- Действительно, непростая штучка… - заглядывая через его плечо, подтвердил юный коллега.
- Да уж… Начальная скорость пули этих "авторучек" невелика - ствол коротковат. Потому-то и повезло сержанту. Неужели мастер Блюм опять взялся за старое?..
- Кто-кто? - не понял не обремененный опытом стажер.
- Значился у нас такой фигурант… - задумчиво молвил Севидов и, что-то решив про себя, заключил: - поехали в отдел, - согреемся, попьем кофейку, вместе составим отчет… Заодно поведаю интереснейшую историю об одном великом виртуозе слесарных дел.
* * *
Осень укутала Петербург влажными, зябкими туманами. Дни сделались короткими и хмурыми, а серебристые ночи обжигали холодными ветрами с неприветливого, штормящего Финского залива. Утерявшие листву деревья, покачивая черными ветвями, навевали редким посетителям парков и скверов тоску и воспоминания об ушедшем тепле
Добрый возвращался домой на служебном Вольво. День выдался спокойным - ни звонков из Министерства, ни скучных совещаний. Ляжку полковника грела очередная порция долларов и все было бы в этой жизни замечательно, если бы… Если бы его дочь вкупе с мамочкой - Розой Ивановной не болтали лишнего. А болтали они, будучи по родословной торгашками - одна аж в шестом, а другая в пятом колене, чрезвычайно много…
Все началось около года назад, когда полковник получил немыслимое продвижение по службе - с должности начальника затрапезной подмосковной колонии скакнул на пост шефа Управления Исполнения Наказаний по Ленинградской области. Теплое местечко гарантировало генерал-лейтенантские погоны, уважение, бешенные связи, скорый и окончательный переезд в столицу.
Он быстро освоился в новом качестве. Не жалея государственных средств, перепланировал приемную с кабинетом; заменил трехлетнюю служебную Ауди на новенький Вольво; выбил через министерство прекрасную квартиру; приблизил одного из заместителей - ушлого пожилого полковника из тех, кто прочно сидит при любом начальстве, потому как обязанности исполняет добротно, да при этом выше прыгать не собирается. Приблизил и не пожалел. Вскоре благодарный за оказанное доверие подданный невзначай шепнул:
- Была, Андрей Яковлевич, при старом начальнике неприметная золотая жилка, позволяющая безбедно жить избранным…
- Знаю я все уловки… - самонадеянно парировал Добрый и перечислил, загибая жирные пальчики: - оформление заключенным платных отпусков из зон; представление документов на досрочное освобождение за неплохую мзду; левое производство… Будто я сам не занимался подобными фортелями в Подмосковье.
- Э-э… - загадочно улыбнулся плешивый клерк в погонах, - мелковато вы там плавали. Все выше перечисленное здесь имеется, но процветал тут бизнес и поприбыльнее…
- Выкладывай, - решительно скомандовал чиновник и следующие полчаса сидел с открытым ртом, слушая о том, что творилось при его предшественнике.
А творилось следующее. В одной из колоний был создан перевалочный пункт для налаженного канала поставки наркотиков из среднеазиатских стран третьего мира. Пользуясь недосягаемостью для обысков и прочих профилактических мероприятий спецслужб, местное руководство Минюста способствовало продвижению страшного зелья в Европу. Платили же наркодельцы за услуги отменно…
- А что же сейчас? - сглотнув подступивший от волнения ком, справился у заместителя Добрый.
- Сейчас затишье…
- ?
- Вас боятся, - просто объяснил тот и осторожно добавил: - присматриваются, вдруг вы, как говорится - противник всяческих… так сказать… нарушений…
- Ты, вот что, - отвел взгляд новый начальник Управления, - передай, коль связи не потеряны: жду конкретных предложений. Понял?
- Не потеряны… Будет сделано, - лакейски поклонился плешивый и исчез за высокой, оббитой кожей дверью.
С тех пор пожилой полковник, приходя на доклад в начале каждой недели, вставал сбоку от начальственного стола и терпеливо ждал, покуда шеф, будто невзначай выдвинет верхний ящичек. Как только ящичек приоткрывался, в образовавшуюся щель моментально падал тугой сверточек. В сверточке неизменно покоилось ровно пять тысяч долларов…
В тонкости преступного механизма Андрей Яковлевич не лез - будучи человеком неглупым и чрезвычайно осторожным, понимал: накроют - мало не покажется и отговорки типа: "А я и ведать не ведал!.." - не помогут. Однако светиться лишний раз среди участников авантюры упорно не желал.
