Однако на площадке, усилиями персонала самостийно обустроенной под
курилку, красиво облокотясь о поручень скрипучего офисного кресла, уже курила
сигаретку Надежда Михайловна Киреева, веселая змея, как звали ее промеж
собой мужики "Микротрона". С нею рядом, приткнув обтянутую серенькой
юбочкой попу к широкому подоконнику, стоял суровый ужас под названием
"юрисконсульт Трофимова".
Мужчинам некуда было деваться, и они остались.
– Ну что, вычислили злоумышленника? – непринужденно спросила их
Киреева, изящно обмакивая сигаретку в чумазую пепельницу. Она всегда была в
курсе событий.
Берзин поморщился, Толик не расслышал. Хотя обе дамочки были вне
подозрений, как не имеющие доступа в цех, обсуждать с ними данную проблему
мужчинам не хотелось.
– Надо обыск устроить, – компетентно проговорила Киреева, не обратив
внимание на их невежливое молчание, – с собачкой. Вы знаете, Петрас, собачки
такие умные бывают. Они даже наркотики ищут. И оружие. Ну это-то вы знаете! Как
профессионал.
Берзин расправил плечи. Шведов не повелся, Шведову Катя Позднякова
нравилась, в смысле, теперь уже Демидова. А не это самовлюбленное существо,
которое считает, что мир создан только для него. Для нее, в смысле. И что Катя в
ней нашла? Небось еще секреты ей доверяет, советуется. А доверять ей можно,
как сытой анаконде. Пока сыта, не укусит и не съест.
Но Петрас расхорохорился и, прикурив, принялся объяснять хищной
красотке, что собачка в данных условиях след не возьмет, запутается, слишком
много схожих запахов. Но, вообще-то, Надежда Михайловна, вы молодец, потому
что сразу конкретные меры предлагаете, а мы вот до этого и не додумались!..
Надежда Михайловна самодовольно откинулась в кресле. Лесть ей всегда
нравилась.
Тут открыла рот эта молоденькая мегерка. Толик заметил, что бравый
Петрас тоже ее побаивается. Надо же, ничто человеческое…
– И что вы все-таки намерены предпринять, позвольте поинтересоваться? –
строго осведомилась Трофимова, поочередно оглядывая мужчин, как на допросе,
хотя ни один из них пока на допросе не бывал, Бог миловал.
– Петрас Ольгертович, – не дождавшись ни от одного из них реакции,
обратилась она непосредственно к начальнику безопасности, – про взлом
рабочего компьютера директора по науке вы, естественно, знаете. Первым об этом
узнали. А вы в курсе, что за день до этого на нашу компьютерную сеть была
предпринята хакерская атака? Вам докладывал наш системный администратор?
"Так точно", – чуть было не сорвалось у Берзина, но он успел пресечь
рефлекс и просто сухо кивнул.
– И что? – продолжала пытать его Алина. – Какие выводы вы из этого
сделали? Какие шаги намерены предпринять дальше? Я почему так дотошно вас
об этом выспрашиваю… Мне кажется, что пора обращаться в компетентные
органы, даже если это внутренне дело корпорации. В конце концов, когда
грабитель приходит в вашу пустую квартиру и делает ее еще более пустой, вы же
не считаете, что это ваше внутреннее дело и все-таки обращаетесь в полицию?
– Алина Леонидовна, – одернула ее Киреева, – ребятам и так несладко.
Прекращайте их мучить.
– Вместо того, чтобы их оберегать и жалеть, Надежда Михайловна, лучше
бы придумали что-нибудь, – раздраженно произнесла она тем тоном, который
Киреева никогда не любила.
– Я?.. – поразилась оскорбленная Киреева.
– Ну вы же видите, у них ничего не выходит.
Киреева откинулась вальяжно на спинку кресла, выпустила красиво струйку
дыма из ярко накрашенных губ. Немного помолчала и произнесла:
– Надо объявить работникам участков, что пропавший прибор очень скоро
даст о себе знать. Он запищит. Он громко запищит уже до конца рабочего дня.
Шведов выкатил глаза и сделал вид, что закашлялся дымом, Берзин
сконфуженно смотрел в сторону.
Не обращая внимание на гримасы Шведова и неловкое покашливание
Берзина, Алина одобрительно покивала и добавила, обращаясь к Киреевой и
только к Киреевой:
– Но следует обязательно довести до персонала, что департамент по
безопасности не подозревает злой умысел, а подозревает халатность. Прибор
сунули за плинтус и забыли.
Тут Шведов начал откровенно ржать. Берзин бы тоже поржал, но ему
мешала его лояльность. Он не мог ржать над Надеждой Михайловной.
Однако в какой-то момент шведовского ржания Берзин вдруг замер,
выпрямив спину, и взгляд его сделался каким-то отрешенно-огорошенным. Потом
он влепил хохочущему Анатолию по плечу и рявкнул:
– Толян, гениально!
