Ллойд направился к стоявшим рядышком у дальней стенки гаража трем холодильникам. Безошибочно открыл дверцу того, что включен, и достал банку пива. Гараж был завален тем же строительным мусором, что и подъездная дорожка и лужайка перед домом. Старые газонокосилки, пожелтевшие унитазы, желобы и водосточные трубы, абажуры, карточные столики, радиоприемники, медные трубы, батареи, латунные муфты, велосипеды с колесами и без, роликовые коньки, глиняные горшки, пишущая машинка, набор потрепанных кожаных чемоданов, торшер с металлическим основанием и уйма самого разного мусора, сосчитать который не хватило бы и месяца. Все это валялось на полу и было распихано по полкам, где стояли разной величины картонные коробки, в которых можно было найти все: от старых журналов до бисера, от сувенирных пепельниц до - по крайней мере в одной из них - бесценной коллекции грязных ковриков для пола.
- А я-то решил, что вы тот парень, который хотел купить велосипед, - объяснил Дэвис. - Он звонил мне десять минут назад, ему сказали, что у меня можно купить велосипед в хорошем состоянии. Все так и есть. - Он открыл банку пива, поднес ко рту и осушил залпом. - М-м-м, как же мне хотелось выпить, - с облегчением сказал он. Кое-как Дэвис водрузил пустую банку на предмет, напоминавший по форме гипсовую статую льва, стоявшего на задних лапах, а может, тюленя, а может, и Венеру Милосскую, - определить было трудно, так как отсутствовала не только голова, но и конечности.
- Так Джордж накликал на себя беду, а? - спросил он.
- Похоже на то.
- Как я догадываюсь, Майами он использует в качестве алиби, верно? Говорит, что был здесь, в Майами, когда все это случилось.
- Так ведь он и был здесь, разве не так?
- Он здесь был в воскресенье утром, неделю назад, - вот когда он был. Говорил с Леоной, моей женой, а потом уехал. Не знаю, где он был после этого.
- Но вы с ним не виделись, верно?
- Верно. Я был на сборах резервистов. Пришлось отрабатывать строевую подготовку, никуда не денешься, сами понимаете, если хочу сохранить свой чин и жалованье. Шестнадцать часов в месяц плюс еще полных две недели в течение года, обычно летом. Бросаешь все дела, но ничего не попишешь. По крайней мере, к январю все закончится.
- А не можете объяснить мне, мистер Дэвис, чем вы занимаетесь?
- Работаю без выходных, распродажа всяких деталей, вот что это, - ответил Дэвис. - Старые хрычи, которые уже на пенсии обожают такие распродажи. Думают за бесценок получить что-то стоящее, понимаете? Каждую субботу и воскресенье являются сюда, как будто я раздаю за бесплатно все имущество. Делать-то нечего, вот и бродят, собирают всякий хлам, набивают им трейлеры. Мне приходится работать и в День Благодарения, для меня в этот день самая бойкая торговля.
- Вы знали, что мистер Харпер собирается приехать к вам пятнадцатого?
- Нет.
- Он не позвонил вам заранее?
- Да он никогда и не звонит. Нагружает свой грузовичок, приезжает ко мне и предлагает купить какое-нибудь старье. У него в Майами еще несколько перекупщиков, но его главный покупатель - я.
- А имена других вам известны?
- Нет. Джордж - парень себе на уме, когда речь заходит о деле. Когда заходит речь о чем-то таком. Может, все-таки выпьете пива? - снова спросил он и достал из холодильника еще банку.
- Нет, спасибо, - отозвался я. Немного подумав, спросил его: - А в Германии Харпер тоже был таким?
- Каким?
- Замкнутым.
- Да, конечно. Если только не колошматил тех бедолаг, что напивались по воскресеньям на увольнительных. В Бонн приезжало много солдат, у нас ведь в Германии еще немало войска. Приезжали в Бонн на уик-энд, надирались до чертиков и начинали колобродить. Вот Джорджи и принимался их дубасить, ему это нравилось. Была у него такая подлянка, у Джорджи. Я ни капельки не удивился, что все это так закончилось.
