В лунном свете, проникающем через стеклянную крышу, цветы приобретали особую, ни с чем не сравнимую красоту. Красное становилось чуть ли не черным, над белым возникал ореол. Хескоу любил смотреть на цветы, особенно перед тем, как лечь спать.
Он неспешно пересек подъездную дорожку, отомкнул замок, открыл дверь, переступил порог, быстро нажал несколько кнопок на панели управления, иначе заревела бы сирена, и прошел в гостиную.
Сердце у него ушло в пятки, а в следующее мгновение уперлось в горло. В гостиной его ждали двое мужчин. В одном он узнал Асторре. И понял, что к нему заглянули посланцы смерти.
Однако защитный механизм сработал автоматически.
- Как вы сюда попали? Что вы здесь делаете?
- Не паникуй, - ответил ему Асторре, назвался, упомянул, что он - племянник дона Априле.
Хескоу заставил себя успокоиться. Ему уже случалось попадать в серьезные передряги, и после первичного выброса адреналина он всегда мог правильно оценить ситуацию. Он сел на диван так, чтобы рука оказалась рядом с деревянным подлокотником, в котором хранился пистолет.
- Так чего вы хотите?
Насмешливая улыбка, не сходившая с лица Асторре, раздражала Хескоу, который собирался выждать удобный момент. Но рука сама сдвинула подлокотник, нырнула за пистолетом. Однако пальцы ухватили пустоту.
В этот момент три автомобиля свернули на подъездную дорожку, фары осветили гостиную.
Еще двое мужчин вошли в дом.
- Я оценил тебя по достоинству, Джон. - Асторре все улыбался. - Мы обыскали дом. Нашли пистолет в кофейнике, еще один, закрепленный клейкой лентой, - под кроватью, третий - в ложном почтовом ящике, четвертый - в ванной под раковиной. Мы ничего не упустили?
Хескоу не ответил. Гулко билось сердце. Удары отдавались в горле.
- И что ты выращиваешь в этих теплицах? - Асторре рассмеялся. - Алмазы, коноплю, кокаин?
Я уж думал, ты никогда не войдешь в дом. Между прочим, для цветовода у тебя слишком много оружия.
- Перестань меня подначивать. - Хескоу удалось изгнать из голоса дрожь.
Асторре сел на стул напротив Хескоу, бросил на кофейный столик, что стоял между ними, два бумажника, золотистый и коричневый, оба от Гуччи.
- Взгляни.
Хескоу потянулся к бумажникам, открыл их.
Увидел водительские удостоверения братьев Стурцо с ламинированными фотографиями. Желчь выплеснулась в рот.
- Они тебя сдали, - пояснил Асторре. - Ты - посредник, заказавший им дона Априле.
По их словам, ты гарантировал им, что ни полиция, ни ФБР не будут вести наблюдения за собором во время церемонии.
Хескоу оценил ситуацию. Его они не убили, хотя братья Стурцо уже мертвы. Жаль, конечно, что они его выдали, но Асторре, похоже, не знал, что за рулем сидел он. А потому предстояли переговоры, возможно, самые важные в его жизни.
Хескоу пожал плечами:
- Я не знаю, о чем вы говорите.
Альдо Монца слушал внимательно, не отрывая глаз от Хескоу. Потом ушел на кухню и вернулся с двумя чашками кофе, одну протянул Асторре, вторую - Хескоу.
- Слушай, а у тебя хороший кофе, из Италии.
Хескоу ответил презрительным взглядом.
Асторре отпил кофе.
- Мне говорили, что ты - умный человек, и только поэтому ты еще жив. Слушай меня внимательно и одновременно думай над моими словами.
Я - чистильщик дона Априле. В моем распоряжении все ресурсы, которыми обладал он до ухода на пенсию. Ты его знал и понимаешь, о чем я толкую. Ты не решился бы искать киллеров, если в он не отошел от дел. Так?
Хескоу не ответил. Всматривался в Асторре, пытаясь понять, с кем имеет дело.
