– Все они кобели, все! Заморочил одной голову, другой, а потом в лес затащил – и привет! Вот они, мужики! Все они одинаковые! – она с ненавистью посмотрела на жавшегося в сторонке плюгавенького мужичонку и вдруг в ее взгляде мелькнуло какое-то подозрение. – А ты, голубчик, – уперев руки в боки, обратилась она к нему, – небось тоже по бабам пошлялся в свое время! А? – рявкнула тетка.
Мужичонка что-то жалко залопотал в свое оправдание, но тетку его доводы мало интересовали.
Другие представительницы женского пола с радостно поддержали свою товарку, с удовольствием перемывая кости всем мужикам вообще и своим в частности.
Тетка схватил мужичонку – видимо, собственного мужа – за грудки и резко встряхнула. У него аж голова мотнулась.
– Признавайся, ирод! – грозно прогрохотала она.
Мужичонка, будучи на голову ниже своей благоверной и примерно вполовину легче ее, даже не пытался сопротивляться. Тетка подхватила его и потащила домой, видимо, собираясь продолжить допрос с пристрастием там.
Вдруг среди толпы я заметила вездесущую Катьку и протиснулась к ней.
– Кто это? – шепотом спросила я у нее, указывая глазами на тетку.
– Это тетя Настя Крапивина, – также шепотом ответила девчонка. – Здесь недалеко живет.
И тут я поняла, на кого она была похожа – на ту противную кошелку, которая чуть не задавила меня в автобусе.
– Слушай, Катя, а у нее сестры случайно нет?
– Есть! – мотнула головой Катька. – Тоже здесь живет. Только сейчас ее почему-то нет. Она, наверное, в город поехала – у нее там дочь с зятем живут, она к ним в гости ездит часто.
– Такая же базарная баба, – высказала я свое мнение.
– Ага! – охотно кивнула Катька. – У них все такие скандальные! Самые скандальные в Зоналке!
– Надо же, какая противная семейка! – содрогнулась подошедшая и услышавшая последнюю фразу Ольга.
Толпа тем временем стала рассасываться, чтобы обсудить происшедшее на лавочках.
– А что случилось-то, Катя? – обратилась я к девчонке.
– Дядя Коля Прохоров сказал, будто бы Дрюня этот Соньку в лес завел, там изнасиловал, а потом убил! – наклонившись к моему уху, сообщила Катька.
– Да ты что? – ахнула Ольга. – Не может быть!
– Так, стоп! Какую Соньку? – встряла я.
– Соньку Молотову, одноклассницу мою бывшую, – Катька дернула носом. – Это ее, оказывается, в лесу убили. Изнасиловали и убили. Я ее не узнала сперва, она лицом вниз же лежала… Да еще в таком состоянии я была ужасном… Совсем соображать не могла! А как милиция приехала, ее перевернули, опознали сразу же… Ее ж все тут у нас знают, она ж местная. А я потом по поселку побегала, все новости и узнала.
– Стоп, а Дрюня при чем? – не могла понять я.
– Так его видели, как он в это время из леса выходил и штаны поддергивал, – покраснев как вареный рак, сказала Катька, отводя глаза в сторону.
– Не может быть! – снова повторила Ольга. – Это просто абсурд какой-то!
– Абсурд-не абсурд, а выручать Дрюню-то надо… – задумчиво произнесла я. – Кто ему еще поможет? Никаких знакомых у него нет в милиции. Сейчас вмиг дело состряпают и упекут. Потом уже ничего не докажешь…
– Поля, но ты же не веришь, что это он? – не могла успокоиться Ольга.
– Да что ты, конечно, нет, – вздохнула я. – Мурашов, конечно, кобель и альфонс, но чтобы он убил… Нет, это ерунда!
– Слава богу! – облегченно ответила Ольга. – Хоть тут наше мнение совпадает…
– Да. Послушай, Оля, давай-ка поднимемся к этой Маньке и поговорим с ней. Может быть, она сможет предоставить Дрюне какое-то алиби?
– Ох, Поля, ну ты же видела, в каком она состоянии! – укоризненно проговорила Ольга. – Может быть, не стоит ее сейчас тревожить?
