- Конечно, вернувшись, я должен был лобзать вас в зад за то, что чуть было не отправился на тот свет или в гости к энкаведэ. Впрочем, это равносильно.
- Помогите встать, - попросил Дымша.
- А вы опять полезете в драку?
- Хватит уже, - вполне искренне признал Алоиз. - Пора возвращаться. И… я могу на вас надеяться?
- Можете, - буркнул Тараканов, подавая ему руку. - Ну вас к дьяволу, Дымша! Идите впереди. Мне надоело от вас отбиваться. Хоть бы извинились.
Дымша, не отвечая, собрал разбросанные по полянке вещи и, прихрамывая на когда-то раневую ногу, пошел к замку. Сзади, хлюпая носом, тяжело шагал Тараканов.
Мысли в голове у пана Алоиза теснились невеселые. Ему очень не нравилось умение Тараканова драться - ну где его могли так распрекрасно обучить? От Бога такие вещи не даются - это Дымша знал по собственному опыту. И не донесет ли он? Дернул же черт сегодня рискнуть. Показалось, что это шанс, да, к несчастью, только показалось. Как быть теперь: подождать другого случая, или самому, не дожидаясь разворота событий, пойти к Ругге и поделиться сомнениями, сдав со всеми потрохами милого Владимира Ивановича: что он ему в конце-то концов родственник?..
Глава 3
Крепкие, с тщательно подпиленными ногтями, пальцы Ругге быстро пробежали по торцам карточек, стоявших в узком деревянном ящичке.
- По-моему, даже ящичек прежний? Не находите?
- Вы правы. Позвольте? - пан Викентий небрежно подтянул к себе картотеку. Абверовцу пришлось убрать руку; пес, лежавший у его ног, поднял голову и глухо зарычал.
- Тихо, Дар! - прикрикнул на него Ругге. - Видите, даже он считает себя хозяином картотеки.
- Но здесь только часть ее, - откликнулся быстро просматривавший материалы Марчевский. - Причем, как мне кажется, не самая лучшая.
- Не это главное. Надо попробовать, подойдет ли ключ, которым вы владеете, - довольно равнодушно сказал Ругге.
Марчевский не сумел удержаться от быстрого взгляда на него: "играет, или вправду равнодушен? А может быть, затевает очередную проверку?"
- Попробуем, - согласился он помолчав. - Прямо сейчас?
- Конечно! - Генрих показал в улыбке золотые коронки. - Зачем тянуть? Начнем хотя бы вот с этой? - он выдернул одну из карточек и положил ее перед поляком. - Попытайтесь расшифровать.
- Возможно, это уже не действующий агент, - спокойно сказал пан Викентий. - Не забудьте: нами не менялась система предупредительной сигнализации! Могли быть и индивидуальные осечки самих агентов. Все-таки, они оказались на чужой территории, а русская контрразведка имеет достаточный опыт.
- Мы это учитываем, дорогой Викентий, - снова улыбнулся немец. Он сегодня надел штатское: белую рубашку, двубортный темно-коричневый пиджак, серые брюки. И, на взгляд Марчевского, совершенно безвкусный галстук. - Какие планировались потери, на случай, подобный происшедшему?
- Имеете в виду оккупацию?
- Скажем мягче: войну, которая привела к поражению. - Ругге закурил и подвинул к Марчевскому коробку сигарет. Тот отрицательно мотнул головой.
- В лучшем случае потери должны составить не менее двадцати процентов.
- А в худшем? Кто-то же останется? Не могут же всех их, - немец похлопал крепкой ладонью по стоящему рядом массивному сейфу, - выловить русские или взять на связь англичане? К тому же им далековато добираться сюда со своего острова.
- Вы прекрасно знаете, Генрих, что для хорошо поставленной разведывательной службы не существует расстояний. А у интелидженс сервис вековой опыт и традиции. - Марчевский развел руками.