- Вы имеете в виду то, что случилось с Мишель?
- Да, конечно, а что же еще? Он так отделывал своей дубинкой тех парней из пехтуры там, в Германии… так чего же тут удивляться, - вот я о чем.
- Когда вы говорите: "Он отделывая своей дубинкой"…
- Ясное дело, ребята по большей части были пьяны в стельку, но вреда от них никакого, понимаете? Один раз попадется парень, который писал в Рейн, другой раз возникнет заваруха с немецкой девчушкой, - парень принял ее за дешевку, а она оказалась честной бюргерской дочкой, понимаете, о чем я? Конечно, непорядок, но ведь все это безобидные проделки, парни просто выпендриваются, получив на уик-энд увольнительную. А Джорджи обращался с ними так, будто они убили кого-то. До полусмерти избивал этих несчастных тупиц…
Дэвис, не окончив фразы, опрокинул в рот банку пива и высосал ее до дна.
- Вы были знакомы в Бонне с Мишель? - спросил я.
- Конечно, там-то с ней и познакомился.
- Где это было?
- В Бонне. Вы только что спрашивали меня.
- Да, но где? При каких обстоятельствах?
- Ах, это. Как-то вечером мы с Джорджи назначили свидание со своими девчушками. У меня там была беленькая цыпочка, одна певичка из кабаре… послушайте, не упоминайте об этом при Леоне, ладно? - попросил он, заговорщицки подмигнув мне. - В то время я был уже женат, но, знаете, как поется: "Путь далекий домой…" Вам случалось уезжать далеко-далеко от дома?
- Изредка, - ответил я.
- Тогда сами знаете, как оно бывает, - улыбнулся Дэвис.
- Так у вас было назначено свидание с девушками…
- Ага. Мы отправились в забегаловку неподалеку от моста Кеннеди… вы в Бонне бывали?
- Нет.
- Неважно. Вот там-то я и познакомился с Мишель. Видел ее только в ту ночь, и все.
- Как же так?
- Это вы про что - "как же так"?
- Если Харпер был вашим другом…
- Ну да, но… понимаете, парню охота побыть наедине со своей девчушкой, правильно?
- Что делала Мишель в Бонне? Я думал, она француженка?
- У нее отец - француз, а мать - немка. Они раньше жили в Париже, переехали в Бонн, когда ей было… забыл, что она говорила, тринадцать, четырнадцать, что-то около этого. Ей, наверное, было девятнадцать, когда я ее встретил.
- Когда вы виделись с ней в последний раз? В ту ночь?
- Нет, нет. Я виделся с ней здесь, в Штатах, когда она явилась сюда искать его.
- Искать Харпера?
- Верно. Пришла сюда, в мой дом, сначала явилась ко мне. Погодите, не совсем точно. Поначалу она явилась в дом его матери, потому что думала, что он живет там. А уж потом пришла сюда. Я-то и дал ей его адрес в Калузе.
- Когда это было, мистер Дэвис?
- Полтора года назад, может, чуть больше.
- Еще до того, как они поженились?
- Конечно. Видите ли, потому-то она сюда и приехала. Чтобы разыскать его и заставить на себе жениться. Она по нему с ума сходила.
- Но ведь он тоже по ней с ума сходил, разве не так?
- Вот как? Забавно тогда у него это выражалось. Когда мы получили приказ о демобилизации, когда узнали, что возвращаемся в Штаты, он уплыл, не сказав ей даже последнего "прости".
- Что вы имеете в виду?
- Даже не позвонил ей, ничего, - просто упаковал свои пожитки и отчалил.
- Как вам удалось узнать об этом?
- Мне сам Харпер рассказал, вот как.
- Что он даже не позвонил ей?
- Что он и не собирался звонить ей. Сказал, что Мишель, конечно, девчонка славная, такая белая кошечка, но все это в прошлом, он возвращается домой и хочет поразвлечься с негритянками. Это его точные слова.
- Он имел в виду кого-то конкретно?
- Чего?
- С какой негритянкой Харпер собирался развлекаться?
