- Ничего страшного, сынок. Сама доковыляю. Да мне и жить-то осталось всего ничего. Может, завтра и помру.
Обиженный сосед направился к выходу. Уже в прихожей спросил, понизив голос:
- Тетя Вера, а кого вы на кладбище-то увидели? Вы так перепугались, что чувств лишились, я еле вас подхватить успел…
- Так я ж тогда сказала, Виталик. Покойного супруга увидела. Галлюцинация это, мираж, призрак, понимаешь? На нервной почве.
- Ну да, вы так менту объяснили. Но я-то поумнее мента буду. И я ведь тоже его заприметил, тетя Вера.
- Кого? - испуганно спросила она.
- Сами знаете кого. Совесть-то вас не мучает по ночам, а?
- Иди к себе, Виталик. Устала я.
Старушка распахнула дверь, сосед вышел. Несколько минут Вера Ивановна стояла с зажмуренными глазами, вспоминая похороны Беллы и свое видение, не имевшее никакого отношения к ее покойному мужу. "Про совесть заговорил, гаденыш, - со злостью подумала она. - А сам на мою квартиру пасть разинул. Ничем он не лучше Витьки, только мямлит и смущается. Совесть… И почему она меня грызть должна?"
Глава 5
В любой группе людей, выполняющих определенную работу, кто-то должен быть старшим. Это закон управления. Командир, начальник, бригадир, пахан, смотрящий… Названий можно придумать сколько угодно, важна суть. Формальный или неформальный, но лидер обязательно должен быть.
До момента, когда к поискам неуловимого Садовода был неофициально подключен Сергей Волков, расстановка ролей была простой и понятной. Капитан Сафронов, как старший по возрасту и по званию, считался номером первым. Старший лейтенант Черновский охотно признавал себя номером вторым. Теперь же, с приходом Сергея, ситуация стала менее ясной. С одной стороны, Волков был старше обоих оперативников по возрасту. С другой, он имел минимальный опыт работы в органах внутренних дел и не мог похвалиться какими-либо достижениями на ниве борьбы с преступностью. С третьей же стороны, он был единственным лицом, имеющим личную заинтересованность в скорейшем захвате маньяка: это ведь за его женой два дня подряд следил Садовод. Кроме того, Настя, как выяснилось, училась в одном классе с покойной Беллой Квашниной и могла дать важную информацию о ее прошлом. Причем с куда большей готовностью она бы поделилась этой информацией со своим любимым мужчиной, нежели с посторонним человеком, будь то следователь или сотрудник полиции.
На это обстоятельство Сергей вновь обратил внимание Саши Сафронова, встретившись с ним в пятницу.
- Настя мне рассказывала, что Квашнина была типичным школьным изгоем. Как в фильме "Чучело", помнишь? Но Настя знала ее только до девятого класса, потому что в десятом Белла училась уже в другой школе. Целых семь лет прошло, почти восемь. Вот эти годы мы должны изучить, как под микроскопом.
- Да на фига? В рамках нашей основной версии, личность Беллы вообще не имеет никакой важности. Мы же решили, что она стала случайной жертвой…
- Вот я и хочу проверить, так это или нет. Вчера я пообщался с тремя свидетелями, с девушкой Олега Волнухина и с парнями Ангелины Соколовской и Натальи Пешковой. И расспрашивал я их вовсе не про убийства.
- А про что?
- Про личные отношения. И мне кажется, я уловил закономерность, которой руководствуется наш Садовод.
- Поделись.
- Он убивает тех, кто счастлив в личной жизни. Вернее, вот как: тех, кто выглядит счастливым. Например, Наташа Пешкова вряд ли была на седьмом небе от счастья в отношениях с эгоистом Матвейчуком. Да и вообще, какое личное счастье может быть у заурядной проститутки? Но в день смерти в ресторане она наверняка казалась очень даже удоволенной…
- Да ну, слишком уж простой мотив. Даже для психа.