- Их традиция - совать в пасть льву чужую голову. Но с нами этот фокус не пройдет! - жестко и зло сказал Ругге. - Надеются отсидеться за Ла-Маншем? Пустяк, минуты полета авиации! Пролив не Атлантика и не Тихий океан. Я бы еще понял, если бы так себя вели американцы. Впрочем, не будем отвлекаться. Итак?
- Вы куда-то собрались? - полуутвердительно спросил Марчевский, вертя в руках карточку. - Может быть, я вас задерживаю?
- Пока нет, - буркнул Ругге, - собирался поехать по делам на пару дней: надо кое-что уточнить на местности, но машина еще не готова к дороге.
- Расстроены, что не смогли выехать в назначенное время?
- Да, расстроен, - не стал скрывать абверовец. - Расстроен потерями. Потерями своих людей, не ваших. Честно говоря, я не ожидал, что они окажутся столь велики. Иногда мне приходит в голову крамольная мысль, что наши успехи на Западе прямо пропорциональны неудачам на Востоке. Я имею в виду только чисто разведывательную работу.
- Она никогда не была простой и не обходилась без потерь, - заметил пан Викентий. - Это, надеюсь, знают в Берлине?
- О, да! - закивал Ругге. - Знают. Но кто-то же должен все-таки отвечать за неудачи? Если есть кому получать ордена, должны быть и те, кто получает оплеухи! Наша задача, дорогой альтергеноссе, расконсервировать ваших людей. Не ваших лично, конечно, а вашей прежней службы, влить их в новую систему, заставить работать в несколько ином направлении, чем прежде. В конце концов коммунисты наши общие враги. И не только они… Работы хватит: каждого надо проверять, исподволь строя мосты на ту сторону, по которым пойдут… - подполковник оборвал сам себя на полуслове, выразительно сделав рукой энергичный жест полководца, посылающего в бой свою армию. - Но мы опять отвлеклись.
- Да. Вот эти пометки в верхнем углу означают, что данный человек является радистом. - Марчевский показал группу цифр на карточке. - Здесь же закодированы частоты, позывные, отзыв и время связи. А тут резервные волны, на которых он может работать в случае каких-либо осложнений. Трудно сказать, сохранилась ли у него рация. А вот эти пометки внизу, - он указал абверовцу на закорючку, сделанную зеленым карандашом в нижнем углу карточки, - говорят о том, что данные радиста зашифрованы с помощью журнала "Дооколо свято" за тридцать шестой год. Так, минутку… Да, все верно, пометка сделана хвостиком вверх, значит, журнал номер пять, вторая страница, читать нужно снизу вверх. Вполне возможно, что вместо города Лида, указанного здесь, на самом деле радист находится во Львове, и не на Школьной улице, а на Церковной. Идя по отметкам, сделанным цветными карандашами, мы с вами доберемся до каждого из этой картотеки.
- Я распоряжусь достать подшивку журнала, - заверил Ругге.
- Да, будьте так любезны, - лукаво усмехнулся Марчевский. - И еще закажите комплекты за тридцать пятый и тридцать седьмой годы. Кроме того, понадобятся Евангелие тридцатого года, обязательно изданное в Лодзи, сборник сказок Божены Немцовой, в переводе Лодзинского, выходные данные я вам назову, подшивки краковских газет, справочник Львовского университета, сборник псалмов, энциклопедия, романы Дюма-отца… Не записывайте, лучше я сам подготовлю перечень.
Ругге был потрясен: оказывается, поляки применяли весьма сложную систему шифровки, причем одна карточка могла быть закодирована двумя, а то и тремя шифрами одновременно. Например: имя - одним шифром, место жительства агента - другим, а явка и пароль - третьим. Предстоит колоссальная работа! Какое счастье, что он сумел отыскать Марчевского: теперь тот, ориентируясь по малопонятным пометкам, приведет его к нужному результату. Подполковник подвинул ближе к поляку лист плотного картона, расчерченный аккуратной сеткой.
