ее раньше времени!
Я будто не слышала его слов, продолжала говорить:
– Мы несколько лет проработали за границей, побывали во многих передрягах. Мы попали в лапы русской мафии, которая прочно обосновалась в чужой стране и чувствовала себя довольно комфортно. Кроме того, что мы пели в ресторане, мы подрабатывали фотомоделями, если, конечно, это так можно назвать. Мы хотели сколотить денег, чтобы вернуться на Родину и зажить по-человечески. Мы снимались обнаженными. Платили нам вполне прилично.
– Ты снималась обнаженной? – спросил Олег и закурил.
– Я зарабатывала на жизнь. Я любила объектив, любила менять позы. И любила свое обнаженное тело. Я любила сам съемочный процесс, вентилятор с большими лопастями, который создавал иллюзию ветра и раздувал мои волосы. Я любила поднимать голые руки, закидывать их назад и смотреть в камеру. У меня было множество снимков. Они остались там, у фотографов, которые зарабатывают на эротической фотографии. Я смогла расторгнуть контракт, помочь Катьке и вернуться на Родину.
Я замолчала. В глазах стояли слезы, а руки предательски дрожали. Встреча с Олегом не прошла даром. Я увидела его живым и снова чувствовала волнение. Я ненавидела себя за то, что врала сама себе. Я говорила Олегу, будто ненавижу его, а чувствовала обратное. Я плакала, слизывала слезы с губ и чувствовала себя совсем маленькой девочкой, у которой отобрали любимую игрушку.
Олег обнял меня:
– Успокойся. Все будет хорошо. Где ты договорилась встретиться с Катькой и Димкой?
– На Массандровском пляже в шесть вечера.
– Значит, ровно в шесть мы будем там.
– А что, если они не придут?
– Тогда поедем на виллу к Глобусу. Что-нибудь придумаем. Ты очень бледная. – Олег потрогал мой лоб. – Девочка моя, да у тебя жар! – испуганно воскликнул он. – Тебе нужно хоть немного поспать.
– Мамочка, я тоже хочу спать, – сказала Лерка.
– Нужно снять номер в гостинице. – Я устало закрыла глаза.
– Никаких номеров. Едем ко мне, – решительно заявил Олег.
– Это опасно, – покачала я головой.
– Поедем к моему другу. У меня есть ключи от его квартиры. Там вы будете в полной безопасности.
– А может, лучше поедем на виллу Глобуса и не будем дожидаться шести часов? У меня плохое предчувствие…
– Нет, так мы можем все испортить. Нужно дождаться контрольной встречи. Думаю, все обойдется.
– А если нет?
– Тогда оставим Лерку у моих родителей и поедем вдвоем. Днем на вилле нечего делать. И вообще, Наташа, давай не будем думать о плохом.
Квартира друга Олега – стандартная двушка – располагалась в обычной блочной девятиэтажке. Олег накормил Лерку пирожными с чаем и отвел в спальню. Я прилегла на диван. Олег сел рядом:
– Может, температуру померяем? Ты вся горишь, – сказал он.
– Не хочу. Мне холодно, – стуча зубами, ответила я. – Может, это просто истерика. Мне чудовищно плохо! Ты даже не представляешь, как мне плохо!
Олег склонился надо мной. Его дыхание было таким горячим, а руки такими настойчивыми, казалось, я потеряю рассудок. Еще недавно я считала его погибшим, а теперь он здесь, рядом со мной и крепко целует меня, ласкает мою грудь…
Почему жизнь, подлянка, всегда преподносит мне какие-нибудь сюрпризы, к которым я совсем не готова и даже не знаю, как их положено принимать. Ощущения, пережитые мной в ту страстную ночь в квартире Олега на медвежьей шкуре, вернулись. Мы целовались, не отрывая губ и не разжимая объятий. Я почувствовала сумасшедшую легкость. Наши тела тесно переплелись, и я уже не понимала, где тело Олега, а где то, которое принадлежит мне. Я громко застонала, сжала кулаки, но тут же их бессильно разжала…
…Мы лежали на диване, обняв друг друга. Олег потрогал мой лоб и удивленно сказал:
– Жар совсем прошел.
