Дверь распахнулась. Фиолетовая голова миссис Ковент оживила приглушенные тона приемной. На руках старушки восседала маленькая собачонка большой породистой ценности. Черные глаза Мартина хлестнули Рона по лицу.
– Прошу вас, мистер Митчелл.
* * *
…Уже несколько минут Рон и Мартин сидели молча друг против друга. Взгляд Мартина цепко ловил движение глаз и мимику Рона в попытке предвидеть его первые слова. Рон молчал. Его сквозной взгляд уходил через лицо Мартина в глубину собственных мыслей. Мартин ждал. Начало разговора принадлежало только Рону.
– Где ваш пистолет, доктор?
Голос Рона звучал бесстрастно, глаза оставались по другую сторону реальности. Молча Мартин правой рукой слегка выдвинул верхний ящик стола и изящным толчком вернул его на место.
– Он появился вместе со мной? – голос Рона по-прежнему был безучастен.
– Этой игрушке больше десяти лет.
– Для самообороны?
– Для самоуспокоения.
– Вы меня ждали, доктор?
– Да.
Рон снова замолчал. Мартин выглядел естественно спокойным, но зарождающийся ветер тревоги уже поднимал в душе зыбкую рябь. Взгляд Рона лег на одну прямую с глазами Мартина.
– Доктор, я больше не убиваю людей.
– Когда это случилось?
Напряжение Мартина резко возросло, но ни единым оттенком не отразилось внешне.
– День назад
– Кто это был?
– Почти мальчик.
– Где это случилось?
Рон не ответил. Потянулись секунды молчания. Мартин напряженно ждал. Главные слова, ради которых Рон здесь, еще не сказаны. Предчувствие Мартина переросло в уверенность: произошло что-то непредсказуемое. Что? Интуиция Мартина молчала. Логика не давала ответа. Рон не убил. Установка исполнена, но с неожиданным обстоятельством, о котором все еще молчит Рон. При условии, что цель достигнута, это обстоятельство можно было бы считать косвенным, если не было бы столь очевидным его прямое действие на Рона. Мартин ждал, гася одну за другой волны нарастающей тревоги. Взгляд Рона тяжело лег на глаза Мартина.
– Он… не кричал…
– Не кричал?!
Космический холод обрушил на Мартина свою ледяную мощь, сплющив все размышления до одной мысли, отчаянно бьющейся в сжимающемся пространстве. Он не кричал! Не кричал! Мартина ожидал любых слов, но только не этих, так жестко резанувших по его чувству абсолютной уверенности в себе… Он не кричал!.. Нет, это невозможно! Мысли Мартина вновь завибрировали протестом против ставшего известным обстоятельства. Этого не могло быть! Мартин не мог ошибиться… Мартин – не мог! Жертва была обязана кричать… Расчет был филигранно точен…Он не кричал…он не кричал…
– Почему?
Мартин даже не пытался скрыть своего потрясение, всем телом подавшись вперед.
– Не умел…Он был…немой.
Они остановились друг на друге в упор, черные глаза Мартина и светлые Рона. На незримой плоскости их соприкосновения обрывки слов, мыслей, чувств медленно сложились в единую истину, ставшую для двоих общим знанием. Мартин медленно выпрямился. Он понял все… Нет, это не он ошибся. Программу сбила сама жизнь, реализовав прошлое в настоящем буквально из невероятности!
Мартин молчал. Теперь ждал Рон, застыв взглядом на глазах доктора. Мартин должен, должен это сказать! Он должен произнести слова, которые никогда не сможет произнести сам Рон. Эти слова должны прозвучать вслух! Они должны стать настоящим, чтобы уйти в прошлое, должны стать осязаемой твердью, от которой Рон оттолкнется, чтобы шагнуть в будущее. Мартин качнул головой, мысленно соглашаясь то ли с собой, то ли с Роном.
– Этот мальчик, мистер Митчелл, – Мартин говорил медленно, оттачивая паузой каждое слово, – немой как… ваш… брат… Дэн… Дэн – ваш смертный грех, мистер Митчелл… Дэн – первопричина трагедии вашей жизни… Дэн – ваша вина… и ваше прощение.
