Колония, в которой "отдыхал" Матвейчук, располагалась в окрестностях города, и капитан Сафронов был знаком кое с кем из ее сотрудников. От них он и узнал, что парень во время отбывания наказания активно сотрудничал с администрацией, состоял в секции дисциплины и порядка, а одно время даже числился помощником начальника отряда. Сафронов имел некоторое представление о тюремных делах и разъяснил Сергею, что казенный штамп "сотрудничество с администрацией" предполагает отнюдь не ударный труд на производстве и не участие в конкурсах самодеятельности, а кое-что другое. Пацан наверняка работал на "кума", то есть сливал информацию, провоцировал драчки, усмирял не согласных с режимом осужденных. В пользу этого предположения работало и то, что уже через полтора года осужденный Матвейчук был переведен в облегченные условия, а еще через два года освободился условно-досрочно, откусав половину срока. Кому попало такое счастье не выпадает, Волков и сам это понимал, хотя ни разу в жизни не переступал порог исправительного учреждения.
После освобождения из колонии криминальная карьера Саши Матвейчука вроде бы прекратилась. Во всяком случае, не задерживался и не привлекался. По всему видать, нашел себя в бизнесе. Два года назад на пару с другом основал фирму "Центр-Строй-Торг", занимающуюся не столько производством стройматериалов, сколько продажей оных. Числился исполнительным директором. Пару раз фирма попадала в поле зрения налоговиков. Понятно, что вести в России абсолютно честный и чистый с точки зрения закона бизнес практически нереально, и мелкие финансовые нарушения за руководством фирмы имелись. А у кого их нет? Главное, чтобы нарушения эти не выходили за рамки разумного и допустимого.
Как Волков и ожидал, Саша Матвейчук не проявил ни особого гостеприимства, ни большого желания рассказывать о своих отношениях со своей бывшей подругой, убитой в ночь с восьмого на девятое марта. Для того чтобы его разговорить, Сергею пришлось прибегнуть к легенде, несколько отличающейся от той, которую он впарил студентке Свете и менеджеру Андрею.
- Ты пойми, Александр, нет никакого маньяка. Убийство Пешковой было не третьим в серии, оно было первым. А вот кого зарежут во вторую очередь, это большой вопрос. Тебе не страшно?
- Не понял, - настороженно переспросил Матвейчук. - А мне-то почему должно быть страшно?
- У нас есть основания полагать, что с тобой кто-то сводит счеты. Наталью могли убить из мести.
- Мне?
- Да.
- За что?
- А ты у нас типа безгрешный, да?
- Слушай, капитан, вот не надо только на меня давить. Наша фирма чисто работает, понял? А что кредиты пока отдать не можем, так это лажа. Если б за такое убивали, в стране уже людей бы не осталось…
- А я не про фирму твою говорю. Я про зону.
Глаза Матвейчука беспокойно забегали, и Волков понял, что не ошибся в своих подозрениях. Чувствует парень за собой грешки.
- А что зона? Я отсидел и вышел, какие проблемы?
- Ну ладно, все, выключи дурачка. Ты же не с продавцом обуви разговариваешь, а с оперативником. А оперативники, они друг другу как братья. Даже если одни служат в МВД, а другие во ФСИНе. Твоим кураторам из оперативного отдела ты был нужен, пока на них работал. А сейчас ты для них ноль, отработанный материал, так что факт твоего сотрудничества с ними большим секретом не является.
- И че? - мрачно спросил Матвейчук.
- А то, что есть много людей, которые б тебе с удовольствием глотку перегрызли. Ты же свое условно-досрочное отрабатывал честно, да? Сколько зэков по твоей наводке пострадало, помнишь? Таких, как ты, за колючкой раньше ссученными и красноперыми именовали. Такие, как ты, раньше освобождаться боялись! Может, слыхал, в Тюмени недавно случай приключился. Освободился зэк, который на зоне завхозом карантинного отряда работал. Неделю всего свободой наслаждался! Сидел у себя во дворе, пиво пил, не трогал никого, вдруг подошли трое, вырубили его монтировкой, а потом за руки-за ноги приподняли и спиной о бревно приложили. Вот и все, и кранты позвоночнику. Сейчас в коляске путешествует.