- Нет, нет, он говорил просто о черных бабах, - объяснил Дэвис, ухмыльнувшись.
- Но Мишель все-таки отправилась за ним.
- Конечно, отправилась. Она дамочка цепкая, эта Мишель, - сказал Дэвис, снова ухмыльнувшись. - Не нашла его здесь, в Майами, поехала прямиком туда, в Калузу, загнала в угол, как крысу. Сказала, что влюблена в него по уши, и захотела женить его, пригрозила, что если он на ней не женится, утопится в океане.
- Кто рассказал вам все это?
- Она.
- Так вы виделись с Мишель уже после того, как она уехала из Майами?
- Конечно. Я ведь был у них на свадьбе. Самый почетный гость на свадьбе.
- Так когда Мишель рассказала вам эту историю: что она была готова утопиться, если бы Харпер отказался на ней жениться?
- Не помню точно. Как-то раз, когда заехал к ним в гости. Она представила все это вроде как шутку, - знаете, вот как надо подцепить мужика, который не хочет попасть на крючок. Джорджи тоже смеялся. Это было вроде анекдота.
- Понятно. Так вы продолжали видеться с ней и после свадьбы, верно?
- Время от времени. В кругу друзей, вы хотите сказать? По делам я встречаюсь с Джорджи почти каждый месяц, примерно так, каждый раз, как он привозит сюда всякое барахло.
- Мне хотелось бы расставить все по местам, - сказал я. - Итак: Харпер уехал из Германии, даже не позвонив Мишель, хотя, похоже, у них был страстный роман…
- Верно.
- Поэтому Мишель последовала за ним сюда и потребовала, чтобы он на ней женился, или она утопится.
- Верно поняли.
- У нее были неприятности?
- Это вы о чем?
- Она была беременна?
- Нет. С чего вы взяли, что она была беременна?
- Женщина пускается в дальний путь вслед за американским солдатом, приезжает сюда, требует, чтобы он на ней женился, или же она утопится… По мне, все это выглядит довольно странно, мистер Дэвис.
- Странно или нет, только она не была беременна.
- Вы уверены в этом?
- Уверен, что все так и было. Я был на свадьбе, прошло уже, наверное, полгода, как мы отбыли из Бонна. А на седьмом месяце женщина не напялит на себя такое облегающее платье, какое было на ней, сразу стало бы видно, что она беременна.
- А на ней было облегающее платье?
- Из белого атласа, - уточнил Дэвис, кивнув. - Просто загляденье. Настоящая красавица. Бог знает, что она нашла в Джорджи.
- А по-вашему, что она в нем нашла?
- Кто знает? - Дэвис покачал головой в раздумье. - Такая жалость, - сказал он. - Она была очень хороша. И, скажу вам, мистер Хоуп, хоть Джорджи и был мне другом, от всей души желаю, чтобы его за это поджарили. Пусть его привяжут к этому стулу покрепче и врубят все восемь миллионов вольт, чтобы он поджарился до хрустящей корочки.
* * *
Я отыскал мать Джорджа Харпера в баптистской церкви в том же черном районе города. Сначала я поехал к ней домой, и один из соседей объяснил мне, где ее можно найти. Кроме нее, в церкви никого не было. Она сидела на складном стуле ярдах в трех от алтаря, склонив голову и сжав в молитве руки. Мне не хотелось ей мешать, но я приехал сюда ради ее сына и мое дело не терпело отлагательств.
- Миссис Харпер? - позвал я.
Она подняла глаза, заморгала ресницами, возвращаясь из мира грез к действительности, а затем, похоже, удивилась, увидев белого человека в церкви для черных.
- Я - Мэттью Хоуп, - представился я, - адвокат, который защищает вашего сына.
На вид ей было лет семьдесят, такая же черная, как сын, лицо покрыто морщинами, вид усталый. Она смотрела на меня с подозрением, воспитанным веками рабства и еще более окрепшим за сто лет всевозможных ограничений и лишений, ее глаза молча вопрошали меня, почему ее сын не обратился за помощью к черному адвокату.
