– Ой, ой, скажите, какие мы чувствительные! – брезгливо произнесла Анна, – но, во-первых, я сказала, "предположим", а во-вторых, мне наплевать, кого продавать, хоть мать, хоть отца. Надо было думать, прежде чем с блядями в постель ложиться. Я от него имею какие-то крохи, а на сорок кусков… на сорок кусков можно устроить себе кругосветное путешествие… – мечтательно закончила она.
– Ладно, черт с тобой, будем исходить из твоих гипотетических предположений, я тебя правильно понял?
– Ты у меня понятливый мальчик, – просюсюкала она, – может быть, я и тебя с собой возьму, если будешь себя хорошо вести, конечно.
Дальше пошел слащавый любовный треп, плавно перетекающий, судя по характерным звукам и сдавленному дыханию, в ласки и поцелуи, и Маркелов остановил пленку.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
* * *
– Думаете, кассета у этой штучки? – спросил Маркелов, имея в виду Анну Воронину.
– Не исключено… – задумчиво ответила Вершинина, покусывая кончик карандаша.
– Как же это проверить?
– Я как раз об этом и думаю, – Валандра встала и направилась к двери.
Подходя к своему кабинету, Вершинина услышала телефонное верещание. Она распахнула дверь и подбежала к столу.
– Вершинина слушает, – произнесла она в трубку ровным голосом.
– Здравствуйте, – Валандра узнала сдавленно-жестянной баритон Буторина. – Валентина Андреевна, мне бы хотелось узнать, как у нас идут дела.
– Продвигаются, – уклончиво ответила Вершинина, заметив про себя очевидный прогресс в сфере общения, немаловажной вехой которого стало употребление Буториным местоимения "нас".
– Вам удалось узнать что-нибудь конкретное? – настаивал в своем вопрошании Буторин.
– Говорить о каком-то положительном результате пока рано. Мне бы не хотелось делать скоропалительных выводов – это не мой стиль работы, – авторитетно подчеркнула Вершинина, – все, что мне надо – это еще некоторое время, чтобы мои предположения и догадки смогли обрести твердое основание.
– Хорошо, – проявил удивительную сговорчивость Буторин, – я вам еще позвоню, сами понимаете, хочется представлять развитие событий…
– Понимаю, – сочувственно ответила Валандра и, попрощавшись, повесила трубку. Едва она успела это сделать, как телефон опять затренькал.
– Вершинина слушает.
– Это Алискер.
– Что у тебя?
– Да вот, торчу у "Турбины". Проводил Буторина-младшего на работу. Не знаю, сколько еще здесь придется дежурить.
– Зато у меня есть для тебя кое-какая информация.
– Слушаю.
– Кассета либо у Ворониной Анны, либо у кого-то из ее ближайшего окружения.
– Понятно. Значит, я продолжаю наблюдение за Славой Буториным?
– Конечно. Нам ведь уже удалось выяснить, что Анна и Буторин-старший состоят в весьма близких отношениях. Может, между этими Монтекки и Капулетти есть еще какие-нибудь связи? Кстати, только что звонил Славин папа, интересовался, как у нас идут дела.
– Что вы ему сказали?
– Попросила проявить терпение. Нам ведь наверняка понадобится еще пара-тройка дней, чтобы до конца во всем разобраться.
– Вы считаете, что мы управимся?
– Ясно одно: кассета циркулирует вокруг связки Воронины-Буторины. Ладно, Алискер, поговорим после. Удачи тебе.
Вершинина положила трубку и откинулась на спинку своего кожаного кресла. Поразмышляв несколько минут, она вызвала к себе Маркелова.
– Придется тебе немного проветриться, Вадик.
– Это можно, – весело отозвался Маркелов.
– Бери машину Болдырева, присоединяйся к Шурику Антонову, будешь следить за Темой.
– Понял, сейчас созвонюсь с Антоновым, – он развернулся и направился к выходу.
* * *
"В семь вечера я обзвонила всех, кто вел наблюдение. Получилась следующая картина.
