– Собираемся отпраздновать свое воссоединение, – сказал он с усмешкой продавцу, подмигнув мне. Очевидно, преклонный возраст дает джентльмену изрядную свободу.
Фунтовые банкноты Годфри будто анаконда языком слизала, но корзина вскоре была наполнена и укомплектована салфетками, посудой и столовыми приборами. Двое дюжих молодцов вынесли покупки следом за нами прямо к ожидающему у дверей экипажу, так что вся секретность пошла прахом.
– Ох, как же я проголодалась! – воскликнула Ирен, когда корзина воцарилась между нами на полу, заняв все свободное место.
– Боюсь, мое жилище куда менее аппетитно, – заметил Квентин, – но я уже дал кучеру мой адрес.
– Там за вами не следили? – спросила Ирен. – Вы уверены?
– Я ведь до сих пор жив, – невесело ответил он. – Но нет, в последние дни я не замечал слежки, да и хлопотное это дело.
– Ну а теперь рассказывайте. – Ирен грациозно похлопала кончиками пальцев по нагрудному карману Годфри – знакомый жест для меня, однако новый для Квентина.
Он с удивлением наблюдал, как Годфри достал портсигар со спичками, хранившимися в боковой части, и протянул Ирен египетскую сигарету и зажженную спичку.
Вскоре мою подругу окутала вуаль табачного дыма.
– Вы курите не только дома, мадам? – Я заметила, что Квентин всегда переходил на французскую форму обращения, когда Ирен удивляла его. Никакой "миссис Нортон".
– А вы не курите?
– Разве что иногда сигару.
– А я иногда выкуриваю сигарету. Она помогает мне думать.
– Вряд ли вам требуется помощь в этой области, – заметил Квентин.
Годфри рассмеялся:
– Вот так-то, Ирен. Можешь оставить свои излюбленные приемчики, раз уж твоя безупречная логика и без того восхищает Квентина.
– Ни за что, – ответила Ирен, подражая театральной манере Бернар. – И куда мы отправляемся на пикник? – спросила она Квентина.
– На Хаундсдитч, – коротко сообщил он.
– Изумительно. – И моя подруга скрестила руки и поудобнее устроилась на сиденье, продолжая играть грубого мальчишку.
Тут вмешалась я:
– Ирен, ты не хочешь рассказать нам, чем занималась?
Ее полуприкрытые глаза обратились ко мне.
– Нет, – бросила она, и снова смежила веки.
Я повернулась в Годфри, но и он погрузился в собственные мысли, явно чувствуя себя неловко в форме полицейского. На лице Квентина тоже появилось отстраненное, усталое выражение. Мне не верилось, что столь энергичные люди так легко утомились, когда я сама свежа, как… бутоньерка.
Кучер потребовал щедрую оплату, высадив нас у дверей, которые вызывали в памяти тоскливые бесконечные романы Диккенса.
– Здесь относительно чисто, – сообщил Квентин, оглядывая с улицы смутные очертания четырех обветшалых этажей.
– Надо полагать, – произнесла Ирен, – вы обитаете на самом верху?
Квентин кивнул, а она снова задала вопрос:
– Квартирной хозяйке можно доверять?
– В определенной мере.
– Тогда предлагаю оставить багаж у нее на первом этаже. Сегодня вечером нам придется искать новое жилье. А пока давайте возьмем корзину и поднимемся наверх, чтобы за трапезой обсудить наши дела.
Глава двадцать пятая
Пикник со зверем
Мы, то есть Годфри и Квентин, отнесли провизию наверх, после того как перетащили наш багаж в тусклую прихожую миссис Бракен. Тощая фигура седовласой хозяйки в сером переднике напомнила мне о розовых щечках пухлой домоправительницы, которая царила в квартире 221-б по Бейкер-стрит.
Ступеньки наверх были узкие и мрачные; меня посетило неприятное воспоминание о лестнице на Монмартре и о существе, которое встретило нас наверху.