- Братья Стурцо мертвы, - продолжил Асторре. - Ты можешь составить им компанию. Но у меня есть предложение. В ближайшие тридцать минут ты должен убедить меня, что ты на моей стороне, что ты согласен работать на меня. Если тебе это не удастся, тебя похоронят под твоими цветами. А теперь я перейду к хорошим новостям.
Твоего сына я в эту историю втягивать не буду.
Во- первых, не хочу, а во-вторых, этим я превращу тебя в своего врага, и ты обязательно попытаешься меня предать. Но ты должен отдавать себе отчет в том, что сын твой будет жить только благодаря мне. Мои враги хотят меня убить. Если им это удастся, мои друзья не пощадят твоего сына.
Его судьба накрепко связана с моей.
- Что вам нужно? - спросил Хескоу.
- Информация. Так что ты говори. Если я удовлетворю свое любопытство, мы заключим сделку. Если нет, ты умрешь. В общем, твоя самая насущная проблема - пережить эту ночь. Начинай.
Хескоу молчал пять минут. Сначала он оценил потенциал Асторре. Такой симпатичный парень, не было в его облике ничего пугающего. Но братья Стурцо умерли. И он проник в дом, нашел все оружие. А с какой издевкой Асторре ждал, пока он попытается выхватить из тайника пистолет, которого там не было и в помине. Нет, блефом тут и не пахло. Хескоу допил кофе и принял решение, пусть и с некоторыми оговорками.
- Я готов помогать вам. И надеюсь, что из моих слов вы сделаете правильные выводы. Заказал убийство вашего дяди и дал мне деньги Тиммона Портелла. С управлением полиции Нью-Йорка договаривался я. Деньги давал Портелла. Я заплатил пятьдесят штук Ди Бенедетто, главному детективу управления, и двадцать пять - Эспинелле Вашингтон, его заместителю. Гарантии того, что ФБР не будет вести наблюдение за собором, я получил от Портеллы. Я, однако, настаивал на том, чтобы он сказал мне, кто ему это обещал, и он ответил, что платит начальнику нью-йоркского отделения ФБР, этому Силку. Силк и одобрил убийство дона.
- Ты и раньше работал на Портеллу?
- Да. Он контролирует торговлю наркотиками в Нью-Йорке, так что обращался ко мне много раз. Речь, правда, шла о мелкой сошке.
- Понятно, - кивнул Асторре. - А теперь я попрошу тебя слушать очень внимательно. Для твоего же блага. Можешь ты сказать мне что-нибудь еще?
И вот тут до Хескоу дошло, что от смерти его отделяют несколько секунд. Что ему не удалось убедить Асторре в своей благонадежности. А интуиции своей он доверял полностью. Он выдавил из себя улыбку.
- Да. Я только что получил заказ от Портеллы.
На вас. Я должен заплатить полмиллиона долларов двум детективам, чтобы они пристрелили вас.
Они вас арестуют, вы окажете сопротивление, им придется стрелять.
Асторре, похоже, позабавила эта идея.
- А к чему такие сложности? Почему просто не нанять киллера?
Хескоу покачал головой.
- Во-первых, они понимают, что подобраться к вам нелегко. Во-вторых, после убийства дона покушение на вас привлечет слишком много внимания. Вы же его племянник. Пресса сойдет с ума. А так все пройдет тихо.
- Ты им уже заплатил? - спросил Асторре.
- Нет. Мы только собираемся встретиться.
- Хорошо. Для встречи найди какое-нибудь тихое место. Подробности сообщи мне заранее.
И еще. После встречи не уезжай вместе с ними.
- Черт, - вырвалось у Хескоу. - Так, значит, все обернется? Копы этого так не оставят.
Асторре откинулся на спинку стула.
- Это уже не твоя забота. - Он встал, перегнулся через кофейный столик, почти по-дружески похлопал Хескоу по плечу. - Помни, мы должны оберегать друг друга.
- Могу я оставить себе часть денег? - спросил Хескоу.
Асторре рассмеялся.
- Нет. В этом-то вся прелесть. Как копы объяснят наличие у них полмиллиона долларов?
- Хотя бы двадцать тысяч, - гнул свое Хескоу.
- Ладно, - добродушно согласился Асторре. - Но не больше.
