ГЛАВА СЕДЬМАЯ
* * *
– Время ланча? – поинтересовался вошедший в кабинет Вершининой Мещеряков.
Она сидела за журнальным столиком, на котором стоял кофейник, одинокая чашка на блюдце и тарелка с бутербродами.
– Компанию составишь?
– Я не против, вот только как это скажется на моей изящной фигуре? – он лукаво улыбнулся, водружая свои рыхлые телеса на кожаное кресло.
Кресло тут же без зазрения совести заскрипело под "изящной фигурой" Мещерякова. Вершинина достала из шкафа еще одну чашку и налила Мещерякову кофе.
– Мне кажется, ты немного отошел?
– Ладно, чего уж там, погорячился – махнул он рукой, – ты про открытие "Провинциал-банком" своего очередного филиала на Превопроходной знаешь?
Вершинина вспомнила о недавнем разговоре на эту тему с Алискером.
– Знаю, – лаконично ответила она, – а что?
– Им там, двери придется устанавливать, они опять к нам решили обратиться, понравилось им с нами дело иметь, сечешь? – Михаил Анатольевич хитро сощурил глаза.
– Мамедов уже в этом направлении работает…
– Хваткий парень! А с Буториным у тебя что?
– Роман в письмах, – поддела Вершинина шефа, которого хлебом не корми – дай покопаться в ее личной жизни.
– Я не о том, Валюша, хотя и это со счетов не скидываю, – он задрал подбородок и, подобно студню, затрясся в беззвучном смехе.
– Ты что же это, хочешь сказать, что я ни одним клиентом еще не побрезговала? – с наигранным негодованием воскликнула Валандра.
– Ой-е-ой, какие мы нежные! – зачмокал губами Мещеряков, уписывая второй бутерброд с российским сыром.
– Ну, а если серьезно, то пока ничего определенного по делу Буторина я тебе, Миша, сказать не могу.
– Знаю я тебя, все-то ты до последнего тянешь, чтобы как фокусник прямо перед концом представления вывалить: вот, мол, смотрите, до чего я дошла… Как в сказке… На эффект бьешь? – он опять хитро прищурился.
– Прорабатываем круг родственников и знакомых Буториных и Ворониных. Еще на некоего Морозова Вениамина вышли. Слышал о таком?
– Вениамине Ильиче Морозове, генеральном директоре "Турбины"? – едва не поперхнулся Мещеряков.
– Он директор "Турбины"? – вопросом на вопрос ответила Валандра.
– Ну, не знаю, может, еще какой-нибудь есть… – уже как-то безучастно промямлил Михаил Анатольевич.
– Да нет, скорее всего, это именно он и есть, – кивнула головой Вершинина, – мне же еще Коломиец говорил о нем, как об одном из претендентов на должность зама губернатора. А если это так, – продолжила она свои размышления, – то вполне мог заинтересоваться кассетой. Но так как в списке он идет вторым, то ему придется каким-то образом устранить Буторина.
– Ты запросто общаешься с Коломийцем? – Мещеряков округлил брови и оторвался, наконец от бутербродов.
– Ешь, Миша, ешь, – усмехнулась Вершинина, – в процессе работы такие контакты устанавливаются сами собой – немного трепа, чуточку обаяния, бездна терпения и – знакомство завязалось.
– Сдается мне, Валентина, что это не просто знакомство, – заговорщически подмигнул ей Мещеряков, – ну-ка, признавайся!
– Миша, – укоризненно сказала Вершинина, – у него есть семья.
– Ой, Валя, семья семьей, а кровь играет… – захихикал Мещеряков.
– Все мне с тобой ясненько, Миша. Вот, значит, какова твоя позиция в этом вопросе. Нужно будет довести ее до сведения Тамары Петровны. – теперь уже захихикала Валандра.
– Тамару Петровну в это вмешивать не следует, – с наигранной строгостью сказал Мещеряков, подливая себе кофе.