Одно большое помещение на чердаке, хотя и скудно обставленное, выглядело скорее пыльным, чем грязным. Солнечный свет проникал через окна в форме полумесяца, придавая комнате таинственное очарование чулана, который остался в моих детских воспоминаниях об игре в прятки.
– Превосходно! – объявила Ирен. Она сняла покрывало с большой старой кровати и расстелила его на дощатом полу, как на аккуратно подстриженной лужайке.
Годфри принялся раскладывать сокровища из корзины с видом блаженного эпикурейца:
– Клянусь Иовом, у нас тут омар! И окорок.
– Пармская ветчина, – поправила я его.
– Значит, клянусь Ювеналием. Античные дары. И незапланированная бутылка шампанского. – Он взглянул на Квентина с одобрением, хотя на все это изобилие пошли его собственные деньги.
– Сначала приведем в порядок себя, а уж потом предадимся чревоугодию, – объявила Ирен. – Надо избавиться от маскировки. Где у вас театральная гримерная?
Квентин указал на маленький столик с умывальником и на зеркало около маленького окна. Ирен взяла со стола влажную салфетку, передвинула деревянный стул в пятно солнечного света и встала за ним, как парикмахер, приглашающий клиента.
– Садитесь, Квентин. Я должна быть абсолютно уверена в личности тех, с кем я обедаю. Вы отлично потрудились над своей маскировкой, – заметила она, когда он сел. – Если бы выправка вас не выдала, я бы ни за что вас не узнала.
– Но я ведь так старался изобразить последствия долгой службы в армии!
– Вот именно. Я поняла, что вы на самом деле военный: имитация получилась слишком правдоподобной. Отставному солдату уже ни к чему так стараться, отсюда и мелкие огрехи – те, которые заметит только актер. Хм. Фальшивые усы и грим отлично послужили для маскировки загорелой кожи… Знаете, я часто использую этот красный тон как губную помаду и румяна, но, если смешать его с белилами, получится прекрасный макияж, повторяющий цвет лица гипертоника – отличное решение в вашем случае.
Ирен удалила накладные волосы и грим, и мы с Годфри с удивлением уставились на оголенное лицо Стенхоупа: вид был такой, будто верхнюю его часть покрывает темная полумаска.
Квентин скривился, заметив нашу реакцию:
– Я сбрил бороду, надеясь таким образом изменить внешность, но забыл, что бледная кожа под ней много лет не видела солнечных лучей. Однако отрастить новую бороду уже не было времени.
Ирен взяла со стола две маленькие баночки и смешала их содержимое в своей ладони. Затем ее пальцы быстро прошлись по лбу, скулам и носу Квентина. Когда она закончила, верхняя половина лица совпадала по цвету с нижней.
– Боже мой, Ирен! – не смогла я удержаться от восклицания, хотя мне уже доводилось видеть, как примадонна проделывает подобные фокусы с собственной внешностью. – Он выглядит так, будто никогда не покидал Гросвенор-сквер.
Она улыбнулась:
– Недостаточно, чтобы обмануть смертельного врага, но в кругу друзей сойдет. Теперь я "побрею" Годфри, а потом умоюсь сама. Нелл может отдыхать: как обычно, она и пальцем не пошевелила, чтобы изменить свою натуральную внешность, даже не удосужилась нанести немного румян кроличьей лапки.
– Мне и не требовалось. – Я вполне естественным способом покраснела от внимания, которого удостоился мой цвет лица – или отсутствие такового.
Годфри благополучно избавился от шлема полицейского в тот же момент, как мы оказались в безопасности в квартире Квентина. Ирен предложила супругу сесть на стул и быстро размягчила клей, на котором держались жуткие щетинистые фальшивые усы.
– У тебя тоже слишком бледная верхняя губа, милый, – заявила Ирен, когда усы отвалились, будто хвост дохлой ондатры.
Моя подруга снова провела пальцем по ладони и осторожно нанесла смесь красок на кожу Годфри, после чего его лицо, как по волшебству, выровнялось по цвету.