– Ты совсем спятила? – наехала я на сестру. – А когда, если не сейчас? Когда Дрюня уедет к северным оленям?
– Ой, что ты говоришь! – испуганно схватила меня за руки Ольга. – Я совсем в другом смысле. Пойдем, конечно.
Любопытная Катька хотела было сунуться вслед за нами, но я быстренько вытолкала ее взашей. Разговор все-таки планировался мной не для ее ушей.
Мы поднялись на крыльцо и осторожно постучали в дверь.
– Кто там? – послышался Манькин голос через несколько секунд.
– Простите, пожалуйста, – вежливо начала я, – мы хотели бы поговорить с вами по поводу Андрея. Не волнуйтесь, вам это ничем не грозит. Просто Андрей наш хороший знакомый.
Манька, не спросив больше ничего, открыла дверь и молча смотрела на нас, словно оценивая, модно ли верить моим словам.
Видимо, решив, что доверять нам можно, она посторонилась и спокойно сказала:
– Проходите.
Мы прошли в уютную комнату, обставленную современной мебелью. В углу стоял телевизор "Панасоник". Я невольно отметила, как изменилась обстановка частных домов в таких вот поселках за последние десятилетия.
– Садитесь, пожалуйста, сейчас я чаю поставлю, – просто сказала Манька и пошла в кухню. Признаться, мне нравилась эта девушка. В ней чувствовалось умение держать себя и большое чувство собственного достоинства.
Мы с Ольгой переглянулись, и она кивнула мне головой, поняв, о чем я думаю.
Вскоре вернулась Манька, неся в руках поднос, на котором стояли три чашки, сахарница, вазочка с вареньем и сухарница. Манька расставила все это на столе и пригласила нас за него.
– Меня зовут Полина, – улыбнувшись, представилась я, – а это моя сестра Ольга.
– Можете звать меня Машей, – ответила Манька, и мне это очень понравилось. Честно говоря, этот простонародный вариант имени – Манька – совершенно ей не шел. Приходилось признать, что у Дрюни был вкус.
Мы с удовольствием пили ароматный чай, наполненный какими-то травами, но я все время чувствовала, что Манька ждет от нас вопросов.
Быстренько допив свою чашку, я отодвинула ее в сторонку и прокашлялась.
Маша тут же посмотрела на меня и тоже отодвинула свою чашку.
– Давайте сразу о деле поговорим, – предложила она. – Все точки над i расставим, так спокойнее будет.
– Понимаете, Маша, – как можно мягче начала я. – Дело в том, что Андрея мы с Ольгой знаем давно и хорошо. Так вот, мы в один голос утверждаем, что он не мог совершить ничего подобного. Поэтому мы хотели бы обратиться к вам за помощью. Может быть, вы сможете что-то вспомнить, что поможет Андрею? Может быть, на момент смерти этой девушки он был с вами?
– Я сразу же хочу вас предупредить, – ровным голосом начала Маша, – хотя и не обязана в этом ни перед кем отчитываться, кроме мужа, – что между мной и Андреем "ничего такого", как любят говорить у нас в Зоналке, не было. Сначала я и на порог его пускать не хотела, когда он пришел ко мне с совершенно бесцеремонным предложением, но после того, как его выгнали отовсюду, и он приполз и попросился просто переночевать, мне стало его жаль. Поэтому спать я его положила в сарае. Там, кстати, вполне нормальные условия. Можете мне не верить, но…
– Мы вам верим, – подала голос Ольга. – Хотя это и в самом деле не наше дело, и вы не должны перед нами отчитываться.
– Хорошо, – улыбнулась Маша. – Просто меня достали наши местные сплетники. Обо мне всю жизнь судачили, я, в общем-то, привыкла, но все равно очень неприятно…
– Я понимаю, – откликнулась Ольга и хотела уже завести лекцию по психологии минут этак на сорок пять, но я быстренько взяла беседу под свой контроль.
– Маша, расскажите, пожалуйста, что делал Андрей с утра?