- Мы разработали сводные таблицы для каждого раздела картотеки. Начнем с агентов, находящихся на Украине и в Белоруссии. По мере расшифровки будем вписывать сюда данные и получим свою, более компактную, полностью расшифрованную картотеку. Наша задача достигнуть этого как можно скорее!
Он с трудом спрятал в углах губ довольную улыбку. Сработало! Полковник действительно владеет тайной ключа. Всего он, конечно, может и не упомнить, но большую часть картотеки наверняка расшифрует. Черт побери, без него трудновато было бы добраться до истинных данных агентов разведки, хотя… зачем лицемерить - практически невозможно! Кто знает, - кроме пана Викентия, конечно, - как и на какой странице надо читать журнал или книгу: задом наперед, снизу вверх или по диагонали, чтобы получить искомое? Нет, поляка стоит поберечь. Очень стоит.
- Вы говорили о позывных, - напомнил немец. - Может быть, вызовем радиста на связь? Вдруг откликнется?
- По крайней мере никто нам не помешает это проверить, - улыбнулся пан Викентий. - Судя по радиомачте, у вас есть радиоцентр. Если он не обладает достаточной мощностью, то можно попробовать из другого радиоцентра абвера. Когда рация нашего человека откликнется, мы вытянем следом за ним цепочку людей, с которыми он связан.
Ругге встал, прошелся по кабинету, искоса поглядывая на свое отражение в стеклянных дверцах шкафов с винтовками. Чувствовалось, сколь непривычно ему штатское платье. Мысль о вызове радиста на связь была крайне заманчивой. Откуда тому знать, кто именно будет давать ему задания: поляки, англичане или… абвер?!
Красивое решение - даже в том случае, если радист будет гнать дезинформацию, по ней тоже можно судить о многих вещах. Поэтому стоит, видимо, начать с радистов, сразу включая их в работу.
- Что же, - помолчав, ответил абверовец. - Попробуем. Правда, я не слишком склонен верить в успех, но… Сейчас многое зависит от выигрыша в инициативе. Там, на этой карточке, есть другие данные радиста? Фамилии, адреса родных?
Ответить Марчевский не успел. Приоткрыв дверь, в кабинет заглянул Шмидт.
- Они вернулись, - как всегда лаконично обратился он к шефу.
- Хорошо! - кивнул Ругге и, обращаясь уже к пану Викентию, добавил: - Придется на некоторое время прерваться. Подождите меня.
Он сложил карточки в ящичек и, закрыв своей спиной от Марчевского замок, набрал комбинацию цифр на дверце сейфа. Убрал ящичек, захлопнул массивную дверцу несгораемого шкафа и пошел к выходу. Собака тут же вскочила и побежала следом.
- Ну, ну, дурашка! - ласково потрепал его по холке немец. - Останься здесь. Пан Викентий не будет возражать против твоего общества?
- Нисколько.
Ругге вышел. Овчарка, зевнув, улеглась между сейфом и заинтересованно поглядывавшим на него Марчевским…
* * *
Вечером, незадолго перед наступлением полицейского часа, в небольшое кафе в центре города зашел прилично одетый светловолосый молодой человек. Спросив у хозяина кружку пива, он устроился с ней за столиком в углу, наслаждаясь тишиной и сигаретой. Посетителей было немного, и молодой человек успел за несколько минут рассмотреть каждого из них - пожилую пару пенсионеров, двух молоденьких девиц, торопливо допивавших свой плохонький кофе, мрачного полицейского, хлопнувшего около стойки рюмку сивухи и с явной неохотой отправившегося на улицу.
Докурив, молодой человек направился в туалет. Войдя в кабину, он плотно прикрыл за собой дверь, накинул поржавелый крючок и прислушался. За ним никто не шел, ни звука шагов, ни сопенья ожидавшего своей очереди. Дернув за ручку унитазного бачка, молодой человек под шум льющийся воды запустил длинные пальцы в щель дверного косяка и выудил оттуда тугой шарик стеарина. Быстро обтерев его платком, он кинул шарик под язык и вышел. Вернувшись за свой столик, допил пиво, небрежно кивнул хозяину, покинул кафе, на углу догнал на повороте трамвай и вскочил на подножку задней площадки - на передней ездили только немцы.