Лицо Рона окаменело до серости. Взгляд застыл на неизвестной мысли. Секунда, другая… Мартин тихо опустил руку к ящику с пистолетом. Неужели он ошибся, и в глазах Рона не было мольбы о правде? Неужели он хотел других слов – слов самообмана? Если это так, Рон стал еще более опасен. Нарастающее внутри напряжение придавливало интуитивное осязание происходящего. Мартин отвел глаза в сторону. Этот прием всегда возвращал Мартину свежесть восприятия ситуации, помогал улавливать малейшие нюансы ее развития. Едва выдержав мгновение отсутствия контроля над Роном, Мартин осторожным взглядом скользнул по его глазам, не ощутив опасности, внимательно всмотрелся в их бледную глубину. В глазах Рона под теплеющим изнутри взглядом медленно таяли толстые сколы наросшей за долгие годы душевной боли.
Мартин облегченно закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Да, он – лучший. Он гениален! Мартин представил поочередно тех коллег, что кипят завистливым негодованием под крышками дружелюбных лиц. У миссис Смит желание придушить Мартина прорывается тиком правого глаза. Мистера Витсона выдает подергивание губ. А старая калоша миссис Уитмит чересчур умильно улыбается, нервно теребя неизменный шарфик на шее. Да, они выглядели бы именно так, если бы Мартин Гиббс историю Рона Митчелла публично присоединил к списку своих блестящих побед. Но она навсегда останется исключительным знанием двоих – доктора и пациента. Мартин открыл глаза. Насмешливый взгляд Рона понимающее лежал на лице Мартина.
– Витали в облаках, доктор?
– Грелся в лучах славы.
Высокое напряжение отношений Рона Митчелла и Мартина Гиббса, отключенное от источника питания, спало до уровня обычного человеческого общения.
– Вы простили себя, мистер Митчелл?
– Да.
– Вы вспомнили, что и как случилось?
– Нет.
Мартин, оставаясь в любой ситуации профессионалом, непроизвольно взглянул на диван для гипнотических сеансов. Рон моментально уловил движение глаз доктора.
– Нет, я… не хочу.
– По-другому вы можете никогда не узнать.
– Теперь это не важно. Я знаю главное… Детали ничего не изменят.
– Вы готовы жить с этой тайной?
– Я никогда больше не открою эту дверь. Я не хочу ее открывать. Никогда… Эта дверь ведет в прошлое, и она закрылась, чтобы я жил будущим. Я хочу жить будущим, доктор. Я должен идти дальше.
– Что вы намерены делать?
Рон протянул Мартину газету.
– Вверху справа. Между двумя красными кругами.
Мартин прочитал объявление. Посмотрел на Рона. Кажется, действительно, то, что нужно.
– Далековато от цивилизации, – Мартин вернул газету Рону.
– Главное, добраться. И я это сделаю. Теперь я не боюсь людей. Потом куплю машину, чтобы наведываться к вам в гости.
– Вы водите?
– Хотите спросить, когда успел? Все до тех, до четырнадцати. Отец научил из-за своей нелюбви к технике.
Мартин взглянул на часы.
– У меня пациент.
Рон поднялся.
– Спасибо, доктор.
– Нет, нет, я другое имел в виду. Прошу вас, мистер Митчелл, останьтесь. Сейчас вам нужны одиночество и тишина. Я вернусь примерно через час. Джудит принесет чай…Вам надо подумать.
Мартин вышел из комнаты. Через несколько минут на пороге появилась облачная Джудит. Неслышными шагами она прошла к столу и оставила на нем поднос с большим бокалом и вазой с конфетами. Аромат дорогого чая густо напитал воздух комнаты.
– Прошу вас, мистер Митчелл.
Обворожительно улыбнувшись, Джудит исчезла так же неслышно, как и появилась. Рон сел к столу, сделал несколько глотков чая. Изумительный вкус, изумительный! Мартин знает толк в красивой жизни. О чем же он должен подумать, что имел в виду доктор? Вроде все теперь на местах, все в равновесии. О чем он должен думать, зачем Мартин оставил его одного? Чай, конфеты, какую выбрать? Рон смотрел на блестящие обертки – красные, желтые, синие, зеленые… зеленые… зеленые…
Глава 29
– Угощаю! Конфеты от благодарного клиента, – рыжеволосая, сероглазая, с ярко накрашенными губами, невысокого роста, чуть полноватая парикмахерша поставила на стол стеклянную тарелку с конфетами в зеленой обертке. – Такие вкусные… Может, попьем чай? Все равно никого нет.