– Так дело в том, что я тут вам ничем не смогу помочь! – с горечью развела Маша руками. – Я с утра по делам ушла, Андрей еще спал в сарае. Я не стала его будить. А когда пришла, его не было. Вернулся он часов в двенадцать, был совершенно спокойный. Я его покормила и сказала, чтобы он лучше работу искал. Он тут же и пошел. Уж не знаю, куда. Побаивается он меня, что выгоню, – Маша усмехнулась. – Дурачок он безалаберный, хотя и хороший. Я ведь тоже ни на секунду не верю, что он мог Соню убить.
– Значит, с утра Дрюня спал в сарае… – задумчиво протянула я. – хорошо бы выяснить, во сколько была убита девушка. Может быть, как раз в то время, когда вы видели его спящим?
– Не знаю. Но думаю, что меня должны будут вызвать давать показания.
– Да, это безусловно, – кивнула я, но тут подала голос Ольга.
– А что вообще за девушка эта Соня? – спросила она. – Что она из себя представляла?
– Девчонка как девчонка, – пожала плечами Маша. – Я ее мало знала, все-таки она лет на десять меня моложе была… Ничего плохого сказать не могу, училась вроде неплохо, с кем попало не шлялась.
– А парень у нее был?
– Насколько я знаю, нет, – покачала Маша головой. – Во всяком случае среди местных не было. Но вам об этом лучше с ее сверстницами поговорить, они наверняка лучше меня расскажут.
– Ну спасибо вам большое, Маша, – поблагодарила я девушку и встала.
Ольга тоже поднялась.
– Маша, мы, может быть, к вам еще зайдем? – вопросительно сказала она. – Вы не возражаете?
– Ну что вы! – улыбнулась Маша. – С вами приятно общаться. По крайней мере, вы первые за сегодняшний день, кто меня шалавой не обозвал.
Мы улыбнулись все трое и попрощались.
– Что будем делать? – уныло спросила Ольга.
– К Прохорову нужно идти, – высказала я свое мнение. – Узнавать все подробности, сопоставлять все факты…
– А он нам скажет? – засомневалась Ольга. – И где его искать?
Но оказалось, что искать Прохорова нет никакой необходимости. Он сам шел нам навстречу по пыльной дороге. У ворот дома Скворцовых стоял "УАЗик".
– Кто из вас Полина Андреевна Снегирева? – в упор спросил он.
– Я, – не стала отпираться я, хотя была несколько удивлена.
– Вы задержаны, – с противной ухмылочкой произнес Прохоров и, быстро достав наручники, ловко надел их на меня. Браслеты защелкнулись на моих запястьях.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ (ОЛЬГА)
Увидев закованную в наручники Полину я чуть не упала. Она показалась мне пойманной и посаженной в клетку птичкой.
Полина, конечно, и сама была ошарашена, но держалась уверенно и спокойно. Она посмотрела на Прохорова и спросила ровным голосом:
– А можно узнать, по какому обвинению?
– По подозрению в соучастии в убийстве Софьи Молотовой.
– Ах вот как! – удовлетворенно произнесла Полина. – И на каком же основании вы сделали такой вывод?
– А об этом мы с вами поговорим в другом месте, – потирая руки, ответил Прохоров. – Больно уж вы в показаниях путаетесь, девушки. То вас там видели, то тут… А где вы на самом деле были, неизвестно. К тому же по лесу с утра шастали. И труп вроде как нашли… А его не так просто было увидеть с дороги. Я думаю, что вы сами его туда и спрятали вместе со своим дружком…
Я поняла, что речь идет о Дрюне. Но больше я ничего не поняла. Где, кого из нас видели? Почему мы в показаниях путаемся? Что за ерунда вообще происходит вокруг меня?
– Вот посидите, все хорошенько вспомните, и будем разбираться.
Я увидела, как Прохоров повел Полину к "УАЗику", и у меня потемнело в глазах.
– Ольга, позвони Жоре! – успела крикнуть сестра, повернувшись ко мне.
Я часто-часто закивала головой.
Машина уехала.
Я стояла одна на дороге, с открытым ртом, и чувствовала, как по щекам стекают слезы.
Боже мой! Да что же это происходит вокруг? Я попала в совершенно идиотское положение. Во-первых, осталась без Полины. А ведь я сама просила ее приехать, чтобы помочь разобраться с этим делом. Вернее, совсем с другим делом, но теперь даже и не поймешь, с чем нужно разбираться. Во-вторых, получается, что я даже как бы Полину подставила. Ведь это из-за меня она сюда приехала. Боже мой, боже мой, что же делать?