Потом мы сидели на кухне и совсем по-семейному обедали. Олег не сводил с меня глаз, старался во всем угодить. Проснулась Лерка и присоединилась к нам.
– Девочку отвезем к моим родителям, там она будет в полной безопасности. Не стоит брать ее с собой на пляж.
Лерка была довольно контактным ребенком и с удовольствием знакомилась с новыми людьми.
– Мамочка, ты за меня не переживай. Мне здесь очень нравится, – весело сказала она, прощаясь со мной, чмокнула меня в щеку и взяла мать Олега за руку.
Чтобы не расплакаться, я поспешила уйти. До шести вечера был еще целый час, и мы решили дойти до Массандровского пляжа пешком. Олег достал из кармана авиабилет и, помахав им у меня перед носом, бросил в мусорную урну.
– Что, решил никуда не лететь? – спросила я.
– Я хочу быть рядом с тобой, – ответил он.
Сектор, в котором Димка назначил встречу, был небольшим, отдыхающих совсем мало, поэтому не заметить Катьку и Димку было практически невозможно. Мы сели на перевернутую вверх дном лодку и стали ждать. Когда стрелки часов перевалили за шесть, я не выдержала и поправила висящую на плече сумку, поднялась и стала шагать взад-вперед.
– Не делай поспешных выводов, – попытался успокоить меня Олег. – Возможно, они просто задерживаются. Кстати, чего ты носишься с этой сумкой? Что у тебя в ней?
– Пистолет.
– Пистолет? – удивился Олег.
– Он самый. Мне его Димка дал. На всякий случай.
У меня не было сил говорить дальше. Я все время поглядывала на часы и всматривалась во входивших на пляж. Мы молча просидели до восьми часов. Отдыхающие разошлись по домам, и пляж опустел.
– Ну вот и все, – голосом, полным отчаяния, сказала я. – Я знала, что Димка не вернется…
Тысячу раз я задавала себе один и тот же вопрос – почему начинаешь ценить человека только тогда, когда его теряешь? Я привыкла к тому, что Димка всегда рядом, и никогда не задумывалась о том, что может наступить момент, когда я останусь совсем одна. Он приехал сюда, потому что знал – мне угрожает опасность, что я опять во что-нибудь вляпаюсь. А Катька? Ведь она боролась за свою жизнь, как могла… Мне всегда хотелось быть хоть немножечко на нее похожей…
Мы направились к выходу. Я шла, словно во сне, перед глазами стоял Димкин силуэт, медленно исчезающий в кромешной темноте ночной дороги.
Глава 17
– Дождемся ночи, и я наведаюсь на виллу покойного Глобуса, – сказал Олег. – Ты останешься у моих родителей.
– Нет. Я поеду с тобой, – решительно замотала я головой.
– Не забывай, у тебя дочь. Ты у нее одна, отцу до нее дела нет, – настаивал он.
– У тебя тоже дочь, ты тоже у нее один, и матери нет до нее никакого дела, – возразила я. – Пожалуйста, не спорь, я поеду с тобой.
– Упрямство родилось вперед тебя, – разозлился Олег. – Сейчас заедем к моим друзьям, нам нужна помощь. Тем более что ты не умеешь стрелять, только гранаты кидаешь метко.
– А кто твои друзья? – спросила я.
– Это два брата, мы дружим с детства. Выросли в одном дворе и ходили в одну школу. Они часто бывают у меня в Германии.
– A c чего ты взял, что они будут нам помогать?
– С того, что существует такое понятие, как дружба. Ведь твой Димка тоже прилетел в Ялту, не задумываясь об опасности.
– Это совсем другое. Димка меня любит.
Олег промолчал.