Для собственной трансформации Ирен ограничилась тем, что смыла художественно нанесенную "грязь" с изящных черт лица. Когда она обернулась, над мальчишеской одеждой сияло ангельское лицо примадонны.
– Вот так. Теперь наша команда выглядит гораздо лучше, если не считать Нелл, которая неизменно хороша. – Ирен плюхнулась на покрывало, как уличный бродяжка, которого она изображала. – За едой можно обсудить нашу ситуацию.
Квентин повернулся ко мне, галантно протягивая руку:
– Позвольте помочь вам опуститься на пол.
– Вам это уже прекрасно удалось в Нёйи, – лукаво напомнила Ирен.
Я покраснела, как школьница, а Квентин тем временем взял меня за руку и помог сохранить равновесие, пока я благополучно не приземлилась на покрывало.
– И что же у нас за "ситуация"? – спросила я Ирен, сгибая ноги так, будто сидела в дамском седле, и пытаясь устроиться поудобнее. – И почему, ради всего святого, ты предположила, что Квентин может оказаться переодетым Шерлоком Холмсом?
– Потому что мистер Холмс был там, а я серьезно недооценила его интерес и его ум!
– Кто этот Холмс? – поинтересовался Квентин, пока Годфри открывал упаковки с едой, а мы с Ирен передавали вилки с ножами, тарелки и бокалы.
– Ах! – Ирен захлопала в притворном восторге своими теперь уже чистыми руками. – Ты слышала, Нелл? Невинная душа, которую я в силах просветить. Шерлок Холмс, дорогой Квентин, это самый известный детектив-консультант в Европе…
– В Англии, – прервал ее Годфри серьезным тоном.
Ирен бросила на него нежный взгляд:
– Спасибо, мой дорогой. Не подлежит сомнению, что мистер Холмс самый лучший мастер переодевания в…
– В Англии, – снова вмешался Годфри, открыв шампанское с громким хлопком, отчего я подпрыгнула.
– В Англии, – покорно повторила Ирен. – И по весьма забавному совпадению он является близким другом и бывшим соседом по квартире того самого доктора Уотсона, который помог вам в Афганистане.
Квентин нахмурился, принимая из рук Ирен изрядную порцию холодного мясного пирога:
– Вы хотите сказать, что нашли моего Уотсона и что у него есть защитник?
– Я хочу сказать, что мы нашли вашего Уотсона и что сейчас как от убийц, так и от нас его отделяет препятствие. Во время своего расследования я узнала, что мистер Холмс вовлечен в крайне деликатное дело. Оно касается несчастного молодого человека, который занимал хорошее положение в Министерстве иностранных дел, пока более двух месяцев назад у него не началась серьезная болезнь. Позавчера я проследила за мистером Холмсом и доктором Уотсоном до Уокинга, и дело вроде было улажено, но, когда доктор Уотсон вернулся домой в Паддингтон, мистер Холмс нанес визит в весьма закрытый и таинственный клуб "Диоген". Чутье подсказывает мне, что дело куда дальше от завершения, чем славный детектив внушил своему старому другу.
– И этот Холмс был сегодня в музее?
– М-м-м. – Ирен с нескрываемым наслаждением отправила в рот отвратительную конструкцию из паштета и крекеров. – Это значит, что он следил за одним из главных участников этого дела. В равной степени он мог оказаться либо бабушкой королевы Виктории, либо ученым с лицом Квазимодо.
– И вы не уверены, кого из них обвинить? – поинтересовался Квентин.
– Я никого не обвиняю. Но второй определенно является человеком, который вас преследовал и собирался убить, а также хотел расправиться с доктором Уотсоном с помощью азиатской кобры.
– Боже мой! – Квентин едва не вскочил, но ему помешал наполненный до краев бокал с шампанским, который Годфри передал ему. Стенхоуп мигом выпил содержимое, будто обычный светлый эль. – Он был там? Вы сами не знаете, что говорите, мадам.
– Нет, знаю. Я встречала этого джентльмена.
– Какого джентльмена?