Буторин-младший провел весь день на работе, в шесть десять вышел с проходной, сел в машину и отправился домой.
Антонов сообщил, что Анна Воронина, пробыв в квартире на набережной два часа тридцать пять минут, отвезла своего приятеля домой, где его остался караулить Маркелов, а сама отправилась на улицу Рабочую. Как он выяснил, там живет ее мать, бывшая жена Воронина. Пробыв там до пяти часов, Анна вернулась домой, откуда выехала в шесть тридцать, снова заехала за Темой и вместе с ним поехала во дворец культуры "Россия". Как оказалась, они там участвовали в репетиции любительского спектакля.
Я уточнила у Маркелова адрес Теминой квартиры и вызвала Ганке.
– Валентин Валентиныч, вот адрес, – я протянула ему листок бумаги, – квартира однокомнатная, установи там парочку микрофонов. Хозяина дома нет, его пасет Вадик. Если он отправится домой, Маркелов тебе сообщит.
– Хорошо, Валентина Андреевна, я все понял.
– Болдырев тебя отвезет на моей машине. После того, как все сделаешь, можешь быть свободен. До завтра.
Отдав еще кое-какие распоряжения, я пешком отправилась домой. Снова подморозило. Луна огромной белой тарелкой в прозрачной дымке висела над городом. Дома меня ожидал Максим, у которого надо было проверить уроки. Ужин он, наверное, себе уже разогрел, если раньше не засел за компьютер.
Мы с ним договорились, что к компьютеру он может подходить только после того, как выполнит все свои обязанности.
– Максим, – позвала я сына, войдя в прихожую.
– Иду, мам, – Максим вышел из комнаты. – Как дела?
– Нормально. Ты ужинал? – Сидя на пуфике, я стягивала сапоги.
– Тебя дожидаюсь.
– Что нового у поколения next? – шутливо обратилась я к нему.
– Ты имеешь в виду школу? – он плутовато улыбался.
– А что это у тебя такой хитрый вид? – я пристально посмотрела на сына.
– Мам, ты не поверишь, четверть только началась, а у меня уже вторая пятерка по английскому.
– О-о-о, – удовлетворенно протянула я, – гигант! Только хочу тебя предупредить – не зазнавайся! Я скоро приступлю к изучению французского. Кстати, может быть, мне придется пользоваться твоим компьютером.
Покончив с мытьем рук, я прошла на кухню.
– Ты будешь заниматься французским? – Максим присел на табуретку и недоуменно смотрел на меня. – Во-первых, зачем тебе это нужно и, во-вторых, – строго продолжил он, явно пародируя мою манеру говорить, когда речь шла о вещах серьезных, – где ты возьмешь для этого время?
– Зря ты так недоверчиво улыбаешься, сынуля, – помяни мое слово, через год я буду читать моралистов в подлиннике.
– Я отмечу на компьютере, пятое апреля двухтысячного года, – ехидно улыбнулся Максим.
– Пожалуйста, – великодушно разрешила я.
Пока мы переговаривались, я разогрела в глубокой сковороде рис и бараньи почки. Налила чай.
– Порежь хлеб, мужчинка, – кивнула я Максиму".
Вершинина отложила тетрадь с рукописью в сторону, посмотрела на часы: скоро одиннадцать.
"Получилось немного суховато, особенно в начале, – слегка покритиковала себя Валандра, – завтра, на свежую голову, можно будет чуть-чуть подредактировать".
Она встала, чтобы открыть форточку: батареи палили нещадно. Разобрав постель, она включила бра, висевшее в изголовье кровати, и взяла с полки томик Ларошфуко, но читать не могла: строчки расплывались перед глазами, и в голове маячила надпись "gouzi-gouzis".
Вершинина чертыхнулась про себя, и тут раздался телефонный звонок.
– Алло.
– Валентина Андреевна, – узнала она голос Толкушкина, – вы извините, что так поздно, но здесь разговорчик один записался…
– Не извиняйся, я не спала, – успокоила она Валеру, – что еще за разговорчик?