Через полчаса мы подошли к каменному невзрачному дому. Увидев друзей Олега, я растерялась и не могла понять, чем они смогут нам помочь. Оба маленькие, коренастые, с увесистыми животиками. В общем, раньше времени постаревшие. Им бы лежать на диване, щелкать пультом перед телевизором да просматривать газеты.
Они вместе с Олегом ушли на кухню, а я осталась в комнате и тупо листала какой-то журнал.
Мысли снова вернулись к Димке. Я так и не успела сказать ему самое важное. Я не успела признаться, как он мне дорог, и попросить прощения за то, что сотворила много лет назад. Я поступила подло по отношению к близкому человеку, когда просто исчезла. Очень важна финальная точка. Мы должны ее ставить, как бы это ни было тяжело. Не может быть вечной любви. В этом мире все относительно и все непостоянно… Мы стареем, стареют и чувства. Может, это происходит в силу нашего возраста, а может, в силу усталости. Любовь тоже устает, иссякает и медленно гаснет. Очень страшно жить в постоянном обмане, а страшнее всего обманывать свою душу и себя саму. Иногда, когда я веду свою дочку в детский садик и вижу, что другой ребенок идет с мамой и папой, зависть забирается в мое сердце и начинает грызть меня изнутри. Но длится это совсем недолго. Я вспоминаю, что сама выбрала свое одиночество, что мне не надо никому врать, притворяться. Может быть, я не права, но так уж сложилось, такова моя индивидуальность. Вернулся Олег.
– Ты хоть бы телевизор включила, – сказал он.
– Вряд ли я смогу сейчас отличить работающий экран от неработающего, – призналась я.
– Не вешай нос, мои друзья готовы нам помочь.
– С кем ты собрался ехать? – Я присвистнула. – Они же из-за своих животов не видят собственный член!
– С этим у них все в порядке, не груби.
– Это и правда твои одноклассники? Чего же они так рано превратились в эдаких заплывших мужичков?! Может, они пошли в первый класс с пятнадцати лет?
– Нет, они пошли в школу с шести лет. Просто каждый выбирает тот образ жизни, который его устраивает.
– А чем они занимаются?
– Торгуют оружием.
– Чем?!
– Оружием.
– Получается, что с боеприпасами у нас никаких проблем?!
– Получается так.
– У них и гранаты есть?
– Есть. Они дадут тебе парочку. Только смотри, без надобности не кидай.
– Само собой, – усмехнулась я.
– Мы поедем на их "жигуленке".
– А кто будет за рулем?
– Один из братьев.
– Ты хочешь сказать, что его живот уместится между рулем и водительским креслом?
– Да что ты прицепилась к этому животу! – рассердился Олег.
В этот момент в комнату вошли братья и сказали, что они готовы отправляться.
Я надела сумку с пистолетом на плечо и посмотрела на Олега:
– Так что там у нас насчет гранат?
Олег засмеялся и посмотрел на братьев.
– Пацаны, дайте этой девушке парочку гранат, а то она без них как-то неуютно себя чувствует.
Братья переглянулись и почти в один голос заявили:
– Не женское это дело гранаты носить.
– У этой девушки редкий дар, – вновь засмеялся Олег. – Она их так метко кидает, что ей в этом деле нет равных. Я сам имел честь в этом убедиться.
Увидев их растерянность, я хитро прищурилась и сказала, чеканя каждое слово:
– Дайте парочку гранат. Мне без них жизнь не мила. И вообще, я против разделения обязанностей на женские и мужские!
– Вы феминистка? – опешили братья.
– Да. А вам это не нравится? Я самая настоящая феминистка!