Девушка плюхнулась в крутящееся кресло, оттолкнувшись от пола, сделала на нем несколько кругов вокруг оси.
– Ники, ты не видишь, что я занята? – Брюнетка, что стригла Рона, осуждающее посмотрела на Ники зелеными глазами. – Сейчас к Соне подойдет клиент по записи. Если у тебя никого нет, это не значит, что рабочий день закончен. Извините нас, пожалуйста, – зеленоглазая посмотрела на Рона. Тот понимающе улыбнулся.
– А где Соня?
– Я же сказала, сейчас подойдет.
– Ладно, я молча буду есть конфеты. Этим не помешаю, а, Мари?
– Этим не помешаешь.
Ники с откровенным выражением скуки на лице принялась перебирать конфеты. В наступившей тишине тонко жужжала машинка, снимающая волосы на затылке Рона. Послышались шаги.
– Вот и Соня, – Мари утверждающим собственную правоту взглядом посмотрела на Ники.
Вместо Сони в дверях вырос здоровенный негр с огромной копной волос, туго закрученных в мелкие кудри. Через зеркало Рон наблюдал за Ники. У той от восхищения округлились глаза. Наверное, она обожала не только стричь рослых, сильных, кудрявых негров и досада, что это не ее клиент, проступила во всех чертах ее круглого личика.
– Вы по записи? – обратилась Мари к негру.
– Да, на половину восьмого.
– Присядьте, пожалуйста, ваша мастер сейчас подойдет.
Негр несколько недоуменно посмотрел на ничего не делающую Ники, потом на часы, но послушно сел на стул у стены. Потянулись секунды.
– Вы подошли чуть раньше, наверное, спешите? – Ники, закинув ногу на ногу, развернулась на кресле к темнокожему клиенту.
– Да, ну, вообщем, нет, ну, вообщем, конечно…
– Если вы торопитесь, я могу вам помочь. Вы не против сделать стрижку у меня? – с нескрываемым кокетством спросила Ники.
– Да, ну, вообщем, нет, ну… – парень растерялся от столь откровенного внимания.
– Прошу вас.
Ники томно встала, предлагая жестом занять свое кресло. Рон увидел выражение негодования на лице Мари, но, видимо посчитав, что новый скандал в салоне в присутствии посетителей уже недопустим, она промолчала.
Парень, оглянувшись на Мари, сел в кресло. Ники, томно глядя на захваченного клиента, провела расческой по его густым кудрям.
– Как будем стричься?
– Покороче.
– Отлично. Прошу мыть голову.
Парень в сопровождении Ники удалился в соседнюю комнату. Минутная стрелка на часах на доли секунды замерла на цифре шесть. В салон вошла девушка. Большие черные глаза, хвост блестящих темных волос, небольшой рост, характерная фигура. Соня оказалась симпатичной малайкой.
– Клиент еще не подошел?
– Им занимается Ники.
– Ники? Но я же не опоздала?
– Соня, мы поговорим обо всем после работы. – Мари снова извиняющимся взглядом посмотрела на Рона. – День сегодня какой-то…
– Бывает.
– Виски чуть короче не надо?
– Нет, так хорошо.
– Тогда все. Секунду, я заполню квитанцию для оплаты.
Мари присела за небольшой столик у стены. Рон через зеркало наблюдал за Соней. Та стояла у своего рабочего кресла, силясь сдержать слезы. Совсем молоденькая. Наверное, практикантка. Ники гораздо старше, опытнее, наглее. Судя по всему, Ники не привыкать, перехватывать клиентов.
– Да что вы говорите, я так и думала, – заливисто хохоча, Ники вела негра назад. – Ах, Соня, Джек не мог ждать ни минуты. Он торопится.
Ники лукаво улыбнулась и, нежно придерживая голову Джека, принялась расчесывать мокрые густые кудри. Соня молча вышла из комнаты.
