В свое время Сюзанна Олдс мечтала о карьере всемирно известной фигуристки - чемпионки мира по танцам на льду. В грезах не раз представляла картинку: слезы, вызванные национальным гимном в честь ее победы, еще не просохли, а она уже подписывает контракты, которые сделают ее сенсацией в мире профессионалов. Чтобы добиться цели, они ходила на каток каждый день после школы, а также утром по субботам и воскресеньям. Ее родители оплачивали ее поездки в Австрию, в Колорадо-Спрингс. Их расходы на поездки и на тренеров требовали немалых денег. Ради нее они пошли на жертвы: отказались от домика на юге Франции, от зимних отпусков для всей семьи, так как каждое утро ее надо было отвозить на тренировки и привозить обратно. И все ради чего? Фантазии. Она сидела перед телевизором днем по воскресеньям, когда показывали старые черно-белые кинофильмы, в которых Соня Хени выделывала на льду вслед за Ширли Темпл замысловатые фигуры, зашнуровывала ботинки с коньками, танцевала в объятиях Тайрона Пауэра, получала аплодисменты и призовые деньги, - таксе состояние, о каком Сюзанна никогда не могла даже мечтать.
В пятнадцать лет в Стритхаме Сюзанна Олдс попыталась сделать прыжок в три оборота, но упала и повредила ногу. Вот так просто.
После трех операций на колене консультант сказал: довольно. Сюзанна поступила в университет, изучала историю и экономику. К двадцати восьми годам у нее были автомобиль от компании, квартира на втором этаже рядом с Фулхем Бродвей. Она была уверена в себе, имела хорошую дикцию, прекрасно выглядела в сшитом на заказ костюме, сама делала все по дому, знала статистику. Сюзанна Олдс и анализ рынка были в самых близких, как бы родственных отношениях.
После того как она отметила свое тридцатилетие, она отклонила одно очень серьезное предложение выйти замуж и продиктовала заявление об уходе. На следующее утро она предложила свои услуги преподавателя права в одном из известных учебных заведений.
Такой была Сюзанна Олдс.
- Почему вы привели меня сюда?
- Все комнаты для допросов заняты.
- Чем плох ваш кабинет?
- Я думал, что вы захотите позавтракать.
Она посмотрела на Резника сквозь опущенные ресницы.
- Кофе, - попросила она. - Черный.
Он усмехнулся и продвинулся на несколько шагов вдоль очереди. Ни сальмонелла, ни листерия не уменьшили аппетит полицейских на бесконечные яичницы, бекон, колбасу, хрупкие поджаренные в масле ломтики хлеба.
- Здесь, - показал Резник. - В углу немного потише. Она умела носить себя, и, когда пошла, большинство глаз следовали за ней, как за магнитом.
- Счастливчик! - произнес один офицер слишком громко, так, что его услышал Резник. Одного взгляда, который бросил на него инспектор, было достаточно, чтобы в горле у шутника застрял кусок колбасы.
- Я полагаю, что мы не рассматриваем эту встречу как развлечение - улыбнулся Резник, усаживаясь.
- Я уже давно отказалась от попыток на этом фронте. - Она попробовала кофе, он оказался не таким противным, как она боялась. - Особенно если это касается вас.
По правде говоря, она никогда и не начинала. Она не заходила дальше вежливых вопросов относительно семейного положения инспектора, было несколько случайных встреч. Однажды последовало приглашение на официальный обед, но Резник его не принял.
- Тогда это мистер Чао, не так ли?
- Естественно, он обеспокоен тем, что произошло вчера вечером. А также последствиями и выводами, которые могут быть неоправданно сделаны из этого.
Резник улыбнулся. Сюзанна Олдс была элегантной женщиной. Если посмотреть на вещи реально, она была умным соперником. Он был лишь ненамного старше нее и всего на несколько дюймов выше ростом. Она откинулась на стуле с чашечкой кофе в руке. Ее волосы были зачесаны назад и заколоты шпильками. На ней была свежая белая блузка со свободно завязанным черным бантом у горла, темно-серый костюм, жакет которого слегка расширялся внизу, и простые черные туфли без каблуков.