Знали о криминале несколько человек: начальник колонии особого режима под Шлиссельбургом; старший опер этого же исправительного заведения; плешивый полковник; да тихий, невзрачный прапорщик из тамошних автомобильных боксов. Раз в неделю на двух грузовиках-длинномерах в колонию приезжали поставщики сырья - металлической катанки, которую зеки обрабатывали на станках до нужного диаметра, а дальше растачивали на болты и прочий крепеж. Каким-то образом в одном из автомобилей был устроен тайник. КамАЗы загоняли в теплый бокс и разгружали мостовым краном. Водилы с экспедитором, как правило, задерживались до следующего дня, якобы оформлять документы или же заниматься мелким ремонтом автомобилей. А под покровом ночи прапор ловко опустошал схрон, складируя архи дорогой товар в обычные деревянные ящики. Снизу и сверху зелья закладывались свинцовые пластины, дабы ликвидировать дефицит веса, а далее досыпалось по десятку килограмм легальной продукции. Через пару дней "золотые" ящики, на бортах которых тот же прапорщик малевал через трафарет номер партии не обычной - черной, а темно-синей краской, затерявшись в штабелях своих дешевых собратьев, отправлялся через страны Балтии в Европу…
Конечно, Розка была в курсе. Несколько ее магазинчиков при неусыпном контроле и адской нервотрепке не приносили и десятой части той суммы, что причиталась за молчаливое "неведение" большезвездному чину. Женушка безмерно радовалась темным доходам, хотя иной раз и сетовала на вероятность остаться под старость без мужа. Именно поэтому Андрей Яковлевич неоднократно талдычил ей о необходимости поменьше трепаться языком с такими же недалекими подругами-товарками и бахвалиться перед ними баснословными по цене обновками. "Я всего лишь полковник на генеральской должности, да и ты не миллионерша, а директор трех вонючих туесков, так и веди себя соответственно. И дочь нашу поучать не забывай…" - частенько говаривал он, отдавая очередной левый заработок.
Кажется, Роза Ивановна из-за страха - вечного спутника работника торговли, вняла его просьбам и о преступной деятельности близкого человека помалкивала. А вот доченька…
С тех пор, как молодая, шестнадцатилетняя девица сама подсела на наркотики, покой в доме забыли все. Ее пробовали запирать в квартире; прятали одежду; нанимали гувернантку, охранника, но… Тщетно. Конечно же, благодаря словоохотливой мамочке Анна догадывалась о причинах финансового расцвета семьи. Поэтому, когда девушка пропадала со сверстниками и возвращалась под утро невменяемой, родители не знали что думать: стала ли их тайна достоянием чужих ушей или же Всевышним послана "отсрочка приговора".
Три месяца назад молодую наркоманку привезли на машине в бессознательном состоянии. Отец с матерью долго метались по коридору, решая: звонить ли на станцию скорой помощи или же вызвать врача на дом. И то и другое грозило помещением в реанимацию, а там - в бреду, она могла выболтать что угодно. Тогда-то и подвернулась идея обратиться к профессору Виргилису - известному на весь Питер наркологу. Ученый муж приехал лично, провел возле новой пациентки двое суток и мастерски вывел ее из комы. А чуть позже забрал Анну в свой стационар, где к лечению по его же просьбе подключился психолог Фролов.
И вот прошлым вечером, во время грандиозного скандала из-за найденного шприца и ампул с наркотическим веществом, обозленная дочь бросила отцу в лицо: "Полгорода уже знает, откуда у тебя такие деньги!"
Оправившись от шока, полковник минут сорок терзал ту вопросами по поводу дерзкого заявления, но она раскрыла рот лишь однажды, огрызнувшись: "Кажется, Виргилис сидел рядом, когда очнувшись, я крыла тебя матом за бизнес с белой смертью…"
Являлось ли это правдой или же фразы придумывалась девушкой налету - в отместку за реквизированную дозу, Добрый разбираться не стал - барышня в силу сдвинутой психики и сама вряд ли была в состоянии вспомнить истину. Теперь перед ним стояла одна задача первостепенной важности - обезвредить психотерапевта. Профессор Виргилис скоропостижно скончался около месяца назад, а вот Олег Давидович, с коим старик наверняка успел поделиться услышанным - здравствовал, пребывал на подъеме, был весьма энергичен и имел немалые связи.
Если родная кровинушка и впрямь проболталась, Фролов автоматически становился детонатором замедленного действия или, другими словами - врагом номер один. А своих врагов Андрей Яковлевич предпочитал душить в зародыше…
Глава II
Наставник и его стажер
Поставив автограф под последним документом, Севидов захлопнул тонкую картонную папку, завязал бантиком две тесьмы и блаженно откинулся на спинку скрипучего стула.
- Я же говорил - ничего сложного в этом деле не предвидится, - тоном знатока заявил Волчков, покосившись меж тем на патрона.
- Все бы дела были такими… - негромко молвил в ответ Анатолий Михайлович, прикрывая веки.