- Да, мистер Хоуп, - произнесла она. Голос ее звучал так тихо, что, казалось, вот-вот растворится в окружающем полумраке, как и вся ее хрупкая фигурка в черном поношенном пальто.
- Если вы не против, мне хотелось бы поговорить с вами.
- Пожалуйста, садитесь, - предложила она.
Я сел рядом с ней. В высокое окно за алтарем с трудом пробивались лучи полуденного солнца.
- Миссис Харпер, - начал я, - у вашего сына серьезные неприятности, ему предъявлено обвинение в убийстве жены.
- Да, знаю.
- Я хочу расспросить вас кое о чем. Ваши ответы могли бы помочь нам…
- Меня не было в Майами, когда он приехал сюда, - прервала она меня. - Ведь об этом вы хотите узнать, меня здесь не было. Я уехала в Джорджию навестить больную дочку. Она все еще болеет, но я не могла больше оставаться там. Когда такое говорят о Джордже, когда его обвиняют в таком деле…
- А вы сами как думаете: мог он сделать это, миссис Харпер?
- Нет, сэр, я так не думаю. Нет на свете более нежной души, чем у моего Джорджа. Он без памяти любил эту девушку, никогда и пальцем бы ее не тронул.
- Миссис Харпер, ваш сын утверждает, что приехал в ваш дом в воскресенье, пят…
- Да, это верно.
- И соседка ему сказала, что вы в Джорджии.
- Точно, там я и была.
- Что это за соседка?
- Мисс Бут, та, что живет рядом.
- Пожалуйста, назовите мне ее полное имя.
- Алисия Бут.
- И ее адрес.
- Макьюэн-роуд, восемьсот тридцать семь.
- Она рассказала вам, что приезжал ваш сын?
- Да.
- Когда она рассказала вам об этом?
- Когда я вернулась домой.
- Когда это было?
- В прошлую среду. Как только узнала, что мой сын в тюрьме.
- Она рассказала вам, что Джордж приезжал к вам в воскресенье, пятнадцатого?
- Точно так она мне и сказала.
- Мне хотелось бы повидаться с ней до того, как вернусь в Калузу, - сказал я. - Не знаете, застану ее дома сегодня днем, или она работает?
- Ей девяносто четыре, и она слепая, - ответила миссис Харпер, - конечно, она дома.
- Миссис Харпер, мне известно, что ваша сноха приезжала сюда, в Майами, разыскивать вашего сына, правильно это? Я говорю сейчас о том времени, когда они еще не были женаты. Это было приблизительно года полтора назад, помните?
- Помню.
- Мишель в самом деле приходила к вам?
- Да.
- Когда это было, точно?
- Джордж получил увольнение в январе, а поженились они в июне. Так это, наверное, было где-то весной, в марте или в апреле, - в это время. Помню, она была в пальто. Это выглядело странно: в Майами даже в очень холодные дни никто в пальто не ходит. А она надела. Все закутывалась в пальто, как будто ждала, что сейчас буря начнется.
- Расскажите поподробнее все, что помните об этом визите.
Как рассказала мне миссис Харпер, в тот день она только что вернулась домой от своей подруги, - да, должно быть, это было в апреле, она вспомнила, как они с подругой обсуждали, какими цветами украсить церковный алтарь на Пасху, значит, это было незадолго до Пасхи. Миссис Харпер успела только повесить шляпку на вешалку в прихожей и тут услыхала стук в дверь. Открыла дверь, - а на пороге стоит изумительно красивая женщина, такая красавица, никогда такой не видала, ни у белых, ни у черных. Женщина сказала, что ее зовут Мишель Бенуа и она разыскивает Джорджа Харпера, - он живет здесь?