- Последствия и выводы, - передразнил Резник.
- Давайте не будем терять время, инспектор, изображая из себя наивных простаков. Ваши офицеры уже потратили много энергии и времени, пытаясь доказать, что мой клиент имеет отношение к этому несчастному инциденту в ресторане его сына.
- Он ваш клиент?
- Да. У нас контракт, оговаривающий мои адвокатские услуги.
- Учитывающий любые возможные происшествия?
- Совершенно верно.
- И в чем заключаются услуги, которые вы оказываете ему в данном случае?
- Выразить его сожаление, что вообще произошла подобная вещь, хотя, конечно, он ни в коей степени ни в чем не виноват. Ни сам мистер Чао, ни его сотрудники. Сообщить вам, что он поручил всем, кто работает на него, оказывать полиции полное сотрудничество.
- А сотрудничество самого мистера Чао?
- Инспектор, случилось так, что мой клиент просто оказался владельцем помещения, где имели место эти беспорядки. Его не было там в это время, ни он и никто из его семьи не замешаны в этом деле никоим образом. Почему мистер Чао должен предоставлять себя в распоряжение полиции в этом деле, почему должен оказывать ей услуги?
Резник не торопился. Когда он кончит беседу с Сюзанной Олдс, ему придется толковать и с другими людьми, которые уже ожидают его, но эти разговоры не будут столь же принципиальными, столь важными.
- Если то, что вы сказали, правда, мисс Олдс, зачем ему понадобилось вызывать вас рано утром и отнимать у вас дорогое время?
- Скажем так, - ответила она, оставив недопитым свой кофе и смахивая воображаемую пылинку с юбки, прежде чем встать. - Мистер Чао достиг значительного положения в кругах бизнеса за счет как своей дальновидности, так и осторожности.
"Хорошо, - подумал Резник, - хорошо: на данный момент пусть остается так".
На столе инспектора его дожидались три послания. Звонил Риз Стэнли, чтобы узнать, как продвигается расследование по делу ограбления его дома. Будет звонить снова в одиннадцать. Скелтон собирается быть в центральном полицейском участке до обеда и хочет поговорить с Резником. Дважды звонил Джефф Харрисон, будет звонить еще.
Резник распахнул дверь в комнату детективов.
- Это послание от инспектора Харрисона?..
- Прошло через меня, сэр.
- Есть какие-либо соображения о том, чего он хочет, Линн?
- Не сказал, сэр. - Ее круглое лицо делалось еще круглее, когда она улыбалась.
Хмм. Насколько он помнил, Джефф был человеком настроения. Даже более того. Иногда ездил на охоту. Посетитель полицейских столиков в задних комнатах некоторых баров.
Стэнли, Скелтон, Харрисон. Резник решил пойти и поговорить с - как его зовут? - с Грабянским. Вероятно, это один из новеньких членов польской колонии.
18
Когда зазвонил телефон, Гарольд Рой сидел над стаканом томатного сока и пытался сконцентрировать внимание на сценарии. Если окончательная правка не займет у них половины всего утра, стоит подключить третью камеру, чтобы сделать реверсивные снимки крупным планом. По крайней мере, у монтажницы будет дело, помимо отгадывания кроссвордов из "Индепендент" и шлифования собственных ногтей.
- Да, - бросил он в телефонную трубку, отвечая Алану Стаффорду. - Конечно, я слушаю.
За распахнутой дверью стояла Мария, хотя оттуда она мало что могла слышать. Но она видела, как ее муж вытирал потные руки о брюки. Менее чем через две минуты разговор был окончен Гарольд произнес "да" четыре раза.
- Гарольд?..
Мария встала перед ним, загородив путь к двери. Он посмотрел на нее тяжелым взглядом. Все зашло слишком далеко.
- Гарольд…
- Что?
- Когда ты пойдешь, я имею в виду, поговорить с ним… Ты будешь в порядке?