Асторре счел необходимым провести еще одну встречу с доном Кракси и мистером Прайором, чтобы обсудить выработанный им общий план действий.
По всему чувствовалось, что ситуация изменилась. Мистер Прайор настоял на том, чтобы взять в Чикаго своих племянников. По прибытии на окраину Чикаго они обнаружили, что скромное поместье Кракси превращено в крепость. Подъездную дорожку блокировали зеленые будки, в которых дежурили сурового вида молодые люди.
В яблочном саду стоял мини-вэн, набитый электронным оборудованием для прослушивания радиоэфира. На звонки в дверь и по телефону отвечали трое молодых людей. Они же проверяли удостоверения личности.
Племянники мистера Прайора, Эрик и Роберто, подтянутые, атлетически сложенные парни, прекрасно владеющие всеми видами оружия, обожали своего дядю. Они достаточно много знали о том времени, которое Асторре провел на Сицилии, и всячески старались выказать свое уважение. Отнесли его чемоданы в самолет. За обедом Наливали вино, салфетками стряхивали крошки с пиджака, платили за него чаевые, открывали перед ним двери. Короче, показывали, что видят в нем великого человека. Асторре добродушно попытался установить с ними более простые отношения; но они не допускали никакой фамильярности.
Мужчины, охранявшие дона Кракси, вооруженные, возрастом лет за пятьдесят, встретили их вежливо, но настороженно. На личности они внимания не обращали. Их интересовало только одно: в точности выполнить инструкции, полученные от босса.
Вечером, после того как дон Кракси, мистер Прайор и Асторре поужинали и ели принесенные на десерт фрукты, Асторре спросил дона Кракси:
- С чего такие меры безопасности?
- Предосторожность никогда никому не вредила, - спокойно ответил дон. - До меня дошли тревожные известия. Мой давний враг, Инсио Тулиппа, прибыл в Америку. Он - очень невыдержанный и жадный человек, так что лучше заранее подготовиться к худшему. Он приехал, чтобы встретиться с Тиммоной Портеллой. Они попытаются увеличить прибыль от торговли наркотиками и избавиться от общих врагов. Их лучше встретить во всеоружии. Но что ты хотел нам рассказать, дорогой Асторре?
Асторре сообщил им о беседе с Хескоу, о полученных от него сведениях, касающихся Портеллы, Силка, двух детективов.
- Теперь пора переходить к решительным действиям, - заключил он. - Мне нужен подрывник и не меньше десяти надежных людей. Я знаю, что вы можете предоставить их мне, что вы можете обратиться к другим верным друзьям дона. - Он тщательно очистил желтовато-зеленый персик. - Вы понимаете, сколь велика опасность, и не хотите, чтобы вас связали с этой историей.
- Ерунда, - отмахнулся мистер Прайор. - Дону Априле мы обязаны всем, что у нас есть. Разумеется, мы поможем. Но помни, это не месть.
Это самооборона. Поэтому не причиняй вреда Силку. Иначе государство слишком осложнит нам жизнь.
- Но этого человека надо нейтрализовать, - высказал свое мнение дон Кракси. - Он опасен.
Однако есть и другой вариант. Продай банки, и все будут счастливы.
- Все, кроме меня и моих кузенов, - ответил Асторре.
- Подумать действительно есть о чем, - согласился с Кракси мистер Прайор. - Я, как и дон Кракси, готов пожертвовать своей долей в банках, хотя и знаю, что с годами их стоимость возрастет многократно. Мирная жизнь - не самый плохой исход.
- Я не продам банки, - отрезал Асторре. - Они убили моего дядю, и им придется за это ответить, а не получить желаемое на блюдечке с голубой каемочкой. И я не смогу жить в мире, где моя жизнь зависит от их милосердия. Таким уж меня воспитал дон.
Асторре удивило, что после этих слов на лицах дона Кракси и мистера Прайора отразилось облегчение. Они даже попытались скрыть улыбки.
И он понял, что эти два пожилых человека при всем своем могуществе уважают его, чувствуют, что он может покорить рубежи, недоступные им.
- Мы помним о своем долге перед доном Априле, пусть его душа спит в мире. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь тебе. Но учти, если ты сыграешь излишне резко, если что-то случится с тобой, нам придется продать банки.