– Человека, которого вы боитесь больше самой смерти и которого зовете Тигром. Человека, который раньше знал вас как Кобру и который напоминает вам об этом, используя кобр в качестве смертельного оружия. Вы когда-нибудь слышали его настоящее имя?
Годфри снова наполнил бокал Стенхоупа, но тот не отрываясь смотрел на Ирен, словно она вдруг превратилась в многорукое божество Кали.
– Вы настоящая чародейка. – Квентин следил, как Ирен величественно пьет шампанское, скрестив ноги на покрывале. – Нет, – наконец ответил он, – вряд ли кто-нибудь знает его настоящее имя. Он использует разные личины, ведь он шпион, как и я. Где же вы с ним встретились?
– Нас представили ему в парижском салоне моей подруги. Имя капитана Сильвестра Моргана что-нибудь вам говорит?
– Он мог бы назваться Питером Пайпером , и это ничего для меня не значило бы. Как вы можете быть уверены, что мы имеем в виду одного человека?
– Потому что он… нет, я говорю не о моральных принципах. Я сужу по его натуре. Он жесток и ненасытен, как акула. Я убеждена, что он настоящий ас в своем деле, как Холмс мастер решать проблемы, доктор Уотсон лечить, а я петь. А Нелл краснеть при удобном случае.
– Ирен! – возмутилась я.
– Я задет, – встрял Годфри, вероятно, чтобы отвлечь супругу и не позволить ей столь безжалостно меня дразнить. – Ты не упомянула мою специальность.
Ирен ничуть не смутилась.
– Я прекрасно знаю, что Нелл описывает все наши приключения в своем дневнике, и не хочу, чтобы туда пробралась цензура, – чопорно заметила она, – но ты определенно тоже очень преуспел в законах.
Квентин не обратил ни малейшего внимания на шутливую перебранку и продолжал пристально смотреть в единственное пятно солнечного света, будто пылинки, лениво проплывающее над ним, были золотыми.
– Почему вы так уверены, что встретили моего преследователя? – снова спросил он Ирен.
– Первая причина: моя встреча с капитаном Морганом последовала за вашим визитом к нам в Нёйи. Еще одна причина: ее организовала русская императрица, которая нарушила традиции, чтобы познакомиться со мной – а вернее, полагаю, познакомить меня с Морганом. И последняя, и наиболее важная причина: все произошло после того, как я убила змею на вашем чердаке на Монмартре. Этот капитан Морган проявил особый интерес к моей жертве-рептилии. Он требовал уступить ее ему. Заявил, что коллекционирует змей и хочет получить шкуру моей кобры.
Квентин неожиданно содрогнулся:
– Ему нужна моя шкура. Он говорил то же самое девять лет назад, когда я еще ничего не знал. По его словам, любой мужчина, который перейдет ему дорогу, попадет… в пасть тигра.
– Пока вы туда еще не попали, – заметил Годфри.
– Полагаю, – произнесла я слабым голосом, – угроза касается и женщин.
– Глупости, – заявила Ирен. – Судя по последним событиям, женщины, как и доктора, служат приманкой исключительно для кобр. Впрочем, некоторые кобры оказались довольно милыми. – Я в очередной раз покраснела от смущения. – Одна из них спасла жизнь доктору Уотсону.
Я украдкой бросила взгляд на Квентина, который выглядел удивленным.
– Мы столкнулись с загадкой, – объявила Ирен с явным удовольствием. – Возможно, вы сможете разрешить этот маленький вопрос, Квентин, ведь вы давно специализируетесь по Индии. Ваш друг Далип умер от яда кобры, но рептилия, которая напала на меня на чердаке, его не кусала. А теперь Годфри сообщает мне, что нашел мертвую змею в приемной доктора Уотсона, причем она не была застрелена или заколота: похоже, ей сломали шею. Думаю, вы следили за жилищем доктора Уотсона и обнаружили кобру в приемной или видели, как ее туда подбросили, – и, если можно так выразиться, разоружили ее, прежде чем она причинила вред доброму доктору.