- Да, мотив простой. И очень серьезный - зависть! Черная зависть. Чем отличается белая зависть от черной, знаешь?
- Примерно.
- Скажу точнее. Белая зависть - это когда человек смотрит на другого, у которого есть нечто ценное, и говорит самому себе: "Ага, у него есть, а у меня нет. Значит, я буду стараться, чтобы и у меня тоже было…" А черная - это когда он говорит: "Ага, вот он гад, ну почему у него есть, а у меня нет?! Несправедливо, блин! Надо восстановить справедливость, то есть отнять у него и поделить между такими, как я. А его, гада, пристукнуть, чтоб не сопротивлялся…"
- Хочешь сказать, Садоводу не везет в личной жизни?
- Вот именно. Я почти уверен, что у него серьезнейшие проблемы в отношениях с женщинами. Вполне возможно, имеется какой-нибудь внешний дефект, уродство лица или тела. А может, никакого уродства нет, а есть глубокая психологическая травма, тянущаяся из пубертатного периода…
- Какого периода?
- Ну, из периода полового созревания. Сам знаешь, в тринадцать-пятнадцать лет все воспринимается особенно остро. Подросток может вены себе перерезать из-за такой чухни, на которую взрослый мужик и внимания не обратит. Пройдись по всем нашим знаменитым серийникам, они же все ссылаются на нечто подобное. Оправдывают себя тем, что мама с папой ремнем наказывали, старшие товарищи издевались, одноклассники насмехались, девчонки не давали…
- Подожди, так Белла-то при чем? Такой жизни, как у нее, никто не мог завидовать. Ни с кем не общалась, друзей нет, парня нет и не было, работала библиотекарем… Да и внешность тоже не для глянцевых журналов…
- Но мы же условились, что ее убили фактически случайно. Квашниной нельзя было завидовать, ты прав. А вот Насте моей - можно! - Волков повысил голос. - Природа ее одарила всем, и красотой, и умом, и характером. Любящие родители, беззаботное детство, популярность в школе и в институте… И в наших отношениях мы оба кайфуем, поверь на слово. Я жизни не представляю без нее. У нас за все время знакомства только одна проблема и была, ты о ней знаешь.
- Знаю, - кивнул Сафронов. - Это когда ее в убийстве обвиняли…
- Да. А так у нас все классно. И вот я вчера слушал Свету и Андрея и представлял себя на месте любого из них. Человек нашел свой идеал, она на высшем подъеме, он засыпает счастливым и просыпается счастливым. А ему в один момент все ломают. Отнимают у него объект любви. Впору вешаться. Вот лично я далеко не уверен, что смог бы пережить неожиданную гибель Насти.
- Получается, этот урод сразу по двум целям бил: лишал жизни одного человека и одновременно кидал с небес в грязь другого.
- Да. Типа, если мне плохо, так пусть и никому не будет хорошо. К тому же ты не забывай, когда именно он совершал свои преступления: второго января, четырнадцатого февраля и восьмого марта. Праздничные дни! Люди сидели в ресторанах, настроение у них было приподнятое… Вот за это он им и мстил. Одиноким, ущербным, обиженным жизнью субъектам вообще тяжело переживать праздники, равно как и чужое счастье…
- Не знаю, Серега, может, ты и прав. Хотя у нашего консультанта из областного Центра судебной психиатрии другое мнение по поводу мотивации Садовода.
- Какое?
- Он карает людей за грехи. Потому и подбрасывает надкусанное яблоко. Типа, я не просто так ножом махаю, я вершу высшую справедливость.
- А одно другому не противоречит. Просто грех этих людей в том и состоял, что они были счастливы, хотя, по его мнению, не имели право на счастье.
- Тогда я тем более не понимаю, почему тебя так интересует прошлое Квашниной. В ее жизни никакого запредельного счастья не было.
- Повторяю: во-первых, я хочу нашу версию проверить. А во-вторых, вот лично ты читал заключение судмедэксперта по поводу ее тела?
