- Как же, как же, помню. Вилли Байер - "Бешеный верблюд"! - засмеялся группенфюрер. - Знаете, почему его так прозвали? Он очень любит орать и при этом жутко брызгает слюной. Она даже спекается у него в углах рта. Со стороны забавно, но каково его подчиненным? Вечно ходить заплеванными, потому что Байер вопит по любому поводу.
- У него при этом выкатываются и стекленеют глаза, - добавил Бергер, почувствовав веселое расположение шефа.
- Да, старый боец Вилли Байер… А мы не поторопились с ним? - неожиданно убрав с лица улыбку, вкрадчиво поинтересовался Этнер.
И это "мы" неприятно резануло ухо Бергера. Неужели шеф заранее готовит "козла отпущения" и в случае неудачи собирается все свалить на него? Или тут начала играть "коридорная политика", когда при решении даже суперважных вопросов учитываются взаимоотношения с сильными мира сего?
- Насколько я его знаю, он склонен к жесткому подавлению всех. Абсолютно всех! Особенно нижестоящих. Видимо, за годы работы с Лоренцом у него выработался определенный комплекс неполноценности, и теперь Вилли стремится доказать, что он не тень вождя, а сам вождь, хотя во многих вопросах недостаточно компетентен. Одно дело, когда он стоял за спиной таких людей, как Лоренц и Гейдрих, а другое, когда надо все делать самому. И еще руководить на месте.
- Он закатывает истерики только подчиненным, экселенц. И очень редко противоречит начальству.
- Ценное качество, - скривил губы группенфюрер. - Чтобы не сомневаться в успехе, прошу вас лично заняться операцией. Поезжайте в Польшу, Бергер, посмотрите все сами, на месте, так надежнее. Но держитесь подальше от Байера, когда тот начнет орать: потом можете не отчистить мундир.
* * *
Свет он включать боялся, несмотря на плотно задернутые шторы на окнах. Изредка по ним пробегал луч прожектора, установленного на вышке охраны, и тогда комната принимала какой-то фантастический вид - все предметы отбрасывали причудливые ломаные тени, мрачные, чернильно-темные. Сначала он невольно вздрагивал, когда мертвенно-призрачный свет проникал сквозь шторы, но потом, занявшись делом, ради которого тайком проник сюда, перестал обращать на это внимание.
Дверь кабинета Ругге открылась на удивление легко - стоило только несколько секунд поковыряться в замочной скважине отмычкой. Войдя, он ненадолго замер, настороженно прислушиваясь и пытаясь рассмотреть, как расставлены стулья и кресла в темном кабинете - не хватало еще задеть что-нибудь, поднять шум и вызвать переполох.
Дверь за собой он запер все той же отмычкой, потом подергал ее, держась за ручку затянутой в тонкую перчатку рукой. Тихо ступая, подошел к массивному сейфу, достал из кармана потайной фонарь и осветил тонким лучиком света диск набора шифра и три круглые ручки с делениями, на которые были нанесены цифры.
"Все просто, - грустно усмехнулся про себя человек в перчатках. - Стоит только набрать код на диске, словно звонишь приятелю по телефону, потом поставить ручки в нужное положение, и тайны господина Ругге к вашим услугам! Дело за малым: знать шифр и нужное положение ручек".
Он вынул маленькую книжечку, на страницах которой, как в хорошей бухгалтерской книге, были колонками выписаны столбцы пятизначных цифр, и торопливо принялся за работу, зажав фонарь в зубах. И тут же возникла масса неудобств: рот заполняла тягучая слюна с металлическим привкусом; приходилось, прижимая к себе книжечку одной рукой, другой набирать цифры и поворачивать ручки, не забывая зачеркивать уже опробованные комбинации.
Вскоре его лоб покрылся потом, человек в перчатках делал непосильную физическую работу, дыхание стало прерывистым и хриплым, сердце билось в груди неровными толчками.