Олег поцеловал меня в щеку:
– Ладно, успокойся, феминистка ты моя. Я не видел женщин беспомощнее и слабее, чем ты…
– Беспомощная?! – возмутилась я. – Да ты просто не видел беспомощных женщин! Такие женщины живут с мужьями по тридцать лет, сносят все оскорбления, потому что боятся остаться одни! Они разыгрывают из себя влюбленных, а ночами плачут в подушку! Они ненавидят свою ужасную жизнь, но не в силах ничего изменить! Просто не могут, и все… Да, они варят щи, они ждут мужика к обеду и привыкли к тому, что эти мужики воспринимают все как должное. Они даже не живут! Они просто существуют. Но зато у них есть семья! Какая она – не имеет значения. Главное, что никто и никогда не скажет, что от хороших баб мужики не уходят. Я не такая. Я не чувствую своей вины за то, что лишила ребенка отца, потому что такая семья, которая была у меня, на фиг не нужна! Я не беспомощная, потому что я никогда и ни у кого не иду на поводу! Я карабкаюсь сама!
Я вдруг, словно со стороны, услышала свой голос и сразу замолчала. "Ну и речь загнула, – подумала я, – сама от себя такого не ожидала".
– Пацаны, дайте ей гранаты, а то она не успокоится, – сказал Олег, воспользовавшись паузой.
– А она ими прямо здесь швыряться не начнет? – усмехнулся один из братьев. – По-моему, у девчонки не все в порядке с нервной системой.
– Не начнет, – заверил Олег.
Братья выдали мне полиэтиленовый пакет с двумя гранатами, и я облегченно вздохнула.
– Если моих друзей нет в живых, я взорву дом Глобуса, – решительно заявила я.
– Чтобы взорвать дом, двух гранат недостаточно. Для таких дел нужен тротил, – вполне серьезно сказал один из братьев.
– А как у вас насчет тротила? – быстро спросила я.
– Мы тротилом не балуемся, – сказал другой и направился к выходу.
К моему великому удивлению, он довольно легко разместился на водительском месте. Было уже совсем темно, но я все же смогла точно показать дорогу.
Остановившись неподалеку от виллы, мы спрятали машину в кустах и дальше пошли пешком. Олег держал меня за руку и заметно нервничал:
– Надо было оставить тебя дома. Такие дела не для женщин…
– Хватит мне говорить про мужские и женские дела, – оборвала я его. – По-моему, совсем недавно я дала полный расклад относительно этого вопроса.
– Слушай, а ты и в самом деле феминистка!
– Жизнь заставляет меня ею быть.
Дойдя до виллы, мы остановились. Братья удрученно посмотрели на высокий забор и шепотом спросили:
– Тут собаки есть?
– Нет тут никаких собак, – сказала я и охнула, увидев, как оба брата, несмотря на свой вес, сиганули через забор.
Олег хотел было последовать их примеру, но я крепко вцепилась в него:
– Послушай, а я как же?
– А ты сиди здесь и жди нашего возвращения.
– Совсем спятил? Какого черта я буду сидеть одна в темном лесу?! И потом – у меня гранаты.
– Вот и сиди со своими гранатами спокойненько под этим забором. Все! Тема закрыта. На всякий случай достань пистолет и держи его наготове. Только не вздумай палить по своим.
Олег приложил палец к моим губам и перемахнул через забор.
– Сволочь ты, Олег, – прошептала я ему вслед, – ты даже не представляешь, какая ты сволочь! – Достала пистолет и сняла его с предохранителя.
Не знаю, сколько я просидела одна в кромешной темноте. Мои нервы были на пределе. Больше не было сил ждать. Я положила пистолет в сумку, повесила ее на шею и растерянно посмотрела на пакет с гранатами. Неожиданно сообразила и, словно собака, ухватила его ручки зубами и стала карабкаться на каменный забор. Я расцарапала руки в кровь. Слизнув кровь, сделала новую попытку, и, к моему великому удивлению, у меня получилось. Правда, колени тоже были расцарапаны до крови, но я уже сидела наверху. Я посмотрела вниз и с ужасом подумала, что придется прыгать с такой высоты. Но выбора не было. Я закрыла глаза и прыгнула.
– Ничего, до свадьбы заживет, – пробормотала я, осмотрев свои ссадины, и тут же подумала: "Только будет ли она когда-нибудь, эта свадьба… По-моему, я уже все свои свадьбы отгуляла".