Миссис Харпер услышала французский акцент Мишель и решила, что та, очевидно, приехала из-за моря, там и познакомился с ней Джордж. Но миссис Харпер не собиралась рассказывать этой женщине, где найти Джорджа, потому что боялась, не пришла ли к ней в дом беда с этой женщиной, кутавшейся в пальто при температуре 60 градусов и все-таки дрожавшей как в лихорадке. А та все расспрашивала, как ей разыскать Джорджа Харпера. Джордж к тому времени переехал в Калузу, где начат заниматься перепродажей всякого старья. Он уверял мать, что сколотит себе состояние на продаже и покупке подержанных вещей, и тут как раз ему подвернулся удобный случай. Но миссис Харпер не хотела говорить этой красивой незнакомке с французским акцентом, где найти Джорджа; по крайней мере, до тех пор, пока сама не переговорит с ним (она звонила ему каждую субботу, так как в конце недели льготный тариф). Миссис Харпер собиралась звонить Джорджу как раз на следующий день, - теперь она вспомнила, что, должно быть, Мишель появилась у ее дверей в пятницу, потому что миссис Харпер собиралась звонить на следующий день своему сыну, а она раз-говаривача с ним по телефону каждую субботу, - и тогда узнала бы у него, правильно ли поступила, не дав незнакомке его адреса.
Затем Мишель спросила ее - и это удивило мать Джорджа, - не знает ли миссис Харпер, как ей найти человека по имени Ллойд Дэвис, который был другом Джорджа и с которым, по словам Мишель, она также познакомилась в Бонне.
Теперь миссис Харпер пришла к выводу, что оба, Джордж и Ллойд, попали в какую-то неприятную историю. Со слов сына она знача, что Ллойд служил вместе с ним в военной полиции хам, в Германии. Встречаясь с Ллойдом на улице, она узнавала его, но они никогда даже не здоровались. Она не знача, где в то время жил Ллойд, ей было известно, что он женат и живет со своей женой где-то в этом же районе, но не знала его точного адреса, а если бы знала, все равно не дача бы этой красотке, точно так же, как не собиралась рассказывать какой-то белой женщине, от которой ждала одних неприятностей, где найти Джорджа.
- Я была с ней вежлива, - объяснила миссис Харпер, - но посоветовала попытать счастья в супермаркете или порасспрашивать в барах, походить в том районе, где живет Ллойд Дэвис, потому что у меня-то не было его адреса.
- Какие, по-вашему, неприятности могли быть связаны с этой женщиной? - спросил я.
- Не знала я, какие, мистер Хоуп, только видела, что на пороге моего дома, посреди негритянского квартала, стоит красивая молодая женщина, расспрашивает про моего сына, а уж это означает одно: жди беды, беды от белых. Выходит, я сильно ошиблась, но тогда не поняла этого.
- В чем ошиблись? - спросил я.
- Так я ведь не знала, что Джордж влюблен в нее. Не знала, что он был бы без памяти рад увидеться с ней.
Я посмотрел на нее.
- Когда вы говорите "без памяти рад увидеться с ней"…
- Совсем голову потерял от радости. Я позвонила на следующий день, в субботу, как обычно, и рассказала про эту молодую даму, которую звали Мишель: что она заходила ко мне накануне, спрашивала, где его найти, все такое. Ну, скажу вам, никогда не слыхивала, за всю жизнь, чтобы он так разволновался. Просто засыпал меня вопросами по телефону: да как Мишель выглядела, во что была одета, идет ли ей короткая стрижка, - она, дескать, говорила ему в их последнее свидание, что хочет подстричься, - оставила ли свой телефон, как ее разыскать…
- А он сказал вам, когда это было?
- Что?
- Их последнее свидание?
- Не припомню что-то, наверное, не говорил. Бог ты мой, он просто башку потерял, когда узнал, что она здесь, в Штатах.
Я сказала ему, что она расспрашивала про Ллойда, и Джордж сказал, что срочно позвонит Ллойду, как только мы закончим, невтерпеж ему было освободить телефон, не спросил меня даже про ревматизм, который тогда не давал мне житья.
- Не знаете, звонил он мистеру Дэвису или нет?
- Мне кажется, звонил, - только без толку.
- Как это?
- Да почти две недели все никак не мог с ней увидеться. Пока она сама не объявилась в Калузе.
- Ей понадобилось почти две недели, чтобы разыскать его, так?
- Около того.
- Тут что-то не так. Мистер Дэвис сказал мне, что дал ей адрес вашего сына в Калузе.