- Да, - кивнул мистер Прайор. - Прояви предельную выдержку.
Асторре рассмеялся.
- Не волнуйтесь. Если меня свалят, победителей не будет.
Какое-то время они молча ели персики и абрикосы. Дон Кракси сидел, погруженный в свои мысли, но заговорил он первым.
- Тулиппа - крупнейший в мире торговец наркотиками. Портелла - его американский партнер Должно быть, банки им нужны для того, чтобы отмывать деньги, полученные от продажи наркотиков.
- Но как в эту картину вписывается Силк? - спросил Асторре.
- Не знаю, - ответил Кракси. - Но трогать Силка нельзя.
- Это приведет к катастрофе, - добавил мистер Прайор.
- Я запомню ваши слова, - пообещал Асторре.
Но что он мог сделать, если на Силке лежала вина за смерть дона Априле?
Детектив Эспинелла Вашингтон убедилась в том, что ее восьмилетняя дочь поужинала, сделала домашнее задание и помолилась, перед тем как лечь спать. Девочку она обожала, а ее отца давно выставила за дверь. Приходящая няня, дочь одного из копов, пришла в восемь вечера. Эспинелла проинструктировала ее и пообещала вернуться до полуночи.
Вскоре зазвенел звонок домофона, и Эспинелла сбежала по лестнице. Лифтом она никогда не пользовалась. Пол Ди Бенедетто сидел за рулем светло-коричневого "Шевроле". Она уселась рядом, пристегнула ремень безопасности. На классного водителя, особенно ночью, Ди Бенедетто не тянул.
Он курил длинную сигару, поэтому Эспинелла открыла окно.
- Ехать примерно час, - предупредил Ди Бенедетто. - Мы должны все хорошенько обдумать. - Он прекрасно понимал, на что они идут.
Одно дело - брать взятки и получать свою долю от торговли наркотиками, и совсем другое - убивать по заказу.
- А о чем тут думать? - удивилась Эспинелла. - Нам дают полмиллиона за то, чтобы мы пришибли парня, которому самое место в камере смертников. Ты знаешь, что я смогу сделать с четвертью миллиона?
- Нет, - ответил Ди Бенедетто, - но я знаю, как потрачу свою четверть. Куплю себе квартиру в роскошном кондоминиуме в Майами, когда выйду на пенсию. Но помни, нам придется с этим жить.
- Велика печаль. Наркоденьги - это уже шаг за грань, - ответила Эспинелла. - Да пошли они все на хер.
- Да, - вздохнул Ди Бенедетто. - Давай хотя бы убедимся, что этот Хескоу привез бабки, что он не собирается нас кинуть.
- Он - парень надежный. Я зову его мой Санта-Клаус. А если сегодня он не сможет дать нам большой мешок с подарками, то станет мертвым Санта-Клаусом.
Ди Бенедетто рассмеялся.
- Такой ты мне нравишься. Ты приглядываешь за Асторре? Нам надо разобраться с ним как можно быстрее.
- Да. За ним следят. И я знаю место, где мы его прикончим, - склад его макаронной фабрики. Практически каждый день он задерживается там допоздна.
- А как мы попадем на склад? - спросил Ди Бенедетто.
- Просто войдем. Для чего у нас полицейские бляхи, а?
Десять минут они ехали молча.
- Кто будет стрелять? - наконец спросил Ди Бенедетто.
Эспинелла искоса глянула на него.
- Пол, последние десять лет ты провел за столом. И видел больше кетчупа, чем крови. Выстрелю я. - Она заметила облегчение, отразившееся на лице Ди Бенедетто. Мужчины… никакого от них прока.
Вновь в машине воцарилось молчание. Оба задумались о том, как дошли до жизни такой. Ди Бенедетто стал полицейским совсем молодым, более тридцати лет тому назад. Продажным копом он стал не сразу, постепенно. А началось все с заблуждений юности: он полагал, что его будут уважать, им будут восхищаться за то, что он рискует жизнью ради других. С годами заблуждения эти рассеялись, как сигаретный дым. Сначала он стал брать мелкие взятки с уличных торговцев и владельцев маленьких магазинов. Потом дал ложные показания, позволившие одному парню избежать тюрьмы. Следующим шагом стали деньги, которые он получал от торговцев наркотиками.