Проехав несколько остановок, он так же на ходу соскочил и, пройдя проулком, вышел к старому многоквартирному дому. В своей комнате он вынул изо рта шарик, разогрел его на пламени спички и, размяв в пальцах, извлек тонкий листок бумаги, испещренный колонками цифр. Достав из тайника портативную рацию, молодой человек проверил замок на входной двери и надел наушники. Длинные пальцы легли на ключ, и в эфир полетели позывные…
Расположенный на территории Белоруссии радиоцентр принял телеграмму и передал ее дальше, в Москву. Шифровальщик проставил на бланке необходимые номера входящих и исходящих, пометив время: 21 час 40 минут, и принялся за расшифровку.
"По сведениям "Грома" абвер располагает если не всей, то значительной частью интересующей нас картотеки. В настоящее время начата ее дешифровка и сведение в специальные таблицы. Первыми для расшифровки подготовлены разделы, содержащие сведения об агентуре на территории Западной Украины и Белоруссии. Одновременно проводится работа по созданию опорных баз немецкой военной разведки вдоль линии новой границы с СССР, для чего готовятся специальные группы из числа кадровых сотрудников абвера, белорусских и украинских националистов. Предположительно, завершение этой работы запланировано на лето сорокового года.
Во всех округах "генерал-губернаторства": Краковском, Варшавском, Люблинском и Радомском, усилена подготовка к расквартированию новых немецких частей, создаются польские рабочие батальоны, куда насильно сгоняется местное население. Продолжается конфискация собственности, в первую очередь - имеющей военное значение. Особое внимание обращается на ремонт и укрепление шоссейных и железных дорог, ведущих к советским границам. Хопров".
* * *
Бергер не любил бывать в кабинете группенфюрера Этнера, поскольку, прежде чем туда попадешь, почти всегда приходилось долго ждать в большой приемной, под пристальным взглядом секретаря, пропускать вперед позже пришедших сотрудников, озабоченных какими-то сверхсрочными делами, и при этом молчать, не выдавая себя ни сердитым взглядом, ни недовольной гримасой: как же, все они - товарищи по партии, поставленные ею охранять интересы рейха!
Он прекрасно знал, что любой из этих "товарищей по партии" не колеблясь насмерть забьет его на дыбе, если это прикажут сделать, и не только его. Истинную цену товарищества он увидел в "ночь длинных ножей", когда спокойно перерезали горло штурмовикам Рэма, многие из которых были действительно приятелями его "товарищей" по СС.
Однако главное заключалось в другом - Бергер не любил кабинета Этнера по той причине, что группенфюрер маниакально был привязан к идее постоянного использования звукозаписи и приказывал записывать все разговоры, которые вел с сотрудниками. Многие из тех, кто не знал об этой "страстишке", уже поплатились за свой длинный язык, отправившись служить в захолустье или в действующую армию.
Начальников, к сожалению, не выбирают, и Бергер вынужденно посещал кабинет со стенами, обшитыми фигурными панелями из темного дерева, большим ковром на полу и бронзовыми светильниками на стенах: возможно, именно в них и прятались микрофоны? Некоторое время такая мысль занимала ум Бергера, но потом он перестал об этом думать - просто стал тщательно взвешивать каждое произнесенное им слово, и не только в кабинете начальника.
Кстати, иногда ему казалось, что в воздухе, заполнявшем кабинет, так и витали неведомым образом покинувшие корочки дел грифы "совершенно секретно" и "гехайме фершлюсс захе", но может быть, только казалось?..
Группенфюрер, сидевший за огромным рабочим столом, небрежно ответил на приветствие Бергера, предложил ему сесть и некоторое время продолжал просматривать лежавшие перед ним бумаги.