- Жаль… не получается у меня настоящего дебюта… - горестно вздохнул молодой человек, - все какая-то мелочевка, бытовуха, несчастные случаи… Кругом только и судачат об организованной преступности, перестрелках, разборках, а мы погрязли в скучной рутине. Прокуратура вынуждена заниматься тем, что по всем канонам надлежит раскручивать следователям и оперативникам райотделов.
- Не расстраивайся, - может, подвернется серьезное расследование. К тому же, Алексей, не стоит забывать - нам предстоит выяснить природу появления стреляющей авторучки…
Сказав это, опытный сыщик достал из ящика письменного стола чистый бланк постановления на производство обыска и стал заполнять его, шевеля губами и еле слышно приговаривая:
- Посему непременно следует встретиться с Моисеем Карловичем Блюмом. Проведем внезапный обыск, потом отправим повесточку. Встретимся; поговорим о жизни; вспомним былое; узнаем, чем занят мастер сегодня…
- Разве вы его не арестуете?
- Зачем же? - оторвал взгляд от бумаги Михалыч и уставился поверх очков на молодого человека. - Достаточно побывать у него на квартире и пригласить сюда, по повестке…
- Ну, он ведь за время следствия способен наштамповать с десяток аналогичных орудий убийств!
- Что ж, - немного вскинув бровь, изрек Севидов, - если ты так считаешь - бери бланк ордера на арест и пиши.
Лешка, не раздумывая, быстро настрочил текст и от нечего делать стал таращиться в окно. Потом, будто о чем-то вспомнив, встрепенулся:
- Анатолий Михайлович, а чем вам довелось заниматься в первый раз? Ну, когда попали в прокуратуру…
Покончив со своим документом, тот улыбнулся и с хитрецой спросил:
- Скажи-ка… Нынешние преподаватели юридических ВУЗов читают только программный материал или же позволяют себе иногда отойти от темы - поделиться с молодежью случаями из судебной практики?
- Всякие преподы были. Иные о планах лекций вспоминали только под конец пары…
- А не рассказывали вам о неком студенте Ленинградского университета, якобы организовавшем в начале семидесятых изготовление фальшивых сотенных купюр?
- Не-а, - помотал головой отличник.
- Хм… странно, - заключил Михалыч, - этот интересный случай, по иронии судьбы ставший моим дебютом в области сыска, позже признали классикой мошенничества…
Лешка с нескрываемым любопытством воззрился на наставника и тот, повременив с постановлением на обыск, начал изложение:
- Как-то в один из самых презентабельных в то время ресторанов Ленинграда зачастил, одетый с иголочки, молодой человек, лет этак двадцати отроду. Сядет, понимаешь ли, в уголочке, закажет чашечку кофе, полистает полчасика газетку "Советский спорт" и подзывает для расчета официантку. Кофеёк-то копеечный, а он неизменно кладет на стол сотку. Неделю ходит, другую, третью… а меньше сотенных ассигнаций - немалых по тогдашним меркам денег, ресторанная обслуга в его руках не видит. Сообщили, значится, о подозрительном посетителе директору оного заведения, тот давай сам приглядывать за странным субъектом. Ну, о честности магазинного и всякого там общепитовского руководства я вещать не стану - сам знаешь: девятерых из десятка посади пожизненно - не ошибешься…
Стажер, улыбаясь, кивнул.
- Захватило, видать, дух от любопытства у ресторанного босса - не выдержал, подсел к молодцу.
"- И откуда ж, - дивится, - у тебя такие окаянные деньжищи?
Тот начал было отнекиваться:
- Родитель богатенький - в дипломатии служит…
Да директор тоже не промах оказался. Глядит - у юнца глазенки забегали. Ну и заявляет:
- Не крути, лучше малец, а то сдам с потрохами в ментовку. Выкладывай все как есть!
- Сдаюсь… - отвечает "миллионер", - только не выдавайте. Станочек я смастерил дома специальный. Три годка молодости положил… Сами догадываетесь, какой…
Тут у торгаша слюнки-то и потекли по лацканам - принялся расспрашивать, да клинья подбивать, с целью вхождения в долю.
- Ладно, дядя, - соглашается желторотый Крез, - станочек имеется, да вот беда - производительность маловата. Вряд ли хватит на двоих - только-то по одной сотке и могу малевать в сутки. Деньги для модернизации механизма потребны, тогда и по два-три десятка купюр начну штамповать…"
Севидов закурил, ухмыльнулся и, дописав несколько слов в ордере, стал собираться к прокурору за автографами.
- А дальше! - взмолился Волчков.
- Известно… - отвечал пожилой следователь, упаковывая очки в чехол, - неужто сам не догадываешься?