- Читал вроде… - Сафронов наморщил лоб, припоминая. - Серега, блин, у нас столько бумажек, всего и в голове не удержишь. Да, вспомнил, читал.
- Тогда ты должен знать, что Белла Квашнина не была девственницей! Ух, блин, до чего я не люблю это слово…
- Почему?
- Долго объяснять. Факт в том, что минимум раз в жизни она имела половой контакт с мужчиной. И я очень хочу с этим мужчиной познакомиться. Понимаешь, мы ведь можем многого не знать, можем видеть только надводную часть айсберга. А если, вопреки нашим прикидкам, она все же была счастлива? Вдруг у нее был парень, с которым она регулярно встречалась? Сколько примеров, когда веселые, беззаботные красавицы не могут устроить свою судьбу, а такие угрюмые дурнушки - устраивают… И еще не забывай: Квашнина была верующей. Это особый тип личности, поверь. Я считаю, нам обязательно нужно побывать в храме, куда она часто ходила, по словам бабки. Церковь Усекновения Главы Иоанна Предтечи. Там-то она и могла вести свою настоящую жизнь, а все то, что за пределами церкви, это так, мишура.
Сафронов растер в пепельнице окурок, для надежности загасил его собственной слюной. Не нашел, что возразить.
- Ну ладно, давай попробуем порыть в этом направлении… Значит, по пунктам: ищем парня Квашниной, разбираемся с ее церковными делами, проясняем ее прошлое. Черновского я запрягу сгонять в ее институт, с сокурсниками потрещать.
- Сокурсников он в институте не найдет, они сейчас дипломы пишут. Пусть лучше в ту школу съездит, в которой Белла училась последние два класса. Номер сто двенадцать.
- А в первую ее школу?..
- А про первую школу мне Настя все рассказала, они же вместе учились. Хотя пускай и туда заедет, лишним не будет. Настя могла чего-то и не знать…
- Сделает. Слушай, Серега, а если все же он твою жену хотел грохнуть… Может, ей уехать куда-нибудь? Он ведь может ее выследить и повторить попытку.
- Да я думал об этом. Меры предосторожности мы приняли. Она у меня девочка непростая, голыми руками не возьмешь…
Волков говорил уверенно, но на самом деле он далеко не был уверен, что с Настей ничего не случится. Да и как мог он быть абсолютно спокоен? Все эти дни его супруга ходила на работу. Точнее, не ходила, а ездила на автобусах и маршрутках. В транспорте, конечно, безопасней, чем в парке, но ткнуть ножом можно и в салоне. Первые три жертвы Садовода погибли в ресторанах, в людных местах, и никто им не помог, никто не помешал убийце. Да и помимо работы Насте было чем заняться. По пятницам, например, она ходила в фитнес-клуб или в бассейн. Дважды в неделю, по четвергам и субботам, посещала курсы вождения. От погибшего в прошлом году ее брата Максима остался трехгодовалый "рено логан", и родители готовы были предоставить его в полное Настино распоряжение, но для этого нужно было получить водительские права… Наконец, самое уязвимое место, подъезд. Когда имелась возможность, Сергей встречал и провожал Настю, но получалось это далеко не всегда.
В принципе, выход был: взять на работе отпуск за свой счет, запереться в квартире и никому не открывать. Но Настя бы на такое никогда не согласилась, да и самому Сергею такое решение не казалось правильным. Поступить так - значит, признать превосходство преступника, признать, что он сумел ограничить ее свободу, сумел понизить качество ее жизни. Да и сколько это может продолжаться? Иных маньяков годами ловят, они потому и остаются в народном сознании, что держат людей в страхе на протяжении длительного периода, успевая совершить десятки убийств. Учитывая особую осторожность и криминалистическую осведомленность Садовода, никак нельзя было надеяться, что он окажется за решеткой очень скоро. И что ж теперь, прятаться от него до тридцати лет? Нет, Волков не хотел для своей супруги такой судьбы.