– Прошу вас. С этой квитанцией к администратору, – Мари протянула Рону листок с записью.
– Спасибо.
– Пожалуйста. Будем рады вас видеть снова.
Соня стояла у окна рядом со стойкой администратора. Прикусывая нижнюю губу, она неотрывно смотрела вдаль. Маленький лоб морщился мыслями о том, что она скажет этой нахалке Ники. Заплатив по квитанции, Рон вышел на улицу. Вечерело. Через несколько кварталов от парикмахерской Рон зашел в небольшую кофейню. Не спеша потягивая горячий капучино, Рон засмотрелся в окно. Семь дней назад он вышел из тюрьмы. Семь дней он на свободе. Что будет дальше? Пора об этом подумать. В окне, как на экране кинотеатра, жизнь прокручивала свой нескончаемый фильм. Каждую секунду – новый кадр с новыми героями. Неожиданно на стеклянном экране появились хохочущая рыжеволосая Ники и здоровенный, коротко стриженный негр. Рон вскочил.
– Уходите?
Расторопный молодой официант в два прыжка оказался у столика внезапно засобиравшегося посетителя. Рон бросил на стол деньги. Лицо парнишки расплылось в удивленно благодарной улыбке. Таких чаевых за чашку кофе он не ожидал. Господин либо не в себе, либо щедр.
За дверью кафе кругозор Рона сузился до коридора с людьми, двигающимися в сторону прошедших Ники и Джека. Глаза Рона прыгали по качающимся головам прохожих в поисках рыжего пятна. Он должен, он обязан ее найти! Зацепив взглядом рыжие локоны, Рон убыстрил шаг. Лавируя между идущими людьми, он целенаправленно приближался к девушке. Медный цвет волос цепко держал его взгляд. Осталось четыре головы, три, снова четыре, опять три, две… Где теперь? Знакомый заливистый хохот резко развернул Рона в сторону. Его взгляд моментально вычленил из людей, сливающихся друг с другом в темнеющем воздухе, характерную пару. Ники и Джек направлялись к автобусной остановке. Ни на секунду не задержавшись, Рон двинулся к вновь обозначенной цели. Ники беспрестанно крутила рыжей головой, громко смеялась и нарочито тесно прижималась к Джеку. Она была явно в хорошем настроении. Глаза Рона фиксировали каждое движение Ники, воспринимая рослого Джека туманным фоном происходящего действа. Подошедший автобус нарушил устоявшуюся картину. Ники, вытянув губы для поцелуя, чмокнула серую туманность и запрыгнула в среднюю дверь. Через несколько секунд автобус тронулся с места. Стоя на задней площадке, тяжело дышащий Рон искал глазами рыжую голову. Девушка стояла у передней двери. Рон, перехватывая поручни руками, в очередной раз взял нужное направление. Автобус затормозил, и Ники спрыгнула с подножки. В это же мгновение Рон метнулся к выходу через среднюю дверь.
Перебежав на противоположную сторону дороги, девушка неспешно пошла по улице. Рон двинулся следом, держа определенную дистанцию. Сейчас ему уже ничего не помешает избавиться от мысли, так долго и так больно бьющей в голову. Улица становилась глуше и темнее. Ники инстинктивно прибавила шагу, оглянулась и увидела, позади себя темную мужскую фигуру. Почувствовав опасность, девушка бросилась бежать, но ее коротенькие шажки не могли сравниться с длинными прыжками обезумевшего Рона. Олицетворением возмездия за совершенное зло он настигал жертву во имя торжества правосудия. Ники свернула в проулок. В таких иногда поздно вечером выгуливают собак. Но улочка была пуста. Ники вновь оглянулась и не увидела преследователя. Едва она подумала о счастливом спасении, как он роковой тенью вырос за ее спиной. В его руках была палка. Страх парализовал не только тело, но и голос Ники. Она сдавленно застонала, странными журчащими звуками из ее горла выходило осознание обреченности на смерть. Он ее убьет! За что? Инстинкт самосохранения снова обратил Ники в бегство, но это был бег в никуда. Чудовищный удар по голове остановил бессмысленное движение. На секунду замерев, девушка рухнула на землю. Уходящее сознание зафиксировало знакомое лицо убийцы.
– Вы?!