– В общем-то, это по большому счету даже разговором назвать нельзя, но качество очень хорошее.
– Ну что ты тянешь кота за… Суть-то в чем?
– Короче, к Теме завалил какой-то дядечка. Ну, поговорили они о том о сем, а потом судя по всему, занялись… э-э-э…
– Что ты, Толкушкин, замялся? Если они трахались, то ты так и скажи, – подбодрила его начальница.
– Ну, в общем, так все и было, как вы говорите.
– Что за дядечка?
– Я не знаю, Тема называл его Веней, хотя, судя по голосу, он раза в три старше него.
– Темпераментный дядечка. Значит, Тема у нас бисексуал. Ну, это его личное дело. Они еще там?
– Были там, когда я вас набирал.
– Ладно, тогда отбой.
Вершинина торопливо набрала номер Маркелова.
– Вадик, ты где?
– Тему сторожу, – коротко ответил Маркелов, который, похоже, уже утомился на своем дежурстве.
– К твоему клиенту пришел гость. Видел его?
– Я не знал, что это к нему. Примерно около часа назад во двор въехал черный "Мерседес" двести тридцать, из него вышел солидный мужик в темном костюме и вошел в Темин подъезд.
– Проследи его до дома.
– О`кей.
– Ну, не грусти, скоро лето… – пошутила Вершинина, которая хорошо знала, какое это нудное занятие – неусыпная слежка.
Положив книгу на прикроватную тумбочку, она уже было хотела вытянуться в постели и обо всем неторопливо поразмышлять, как под самым ее ухом опять затренькал телефон.
– Алло.
– Валентина Андреевна, – радостный голос Толкушкина свидетельствовал о том, что он услышал что-то важное.
– Говори, Валера.
– Наш друг Тема забросил удочку по поводу кассеты.
– Конкретнее.
– Он сказал Вене, что имеется некая кассета, которая может обеспечить тому безоблачное будущее.
– Тема предложил своему френду купить ее?
– По большому счету – да. Он несколько минут осторожно прощупывал того на предмет возможного приобретения им кассеты и предполагаемой цены за нее.
– Интересно… – Вершинина на секунду задумалась. – Счастливо отдежурить, Валера.
* * *
– Нелегкий вчера денек выдался, – сказал Мамедов, качая головой, – и, главное, все бес толку.
– Такова уж наша работа, – философски заметила Валандра, наливая чай себе и Алискеру, – отрицательный результат – тоже результат. – Можно пока Буторина-младшего оставить в покое, сегодня нам следует сосредоточить наши усилия на Ворониной и на Теме. Если нужно, поставь следить за ними по два человека.
– Хорошо.
– Пригласи-ка мне Маркелова.
Мамедов надел куртку и стремительно вышел из кабинета. Через минуту его место за столом занял Маркелов.
– Рассказывай, Вадик, – Вершинина достала сигарету и прикурила от своего "дракоши". – Кури, если хочешь.
– Мой новый клиент вышел из дома примерно через полчаса после нашего с вами разговора, сел в машину и погнал домой.
– Ты узнал, что это за субъект?
Маркелов замялся.
– Ну, что замолчал? – поторопила его Вершинина.
– Я проследил его до подъезда, но в дом войти не смог, там кодовый замок стоит. Ну, я подождал немного, на окна посмотрел. Прикинул, что обычно такие VIP-персоны живут на третьем или четвертом этаже, и квартира должна быть как минимум трехкомнатная. Планировку в этих домах я знаю, сигнализацию не раз сам устанавливал. Стою – жду. Точно. На третьем этаже свет загорелся. Сто пятьдесят вторая квартира. Я со списком на подъезде сверился, там проживает некий В.И.Морозов.
– В-э и-и, – задумчиво протянула Вершинина, – похоже, что это Веня и есть. Молодец, Вадик! Котелок у тебя варит.
– Веня? – непонимающе посмотрел на нее Маркелов.
– Так называл твоего клиента Артем.