Толян от удара покачнулся и хохотать прекратил. Он с недоумением
посмотрел на Петраса, соображая, почему эта женская идиотская самоуверенная
трескотня вдруг тому показалась гениальной.
Киреева продолжала с тем же лениво-самодовольным видом тянуть
сигарету, Трофимова вертела в руках мобильник, видимо, ожидая от кого-то
звонка.
– То есть как бы понта ради? – дошло, наконец до производственного гения.
– Конечно, блин, Толя! Гениальный ход! Он испугается, а мы его за жабры!
Мужчины умолкли и наморщили лбы, уже осмысливая этапы операции, а
Алина, повернувшись к Надежде Михайловне, озабоченно спросила:
– Только с чего бы вдруг ему пищать? А, Надежда Михайловна?
Та призадумалась, поддела с подоконника крошечный мобильник.
– Катюх, – прочирикала она в трубку, – а скажи, пожалуйста, отчего, к
примеру, может со временем распищаться наша пропавшая ЛБВ? Говоришь,
только для анекдота? Ну давай хоть для анекдота. О!.. Действительно, а мы не
догадались. Все так просто. Спасибо, дорогая! Чай пить придешь? Заходи, у нас
тортик есть. Чмоки.
И, нажав на кнопку отбоя, провозгласила замершей в ожидании публике:
– Естественно потому, что у нее должен кончится заряд аккумуляторов.
Катерина сказала, как в бесперебойнике от компьютера. Алин, я помню, как мой
вопил, когда у него аккумулятор сдох, это просто кошмар. Пока Катюха его не
поменяла, работать невозможно было. А в тот день она еще отпрашивалась и с
полдня на работу пришла, так, представляешь, я до обеда в буфете просидела,
просто ужас. У меня же мигрень, ну ты в курсе. Есть еще несостыковки? –
вспомнила она о присутствующих мужчинах.
Все испортил простодушный Берзин. Он тупо спросил, обращаясь к
Шведову:
– А что, аккумулятор действительно скоро сядет?
– Да нет там никакого аккумулятора, Петро!..
Берзин в сердцах шваркнул окурок в одноногую медную плевательницу так,
что та слегка покачнулась:
– Блин! Ничего у нас не получится. Это был прожект. Эх, как жалко! Но за
поддержку спасибо, Надежда Михайловна. Спасибо, Алина Леонидовна, –
вспомнил он и про Алину.
– А в чем, собственно, дело? – холодно поинтересовалась Киреева, которой
очень не понравилось, что она предложила "прожект".
– Кого мы хотим ввести в заблуждение? Людей, которые не первый год
занимаются сборкой этих ламп? Да они будут корчиться от хохота весь остаток
дня, как только им сообщат, что лампа бегущей волны имеет внутри аккумулятор и
пищит, когда тот садится.
– Знаешь, что я тебе скажу, Петя, – успокоил его Шведов, похлопав по плечу.
– Как устроена эта штучка и что она может делать, даже Дмитрий наш Андреевич
не полностью разумеет, а уж тем более те, кто на операциях сидит. Прокатит, я
думаю.
И уже немного другими глазами взглянул на "веселую анаконду".
Но им не удалось воплотить свой план в жизнь.
Когда Шведов подходил к своему кабинету, до него донеслась заливистая
трель внутреннего телефона и он ускорил шаг. Схватил трубку, бросил: "Шведов".
На том конце услышал взволнованный и, как ему показалось, слегка
запыхавшийся голос начальника отдела комплектации. Водорезов зашептал,
проглатывая от волнения слова:
– Анатолий Валентинович, я только что разговаривал со своим замом,
Лушиным. Он мне сказал, что что-то видел. Я не уверен точно, но он, кажется,
знает, кто похитил прибор. Он как-то невразумительно говорил, я понял только, что
этого человека он сильно боится. Может быть, вы с ним поговорите сами? А то еще
в милицию, то есть в полицию пойдет, к чему нам этот шум?
Шведов, бросив трубку, метнулся к двери.
Он быстрыми шагами пересек цех и прошел в отдел комплектации. Ни в
самом отделе, ни на складе готовой продукции он Лушина не обнаружил. Все
говорили, как всегда: где-то здесь, только что был, посмотрите на сборке…
Забежал в клетушку к Водорезову. Тот был на месте и заваривал чай в толстой
керамической кружке с надписью "Тула – город-герой". На вопрос Шведова, где же
можно найти его заместителя, тот растерянно пожал плечами, но выразил
готовность помочь в поисках.
– Только, Анатолий Валентинович, вы уж, пожалуйста, как-то так с ним
поговорите, чтобы он не понял, откуда вы про все это знаете, а то мне неловко
будет, – вдруг спохватился Водорезов, когда они шли по длинному коридору
подсобной части.
