10
Кононов вспомнил ночной разговор со Стасом, накануне его гибели. Желтый круг света от лампы под абажуром, крепкий чай, тоскливый вой какой-то собаки, брошенной на улице. В тот год развелось слишком много оставленных хозяевами псов, - они бегали по одиночке, не зная к кому примкнуть, потеряв веру в двуногих существ, или сбивались в стаи, безропотно подчиняясь вожаку, а голод, страх, ненависть в их глазах отливали вековой скорбью.
- Который день воет! - сказал Стас. - Умер кто?
Игорю вспомнились строчки:
- В этой жизни умирать не ново, но и жить, конечно, не новей…
- Вернее не скажешь.
Они больше не отвлекались на этот вой, стали обсуждать некоторые предстоящие "проекты", ломать головы над ходами-подстраховками, проговаривать возможные вопросы-ловушки и уходы от них. Иногда Игоря заносило, но Стас, как более опытный, тактично поправлял его. У Кононова было слишком много идей и разработок по реформированию криминальных сообществ, но его друг качал головой:
- Все это интересно, но немногие поймут. А может быть, пока не время. Да и много ли ты встречал людей, способных осознать все это? Разве что Флинт… Остальным - деньги, деньги. Люди предпочитают особо не зарываться, если все спокойно и "капает". Зачем лишняя головная боль? Инициатива наказуема, а большинство соратников - друзья только на словах, с готовым камнем за пазухой. Ждут твоей ошибки, чтобы побежать к главному "пахану" и доложить: видишь, он обложался, а я же предупреждал… Ведь они даже не воины, а шакалы, привыкли лизать зад, ждать своего часа.
Игорь знал - о ком тот говорит - были в их бригаде такие. От них надо освобождаться. Таковы же и некоторые лидеры, входящие в структуру Флинта, например, Крот, готовые перегрызться между собой, если что случится. Крот Стаса ненавидел люто.
- …со всеми приходится постоянно ладить, - продолжал тот. - До времени. Чтобы при их нейтралитете делать свое дело. Тяжело, но надо терпеть. Есть вещи, которые кроме нас не сделает никто. Всех не перестреляешь, а если по дороге к большой цели станешь разбираться с каждой облаявшей тебя собакой, то никогда до этой цели и не дойдешь. Я это в тюрьме понял. Потихоньку, но упорно и только вперед. Тем более, за нами люди, ответственность и хоть какая-то надежда на справедливость.
- А порою хочется на все плюнуть, - сказал Игорь.
- Мне тоже. Ну а что дальше? Нормальных людей осталось очень мало, те кто идут на смену - более хитрые, злые. Куда они приведут, слепцы? Да и умом не все "видные" блещут. А большинство достойных уже похоронили… Кто-то устал, ничего не хочет. Но объединяться надо, а куда ни плюнь попадешь или в дурака, или в параноика, или в провокатора. Хотя, среди молодых есть несколько… Учить надо. Открывать ликбез. И в сложных вопросах не рубить с плеча, а то они насмотрелись американских фильмов - и ну открывать пальбу. Нужна гибкость, беречь надо людей. А то его растишь до двадцати лет, потом - раз, и нету. А где других взять? И обидно, что русский парней за "ботву" держат, за буфер. Я тут недавно с одним умным человеком пообщался - Соломонович, по всей стране известен. Он в возрасте, осторожный, но деятельный. Так у него все друзья - грузинские воры, а прослойка - русская. Которой можно жертвовать и набирать новую. Служат чужим идеям, сами того не понимая. Их подкармливают, они и рады. Ботва, иначе не скажешь. А во всем мире кричат - "Русская мафия, русская мафия!" А кто ими управляет, вы задумались? Вот славяне и становятся козлами отпущения. А если и появляется среди них лидер, так хозяева мира все сделают, чтобы его спустить в канализацию. Или еще хуже: начинают раздувать липовую, прикормленную фигуру, делать из него вожака-объединителя. Был тут один вор-"таежник", шибко в крутого играл, тока по нему люди не определились. Клоуном оказался, в мусорской наряженным. На "русской идее" хотел вылезти. Теперь без вести. Хотя лед-то уже сошел… А с экранов телевизоров у них все просто и ясно: вперед, до полного развала России! А как они любят ярлыки наклеивать? Врагов ищут - ату его, ату!
- Настоящий враг - которого не видно.