Глава 30
Рон смотрел на свое отражение в глянце столешницы. Как зыбко все в этом мире, как зыбко. Одно кривое слово, мысль, шаг и в своем отражении ты увидишь себя другого, такого, с каким самому не пожелаешь встречи. Как Мартин мог предугадать это воспоминание? Рон ровно до этой минуты ничего не помнил о Ники. Значит, Мартин знает больше, чем говорит. Рон всецело доверял Мартину, и мысль о том, что доктор скрывает часть открывшейся ему информации, ничуть не встревожила Рона.
За дверью послышалось движение. Рон поднял голову. Прошел час? Рон даже не заметил этого времени. В открывшемся проеме материализовалась Джудит.
– Доктор будет через несколько минут. Вы разрешите?
Взгляд Джудит указал на поднос с бокалом остывшего чая и вазой нетронутых конфет.
– Да, конечно. Спасибо.
– Пожалуйста.
Изящным движением руки Джудит подхватила поднос и, мило улыбнувшись Рону, растаяла в открытой двери. Из приемной послышались голоса. Кажется, один из них принадлежал Мартину. Говорить или нет про Ники?
– Мистер Митчелл? Как провели время?
Мартин Гиббс вошел уверенным шагом хозяина.
– Я вспомнил про Ники. Все – от начала до конца.
– Расскажете?
– Нет.
Мартин молча кивнул, понимая и принимая нежелание Рона пережить все заново. К этому воспоминанию он никогда не вернется. Именно это умение – раз и навсегда провести черту между прошлым и настоящим – позволит Рону жить дальше.
– Я тоже хочу спросить, доктор…
– Да?
– Вы знали, что я вспомню?
– Предполагал.
– Но как?
– Я – Мартин Гиббс.
Настала очередь Рона согласно кивнуть головой, принимая ответ доктора. Мартин широко улыбнулся. В действительности он по другой причине оставил Рона одного. Слова о необходимости подумать были лучшим поводом задержать его без всяких объяснений. Но Мартин Гиббс не позволил бы даже самому себе усомниться в собственной гениальности. В этом мире каждое внешнее проявление подчинено логике внутреннего развития, что исключает всякие случайности. Эта теория Мартина давала ему полное право присвоить внезапному воспоминанию Рона собственное имя.
– Теперь я вас могу отпустить, – Мартин внимательно смотрел на Рона и не улавливал перемен, которые мог вызвать непредвиденный поворот в его памяти. Кажется, с Роном действительно полный порядок, причем не только на данный момент.
– Спасибо, доктор. Я в полном порядке, – ответил Рон изучающему взгляду Мартина.
– Когда вы намерены ехать?
– Завтра.
– Я могу чем-то помочь?
– Доктор…, – Рон рассмеялся.
– Мой номер телефона у вас есть. Желаю удачи, мистер Митчелл, – улыбнувшись в ответ, Мартин протянул Рону руку.
– Благодарю вас, мистер Гиббс.
Рон крепко сжал руку Мартина, выразив этим рукопожатием гораздо больше только что сказанных слов. Не оглядываясь, Рон вышел из комнаты, прошел через кабинет. Мартин проводив Рона глазами и удостоверившись, что дверь в приемную полностью закрылась, набрал номер на сотовом телефоне.
– Он вышел.
Рон Митчелл нажал кнопку первого этажа. Лифт неслышно двинулся, свидетельствуя о верном выполнении команды убывающим порядком цифр. Десятый, восьмой… Он успел. Он выполнил то, что планировал последние семнадцать лет. С первого дня второго срока Рон знал, что сделает это, заранее согласившись с любым исходом, с любым… Он заслужил прощение и свободу. Он все сделал правильно. Они с Мартином все сделали правильно.
На панели управления лифтом вспыхнула кнопка первого этажа. Рон вышел из кабины и направился к выходу через просторный холл, сияющий мрамором пола и хрусталем люстр. Погруженный в собственные мысли, Рон не замечал человека, ведущего его пристальным взглядом. Высокий мужчина не старше тридцати в хорошем костюме, с длинной стрижкой темно-каштановых волос, падающих на каштановые глаза, встал спиной к выходу, когда Рон почти пересек площадь холла.