Наконец он решил немного отдохнуть. Вынул изо рта фонарь, привычно полез в карман за сигаретами, но тут же одернул себя - нельзя, надо терпеть! Так, уровнять дыхание, чтобы сердце начало биться спокойнее, чтобы ушла противная предательская дрожь в пальцах, чтобы не подгибались уставшие колени.
Сколько еще ему мучиться здесь, около этого сейфа, похожего на индийскую гробницу или пирамиду фараона Древнего Египта? Какой шифр придумал для замка, надежно охраняющего его служебные секреты, золотозубый любитель собак Генрих Ругге?! Сейф не польский, а немецкий. Принцип его механизма известен: при наборе на диске шифра следует повернуть ручки, поставив их рисками напротив нужных чисел, - и поворачивай кольцо, открывай бронированную дверцу. Вот только где они, нужный шифр и цифры, напротив которых должны встать ручки сейфа? Не будешь же ходить сюда каждую ночь…
Человек в перчатках снова зажег потайной фонарик и быстро просмотрел странички книжечки - еще неопробованные комбинации занимали добрую ее половину. Сейчас тихо, может быть, попробовать работать на слух? Немцы музыкальная нация, сложные механизмы их сейфов при совпадении комбинации цифр обычно издают тонкий мелодичный звук. Он очень слаб, почти не слышен, но если прижать к дверце мембрану стетоскопа? Тем более, как-то раз ему случайно удалось увидеть первые три цифры набора шифра на диске - не меняет же Ругге шифр каждый день? Для этого нужен специальный мастер. Один миг - и из кармана извлечен стетоскоп.
Нежно обняв огромный металлический ящик, человек в перчатках приник к нему, прослушивая стетоскопом. Одновременно он тихонько набирал цифры на диске. Во, после набора первой удалось расслышать отдаленный тонкий звон, словно где-то далеко-далеко лопнула туго натянутая струна. Есть?! Или показалось? Он небрежно смахнул пот со лба, снова прижал стетоскоп к сейфу и набрал вторую из известных ему цифр. И услышал тот же тонкий звук.
Неужели удача? Нет, рано думать об этом: вдруг при неправильном наборе остальных цифр замок автоматически сбрасывает первые из набора? Тогда ничего не выйдет. Торопись, действуй, пробуй, время неумолимо идет! А еще надо добраться до содержимого сейфа, а потом суметь незамеченным выскользнуть из кабинета и спрятаться в своей комнате, сделать вид, что всю ночь провел только там и спал сном праведника.
Ну, рискуй! Набирай третью цифру, а после, затаив дыхание, прихвати рукой в перчатке край диска и веди его, чутко прислушиваясь, пока снова не раздастся знакомый звонкий щелчок.
Через несколько минут он обессилено сел прямо на пол, устало прикрыл глаза и вытащил из ушей трубки стетоскопа. С диском, на котором набирался шифр, наконец-то было покончено. Теперь одна из тайн Ругге в его руках! Комбинацию цифр он не забудет даже в белой горячке - она словно впечаталась в мозг. Осталось разобраться с ручками, но это уже много проще: человек в перчатках имел некоторый опыт по вскрытию чужих сейфов. Бросив взгляд на циферблат наручных часов со светящимися зеленоватым фосфорным светом стрелками, он опять заторопился, стальная гробница оказалась не столь податливой, как ему хотелось бы.
Еще несколько раз он отдыхал, сидя на полу и прислонясь спиной к тумбе стола, прежде чем удалось поставить все три ручки в нужное положение. С замиранием сердца он взялся затянутой в перчатку рукой за массивное поворотное кольцо дверцы. Откроется или нет? Ошибка обрекала на новые мучения и смертельный риск. А если есть еще какие-нибудь секреты, о которых ему неизвестно, - бывают сейфы, стреляющие во взломщиков, подающие звуковые сигналы. Да мало ли чего изобрели хитроумные механики для ублажения людей, имеющих секреты или большие деньги и страстно желающих их сохранить?