- Точно. Тут даже в близком окружении не поймешь, чей член, в чьей заднице, а у них все четко расписано - этот свой, тот - фашистская морда, а эти - сукины дети, но нами вскормлены, поэтому не тронь. Смотреть и слушать противно. Берут какого-нибудь "Васю" и делают из него страшилку для народа, надувают до размеров дирижабля. А потом этого "могущественного злодея" протыкают, воздух спускают и рапортуют: доблестная милиция провела огромную работу и так далее. Понимаешь, для правящих слоев страшны не сами преступления - в которых они завязли по уши - а разговоры о них. То есть, нет трупа - нет и преступления, а народ спокоен. А иногда они сами нагоняют страх, показывая по всем каналам жуткие расстрелы. А для чего? Чтобы свои собственные разборки не были видны. А они друг друга и подставляют и мочат похлеще нашего. Лозовский окружил себя целой армадой бывших кэгэбешников потому, что все рыло в пуху и перьях. Стрелки переводить они умеют, свои грехи списывая…
- Конечно. Страну развалили, разворовали, а преступность - виновата, кивнул Игорь. За окном вновь завыла собака, и они на некоторое время замолчали, прислушиваясь к этим звукам.
- Крупные дельцы-компаньоны будут убивать друг друга до последнего руками наемников, братвы, - сказал Стас. - А с кого спрос? Тут недавно одного моего знакомого бизнесмена нашли мертвым. Так хотели меня к этому делу пристегнуть, якобы он мне тридцать тысяч был должен. Правильно, мне тридцать, а Лозовскому - восемьсот. Разница есть? Я-то с понятием, раз человеку плохо - последнее не возьму, готов ждать, когда на ноги поднимется. А тот нет, вот человек и сгинул.
- Они что, не понимают, что сук рубят? Временщики ведь, рано или поздно их порвут на части. - Еще некоторое время позапрягают. А пока наворуют столько, чтобы и себе, и внукам хватило. Ну а "борцы с преступностью" периодически берут какого-нибудь парнягу в разработку, подсовывают ему наркоту или "плетку", а потом начинают качать из него деньги. Сами мутят воду, чтобы было легче рыбку ловить. Ведь легче всего раскрывается то преступление, которое сам и организовал. А на словах - все об интересах страны пекутся. Что белые, что красные, что голубые. Одна масть. Потому и флаг у нас нынче такой, полосатый. А главное, не "догоняют", что их все равно когда-нибудь также кинут, как последних лохов. Думают, нужны они Западу! Нет, это здесь они - короли, а там - шестерки. Хитрецы упертые. Плюют нам в глаза и внушают, что опрыскивают одеколоном.
- Что же, куда ни кинь - всюду клин?
- Да, но еще не все смертельно, просвет есть. По большому счету, надо всем достойным объединяться, из разных слоев. Идея должна быть общая, цель. И глаза народу открывать, пока окончательно не оскотинился. Без его поддержки ничего не изменишь. Патриотов во власти почти нет, а если и придет туда, то лже-оппозиция. Под лозунгами, но со своим большим карманом. Они уже и сейчас договариваются с "хозяевами мира", место себе выторговывают. А подчиняться кланам будут. И ведь многие на их риторику покупаются. Это как с шулером играть - у него всегда новый туз в рукаве. Или джокер - выскочит и начинает "спасать" народ, Россию. Ведь они же не говорят в открытую: "Ребята, править вами с сегодняшнего понедельника будут негры". Нет, править будут, вроде бы, "свои", хоть с рязанской рожей, но из-под "негров". А самыми страшными преступниками окажутся тогда как раз те, кто шел против этого порядка и открывал глаза толпе. Эту-то толпу и постараются натравить на "вольнодумцев", будто именно они мешают построить справедливое общество! Вот и превращают народ в толпу, а толпу - в стадо.
- Не стадо уже, а растения, - сказал Игорь.
- Да уж, денег на пропаганду они не жалеют, - согласился Стас. Агитпром развернули похлеще, чем при Лене Брежневе. А независимых журналистов нет и никогда не было. За свою копейку удавятся, "Капиталы" Маркса перепишут в обратную сторону. Главный клич всех государственных воров - "Держи вора!" Вот и пишут, что заказали.
- А церковь?
- Так они и с ней заигрывают, иерархов под себя подминают. Там ведь тоже сильное расслоение. А Патриарх к терпимости призывает и радуется, коли пьяный Борька завалится в храм и постоит со свечкой. А как терпеть, если тебе плюют в душу и призывают каяться перед "обиженными христоубийцами"? Понимаю теперь Аввакума. Раскол всюду.