– Кстати, как она? – оставив шутливый тон, поинтересовалась Валандра.
– Работает, Сашке мозги вправляет, да и мне – за компанию! – засмеялся Михаил Анатольевич.
Несмотря на свою молодецкую удаль Мещеряков, все же немного побаивался свою жену, которая, естественно, не одобряла его обильных и зачастую шумных возлияний.
Ни солидный возраст, ни ответственный пост, ни общее с Валандрой милицейское прошлое, о котором он не очень любил вспоминать, не мешали Мещерякову время от времени нарушать общественный порядок, но его не задерживали – помогали опять-таки ответственный пост и милицейское прошлое.
– Давай-ка, Валентина, вернемся к нашим баранам. Когда думаешь закончить это дело?
– Закончу, закончу, – отмахнулась Вершинина.
Телефонный звонок прервал разговор. Валентина Андреевна сняла трубку. Звонил Алискер.
– Я рядом с "Венецией", мои клиенты зашли внутрь пять минут назад, собираюсь к ним присоединиться, заодно пообедаю. Валентина Андреевна, я собираюсь переключиться на Славину подружку, пусть Толкушкин приедет, я передам ему Буторина.
– Хорошо, Алискер, сейчас отправлю, только ты смотри, не увлекайся сильно подружкой-то, она, кажется, брюнетка?
– Обещаю держать себя в рамках, шеф, – отшутился Алискер.
* * *
Алискер еще некоторое время наблюдал за парочкой через стекло, в котором он одновременно видел свое отражение и пролетающие по дороге автомобили. Напротив, в полуподвале размещался ресторанчик "Русские морозы". Вдоль тротуара тянулись лотки со всякой всячиной, начиная с чебуреков и кончая женским бельем. Витрины бутиков, нашпигованные рекламными щитами и демонстрационной продукцией западных косметических фирм, мгновенно вскипали ослепительной чередой отражений, которые серебристой дрожью пробегали по отполированному стеклу.
Мамедов неторопливо вошел в кафе и примостился за небольшим овальным столиком с таким расчетом, чтобы быть поближе к парочке и видеть входную дверь. Почти все столики были заняты. Алискер посмотрел на часы, чему удивляться – время-то обеденное.
Спутница Буторина по-прежнему держалась отчужденно, она едва поворачивала голову, чтобы ответить своему собеседнику. Мамедов никак не мог понять, что это: высокомерие или безразличие, а может быть просто скука? Он не сводил глаз с ее лица, которое не переставало быть холодным и замкнутым. Он не мог понять, чем так притягивает его облик незнакомки: яркой красотой или загадочной отрешенностью?
Пока Буторин делал заказ, его спутница рассеяно смотрела вокруг. На секунду ее скучающий взгляд пересекся с пламенным взором Алискера. Но вспышки или разряда не произошло: незнакомка неторопливо отвела взгляд, продолжая свой равнодушный экскурс по залу.
К Мамедову подошел официант и предложил меню. Пробежав его глазами, Алискер выбрал салат из сладкого перца, спагетти с креветками и сыром и кофе. Вспомнив, что должен подъехать Толкушкин, он попросил накрыть стол на двух человек. Как раз в это время Буторин стал довольно резко что-то говорить своей спутнице. Его нервные жесты рассекали пространство над столом.
Наконец брюнетка подняла на него большие карие глаза и без лишней патетики, наверное, хлестнула по его самолюбию какой-то обидной фразой, потому что Буторин, вытаращив на нее глаза, замер на мгновение с открытым ртом. У Алискера было ощущение, что Буторин с трудом удерживается от того, чтобы не отвесить ей оплеуху. Он даже замахнулся на нее, но потом рука его безвольно легла на стол. Он тупо уставился в окно и надолго застыл в этой позе. Только желваки ходуном ходили под туго натянутой кожей лица. В нем явно кипела злоба на свою спутницу.