- И че? Хотели бы мне что-то предъявить, на меня бы и наехали. Наташка-то при чем, я с ней полгода как познакомился.
- А тебе знакомо такое понятие, как нравственные страдания?
На лице Матвейчука отразилось искреннее непонимание, и Сергей понял, что понятие это парню все же незнакомо.
- Расшифруй, капитан.
- Без одной почки или со сломанным позвоночником жить тяжело, так? А без любимой женщины разве не тяжело? Ты заметь, ее ведь не абы когда убили, а в тот вечер, когда вы с ней в кафе сидели. Женский день отмечали. Помнишь?
- Ну, помню.
- Вот, значит, сидел ты с любимой девчонкой, пил-закусывал, все у тебя классно было. Она вышла в туалет. А через двадцать минут ты уже ее труп видел, окровавленный. Ведь так было?
- Ну так, и че? - опять задал свой любимый вопрос Матвейчук.
- Не тупи, Саша, - покачал головой Волков. - Убийством Пешковой тебя хотели наказать. Тебя, не ее. Да только мне почему-то кажется, что ее смерть для тебя наказанием не стала. Я прав?
Матвейчук закурил. Сергей скрипнул зубами, но сдержался. Ничего страшного, табачную вонь можно и потерпеть. Не стоит обострять отношения со свидетелем, который вот-вот заговорит о важных вещах.
Беспринципность и бессовестность бывшего осужденного в данной ситуации пришлись очень кстати. Не каждый мужик мог бы откровенно рассказать о таком. Убитая полтора месяца назад Наталья Пешкова не являлась его любимой и обожаемой девушкой. Она была своеобразной визитной карточкой, аксессуаром делового человека, каковым считал себя Матвейчук. Известно, что в мире бизнеса действуют свои неписаные законы, несоблюдение которых могут себе позволить только финансовые олигархи, которые уже достигли заоблачных высот и почивают на лаврах. Один из таких законов предписывает бизнесменам иметь набор аксессуаров, подчеркивающих их деловой статус. Директор крупной фирмы не может подписывать многомиллионные контракты шариковой ручкой из "Союзпечати". Он не может разъезжать на "Жигулях" девятой модели и носить часы, приобретенные на оптовом рынке. И, уж конечно, не имеет права появляться в деловом сообществе с замызганной, неухоженной бабой, напоминающей бледную поганку.
Понятно, что далеко не все представители отечественного бизнеса свято чтят сии правила. За четверть века российская бизнес-культура прошла большой и трудный путь, бесповоротно распрощавшись с бритоголовыми отморозками в бордовых пиджаках и славными традициями решения спорных вопросов при помощи пули и биты. Тем не менее нормы делового этикета не выкристаллизовались окончательно, не вошли в плоть и кровь российской коммерции. Как ни странно, но молодой Саша Матвейчук, дважды судимый предприниматель средней руки, относился к этим нормам более серьезно, чем иные финансовые воротилы, подмявшие под себя целые отрасли.
Волков внимательно посмотрел на строгий серый костюм Саши, буквально светящийся своей непомерной дороговизной, на полосатый галстук, стоивший, вероятно, не меньше самого костюма, и на роскошные золотые часы, украшающие правое запястье. Пацан явно не экономит на имидже. Интересно, какая у него машина? Уж наверняка не "нексия" и не "форд-фокус".
- Значит, Наталья для тебя была просто частью имиджа, так, что ли?
- Ну да, - бесстрастно подтвердил исполнительный директор. - Она ж ничего такая была, статная, длинноногая. Одеваться умела, и я ей кучу шмоток надарил для всяких разных мероприятий. К тому же два языка знала. Классная баба.
- Ну и где ты с такой классной бабой познакомился?
- В спортивном комплексе. В элитном, - уточнил Матвейчук. - Там у них годовой абонемент стоит полторы штуки баксов. Но зато все есть и высшего качества. И тебе сауна, и бассейн, и тренажерка… Я туда хожу раз в неделю, чаще не получается, загружен сильно. Вот там ее и встретил. Поговорили немного, я ее поужинать пригласил. То да се…
- Проснулись вместе, да?