- Не радостно.
- Куда уж больше! Надо новых людей искать, светлых. На них и ориентироваться…
Словно в ответ на его слова, вновь завыла собака - и так безнадежно горько, что у Игоря вдруг защемило сердце. Какое-то нехорошее предчувствие вызвали эти протяжные, обращенные не к людям, на которых нет надежды, а в пустоту звуки.
- Пойти, что ли, покормить ее? - произнес Стас.
Осторожно и незаметно подкрадывался рассвет, начиная вылизывать красным языком темно-кофейную гущу, висящую за окном.
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Начало 1994 года
После смерти Стаса приходилось железной рукой налаживать в бригаде дисциплину, ставить жесткие условия и сроки, а одновременно вести войну с группировкой Мовлада, хотя самого его в Москве уже не было. Без всесторонней поддержки Флинта Игорю было бы не обойтись. "Зверей" начали теснить с рынков и гостиниц, взрывать их торговые точки, подминать под себя коммерческие предприятия. Все это укладывалось в общую схему действий, которая давно намечалась и Флинтом, и другими славянскими лидерами. Недовольные, опасающиеся чего-то или просто "мутные" изгонялись Игорем из бригады немедленно. Так же как и те, кто показывал излишнюю прыть - им Хмурый не доверял в первую очередь. Что же касается врагов по другую линию фронта, то с ними - как на войне. Или убьют тебя, или ты. "Правая рука" Мовлада - Шамиль, был убран вызванным из Тамбова специалистом-профессионалом, бывшим спецназовцем, - с чердака дома, по крутой траектории, тремя выстрелами, причем два последних были проделаны по уже падающему телу. Изумительная скорострельность - за секунду с небольшим, и все три пули попали в жизненно важные органы: в голову, шею, грудь. Двое других, особо приближенных, изрешечены шальным мотоциклистом, подъехавшим к стеклянному кафе, где они справляли чьи-то именины - прямо сквозь витринное стекло. Еще один, скрывающийся в своей квартире, был подорван Афганцем, влившимся к тому времени в бригаду. Мина-ловушка оказалась под ковриком у двери, на который "ступила нога человека". Своих ребят Игорю пока удавалось сберечь, и он считал это самым главным достижением.
Но во всей происходящей заварухе существовала одна проблема, вылезающая на первый план. Детей гор поддерживал РУОП, с которым те делились своей прибылью от наркобизнеса; кроме того, многие бывшие милиционеры, кэгебешники, сотрудники других спецур, оказавшись в результате перестройки без работы, сами организовали свои частные охранные фирмы, сколотились в бригады и начали выдавливать другие "крыши", криминальные. А хрен редьки не слаще. У них были свои, крепкие контакты с кавказцами - шли бы деньги. Приходилось лавировать, учитывать все подводные течения, чтобы не наступить на ногу тому, кому не надо. Но "пересечение" становилось все более неизбежным. А в РУОПе к этому времени должность заместителя начальника занял полковник Аршилов… Для него это оказалось явным повышением, открывавшим большой простор для деятельности.
Однажды, несколько "молодых" из команды Хмурого наваляли "азерам", почти в открытую торговавшим наркотой на вокзале. На защиту тех встали спешно вызванные руоповцы, мордовали всю дорогу до отделения. Русские русских.
- Пора Хмурого закоротить! - сказал Аршилов, разобравшись в ситуации. - Надоел он мне.
Но Игорь к тому времени уже съехал с квартиры, общался и руководил бригадой из укрытия. Приезжали к нему только Клим, Мишель, Большаков и Серж. Это был его "близкий круг", "члены политбюро". Он знал, что на него готовится покушение, только не представлял - откуда, с какой стороны полетит пуля? "Звери", мусора или кто-то еще, третий? А тут еще передали, что встречи с ним добивается Крот, забивает "стрелку". После смерти Стаса у них остались кое-какие не развязанные дела, доли. Сейчас Крот уже стал "подвигать" Игоря, занимать его позиции. Не ехать нельзя, хотя большей скотины еще поискать. Не так поймут, а потом на тебе вообще крест поставят.
И Хмурый, уставший к этому времени от постоянных передряг, сунув за пояс австрийский "Глок", отправился к ЦУМу, где была назначена "стрелка", взяв с собой только Клима и Бориса - водителя. Очевидно, в какой-то степени он потерял бдительность, потому что не сумел правильно просчитать всю ситуацию. Крота на месте не оказалось… Зато оказались оперы, свалившиеся на него, как град с неба. Получив чем-то тяжелым по голове, Игорь потерял сознание. Клим и Борис сопротивления не оказывали, да и куда попрешь против кучи саранчи?