***
"Зачем нужна улица, если она не ведет к храму?" Подъезжая к серо-голубому зданию с тремя куполами, Сергей мучительно вспоминал, откуда он может знать эту фразу. Читал он очень много, начиная с раннего детства, и почерпнутые в книгах знания старался не забывать. Ставку делал не на механическое запоминание, а на системное. Помогала ему в этом простенькая мнемоническая методика, откопанная в трудах одного британского психолога. Рассчитана она была в первую очередь на запоминание информации, получаемой визуальным путем. В первую очередь, из письменных текстов. Используя нехитрые приемы, Сергей мог восстановить в памяти содержание любой книги, когда-либо им прочитанной. И если он вдруг не мог припомнить, откуда взялась в его голове та или иная фраза, скорее всего, это означало, что он ее не прочитал, а услышал.
"А почему, собственно, улица должна куда-то непременно вести? Улица создается не для того, чтобы вести к бане, храму или вокзалу, а для того, чтобы на ней стояли дома, а в домах жили люди…" Кем бы ни был автор крылатой сентенции, но Волков точно не назвал бы его своим идейным собратом.
Традиции православной церкви он знал неплохо, поэтому не забыл троекратно перекреститься перед входом. И сразу же вдохнул ни с чем не сравнимый аромат горящих свечей и кадильного дыма. Ему вспомнилась книга одного сибирского иеромонаха, которую он прочитал на досуге. В ней замечалось помимо всего прочего, что, если бы русский крестьянин семнадцатого века мистическим образом переместился в век двадцать первый, он чувствовал бы себя спокойно и умиротворенно только в одном месте - в церкви. На этом основании автор делал вывод, что современная жизнь со всеми ее культурными и техническими новинками разрушает психику и подрывает духовные основы, и неплохо было бы нам вернуться к заветам мудрых предков, побольше времени уделять стоянию в храме, а поменьше - работе и развлечениям. Волков всегда поражался обыкновению религиозных активистов делать абсурдные выводы из предельно простых и понятных обстоятельств. Выходец из прошлого чувствовал бы себя в церкви как дома просто потому, что ее внутреннее убранство почти не изменилось за минувшие века, сохранилось множество ритуальных мелких деталей, которые и создают особую обстановку, настраивают человека на определенный психологический лад. Если что и появилось в храмах за последние десятилетия, так это торговые точки при входе, снабжающие прихожан свечками, крестиками и духовной литературой.
До начала вечерней службы оставалось еще около часа, людей было немного. Что ж, тем лучше, значит, можно будет пообщаться с персоналом. Продумывая свой визит еще с утра, Сергей решил ничего не говорить о смерти Беллы. Пусть она числится не убитой, а без вести пропавшей. Во-первых, меньше будет эмоций, а во-вторых, служители храма с большей готовностью расскажут о личной жизни девушки. Если таковая была, конечно
Продавщица из церковной лавки, сутулая женщина с грустным лицом, известием об исчезновении Беллы Квашниной была сильно взволнована. Старушка за стойкой, принимающая записки о поминовении, только охала и качала головой. Точнее, обе они сначала просто не поняли, о ком идет речь. Оказалось, что погибшую девушку здесь знали не по тому имени, которое было указано в паспорте, а по крестильному имени - Варвара. Сестра Варвара, вот как. Да, она уже целую неделю не появляется, хотя раньше приходила с периодичностью в три-четыре дня. Нет, о ее личной жизни они ничего не знают, ни разу ее с мужиком не видели. Хотя лучше бы с батюшкой поговорить…
Сергея интересовало, какие конкретно функции выполняла Белла-Варвара в церкви Усекновения Главы Иоанна Предтечи, и он на свой вопрос получил ответ. В переводе на светский язык, девушка была чем-то вроде консультанта. Разъясняла прихожанам, в основном новичкам, правила внутрицерковного поведения, указывала, где какая икона висит, как нужно стоять во время службы, в каком порядке совершать ритуальные действия, когда осенять себя крестным знамением, когда наклонять голову… Но функциями консультанта она вовсе не ограничивалась, присваивая себе еще и полномочия духовного цензора. Беспрестанно делала замечания, нередко в жесткой и категоричной форме, требовала делать не так, а вот этак и не успокаивалась, пока ее требование не выполнялось. Контролировала, одним словом. Больше всего от нее доставалось детям и молодым женщинам. Первым - за вечную шумливость и непоседливость, вторым - за неправильный, с ее точки зрения, внешний вид. Неприкрытые коленки и выбивающиеся из-под платка волосы раздражали ее донельзя, могли стать причиной шумного конфликта.