- Проснулись вместе. И я тогда сделал ей предложение…
- Да ну? - удивился Волков.
- Не, другое предложение. Я ей так и сказал: нужна красивая телка, которая будет рядом со мной только тогда, когда мне это будет надо. Чтоб сопровождала меня в разные места, особенно на праздники всякие, корпоративные посиделки, неформальные встречи с партнерами и прочее… В мои дела чтоб не лезла, никаких упреков чтоб я от нее не слышал. И за это я ей платить буду.
- А секс как же?
- Это тоже входило в стоимость. Только без всяких там бабских отнекиваний типа "голова болит". Надо - значит, надо.
- Подожди, а жили-то вы вместе или нет?
- Когда я хотел, она приезжала и оставалась у меня. А так она жила на съемной хате. Тоже свою жизнь вела, я ее не ограничивал. Одно только условие поставил: если кто-то из моих друганов узнает о ее шашнях на стороне, наш договор сразу же расторгается.
- Ревновал то есть?
- Да какая, нахрен, ревность? - усмехнулся Саша Матвейчук. - У нас отношения не любовные были, а договорные, пойми ты. Дело в имидже. Когда пацан бабе изменяет, это ему только престижа добавляет перед друганами. А когда баба мужику рога наставляет, это вообще позор. Зачем мне, чтоб надо мной ржали?
- Разумно, - кивнул Сергей. - И как же Наташа восприняла твое предложение?
- Нормально. Мы обсудили сумму, и она согласилась.
- И за сколько?
- Пятьсот баксов в месяц.
- Как за четыре месяца пользования спорткомплексом?
- Чего?
- Ничего.
Волков представил себя в роли Саши Матвейчука. Интересно, как бы он сам относился к девушке, согласившейся играть роль его любовницы? Наверное, все зависело бы от того, стала бы она ложиться с ним в постель. В конце концов, эскорт-услуги принципиально ничем не отличаются от любых других услуг. Ну не может мужик никого любить или не хочет, а для престижа красивую женщину иметь надо. Вот и приходится платить. И со стороны самой женщины нет ничего постыдного. Все мы каждый день торгуем своим временем, своими знаниями, умениями, способностями… А вот телом собственным торговать все же позорно. Любопытно, а как бы отреагировала Снежная Королева, если бы он в позапрошлом году, при знакомстве, сделал ей подобное предложение? Наверное, улыбнулась бы своей убийственно-холодной усмешкой и ушла, не обернувшись.
- Когда вы с Пешковой сговаривались, ты о ней что-нибудь знал? Где она работает, например, и чем вообще занимается?
- Ну да. Она школу моделей закончила, одно время в ночных клубах выступала, потом в салон красоты устроилась, администратором…
- Это все ты с ее слов знаешь?
- Да. А че?
Сергей вдруг почувствовал приступ мальчишеского озорства. Очень ему захотелось поведать зацикленному на престижных мелочах бизнесмену об истинных занятиях его… любовницы по вызову, точнее не скажешь. После ее убийства оперативники на всякий случай пособирали сведения о ней, хотя и были уверены, что девушка стала очередной жертвой маньяка. В салоне красоты Наташа Пешкова действительно трудилась, но она также трудилась и в другом салоне, носящем говорящее название "Холостяцкий шалаш". Андрюха Черновский лично опросил некоторых сотрудниц данного заведения и узнал, что у Пешковой была своя фишка: при интимном общении с возбужденными клиентами девушка всегда меняла свою внешность с помощью рыжего парика, цветных линз и экстравагантного макияжа. Теперь понятна причина: если узнают папа с мамой, это ничего, это пережить можно, а вот если узнает Саша Матвейчук, месячный доход разом сократится на пятьсот долларов. А узнать он мог бы запросто: кто-нибудь из коллег или деловых партнеров наведался бы в "Холостяцкий шалаш" да и увидел бы знакомое личико, а потом бы Саше рассказал, с эротическими подробностями. Так что личико это приходилось маскировать.