К неподвижно лежащему на земле Игорю подошел худощавый, насмешливо улыбающийся мужчина в штатском, наблюдавший за захватом "особо опасного" со стороны. Взяв протянутый ему "Глок", он носком ботинка коснулся щеки Хмурого, чуть повернув его голову.
- Грузите в машину, - холоднокровно произнес Аршилов, перестав улыбаться.
2
То что стоит ночь, а не день, Игорь еще отличить смог, а вот куда они едут - было непонятно, да по правде и безразлично. Он сидел на заднем сиденье между двумя "качками" в масках с прорезями для глаз, на запястьях наручники. Все еще смутно, но Кононов стал приходить в себя. В который раз за последние три или четыре дня, а может быть, и неделю. Счет времени он потерял, то проваливаясь в глубокую бездонную дыру, то выныривая обратно. Боли уже почти не чувствовал, только равнодушие, когда за него "принимались" вновь. Были в живот, по голове, в солнечное сплетение, по ногам и туловищу - и руками, и прикладами, и литыми дубинками, потом отдыхали. А через несколько часов волокли опять. Вопросы - удары, и так до бесконечности. Как в Гестапо, хотя не довелось. Какая-то следователь-женщина с мягким кошачьим взглядом:
- Вы же понимаете, что за хранение оружия вам все равно срок светит? Зачем же упрямитесь? Рассказывайте…
- А что вас интересует, лапочка? Я ведь простой постсоветский безработный.
Снова подвальная камера, пытки. Мужчина с лысым черепом и насмешливой улыбкой:
- Думай, Игорь, думай. Знаешь ведь, чего от тебя надо.
- А ты часом не обознался?
- Упря-а-амый… Ну ничего, у нас и не такие киты фонтаны пускали.
У качков, трясшихся рядом с Игорем, кулаки были с натруженными мозолями, оттренированные. "Не об мое ли туловище?" - подумал он, усмехнувшись спекшимися губами.
- Гляди, еще лыбится! - сказал один из них, незлобиво ткнув локтем Кононова под ребра.
- А чего ему не улыбаться? - откликнулся второй. - Конченый!
Мужчина с лысым черепом сидел рядом с шофером. Повернувшись, он внимательно и долго глядел в глаза Игорю. Тот взгляда не отводил: презрительно равнодушно изучал Аршилова.
- Надо же! - удивляясь чему-то, произнес полковник. - Ладно, приехали. Сворачивай к просеке.
Машину стало трясти еще сильнее, затем она остановилась. Мотор продолжал работать.
- Пошли! - бросил Аршилов, открывая дверцу. Кононова вытащили из милицейского "уазика", подтолкнули дулами автоматов к деревьям. Он стоял между двух кленов, с каким-то неожиданно посетившим его любопытством присматриваясь к звездному небу, словно собираясь счесть сияющие точки. Сколько их там? Сейчас узнаем.
- Ну, герой? Так и не скажешь мне ничего, на прощанье? - услышал он голос подошедшего Аршилова.
- Да пошел ты! - откликнулся Игорь.
- Как хочешь. Значит, сам свою судьбу выбрал. А жаль, могли бы подружиться. Снимите с него наручники.
Освободившись от браслетов, Игорь потер запястья.
- Развернись! - скомандовал один из качков. - Лицом к дереву!
Даже будучи в масках, они боялись стрелять в человека, который на них смотрит. Кононов молча повернулся. Послышался лязг затворов. В кленовых листьях блестели капельки воды и пахли они удивительно вкусно. "Наверное, вечером шел дождь" - подумал Игорь, и в ту же секунду раздались выстрелы.
Очереди шли слева и справа от головы, возле ушей, и грохот стоял такой, будто над ним мчалась электричка. А впереди, срезанные пулями, трещали и падали ветки. Затем стрельба смолкла. И на некоторое время наступила тишина. Игорь стоял не шелохнувшись и не поворачиваясь. Только внутри его было пусто.
- В машину его! - приказал Аршилов.
…Утром Кононова перевели в больничный СИЗО. Там недели полторы подлечивали. Ни Аршилов, ни женщина-следователь больше не появлялись. А еще через несколько дней он вышел на свободу.