Шведов посмотрел на него, как на идиота, и пробормотал, высказавшись в
том смысле, что такая фигня Водорезова должна волновать в последнюю очередь.
Водорезов согласно покивал.
Обнаружили они Лушина Игната Сергеевича за стеллажами на складе
расходных материалов. Под раскуроченным светильником дневного света рядом с
опрокинутой стремянкой, неестественно вывернув руку с выскользнувшей из нее
старенькой отверткой, Лушин лежал на полу и не подавал признаков жизни.
Случай с Лушиным персонал не потряс, но осадок оставил тягостный. Сам
виноват, пожилой, а технику безопасности задвинул. Разве можно было лезть
менять дроссель в светильнике, когда не отключено электричество в
распределительном щитке? Вот же он, на стене у входа. А отвертка оказалась со
сколотой пластмассой на рукоятке. Такие дела.
Полиция прибыла довольно быстро, посмотрели, опросили, потом тело
увезли. Были спокойны и безмятежны. Несчастный случай не их головная боль, а
ответственного за технику безопасности на данном конкретном предприятии.
Мало было Шведову пропажи прибора, теперь еще и это. А если покойный и
впрямь что-то знал? Обидно. Ну и Лушина жалко, конечно.
Потом они с Берзиным немножко попытали Водорезова на предмет того, что,
может, Аркадий Яковлевич еще что-нибудь вспомнит из сказанного покойным
замом, но ничего нового тот им поведать не смог и тоже из-за этого расстроился.
Сумасшедший рабочий день подходил к концу.
Шквальную череду последних событий, сотрясших "Микротрон", Алина
восприняла с философской невозмутимостью, опираясь на простой постулат –
делай, что должен. Она была уверена, что все, от нее зависящее, она исполняет и
притом хорошо, а выше головы не прыгнешь, поэтому незачем совершать
суетливые и бестолковые движения. А демонстрировать публике свою
корпоративную преданность, перемещаясь по коридору с гримасой горькой
озабоченности, или восклицать, ужасаться и строить версии на брифингах в
курилке ей казалось несолидным и пошлым.
Одно хорошо – от чепуховых своих переживаний отвлеклась. Вообще, это не
дело –повсюду таскать за собой мобильник и через каждую минуту проверять
список пропущенных звонков.
"Пора успокаиваться, хватит уже, – думала она после очередной дутой
проверки. – Надо выбросить из головы этого человека, он не позвонит. Разве ты
сама позвонила бы, будь на его месте? Да и человек данный конкретный так себе,
дрянь. Дрянь, а не человек".
Вчера она разговаривала с Риткой Радовой. Ритка сказала, что мать никак
не отойдет, боится, что за неимением других кандидатов в убийстве дяди Саши
обвинят ее, Ритку. А тут еще бывшая дяди Сашина супружница объявилась, хочет
судиться за квартиру и за шесть соток по Егорьевскому шоссе с бытовкой на них.
Какая зараза, давно уже от мужика ушла, а как разнюхала, что он умер, и права
качает. А в квартире, на минуточку, не прописана, да и бытовка к ней отношения не
имеет.
Алине стало досадно. Она же так ничем Ритке не помогла.
В прошлое воскресенье она не смогла заставить себя поехать на Блошиный,
хотя заранее договорилась об этом с тетей Тамарой. После субботней прогулки с
байкером Джорджи на душе было тошно, и Алина почти весь день тупо
провалялась на диване, переключая каналы телепередач. Она с трудом заставила
себя съездить в "Экко", чтобы купить такие же точно ботиночки, которые ей дала
поносить отзывчивая бабушка Степана. Новые Алина вернула Евгении
Михайловне, а те, в которых поражала воображение байкеров, решила оставить
себе. Блин, на память.
Однако так растечься лужицей – это себя не уважать. Решено. Завтра же
будет совершен демарш с целью выйти на след загадочного фигуранта по имени
Додик. Или это прозвище?
А интересно, воспользуется их идеей солдафон Берзин или нет? Идея
неплохая, вполне жизнеспособная, только вот воплощать ее нужно в срочном
порядке, жаль, несчастный случай помешал. Кажется про Лушина Алине кто-то
недавно говорил. Да, действительно, Катерина историю рассказывала, связанную
с некачественной пищей. Не везло мужику в последнее время.
Так что не до спецоперации сегодня было. Оцепляли, перекрывали, ждали
следственную бригаду, отвечали на вопросы. Остается надеяться, что в
присутствии полиции тот, кто умыкнул ЛБВ, не решился протащить ее через
двойные кордоны наружу.