– Вы приписываете мне слишком много талантов. Я не умею уничтожать змей голыми руками, – уклончиво заявил Квентин.
– Но у вас был сообщник, который приехал с вами из Парижа и сопровождал вас раньше. Вы привезли его из Индии, и он покинул смертельно опасный чердак на Монмартре вместе с вами.
– Ирен! Он признал, что с ним был убитый индиец, но никого больше. Ты обвиняешь Квентина во лжи?
– Пока нет, Нелл. Ведь он мне еще не ответил.
Карие глаза сузились, что, по-моему, только добавило ему привлекательности.
– От вас невозможно ничего скрыть, миссис Нортон. Как вы догадались?
– Я не строю догадок, мой дорогой! Я лишь попыталась встать на ваше место и спросила себя, кого или что я могла бы прихватить из Индии для противодействия безумцу, который пустит в ход любое средство, чтобы мне навредить. Мне было интересно, как Кобра сумеет защититься от столь хитрого и коварного человека? Конечно, пустое блюдце от молока дало мне подсказку, однако поначалу меня сбил с толку тот факт, что маленькая зеленая змея Нелл по имени Оскар пила молоко. Поразмыслив, я поняла, что Оскар был исключением и что только теплокровные животные любят молоко, посему жилец опустевшей клетки вряд ли был рептилией.
Квентин поднял ладони вверх, показывая, что сдается, а затем встал и подошел к старому сундуку у кровати. Сдернув рваное покрывало, он откинул крышку и наклонился, чтобы достать нечто вроде боа – продолговатый кусок темного меха длиною примерно два фута… который извивался!
– Бедная зверушка. – Квентин погладил существо, которое держал в руках. – В сундук поступает достаточно воздуха, чтобы она могла дышать, но это не ее дом. Мне пришлось бросить ее клетку на Монмартре. Она убила первую кобру, но я не подозревал, что там осталась вторая змея, сразившая Далипа, который пришел после моего побега. Вместе с моей питомицей я вылез из окна и бежал по крышам, прихватив с собой только мешок с вещами и деньги. Мне не хотелось, чтобы поднялся переполох, поэтому тело кобры я забрал с собой.
Ирен подняла брови:
– И?..
Взгляд Квентина стал смущенным.
– Я… бросил его в водосточную трубу. А она, – он погладил густой пушистый мех, – путешествовала у меня за пазухой туники, как привыкла. Она у меня уже много лет.
Он бережно опустил на пол свою питомицу – длиннотелое, приземистое, похожее на ласку создание с цепкими лапами с когтями. Она быстро подбежала к нашему импровизированному "столу" и сунула свою узкую, почти крысиную мордочку в остатки мясного пирога.
– Ох, она очаровательна! – Ирен засмеялась и зааплодировала. – Никогда такой не видела. Она кусается?
– Только когда ест, – лукаво ответил Квентин.
– Как ей удается убивать кобр? – спросил Годфри.
– Благодаря скорости, отваге и ловкости. Она стремительно скачет вперед и назад, дразня змею, пока та не теряет бдительность. Потом быстрый поворот и прыжок, и она оказывается сверху на змее и держит ее голову своими опасными зубами. Умелый рывок – и череп кобры проломлен всего с одного укуса.
– Понятно! – Ирен кивнула: – Совсем как охотник-терьер. Я так и думала. Видите, мои дорогие Нелл и Годфри, это объясняет мертвую кобру в приемной доктора Уотсона. Нужно послать вора убить другого вора. В том случае Кобре пришлось устроить убийство кобры: Кобра-человек убил змею с помощью домашнего зверя мангуста.
– Она так называется? – осторожно спросила я, не смея пошевелиться, пока существо обнюхивало мой рукав, отделанный кружевами.
– Ее имя Мессалина, – пояснил Квентин. – Для краткости я зовут ее Месси .
– Без сомнения, в самую точку, – неодобрительно заметила я, наблюдая, как животное перевернуло банку с любимым паштетом моей подруги и дочиста все вылизало. – И Ирен догадалась о ее существовании по пустому блюдцу из-под молока?