"Позвони Жоре!" – мелькнула у меня в голове последняя Полинина фраза.
Господи, ну какая же я идиотка! Конечно, нужно срочно звонить Жоре! Теперь, кроме него, нам никто не сможет помочь…
Я помчалась к Наташкиным знакомым, у которых был телефон – именно от них я и звонила в прошлый раз Полине.
На счастье, Жора Овсянников был на работе даже в воскресенье.
– Жора! Жора! – кричала я вы трубку. – Срочно приезжай! Нужна твоя помощь! Мы тут все без тебя погибаем!
В трубке что-то отчаянно хрипело и шипело, все посторонние шумы были слышны отлично, и единственное, что было слышно еле-еле, так это голос Овсянникова.
Наконец, мне удалось разобрать, что говорил Овсянников. Он спрашивал, что за идиот ему звонит.
– Жора! Жора! – закричала я еще громче. – Это я, Ольга! Я не шучу, у нас на самом деле проблемы. Понимаешь, Полину арестовали.
Услышав имя бывшей жены, Жора тут же включился и уже сам заорал на меня:
– Что-о-о?
– Арестовали, говорю, – чуть не плача ответила я. – Ой, у нас тут такое, у меня уже голова кругом идет, а ты еще обзываешься! Жора, миленький, приезжай поскорее, а?
– Куда ее увезли? За что ее арестовали? Во что вы опять впутались? – забросал меня вопросами майор Овсянников.
– Жора, я не знаю, где она сейчас. Тут еще и Дрюню Мурашова арестовали. Говорят, что они сообщники.
– О-о-о! – простонал Овсянников в трубку. – Оля, понимаешь, у меня самого проблемы… Короче, я не смогу сегодня приехать. И завтра, по всей видимости, тоже. Но я пришлю человека. И узнаю, где Полина. Ты сама, кстати, где находишься?
– В Зоналке, – сообщила я.
– И чего вас туда понесло! – с досадой сказал Жора. – Вечно вам спокойно не живется! И что там случилось?
– Тут девушку изнасиловали и убили!
– Подожди… – голос у Овсянникова стал озадаченным. – А при чем тут Полина? Она же не могла ее изнасиловать! Мужика искать надо!
– Да, да, конечно, – торопливо проговорила я и стала сбивчиво объяснять, больше всего на свете боясь, что Жора и вправду примет меня за идиотку и повесит трубку. – Понимаешь, они считают, что это сделал Дрюня, а Полина его сообщница!
– Боже, какой бред! – вздохнул Жора. – Так, значит, слушай меня внимательно. Приедет к тебе завтра человек от меня. Все ему расскажешь, а я с ним записку передам, напишу, что тебе делать нужно. Полину, скорее всего, в Волжский РОВД отвезли, раз дело в Зоналке случилось… В общем, завтра встречай парня. Где тебе удобно будет с ним переговорить?
– Ой, да пусть прямо по тропинке идет, как с автобуса сойдет. Или он на машине будет?
– Не знаю, как получится.
– А как я его узнаю?
– Он тебя сам узнает. Я ему фотографию Полинину покажу. Но на всякий случай у него у руках будет пакет. Ну, сверток какой-нибудь. Это как опознавательный знак. Я туда записку вложу: я постараюсь сегодня же встретиться с Полиной, узнать, в чем ее обвиняют, и все тебе напишу. А сам приеду к тебе, как только смогу. Попытаюсь побыстрее. Может быть, даже послезавтра. Все поняла?
– Да, Жора, все! – закивала я головой, хотя Жора этого видеть не мог. – Значит, завтра?
– Да, утром, часов в девять. Постарайся ничего не перепутать.
– Нет, что ты, Жора, – заверила я его. – Разве ы когда чего путаю?
Жора хмыкнул и отключился. Я поскорее повесила трубку, потому что хозяйка дома смотрела на меня уже очень недружелюбно.
Я поблагодарила ее, она сухо кивнула, и я вышла на улицу. В голове по-прежнему царил сумбур. Теперь я никак не могла дождаться завтрашнего дня, когда хоть что-то могло стать понятнее из Жориной записки.