"С чем связан неожиданный вызов к начальству? - прикидывал Бергер, терпеливо ожидая, пока Этнер закончит ознакомление со сводками. - О чем пойдет речь - о Франции, России, Англии? Никаких материалов брать с собой приказа не было. Что-нибудь случилось здесь, дома, в Германии? Как же хорошо, когда другие зависят от тебя и мучаются неизвестностью!"
- План, в подготовке которого мы принимали участие, - начал Этнер, - наконец-то готов. Англия встанет на колени перед гением фюрера и железной поступью германских солдат!
"Потом, на досуге, он будет прослушивать запись и вспоминать, какое у меня было при этом выражение лица", - мелькнуло у Бергера.
- Развертывается работа по трем взаимосвязанным направлениям: психологическое подавление противника - это по ведомству рейхсминистра пропаганды господина Геббельса, - диверсионная деятельность и непосредственно военное вторжение на острова. Диверсии и политический аспект, сами понимаете, касаются непосредственно нас. Не станем вульгарно понимать диверсии только как взрывы и убийства, - с улыбкой продолжал Этнер, - а в первую очередь примем все меры к усилению ориентирующихся на наше движение групп оппозиции. После падения Франции, которое не замедлит, придет черед Англии и России. Нам нужно место на Востоке! Учтите: работа против Англии - отвлекающий удар. Главное направление - СССР! Я вызвал вас, чтобы узнать: как продвигается операция по выводу противника на подготовленную нами дезинформацию? Скоро первое мая, и мне хотелось бы порадовать рейхсфюрера нашими успехами. Понимаете, какое значение имеет эта работа, если в результате мы сможем застать восточного противника абсолютно неподготовленным?
- Да, экселенц, - склонил голову Бергер. Обращение "экселенц", принятое к генералам вермахта, очень нравилось Этнеру. - Материал подготовлен, абвер задействован: произойдет именно та утечка информации, которая нам нужна.
- Есть ли там подходящие люди? - Этнер откинулся на спинку рабочего кресла и не мигая уставился в лицо подчиненного. - Оправданна ли ваша ставка на абверкоманду Ругге?
- Введены в действие и запасные варианты, - выдержал взгляд шефа Бергер. - Но все же наиболее вероятно именно там. Мой человек прибыл на место, по его сообщениям подозрителен каждый!
- Пусть не очень-то их настораживает, - помягчел Этнер. - Не то мы подложим свинью Канарису раньше времени и не достигнем своей цели. Недавно рейхсфюрер, со свойственной ему прозорливостью, посоветовал использовать каналы Лоренца.
Вернера Лоренца Бергер знал: в 1933 году тот был начальником гестапо в ганзейских городах - Бремене, Любеке и Гамбурге. После уничтожения там профсоюзов и всех других политических рабочих организаций он получил чин бригадефюрера СС. В период Первой мировой войны Лоренц успешно занимался шпионажем, а до прихода нацистов к власти дважды сидел в тюрьме за коммерческие аферы, но об этом предпочитали благоразумно умалчивать - особенно после того, как рейхсфюрер Гиммлер пригласил Лоренца для встречи с Розенбергом.
Именно Розенберг предложил Лоренцу после "чистки" Северо-Западной Германии заняться активизацией деятельности "Северного общества", центр которого располагался в Любеке. Это общество широко пропагандировало фашизм в странах, близких Германии по языку - Швеции, Дании, Финляндии. Лоренц преуспел и на этом поприще - за короткое время ему удалось создать в этих странах более сорока контор-клубов "Северного общества". Гитлер и Розенберг остались довольны. Кроме того, учеником Лоренца был Рейнгард Гейдрих, могущественный человек в СС и СД.
- Я подготовлю предложения, - не замедлил откликнуться Бергер. - Осмелюсь напомнить, экселенц, что вы специально настояли на назначении начальником СС и тайной полиции в этом польском городишке одного из бывших сподвижников Лоренца - Вилли Байера. Он отправился туда прямо из штаб-квартиры Гамбургского гестапо в отеле "Атлантик".