Отступить и прийти сюда еще раз? Снова ждать, когда выдастся удобный момент и опять обливаться холодным потом и трястись от каждого шороха, потому что только идиоты не боятся за свою жизнь и дело, которое они делают…
Рука, словно сама, не повинуясь мозгу, потянула за кольцо. Тяжелая дверца легко пошла в сторону на хорошо смазанных петлях: ни выстрела, ни сирены. Человек в перчатках удовлетворенно улыбнулся.
Но улыбка тут же сошла с лица - внутри сейф был разделен на два отделения: нижнее и верхнее. В нижнем лежали какие-то бумаги, большой конверт из "крафта", с напечатанным на нем черным головастым орлом, держащим в когтях дубовый венок со свастикой, а верхнее… Верхнее закрывала бронированная дверца с узкой скважиной фигурного ключа! Проклятье!
Быстро пошарив по карманам, человек достал тюбик со специальной пастой и миниатюрную масленку, вроде тех, какие применяют для смазки домашних швейных машин. Он спрыснул из масленки замочную скважину дверцы верхнего отделения сейфа и выдавил из плотно прижатого к скважине тюбика густую темную пасту. Отодвинул от замочной скважины тюбик, подождал, пока паста засохнет, и осторожно вытянул готовый слепок ключа. Потом тщательно вытер края замочной скважины.
Что же теперь, уходить? Но на глаза опять попался все тот же большой конверт с орлом. Как уйти, не поинтересовавшись, что прячет герр Ругге в нижнем отделении своего сейфа? Ну нет, раз уж пришел и открыл, то стоит узнать хотя бы это.
Человек в перчатках взял конверт - сургучные печати были уже сломаны - и открыл его. Увидев гриф секретности и название документа, он ощутил радостное возбуждение: вот это удача! Видно, абверовец куда-то торопился и не убрал коверт в верхнее отделение. Тем хуже для него! Сколько тут страниц? Ага, порядком, однако минут за тридцать вполне можно управиться.
Он быстро достал миниатюрный фотоаппарат-лейку с магниевой лампой и обернулся к окнам, внимательно оглядев шторы - не будет ли заметно вспышек магния?
Снимать решил на полу, прикрывшись от окон столом. Торопливо, но без суеты, разложил листки с машинописным текстом и схемами, поднес к глазам видоискатель фотоаппарата и замер.
За дверями кабинета раздался злобный собачий лай и громкие голоса, среди которых выделялся недовольный баритон Ругге…
* * *
Начальник абверкоманды появился в приемной, одетый в пижаму, с ночным колпаком на голове, но с пистолетом в правой руке. Левой он держал за ошейник заливавшегося злобным лаем Дара. Глаза у собаки горели, шерсть на загривке поднялась дыбом.
Следом за Ругге в приемную ввалились полуодетый Шмидт и несколько солдат из взвода внутренней охраны.
- Что случилось? - встревоженный Шмидт подергал ручку двери кабинета. - Заперто.
- Дар поднял тревогу, - щурясь от яркого света, пояснил Ругге. - А он редко ошибается.
В углу, где стояла корзина для бумаг, раздался легкий шорох. Один из солдат быстро шагнул туда и, разворошив бумаги, поднял котенка.
- Кошка, господин подполковник!
Дар, свирепо рыча, рвался к дверям кабинета.
- Ну что ты, дурашка, - потянул его к выходу Ругге. - Эта тварь может оцарапать твой нежный нос и испортить морду. Тебе не жаль своих глаз? Выкинуть эту гадость! - приказал он небрежно, поведя стволом пистолета в сторону котенка. - Головой об угол и в помойку. Я не терплю кошек.
И потащил упирающегося пса к дверям. Шмидт и солдаты последовали за ним.
- Акт первый, - значительно сказал Ругге Шмидту в коридоре. Тот понимающе кивнул в ответ…
* * *
Застывший с фотоаппаратом в руках человек в перчатках чутко прислушался к доносившимся из-за дверей звукам: от каких только нелепых случайностей иногда может зависеть жизнь - например, от вшивого котенка! Ушли? Кажется, да.