Черт, дернуло же меня вызвать сюда Полину! И все из-за Наташки!
Вспомнив про свою так называемую подругу, я решила пройти и поговорить с ней. Она же даже не знает всех новостей! Поди лежит и спит до сих пор. А я тут голову ломаю! Господи! Так же и с ума сойти недолго…
Тут я подумала, что если не подлечу свои нервы, то и вправду можно сойти с ума. Но вот только как я это сделаю? Дрюни, который с радостью составил бы мне компанию, нет, просить что-нибудь выпить у Светланы Дмитриевны неудобно – она может подумать обо мне черт знает что! С Наташкой разговаривать вообще бессмысленно – у нее наверняка ничего нет…
Что же делать?
Я шла по дорожке и размышляла. Допустим, бутылку я куплю в ларьке. Но где я буду ее пить? Не в подворотне же или на лавочке… Все-таки я человек интеллигентный.
Раздумывая, где же мне удовлетворить свое желание, я дошла до небольшого кафе, стоявшего у дороги. Сразу же мне в голову пришла идея, показавшаяся мне замечательной: вот где можно выпить! И все это будет выглядеть очень мило, невинно и интеллигентно. Ура!
Посчитав проблему решенной, я уверенно толкнула дверь в кафе. В это время дня там почти не было народа. Конечно, вид кафе имело не совсем презентабельный: скатерти на столиках были грязно-серого цвета, старые ситцевые занавески были украшены каким-то пошлым рисунком в цветочек, никаких цветов на столиках – на них стояли только допотопные, заляпанные со всех сторон жиром, солонки и горчичницы. Кроме того, в помещении царил целый рой мух. Не помогали даже клеевые ленты, очень популярные во времена развитого социализма, развешенные и разложенные где только возможно. Особенно умилительно они смотрелись на столиках, прямо рядом с посудой.
Осмотревшись, я прошла к витрине и стала рассматривать выставленный товар. Прямо скажем, особым разнообразием он не отличался. Из вин – "Анапа", "Хаади", "Улыбка"… Никакого мартини и в помине нет. А может, спросить?
– Извините, а нет ли у вас мартини? – с любезной улыбкой обратилась я к буфетчице – толстой девахе в некогда белом халате. У нее была высокая прическа на манер той, что носили в шестидесятые годы. Ногти накрашены ярко-малиновым лаком, в тон такой же помаде, что свидетельствовало, безусловно, о безупречном вкусе.
– Чего? – воззрилась она на меня.
– М… Мартини, – запнувшись, повторила я и очень сильно смутилась, услышав в голосе буфетчицы презрение. Чувствовала я себя так, словно прошу "Тройной" одеколон.
– Не держим! – отрезала буфетчица.
За моей спиной стояли двое мужчин, которые с любопытством наблюдали за нашим диалогом. Мне стало неудобно их задерживать, поэтому я быстренько попросила бутылку водки и отошла к столику.
Только тут я поняла, что не заказала ничего из закуски. Пришлось снова подходить к злобной буфетчице.
Мило улыбнувшись, я попросила у нее меню. Она молча ткнула толстым пальцем, украшенным перстнем с бордовым камнем, в грязный и мятый листок бумаги, болтающийся сбоку на стене. На листке виднелись какие-то пятна. Я очень подозревала, что им тоже били мух.
Без очков было видно очень плохо, я тянула шею изо всех сил, но никак не могла рассмотреть, что же там предлагает это дивное кафе в своем распроклятом меню?!?
– Девушка, вам помочь? – раздался над ухом чей-то баритон.
Я вздрогнула от неожиданности, повернула голову и увидела одного из двоих мужчин, стоявших за мной в очереди.
Мужчине было лет за тридцать, он был слегка небрит, и вообще вид имел довольно небрежный. Но это было как бы частью его имиджа и даже добавляло своеобразное обаяние. К тому же в данный момент я была рада, что он может мне помочь. С другой стороны, мне было очень неловко чувствовать себя этакой недотепой. Вот Полина точно не растерялась бы! Она давно уже заказала бы себе все, что хотела, причем сделала бы это так, что толстая буфетчица помчалась бы выполнять заказ вприпрыжку…