Невелика премудрость: мужчины вообще мало внимания обращают на женские лица, а уж всматриваться в лицо рыжеволосой бордельной шлюхи точно никто не будет. Ну и, само собой, в ходе предварительно-ласкательных бесед Пешкова представлялась не Наташей, а Маргаритой.
Просвещать исполнительного директора Волков все же не стал. Не для чего. Сам должен был сообразить, что если девушка продается за деньги, то не ему одному.
- Ты хорошо помнишь ваш последний вечер?
- Помню. Мы тогда на самом деле не Женский день праздновали, а заключение сделки с одним оптовиком из Челябинска. Бабам своим не сказали об этом, понятное дело. Поздравили, выпили за них, все честь по чести. Сидели, блин, вчетвером, все нормально было… Потом Натаха в туалет пошла, а потом - визги, вопли…
- Ее визги?
- Не. Тех двух телок, которые ее в туалете нашли.
Сергей уже решил для себя, что отвлеченные понятия Матвейчук понимает плохо. И все же спросил:
- Слушай, Санек, а ты в тот вечер был счастлив? - И тут же поправился, взглянув на недоуменное выражение лица собеседника: - Я имею в виду, вы с Наташей Пешковой были похожи на счастливую любящую пару?
- Да откуда мне знать… Я ж на нас со стороны не смотрел.
- Ну, а все же?
- Наверное, да. Ну а как иначе, капитан? Праздник ведь был, Восьмое марта. Когда люди празднуют, они всегда выглядят довольными и счастливыми. А Натаха свою роль хорошо играла. Никто из моих корешей так до сих пор и не догадался, что между нами никаких чувств не было…
- А у тебя сейчас есть женщина?
- А какая тебе разница? - ощетинился Матвейчук. - Вот уж это точно не имеет отношения к делу.
"Действительно не имеет, - думал Сергей, выруливая на дорогу. - Какая разница, нашел этот упырь себе новую эскорт-девочку или еще в активном поиске?.. Главное, что в компании своей шлюшки он выглядел так, как и должен выглядеть мужик, которому повезло в любви. И Пешкова выглядела так же наверняка. Она за то и получала пятьсот долларов в месяц, чтобы производить впечатление счастливой девочки…"
***
Нажав кнопку пятого этажа, Вера Ивановна вдруг подумала, что, если лифт по какой-нибудь причине отключат, она вообще не сможет выйти из квартиры. Если на спуск по лестнице сил еще хватит, то на подъем - точно нет. Проклятая немощность… На поход в ближайший продуктовый магазин пришлось потратить сорок минут. А магазин-то не дешевый. С точки зрения экономии она бы предпочла отовариваться в универмаге на соседней улице, куда обычно Белла ходила, да разве ж она сможет?..
Пенсионерка вставила ключ в замочную скважину, и тотчас же с шестого этажа донесся звук открываемой двери.
- Тетя Вера, я вас из окна увидел, как вы возвращаетесь. Мне бы поговорить нужно с вами. Можно?
Сосед сверху, Виталик. Под пятьдесят лет, внука имеет, а все как мальчик: "тетя Вера". Детская привычка. Виталика она знала с самого рождения, равно как и его покойных родителей. Много лет назад он был близким другом Виктора, хотя совсем на него не походил. Вел себя скромно, старшим не грубил, к учебе относился прилежно. Вера Ивановна долго не могла понять, на чем держится дружба таких разных подростков, а потом все поняла: на зависти и на восхищении. Робкому и несмелому Виталику до боли хотелось быть таким же наглым и развязным парнем, каким был Виктор Квашнин. Он, дурачок, даже пытался подражать привычкам Витьки, довольно комично. А Виктору, понятное дело, такое отношение к себе грело душу. Приятно сознавать, что твой ровесник хочет быть похожим на тебя.