Минут пятнадцать они сосредоточенно жевали пищу, но, видимо, в душе Буторина накопилось слишком много отрицательных эмоций, потому что он вдруг резко отодвинул от себя тарелку и, вытерев рот салфеткой, нервно скомкал ее и бросил на стол. Брюнетка с удивлением и жалостью посмотрела на него, продолжая равнодушно поглощать аппетитно выглядевшее рыбное блюдо, украшенное зеленью.
В этот момент в кафе вошел Толкушкин. Увидев Алискера, он заулыбался.
– Привет, Визирь, я смотрю, ты зря времени не теряешь! – он покосился на заставленный тарелками стол.
– Вот именно, – пожал он протянутую руку Толкушкина, – Ты только посмотри, какая красотка!
Мамедов незаметно кивнул в сторону спутницы Буторина, которая казалась теперь подавленной.
– Я не об этом, – усмехнулся Валера, усаживаясь за стол.
– Я и тебе заказал, да только вот сомневаюсь, что тебе удастся по достоинству оценить усилия здешних поваров, – Алискер показал глазами на расплачивающегося с официантом нахмуренного Буторина.
– Может, я лучше за дамочкой присмотрю? – насмешливо предложил Толкушкин.
– Нет уж, будь добр, Валера, займись этим господином в длинном кожаном пальто, – усмехнулся Алискер.
– Ну, конечно, старшим по званию всегда достаются лакомые кусочки, – съязвил Валера, мусоля глазами высокую фигуру Буторина, направлявшегося к выходу.
– А младшим и в прямом, и в переносном смысле не всегда удается даже сносно пообедать… – поддел Толкушкина невозмутимый с виду Визирь.
– Ну, я пошел, – скорбно бросил Толкушкин, запихивая в рот на ходу перец.
– Удачи, не расстраивайся, я попрошу одноразовую тарелку для спагетти и оставлю в дежурке. Будет время, поешь. – Мамедов одарил на прощанье Толкушкина одной из своих обаятельных улыбок, которые обычно приберегал для хорошеньких женщин.
Алискер увидел, как отъехала машина Буторина, а следом за ней – болдыревская "шестерка", управляемая голодным, но исполнительным Толкушкиным.
Он снова обратил взоры к молчаливой брюнетке, которая мечтательно смотрела на вазу с цветами, стоявшую на столе. Потом не спеша поднялся и направился к ней.
– Добрый день, – Алискер расплылся в улыбке, – можно? – он скосил глаза на стул.
– Здравствуйте, – равнодушно ответила брюнетка, пробежав по Алискеру спокойным взглядом. – Не пойму, зачем вам это нужно?
Брюнетка вяло усмехнулась и скептически пожала плечами.
– Мне кажется, у вас неприятности, – Алискер уселся на место только что ушедшего Буторина. – Я думаю, что могу вам помочь.
– Какая самоуверенность, – вяло ответила брюнетка.
– Меня зовут Алискер, – улыбнулся Мамедов самой обаятельной своей улыбкой, – или просто Алексей, если вам так будет проще.
Брюнетка неопределенно пожала плечами.
– Если вы не скажете, как вас зовут, мне придется самому придумать вам имя, чтобы как-то обращаться, например…
Брюнетка вроде бы заинтересовалась и подняла на Алискера свои большие глаза, опушенные длинными ресницами.
– Как же вы меня назовете?
– Девушку, пользующуюся духами "Сан мун стар" можно было бы назвать… – он поднял глаза к потолку и загадочно улыбнулся, – …Элизабет.
– Вы что, специалист по ароматам? Эти духи от Лагерфельда не угадал ни один мой знакомый, – она уже с интересом смотрела на Алискера.
– Меня интересует, угадал ли я ваше имя?… Такую инфернальную леди не могут звать Мариной или Ольгой.
Улыбка только слегка тронула кончики ее губ, но Алискер понял, что лед взломан. Теперь можно не спеша развивать свой успех, отпуская комплименты и шутки.
– Вы удивительно проницательны, но, к сожалению, меня зовут не Элизабет.