Через полчаса он неслышно выскользнул в приемную, тщательно запер за собой дверь кабинета и словно растворился в сумраке слабо освещенного коридора замка…
* * *
В эту ночь полутемные коридоры старого имения Пилецкого, построенного в стиле замков богатой шляхты еще в восемнадцатом веке, были странно оживлены движением людей.
Кто-то, скрытый полумраком, проходя в туалет, поднял руку и опустил за карниз деревянной обшивки стен коридора тугой бумажный шарик записки.
Через несколько минут другой человек открыл дверь своей комнаты, вышел в коридор, запустил пальцы за карниз и выудил эту записку…
* * *
Выхин прикрыл глаза от неожиданно ударившего в лицо яркого света фонаря.
- Что вы тут делаете? - голос был очень знаком.
Протянув вперед руку, Вадим нащупал запястье человека, державшего фонарь, сжал его и направил свет вверх. Перед ним стоял Тараканов.
- Какая встреча, - усмехнулся Выхин. - Тот же вопрос могу вам задать и я. Или мы, как дети, будем спорить, кто первый спросил?
- Не будем. Но все же?
- Ходил в туалет, - с вызовом ответил Вадим. - Устраивает? Или здесь запрещено ходить ночью по нужде? Кстати, вам тоже не спится, да еще обзавелись фонарем.
- Немцы аккуратисты, экономят свет, - мягко освободив свою руку, ответил Владимир Иванович. - Боюсь, посещая то же заведение, набить шишку в темноте. Спокойной ночи.
И он пошел дальше по коридору, подсвечивая себе под ноги фонарем.
- Спокойной ночи, - буркнул в ответ Выхин.
Алоиз Дымша, тайком наблюдавший за ними в щель приоткрытой двери своей комнаты, тихонько, стараясь не щелкнуть замком, прикрыл дверь и запер ее. Он довольно улыбался…
* * *
Генерал Ермаков не умел играть в домино, не терпел карточных игр и никогда не увлекался шахматами. Но в своем служебном кабинете держал шахматную доску с расставленными на ней замысловато выточенными из темного и светлого дерева фигурками королей, всадников, боевых слонов и осадных башен. Иногда он привозил их домой и часами просиживал, подперев голову рукой, перед доской, c точки зрения шахматиста нелепо переставляя фигуры с места на место.
Росла горка окурков в большой пепельнице, менялось положение темных и белых фигур, то выдвигались вперед маленькие пехотинцы, прикрывшиеся круглыми щитами, то вдруг отступали, а им на смену, против всяких правил шагая через несколько клеток, выходили короли.
Жена и дочь, наблюдая за ним в эти часы, тихо посмеивались - Алексей Емельянович объяснил им как-то, что такое времяпрепровождение для него лучший отдых. Домашние считали, что при своей загруженности работой он имеет право на безобидные чудачества - подумаешь, не умеет играть в шахматы, глядишь - может, изобретет свою игру со старинными фигурками.
Как ни странно, они были недалеки от истины - генерал действительно придумывал свою игру, снимая и вновь ставя на клетки доски резаные фигурки, - игру с вражеской разведкой.
Перед его мысленным взором фигурки оживали, превращались в начальника абверкоманды Ругге, бывшего польского полковника Марчевского, ушедшего для связи с ним капитана Волкова, напряженно работающего в пограничной зоне Павла Романовича Семенова. Были на доске и фигурки, обозначавшие оберфюрера Бергера и группенфюрера Этнера, и в игре генерала Ермакова они становились все более и более опасными для его фигур.
Разведуправление Генерального штаба РККА уже располагало данными о подготовке немцев к большой войне на Востоке. Источники, от которых поступили сведения, были неоднократно проверены делом и не вызывали сомнения. В немецких штабах шла напряженная работа - готовились новые директивы, рассчитывались силы танковых соединений и пехотных частей, запасы стратегического сырья, мощности промышленности, с учетом заводов, которые выпускали продукцию в уже оккупированных фашистами странах - Польше, Чехословакии, Австрии.
В обстановке строгой секретности немцы начали печатать разномасштабные карты европейской части СССР.