– Какой Артем? – снова не въехал Маркелов.
– Артем, – медленно и спокойно произнесла Вершинина, это полное имя Темы. Ну да тебе простительно – ты до ночи вчера в дозоре просидел. Давай-ка мне сюда Шурика.
Вскоре в дверях появился Антонов-старший. Он выглядел усталым и озабоченным.
– Что-то вид у тебя не свежий какой-то? – Вершинина пристально посмотрела на Шурика.
– Да просто я всю ночь сегодня роды принимал.
– ???
– Кошка у нас котилась, черт бы ее побрал, устроила нам Варфоломеевскую ночь. И всего-то пара котят, а возни и шума было… – он глубоко вздохнул.
Валандра с любопытством посмотрела на его широкое курносое лицо.
– Значит, в вашем семействе прибыло? – улыбнулась она, – А я уж думала, ты от работы загибаешься.
– Нет, с работой все в порядке.
– Тогда, акушер-гинеколог, выкладывай все по порядку.
– Я домой вернулся, а Катька не спит, Муську караулит…
– Стоп, стоп, – Вершинина покатилась со смеху, – про Муську ты мне после расскажешь, давай сначала о деле.
Антонов заморгал своими большими синими плошками и тоже рассмеялся.
– Ага, значит, дождался я, пока Анна с Темой вышли после репетиции, она отвезла своего любовника домой, это было около двадцати двух часов, и поехала к себе. По дороге никуда не заезжала, ни с кем не встречалась. Вот и все. Я посидел еще в машине минут пятнадцать и тоже отправился спать. Только вот с этим у меня получился напряг.
– Хорошо, Шурик, – Валандра откинулась на спинку кресла, – иди, инструкции получишь у Мамедова.
* * *
"Я частенько спрашиваю себя: правильно ли веду себя с моими подчиненными, не слишком ли я с ними демократична, а иногда даже фамильярна? Как в делах людских определить ту самую золотую середину, усердно отыскивать которую призывали древние греки?
Где кончается, например, храбрость, и начинается безрассудство, где та тонкая грань, которая отделяет элементарную осторожность от трусливой дрожи за свою шкуру? Для того, чтобы быть моралистом, нужна изрядная доля смелости, я бы даже сказала, авантюризма, а может даже и… аморализма…
Ну вот, договорилась! И все-таки, брать на себя обязанность критиковать безнравственные поступки людей – дело весьма рискованное. Оно требует от моралиста мужества следовать тем нравственным нормам, поборником которых он выступает.
Ну-ка, вспомним Лабрюйера: "Чтобы управлять людьми, нужна голова: для игры в шахматы мало одного добросердечия". Я лишена ложной скромности и считаю, что обладаю незаурядным умом, но как же быть с этой проклятой разделительной гранью?
Мои моральные коллизии были прерваны появлением на пороге Толкушкина".
– Валентина Андреевна, мы зафиксировали кое-что интересное…
– Иду, Валера.
Валандра поднялась с кресла и покинула кабинет. В дежурке по-прежнему стояла "болдыревская осень". Толкушкин пододвинул Вершининой стул, и она, поблагодарив его, опустилась на жесткое сиденье.
– Включай, Сергей, – обратилась она к Болдыреву, вся превратившись в слух.
Качество звука было отличное. Анненков-младший звонил Буторину-младшему на работу.
– Я тебя нисколько не напрягаю, – довольно развязно произнес Тема. Скорее всего, он был "под градусом".
– Напрягаешь тем, что пытаешься диктовать условия, – недружелюбно ответил ему Вячеслав Буторин.
– Это, Бутор, не телефонный разговор, сам понимаешь, не мешало бы встретиться.
– Мне нужно знать наверняка, кассета у тебя?
– Этого я тебе сказать не могу, не в моих интересах, – как-то злобно хихикнул Тема.
– Меня на мякине не проведешь. Если у тебя пленки нет, я с тобой встречаться не намерен, – с оттенком высокомерия произнес Буторин-младший.
– Что-то я не пойму, у кого нужда в кассете?