– Так назовите мне его скорее, не томите меня, – с затаенной страстью в голосе почти потребовал Мамедов.
– Ну, хорошо, – брюнетка снисходительно улыбнулась, – меня зовут Кристина.
– Как же я сразу не догадался! – воскликнул Алискер, заглядывая в ее карие глаза. – Почему же мы не встретились раньше в нашем маленьком городке? Вы, наверное, живете здесь недавно?
– Вы снова не угадали, – с легкой улыбкой ответила она. – Я родилась в этом городе.
– А тот счастливчик, который вас оставил здесь, наверное, ваш муж, – он посмотрел на обручальное кольцо с бриллиантами, украшавшее ее изящный пальчик.
– Нет, – без жеманства ответила она, – это мой любовник, с этого мгновенья – бывший.
– Кажется, вы с ним поругались? – осмелился спросить Мамедов.
– Это вас не касается, – Кристина сделала глоток вина из стоявшего перед ней фужера на длинной ножке.
– Я не хотел вас обидеть, – пожал плечами Алискер, – просто мне интересны человеческие отношения.
– Вы что, психолог? – снова оживилась она.
– Можно сказать и так. В некотором роде каждый из нас психолог. Если бы мы глядели на мир с позиции визионеров, то могли бы заметить, что каждый человек по-своему интересен, даже самый, на первый взгляд, невзрачный. А если он еще обладает такой потусторонней красотой, как ваша, он интересен вдвойне.
– Значит, вы меня рассматриваете как объект для ваших наблюдений?
– Только отчасти. Тайна человеческой личности начала меня интересовать с тех пор, когда я сам ощутил себя личностью.
– Интересно, когда же это случилось?
– Лет в тринадцать-четырнадцать.
Кристина удивленно качнула головой и передвинула вилкой остатки рыбы на тарелке.
– А вот я, кажется, до сих пор не ощутила себя личностью, наверное это инфантилизм.
– Уже то, что вы так свободно критикуете себя, говорит о том, что как личность вы состоялись, – подбодрил ее Алискер. – Могу я узнать, чем вы занимаетесь?
– Я домохозяйка, – печально ответила она и, допив вино, красивым движением опустила фужер на стол.
– Ваш муж – деспот?
– Скорее нет, хотя он занимает довольно высокое положение и привык руководить людьми. Мной же очень трудно командовать, но дело даже не в этом. Просто я его не люблю и никогда не любила…
Она опустила глаза, потом подняла их, неловко улыбаясь, и от этого ее гордая красота потеплела.
Чего, собственно, он хотел от нее? В этом-то он отдавал себе отчет. Но вот как быть с его поручением? Подойдя к Кристине, он тем самым сделал почти невозможным продолжение наблюдения. Конечно, завтра можно посадить ей на хвост кого-то другого, но почему-то ему этого делать не хотелось. А с другой стороны, заключил он с мудростью восточного человека, его личный интерес и знакомство с Кристиной могут сыграть важную роль в добывании необходимой информации, которую простым наблюдением не обнаружишь.
– Вы часто здесь бываете? – Алискер решил, что пора сменить тему и говорить о вещах более простых и конкретных.
– Не очень.
– У меня есть предложение. Вам нужно немного развеяться, а у меня дома есть бутылка отличного коньяка, но это только в том случае, если у вас нет больше никаких дел, ну как?
– У вас широкая кровать? – невозмутимо, глядя в упор на него, спросила Кристина.
Надо отдать Мамедову должное, хоть он и не ожидал такого прямого вопроса, он быстро справился со своим замешательством и, выдержав ее взгляд, лукаво улыбнулся.
– И чистые простыни…
* * *
"Я уже второй раз за последний час набирала Алискера, но доступ к его мобильному был закрыт. Что могло с ним случиться? Это же обычная слежка, причем, за людьми, которые ничего такого не ожидают. Алискер же был мастером своего дела и, хотя имел запоминающуюся внешность, мог довольно ловко мимикрировать. В этом отношении можно было за него не беспокоиться.