Вытерев кровь подолом, я стала тихонько пробираться к дому. Стояла полнейшая тишина. Увидев какую-то маленькую сторожку или будку, я решила забраться в нее, чтобы понаблюдать за домом. Открыв дверь, я обнаружила, что это вход в подвал. Прямо передо мной была уходящая вниз лестница. Я достала пистолет и стала медленно спускаться. Впереди забрезжил тусклый свет. Скоро я оказалась в сыром подземелье. То, что я увидела, оглядевшись, нельзя передать словами. В этой вонючей сырости к скользкой стене была прикована Катька. Ее голова упала на грудь, а руки безжизненно висели, словно плети. Я бросилась к ней, стала гладить ее лицо, лихорадочно ощупывать замки наручников.
– Катенька, Христом Богом молю, скажи что-нибудь, скажи, что жива, – бормотала я.
Катька открыла глаза:
– Наташка, Наташенька… – прошептала она разбитыми губами.
– Это я, Катюха, я! – громко закричала я и попыталась выдернуть оковы из стены.
Поняв, что все мои усилия напрасны, я прошептала:
– Я не могу тебя освободить. У меня нет ключей.
Катька с трудом открыла глаза.
– Наташа, беги отсюда, – услышала я. Глаза ее снова закрылись, по векам струилась кровь.
– Как это беги? – бормотала я, раз за разом дергая ее оковы. – Я пришла за тобой, я тебя обязательно освобожу, ты только держись, ты же сильная, у тебя же двое деток, они любят тебя. Я сейчас что-нибудь придумаю…
Слезы застилали мои глаза. Я понимала, что ничем не могу помочь.
Неожиданно она спросила:
– Где он?
– Кто?
– Этот маньяк. Он ненормальный, понимаешь? Уходи, а то он доберется и до тебя…
– Глупости. У меня тут целый арсенал. Две боевые гранаты и пистолет. Справлюсь. Ты держись. Главное – найти какую-нибудь пилку, и я сниму твои наручники.
– Вместе с сознанием ко мне возвращается боль, – еле слышно прохрипела Катька. – Сдохнуть бы побыстрее и не мучиться.
– Господи, Катька, ты что ж такое говоришь?! – в истерике прокричала я. – Сдохнуть она собралась! Сдохнуть-то проще всего, только кто твоих детей на ноги поднимать будет?! Ты уж держись, держись, Катенька…
Катька вновь закрыла глаза и потеряла сознание. Я громко закричала, упала на колени и в бешенстве принялась кусать наручники зубами.
Неожиданно чудовищный удар по голове свалил меня на землю.
Глава 18
Когда я пришла в себя, я почувствовала острую боль. Болело все тело. Я хотела пошевелить рукой, но не смогла. Подняв голову, я увидела, что прикована к железному крюку рядом с Катей. Она стонала. Чудовищная боль становилась нестерпимой. Из темноты вышел ничем не примечательный мужчина и громко засмеялся.
– Ну что, очухались, мочалки?! – зловеще проговорил он.
– Этот придурок пытает меня здесь уже несколько часов, – глухо сказала Катька. – Зачем ты пришла…
– Я не могла бросить тебя.
Маньяк достал пистолет и выстрелил Катьке в ногу. Она вскрикнула и потеряла сознание. Я не могла поверить в реальность происходящего. Из груди вырвался стон. Катька открыла глаза и прошипела:
– Сука, чтоб ты сдох…
– Скоро сдохнешь ты, – ехидно засмеялся маньяк и сунул пистолет в карман.
Катька глухо застонала и вновь закрыла глаза. Стараясь унять дрожь, я закричала что было сил:
– Гад! Лучше убей нас, хватит издеваться!
– Не торопи события, – едва слышно произнесла Катька. – Ты даже не представляешь, какая это сволочь. Я никогда в жизни не видела такого скота.