Понятно, что нет никаких гарантий, что прибор уже не доставлен адресату,
но шанс перехватить его на выходе все-таки остается, и этим шансом
пренебрегать нельзя. Алина бы им пренебрегать не стала.
Забежала на минутку Надежда Михайловна пожелать хороших выходных.
На самом деле, чтобы посплетничать про Берзина и еще немножко
повыставляться своими смекалкой вкупе с изобретательностью. Ведь это же она
придумала такой остроумный ход, жаль, что мальчишки так им и не
воспользовались.
Мальчишки, надо понимать – это Берзин со Шведовым.
– Но вы знаете, Алина Леонидовна, – оживлено говорила Киреева, – я
случайно по первому этажу шла и увидела, что этот Петрас очень серьезно к делу
подошел. Он запретил выходить к раздевалке в рабочих халатах и собрался
проверять сумки у девчонок.
Для обеспечения сохранности дорогостоящих материалов и уникальных
деталей, а проще говоря, чтобы кто чего не утырил, в цехе давно был заведен
такой порядок – при входе на участки милости просим сбросить с себя все лишнее
в буферной раздевалке и пройти на рабочее место в тесных джинсах и легкой
футболке без карманов. А там, в цеху, уже можно облачится в халат или во что-
нибудь потеплее, кто хочет.
При оформлении в штат Наталья Майорова, менеджер по персоналу, об
этом всех соискателей предупреждала и брала с них письменное согласие аж на
возможный личный досмотр. Все, в основном, соглашались. Правда, меры такие
выполнялись не всегда, девки частенько протаскивали с собой за рабочий стол
косметику и шоколадки, но сегодня Берзин порядок привел к соответствию.
Хорошо, если не с опозданием.
– Говорят, – продолжала Киреева со вкусом, – что цех законсервируют до
понедельника, и охрану не снимут. Не удивлюсь, если Анатолий тут ночевать
останется.
– А что будет в понедельник? – скучно поинтересовалась Трофимова.
– В понедельник будет запущен мой сценарий, я так предполагаю. Ой, не
обижайтесь, Алиночка, я хотела сказать "наш", но оговорилась. Только смотрите,
никому ни гу-гу! Ну, я побежала, а то меня муж, наверно, заждался, уже звонил с
парковки. Мы с ним на дачу к его сослуживцу сейчас рванем. Ну, хороших
выходных!
И веселая Надежда Михайловна, отправив Алине воздушный поцелуй,
побежала на парковку к мужу.
С погодой им в субботу повезло. Вообще, погода в этом сентябре была до
приятности теплой и москвичей баловала, однако могла ведь и передумать. Туч
сегодня на небе не было, а прохладный и резковатый утренний ветерок обещал
часика через два подобреть.
Добирались до места назначения с трудностями, но все-таки добрались.
Дело в том, что Тамара Михайловна в те редкие разы, когда приезжала сюда
составить компанию мужу, путешествовала демократичной электричкой, а Ритка,
та вообще тут ни разу не была. Алине пришлось попотеть, выясняя сначала,
каково же географическое название местности, отличное от названия
железнодорожной платформы, возле которой дислоцировался объект, и затем
прокладывая к той местности маршрут.
Съехав с шоссе республиканского значения и попетляв между простенькими
дачками по однополоске значения районного, желтая Алинина "Сузуки" вырвалась
на простор шоссейной излучины, с противоположной стороны ограниченной тем
самым железнодорожным полотном, по которому подмосковные электрички
доставляли на огороды местных дачников, а с недавнего времени подкатывали и
желающих что-нибудь продать или что-нибудь купить в суматохе и толчее
блошиного рынка, официально называемого "Ярмарка изделий народных
промыслов и бывших в употреблении вещей "Добрыня"".
Подъезжая, Алина готовилась обнаружить худшее, то есть просто кусок
утоптанного глинозема и два десятка на нем едва ворочающих от хронического
пьянства языками грязных и плохо пахнущих обоеполых продавцов. Однако –
была ограда, были воротца и стоянка для машин возле ворот тоже была.
Пристроив половчее автомобиль, Алина выбралась из салона и с удовольствием
сделала глубокий вдох чудного подмосковного воздуха. Сопя, наружу
выкарабкались с заднего сиденья и девушки Радовы. Алина осмотрелась.
Вероятно, недавно проходила электричка, и ее пассажиры жидкой струйкой
неторопливо вливались через распахнутые решетчатые ворота в широкое
пространство бывшего пустыря, ныне огороженного по периметру сеткой Рабица и
обустроенного длинными рядами торговых прилавков внутри.
Подбредающий со стороны станции народ был разношерстный –
хихикающие подростки в рваных на коленках джинсах, пенсионеры со скорбными
лицами, люди средних лет с лицами значительными и люди неопределенного
возраста с лицами спившимися.
Одеты все были по-разному, но Алина порадовалась, что прислушалась