Но, глянув на потерянное лицо молодого коллеги, смилостивился и закончил повествование:
- Директор от жадности видать совсем ум потерял - отвалил мальчишке несколько тысяч на, так называемую "модернизацию", ну а тот только этого и ждал - моментально смылся с ленинградского горизонта. Весь угрозыск тогда на ноги поставили…
- Откуда же он деньги-то брал? - не понял Лешка.
- Какие деньги?
- Ну, те сотенные, которыми каждый раз расплачивался в ресторане за кофе?
- В этом и состояло изящество махинации, - улыбнулся мэтр, - у парня и было-то всего-навсего сто целковых…
- Как это?
- Очень просто. Выпив чашку кофе, он выкладывал сотню, а официантка приносила сдачу, предположим девяносто семь рублей. На следующий день тот, по дороге в ресторан, забегал в сберкассу, добавлял недостающую трешку и менял мелкие купюры опять же на одну сотенную.
- Вот это да-а!.. - восторженно произнес стажер. - Молодец проныра!
- Фальшивомонетчиком там и не пахло, а шельмой он был отменной. Именно с раскрутки оного дела мне и пришлось начинать следственную работу.
- Повезло вам… - снова вздохнул молодой человек.
Но Анатолий Михайлович, застегивая полы пиджака, уже шел к двери. Казалось, о напарнике он позабыл, гадая на ходу, где возможно отловить начальство для получения необходимых санкций. Спустя десять минут следователь по особо важным делам сидел в мягком кресле приемной прокурора и, дожидаясь своей очереди, вспоминал совсем другие уголовные дела, в которых волею судьбы, довелось принять самое действенное участие…
Как-то погожей солнечной весной, несколько лет назад, когда сложившийся с годами Порядок в стране канул в лету, а новые власти больше напоминали мародеров из отрядов Нестора Махно, случилось Севидову раскапывать убийство большой шишки - депутата Государственной Думы. Вручило ему тогда руководство тощую папочку с заключениями криминалистов и оперативников, да препроводило к прибывшему в экстренном порядке куратору данного грандиозного дела - заместителю министра юстиции.
- Ну, и каков же ваш план действий? - тихо вопрошал грозный московский чиновник, прохаживаясь вдоль ряда ответственных лиц, стоявших перед ним "по струнке".
Все молчали, не зная, что ответить. Собственно, любое предложение, как таковое, означало огромную меру ответственности, моментально бы свалившуюся на плечи смельчака. Однако Севидов, понимал - каким бы ни было решение - выполнять его предстоит один черт ему…
- Мне нужна группа из десяти человек, определенные полномочия и кое-какие средства, - заявил он непринужденным тоном, будто речь шла о поимке неплательщика алиментов.
Куратор остановился и стал шарить удивленным взглядом по шеренге в поисках лихого безумца. Найдя, подошел, остановился напротив и, прищурив один глаз, поинтересовался:
- А вы вообще-то кто?
- Следователь по особо важным делам Севидов Анатолий Михайлович. Дело об убийстве поручено мне.
- Гм… С полномочиями все просто, а каковы аппетиты в плане средств?
- В рамках приличия. Деньги нужны для премирования членов группы - работать предстоит без отдыха, возможно, день и ночь.
- Понятно… - потер ладонью подбородок замминистра. Похоже, немногословный, скромно одетый и деловой трудяга из городской прокуратуры его заинтересовал. - Хорошо. Будь по-вашему. Но сразу хочу предупредить, господин Севидов… Сколько вам осталось до пенсии?
- Пятнадцать лет.
- Что ж… Может быть, вам и удастся уйти на заслуженный отдых через пятнадцать лет, но если за две недели не отыщите этих… - только что, в коротком предисловии он не стеснялся ненормативной лексики, однако сейчас, под прямым и безбоязненным взглядом подчиненного, почему-то материться не решился. - …Если не окопаете этих подонков - провожать на льготную пенсию вас будет кто угодно: летчики; шахтеры; подводники… Только не министерство юстиции и родная прокуратура. Уяснили?
Севидов спокойно кивнул.
- Кстати, это касается и членов вашей будущей группы…
Двадцатью минутами позже прокурор города с багровым лицом и непонимающим взглядом бегал взад-вперед по своему кабинету и пытался переубедить упрямца:
- Нет, я понимаю, когда ты выражаешь желание включить в следственную бригаду одаренную молодежь. Но объясни мне, на кой леший тебе сдались Елисеев, Коваль, Гордейченко и остальные старые, больные клячи!? Они же не способны отыскать человека даже через паспортный стол! Я и в штате-то их держу с надеждой распрощаться в самом скором времени…
- В группе будет пятеро молодых, энергичных парней и пятеро, названных мною стариков, - твердо повторил опытный следователь.
- Ты хоть догадываешься, что и меня ожидает та же участь, ежели…
- Разумеется.