И наконец увенчал его падение Хескоу, который работал на Тиммону Портеллу, единственного крупного босса мафии, оставшегося в Нью-Йорке.
Разумеется, для всего находилось оправдание.
Так уж устроен человек. Он видел, как старшие офицеры богатеют на взятках, а полицейские всех рангов не упускают случая что-нибудь урвать.
И потом, он должен был дать образование трем своим детям. Но больше всего Ди Бенедетто бесила неблагодарность людей, которых он охранял.
Группы защитников гражданских прав поднимали вой, если полицейский отвешивал оплеуху уличному воришке. Пресса при каждом удобном случае обливала полицию грязью. Граждане подавали на копов в суд. Копов увольняли после многих лет службы, лишали пенсии, даже сажали в тюрьму. Однажды он сам предстал перед дисциплинарной комиссией по обвинению в том, что он арестовывает исключительно черных преступников, хотя он никогда не считал себя расистом.
Разве он был виноват в том, что львиную долю преступлений в Нью-Йорке совершали черные?
Или кто-то хотел, чтобы он выдал им лицензию на право грабить, насиловать, убивать? Он продвигал по службе черных копов. Эспинеллу, например, предложил назначить своим замом. И ее тоже нельзя было обвинить в расизме. Короче, общество отвергало копов, которые его защищали. За исключением тех случаев, когда их убивали при исполнении обязанностей. Вот тут эти лицемеры начинали превозносить полицию. И что из этого следовало? Не имело смысла быть честным копом. И однако… однако он не думал, что дойдет до убийства. Но, с другой стороны, он неуязвим, риска нет, деньги огромные, намеченная жертва - киллер. И все же…
Эспинелла тоже перебирала в памяти свою жизнь. Видит бог, она так безжалостно боролась с преступностью, что стала в Нью-Йорке живой легендой. Разумеется, она брала взятки, иной раз покрывала преступления. Правда, довольно поздно стала участницей этой игры, только когда Ди Бенедетто убедил ее брать деньги от торговцев наркотиками. Он долгие годы был ее наставником, а несколько месяцев и любовником, причем справлялся с этим неплохо.
Но первый шаг на пути к коррупции она сделала в тот день, когда ее произвели в детективы.
В комнате отдыха полицейского участка Гэнджи, белый коп необъятных габаритов, добродушно подшутил над ней. "Эй, Эспинелла, с твоей "киской" и моими мышцами мы освободим от преступности цивилизованный мир". Копы, в их числе и несколько черных, дружно рассмеялись.
Эспинелла смерила его холодным взглядом:
"Ты никогда не будешь моим напарником. Мужчина, оскорбляющий женщину, - трус с маленьким концом".
Гэнджи попытался обратить все в шутку: "Мой маленький конец сможет в любой момент остановить твою черную "киску"".
Эспинелла злобно глянула на него: "Лучше быть черным, чем желтым. Отстань от меня, толстый кусок дерьма".
В комнате отдыха все обмерли. Гэнджи побагровел. Такое оскорбление без драки не прощалось. Он шагнул к ней.
Эспинелла, одетая по всей форме, мгновенно выхватила револьвер, но не взяла Гэнджи на мушку. "Только попробуй, и я отстрелю тебе яйца", - прошипела она. В комнате отдыха ни у кого не возникло сомнений, что она нажмет на спусковой крючок. Гэнджи остановился, презрительно покачал головой.
О стычке, естественно, доложили начальству.
Эспинелла допустила серьезное нарушение. Но Ди Бенедетто хватило ума сообразить, что разбирательство на дисциплинарной комиссии обернется для управления полиции обвинениями в расизме. Он замял дело, а поведение Эспинеллы произвело на него такое впечатление, что он взял ее в свою группу.
Эспинеллу же более всего поразило другое: в комнате отдыха сидели четверо черных копов, и ни один не встал на ее защиту. Более того, они ржали над шутками белого копа. Мужская солидарность оказалась сильнее расовой.