Разворачивалась сеть секретных школ абвера на территории Польши и Восточной Пруссии - там готовили радистов, диверсантов, агентов для глубокого внедрения. Как же заманчиво для господ с Бендлерштрассе отыскать тропки, уже проторенные белопольской разведкой, использовать ее людей в своих интересах. Если мы получили о них нужные сведения, то сумеем поставить железный заслон проникновению немецкой агентуры в пределы нашей страны. Правда, это только одно из направлений работы, но тоже не маловажное.
Алексей Емельянович задумчиво покрутил в пальцах фигурку черного конного воина - для него она олицетворяла оберфюрера Бергера. Есть сведения, что он направляется с особым заданием в Польшу.
Зачем? Какие интересы имеет там СД? Бергер дольше занимался Западом, чем Востоком, но едет именно в Польшу. Опять же в городок, где расположена абверкоманда Ругге, цепко держащего в своих когтях Марчевского, начальником СС и тайной полиции назначен Вильгельм Байер - один из бывших ответственных сотрудников гамбургского гестапо. Как говорится в русской пословице - не по Сеньке шапка! Добро бы его отправили в Краков, Варшаву, Лодзь или крупный город образованного на территории оккупированной Чехословакии протектората Чехии и Моравии - так нет, сняли с насиженного места в очень значительном городе Германии и перевели в провинциальный приграничный городок Польши.
Провинился Байер или, наоборот, получил какие-то, пока не известные нам, директивы, выполнение которых СД не сочло возможным возложить на кого-либо другого, а выбрало именно этого исполнителя, известного своей преданностью нацизму, жестокостью, подозрительностью и изощренностью в провокациях?
Вот и его шахматная фигурка заняла место рядом с фигуркой, обознчавшей Ругге.
"Ну-ка, ну-ка, - сказал сам себе Алексей Емельянович, - Ведь Байер - мастер провокаций! А что если СД совместно с абвером или втайне от него проводит некую операцию? Поэтому и направляет к нашей границе своих людей. Вот только какую пакость они задумали?"
Ругге - специалист по Востоку, Бергер - по Западу, Байер - по провокациям, Этнер - человек близкий к Шелленбергу, занимающемуся политической разведкой, а Бергер - подчиненный Этнера. Байер, в свою очередь, один из ставленников Гейдриха. Змеиное гнездо! И опыт подсказывает, что это еще не все действующие лица, есть кто-то прячущийся в тени - и генерал выставил перед тяжелыми фигурами пешку: маленького черного пехотинца, прикрывшегося щитом.
Скорее всего, в ближайшее время следует ждать активизации действий немецких частей против французских войск и английского экспедиционного корпуса. Не тут ли собака зарыта? Может быть, хотят сразу двух зайцев убить - всучить и нам, и французам с англичанами хорошо подготовленную дезинформацию, а ударить совсем в другом месте? Этот вопрос надо безотлагательно проработать: если догадка верна, то дезинформация будет масштабной, носящей не только военный, но и политический характер.
Так, а что с Волковым? По сведениям, полученным от Семенова, капитан прибыл на место. Связался ли он с Марчевским, поверил ли тот ему? Ведь Волков, согласно разработанному плану операции, должен прийти совсем не так и не оттуда, как ожидал бывший полковник. Сколь долго сможет продержаться Волков в абверкоманде? Для немцев он не слишком дорогой материал - используют и без всякого сожаления могут уничтожить, они дорожат только арийцами.
Видимо, в свете данных о подготовке немцев к большой войне на Востоке, стоит продумать варианты длительного использования возможностей Марчевского. Не одной картотекой он может быть полезен советской разведке и делу освобождения своей многострадальной родины - Ругге и его хозяева вряд ли отпустят от себя бывшего польского разведчика, особенно если развернутся широкие события: упоминать слово "война" Алексею Емельяновичу как-то очень не хотелось. Несмотря на то, что он с самого начала знал истинную цену договора, заключенного гитлеровской Германией с СССР в тридцать девятом году.