Церковные женщины рассказывали о сестре Варваре с уважением в голосе, но в то же время и с некоторой опаской. Волков чувствовал это и понимал, что обе они явно смягчают картину, рисуя Беллу в более мягких тонах. А как иначе, здесь ведь тоже есть своя корпоративная этика. Сор из избы, то есть из церкви, не выносить. О личностях такого сорта Волков знал не только от верующих знакомых, но и по собственному опыту. Будучи подростком, он, как и многие в этом возрасте, мучительно искал ответы на вечные вопросы о смысле жизни, о добре и зле, о морали и нравственности. Искал в том числе и в различных религиозных течениях. Подобно киевскому князю Владимиру, "испытывал" верования и философские системы. Ответы на вечные вопросы нашлись сами собой уже в более зрелых годах, когда пришло понимание, что нужно не лениться и не искать их в готовом виде, а расширять кругозор, наполнять голову знаниями, размышлять, анализировать и сравнивать, вот тогда и толк будет. Но в четырнадцать-пятнадцать лет, когда понимание еще не пришло, но уже очень хотелось объяснить все странное и загадочное, а заодно и обрести всемогущего заступника, способного выполнить любую просьбу, он несколько раз захаживал в православные церкви города. Стоял, внимательно вслушиваясь в малопонятные слова молитв и песнопений, рассматривая изображенные на иконах сюжеты, и прислушивался к собственному сердцу: не екнет ли? Не екнуло.
Зато молодой Сережа Волков познакомился с явлением, которое молва народная именует "белыми платочками", невольно вкладывая в красивые слова негативный смысл. Прицерковные старушки… Если кому-нибудь взбредет в голову провести статистическое исследование и узнать, скольких молодых людей они оттолкнули-отвратили от христианства вообще и от православия в частности, число получится отнюдь не мизерное. Человек привык мыслить ассоциативно, образно. А с каким образом он сталкивается, переступая порог храма? Кто шипит и рычит на него, делает грубые замечания, пугает его карой небесной за неправильное или неточное прикладывание к иконе или за тронутые тушью глаза? И замечания-то основаны большей частью на суеверии, на обрядоверии, не имеющем ничего общего с христианской идеей. "Таких не отпевают!" - грубо рявкнула приемщица поминальных записок, вычеркнув показавшееся ей не славянским имя. "Если заходишь в храм с ребенком, веди его справа от себя, справа, не слева!" - кричит другой божий одуванчик молодому отцу семейства. "Нечего с голыми руками в святой церкви делать, так только блудницы ходют!" - распаляется третья, у которой если и были в жизни радости, так остались в далеком прошлом… А ведь именно их начинающий прихожанин и принимает за лицо церкви. Подумает, развернется и уйдет.
Но старушек-то хоть понять можно, у них действительно ничего светлого и радостного нет и не предвидится, надо ж негативным эмоциям давать выход. Да и чувство причастности к Богу душу греет: как же, мы в церкви служим за бесплатно, чуть ли не живем здесь, мы-то точно спасемся, а они все там, в своих безбожных офисах да институтах, так и пропадут… Да, их поведение объяснимо. Но в церкви Усекновения Главы Иоанна Предтечи, получается, функцию "белых платочков" выполняла молодая девушка Белла, она же сестра Варвара. Возможно ли? Надо проверить.