Вера Ивановна знала, что, когда ее сына посадили, Виталик с ним переписывался. От Витьки тогда все друзья отвернулись, да и не только друзья: они сами, родители, предпочли не иметь с вором и насильником никаких контактов. А вот сосед остался верен своему другу детства. Квашнина не могла в толк взять: теперь-то чему завидовать и чем восхищаться? Впрочем, у самого Виталика жизнь складывалась тоже не очень складно, в начале девяностых закрыли за ненадобностью военный завод, на котором он трудился, парень остался без работы и запил. Другие, кто посильнее да понапористее, в те годы шли в бизнес и наживали миллионы, а у него кишка тонка оказалась. Пару-тройку лет пропивал зарплату жены и собственную бытовую технику, потом вроде взялся за ум, устроился в автомастерскую. Две дочери у него родились, одна за другой, а теперь уже и внук растет.
С самой Верой Ивановной он всегда здоровался, поздравлял с праздниками, несколько раз помогал заносить и выносить крупногабаритные вещи. Не пригласить его на похороны Беллы, которую он знал с младенческих лет, старушка никак не могла.
- Заходи, Виталик, - предложила она.
- Я, собственно, что вам хотел сказать, - неуверенно замямлил мужик, когда она усадила его на диван. - Беллочка умерла, мы очень вам сочувствуем, и я, и моя супруга…
- Спасибо, Виталик.
- Я вот на вас смотрю: вы так тяжело двигаетесь, просто сердце сжимается. Трудно вам одной жить, наверное?
Старушка вздохнула. Не стала отрицать очевидное.
- Вот мы и подумали… А давайте мы вам помогать будем, а?
- Как помогать?
- За продуктами и за лекарствами ходить, в квартире прибираться, ковры хлопать, сантехнику и электрику налаживать, если проблемы возникнут… Хотите, могу вас в поликлинику возить, у меня "Жигуленок" есть, вы знаете. Вам только и останется, что покушать себе приготовить да посуду помыть. Можем вам даже деньгами помочь. Наша младшая дочка недавно замуж вышла, с нами теперь не живет, так что у нас с финансами попроще стало.
Слушая соседа, Вера Ивановна осознавала, что он озвучивает только первую часть предложения. По его тону, по его интонациям, даже по его взгляду было понятно, что непременно последует и вторая. Так и получилось: Виталий предложил старушке составить завещание в его пользу. Иначе говоря, оставить ему и его жене трехкомнатную квартиру как плату за услуги. Все равно близких родственников у нее теперь нет, жилплощадь передавать некому, так почему бы и не облегчить себе оставшиеся годы жизни? Взаимовыгодная сделка, по мнению Виталика.
Предложение соседа не заинтересовало Веру Ивановну. По поводу завещания у нее имелись свои соображения.
- Не понимаю, почему вы не хотите принять нашу помощь, - огорченно произнес Виталий. - Столько лет знакомы, вы ж меня еще мальчишкой помните. И с сыном вашим я всегда был дружен. Почему вы не хотите, чтобы мы вам помогали? Мы же от чистого сердца…
- Не обессудь, Виталик. Ты парень славный, и я к тебе очень хорошо отношусь. Но не привыкла я помощь принимать от других людей, зная, что не смогу отблагодарить. Сама как-нибудь справлюсь. Уж я все же не колода какая, проживу.
- Да вы как раз можете нас отблагодарить, тетя Вера! Квартира-то ваша каких денег стоит! У меня две дочки, и обе замужем, и обе по съемным квартирам мыкаются с мужьями, а у Машки ведь уже сын растет. Вот бы мы вашу трешку между ними и поделили, и славно было бы. Вы подумайте…
- И думать нечего. Не могу я квартиру вам оставить, Виталик.
- Почему? У вас же ни детей, ни внуков больше нет.
- Так у меня зато сестра есть, родная, из Тюмени. Ты ее на похоронах видел. А у нее трое детей и не помню, сколько внуков. Вот им и оставлю квартирку, коли Беллу Бог прибрал… Родная кровь.
- Тетя Вера, так они ж все далеко, в Тюмени! Они ж вам не будут в магазин и в аптеку ходить…
Старушка засмеялась мелким, почти судорожным смехом.