Но ведь телефон-то отключен!
Я набрала Толкушкина.
– Валера, ты можешь разговаривать?
– Да, скорее всего, я просижу здесь до самого вечера.
– Где здесь, Валера? – требовательно спросила я.
– А, ну да, – спохватился Толкушкин, – я у "Турбины", сторожу Вячеслава Буторина, который после обеда в кафе "Венеция" отправился на работу.
– Понятно. Ты не знаешь, что с Алискером? У него телефон не отвечает.
– Он остался присматривать за знойной брюнеткой в той же "Венеции", после этого я его не слышал.
– Хорошо, отбой.
В дверь постучали.
– Входите.
Появился Маркелов.
– Валентина Андреевна, Тема звонил Славе. Они договорились с ним встретиться на даче.
– На чьей даче и когда?
– На даче Буторина, после семи. Он там собирается сегодня ночевать.
– Спасибо, Вадик. Это все?
– Все.
Сутулясь, Маркелов направился к выходу".
* * *
Они занимались любовью со страстным ожесточением. С того момента, когда в прихожей Алискер расстегнул тонкий ремешок и молнию на брюках Кристины и сунул руку во влажное тепло между ее ног, она позволяла делать с собой все что угодно. Куда девались ее безучастный вид и апатия! Ее сильное, гибкое тело было на удивление послушным и изобретательным. Когда, наконец, они оба выбились из сил, Алискер вспомнил про коньяк.
– А как насчет выпивки? – усталый и разомлевший Алискер поглаживал рукой правую грудь Кристины.
– Ты – идеальный любовник, – она повернула к нему голову и благодарно посмотрела на него затуманенными глазами, – а что касается выпивки, я бы выпила лучше вина.
– О`кей, – Алискер осторожно высвободился из ласкового плена ее рук и, как был, голым отправился на кухню.
Посетив заодно и ванную, он, глядя через плечо, на мгновение застыл перед громадным зеркалом. На его смуглой спине красовались тонкие отметины от Кристининых ноготков. "Да, правду говорят, что брюнетки темпераментнее блондинок", – удовлетворенно подумал Алискер и почувствовал новый сладостно-томительный прилив возбуждения.
Когда он вернулся с откупоренной бутылкой и фужерами, Кристина лежала на животе. Мамедов был не в силах справиться с искушением и, не говоря ни слова, накрыл ее сверху своим мускулистым телом, обхватив руками ее точеные запястья.
– Встань на коленочки, – жарко и умоляюще зашептал он ей в ухо. Его голос был хриплым от желания.
Кристина кокетливо посопротивлялась, но вскоре уступила.
* * *
"Куда же запропастился Алискер?" – недоумевала Вершинина, сидя на общекайзеровской летучке, которую проводил Мещеряков.
"Неужто прохлаждается с той красоткой, о которой говорил Толкушкин? Ну, я ему всыплю."
В этот момент сотовой, мирно покоящийся на ее коленях, требовательно запиликал.
– Михаил Анатольевич, – тихо сказала Валандра, – я на секунду, – она кивнула в сторону двери.
– Давай, – лаконично разрешил шеф и продолжил торжественный спич.
Выйдя в коридор, Вершинина приникла к трубке.
– Слушаю.
– Толкушкин беспокоит.
"Легок на помине!"
– Что у тебя, Валера?
– Я у "Турбины", веду наблюдение за Буториным. Похоже, он куда-то собрался.
– Твой объект, вероятно, к вечеру поедет на дачу, не спускай с него глаз до победного конца.
– Алискер не звонил? – в голосе Толкушкина сквозила тревога.
– Нет, – Вершинина хоть и не выказывала своего волнения, но тоже переживала. – Если объявиться, пусть свяжется со мной.
– Буторин отъезжает, следую за ним, – скороговоркой выпалил Толкушкин и отключил телефон.