– Я привык делом заниматься, а не в бирюльки играть. А вот ты с огнем играешь!
– Не пугай, Бутор. Я все тихо и мирно разрешить хочу, а ты на рожон лезешь… – недовольно пробубнил Тема.
Вершинина при этих словах усмехнулась и притормозила запись.
– Видно, наш Темыч себя королем почувствовал.
– Что же это означает? – спросил Толкушкин.
– То, что кассета либо у него, либо у Анны.
Валентина Андреевна снова включила запись.
– Знаю я тебя, ментовская рожа. Богемного мальчика из себя строишь, актерствуешь, а сам в грязном белье копаться любишь, – со злобным раздражением прорычал Вячеслав.
– Да ты ведь сам хочешь на кассетке этой руки погреть, так что нос не задирай, давай лучше договоримся: где и во сколько нам встретиться.
– Кассета у тебя? – настаивал Буторин-младший.
– Предположим. Какого черта я бы затеял этот разговор, если бы у меня ее не было? Ну так что, порадуешь папочку? – по-иезуитски вкрадчиво спросил Тема.
– Мне нужно подумать, перезвони мне после обеда.
Вячеслав, не дожидаясь ответа, положил трубку.
– Это все? – Валандра подняла глаза на Толкушкина.
– Пока да, – склонил он голову набок и пожал плечами.
– Отношения у них, – сказала Вершинина, имея в виду Тему и Славу, – как видно, не из лучших.
– Теперь у них общий интерес, – Толкушкин усмехнулся.
– Не знаю, откликнется ли Буторин на Темино предложение? – Валандра задумчиво посмотрела в окно. – Для нас было бы лучше…
В этот момент запиликал сотовый.
– Слушаю, – Валандра приникла ухом к трубке.
– Веду наблюдение за Буториным-младшим, он куда-то собрался, садится в машину, причем, не один.
– Кто его спутник?
– Спутница, – поправил Валандру Алискер. – Она приехала на частнике. Прошла в "Турбину". Я машинально обратил на нее внимание, яркая такая брюнетка, прямо вылитая Лиз Тейлор.
– Лиз Тейлор в молодости, полагаю. Ну, конечно, я понимаю, почему ты обратил на нее внимание… – усмехнулась Валандра.
– Валентина Андреевна, – с укоризной в голосе отозвался Мамедов, – вы опять об этом…
– Ну, ладно, продолжай.
– Я, между прочим, сейчас еду следом за Буториным и этой…
– …милой крошкой. Поняла, Алискер.
– Они направляются в центр.
– Отлично. Глаз с них не спускай, ну, не мне тебя учить, Казанова…
– Валентина Андреевна, – почти взмолился Мамедов, изнемогая под прессингом всепроникающей Вершининской иронии, – вы же не…
– О`кей. Держи меня в курсе.
Вершинина нажала на кнопку "отбой".
* * *
Около одиннадцати из помещения "Турбины" вышли высокий подтянутый молодой человек в длинном кожаном пальто и почти не уступающая ему в росте стройная брюнетка лет тридцати. На ней было черное пончо, черные классические брюки и замшевые ботинки на невысоком каблуке. На плече висела модная матерчатая в форме трапеции сумка.
От красивого бледного лица незнакомки веяло сдержанной страстью. Гордая посадка головы, изящные движения, в которых не было ничего мелкого и суетливого, упрямое выражение идеально очерченного рта, весь ее отчужденно-замкнутый вид не могли оставить равнодушным такого тонкого ценителя прекрасного, которым, несмотря на его сравнительно юный возраст, был Алискер.
Спокойная грация этой женщины приятно контрастировала с резкими движениями Буторина-младшего, держащегося с нервозной озабоченностью. Изображая на лице не то досаду, не то недовольство, он что-то отрывисто сказал как бы не замечающей его прекрасной незнакомке и распахнул перед ней дверцу красного "опеля".
"До чего же похож на отца – такой же дерганный!" – подумал Алискер, набирая номер Вершининой.