- Ты собираешься стоять так весь день? - не отвечая, буркнул он. - Или есть все-таки шанс, что ты соблаговолишь пойти в ванную комнату и подотрешь там?
- Одним из вариантов, которые они предложили, был "Милтон Кейнес", - говорил Грабянский. - Было бы глупо оставлять без внимания такое предложение. Совершенно новые помещения, низкие налоги, дотации корпорации, кредиты. С другой стороны, была эта фабрика в Лейчестере - проблемы с вентиляцией, отоплением. Чтобы привести все это в нормальное состояние, нам пришлось бы залезть по уши в долги, из которых, думаю, мы вряд ли смогли бы когда-либо выбраться.
- Таким образом, вы решили перебазироваться?
- Полностью. Ближе к природе.
- Сожалеете?
Грабянский покачал головой.
- Прогулки будут не те, что раньше, но, оставляя это в стороне…
- Прогулки?
Грабянский опять устроился на стуле, который предложил ему инспектор, расслабился, усевшись поудобнее. Еще каких-то пятнадцать минут, и он будет в машине на пути к Марии. А менее чем через час - в кровати.
- Кажется, вы называете это "подышать свежим воздухом". Погулять, побродить. Вверх по дороге "М-1" от Лейчестера - и вы будете в Монсал-Дейле еще до того, как с холмов испарится туман.
- Сейчас вы здесь тоже как турист?
- Хотелось бы, чтобы это было так, - улыбнулся Грабянский. - Нет. Бизнес, к сожалению. - Он снова сел прямо, положив локоть на колено. - Мы все еще поддерживаем связи здесь, для выхода на рынок. Шеффилд, Манчестер. Очень часто мне приходится совершать поездки.
- Вы делаете это всегда сами?
- Мой партнер или я сам, в зависимости от обстоятельств.
- У вас есть партнер?
- Почти с самого начала, как я стал заниматься бизнесом.
- Это не тот человек, с которым вы были в ресторане?
- Прошлым вечером? Да.
- На этот раз вы приехали вдвоем?
- Да.
- Я думал, вы говорили…
- Это зависит от обстоятельств. Многое надо было сделать, повстречаться с людьми.
- Оптовыми торговцами?
- Совершенно верно. Иногда проще разделить нагрузку.
- В то время как фабрика работает как бы сама собой в солнечном Милтон Кейнесе.
- Как часы.
- В таком случае, - заявил Резник, - не буду больше задерживать вас.
- Никаких проблем, - улыбнулся Грабянский, - приятно было поговорить.
- Не так много людей, - заметил Резник, вставая и провожая Грабянского до двери, - станут вмешиваться в подобные передряги.
- Честно говоря, - Грабянский снова повернулся, уже держа дверь открытой и прислоняясь к ней плечом, - если бы я думал об этом, я бы тоже не вмешался. Но я полагаю… не знаю точно… будто что-то как бы спускает тебя с крючка, и прежде, чем ты осознаешь… - Улыбка расползлась по его лицу, и он вышел из комнаты. Резник - следом за ним.
- Что же, по-вашему, это было? - поинтересовался Резник, идя с ним рядом по коридору. - Что вас подтолкнуло?
- О, полагаю, что девушка.
- Официантка?
- Да.
Резник задержался наверху лестницы.
- Приятно было узнать, что век рыцарства находит почву в индустриальном сердце Милтон Кейнес.
- Да, - ухмыльнулся Грабянский. - Я всегда был слишком большим романтиком. Друзья говорят, что из-за этого я и погибну.
- Часть нашего национального наследия, - предположил Резник. - Вашего и моего.
- Встретить вторгающиеся танки кавалерией.
- Что-то в этом роде.
Они спустились на первый этаж, и Резник отомкнул замок двери, которая вывела их к выходу. Их оглушил громкий шум перегруженной машинами дороги. Это был последний утренний час пик.
- Я полагаю, что вы останавливаетесь в гостинице, когда совершаете поездки? - заметил Резник. Они стояли на верхней ступеньке лесенки, идущей от двери.
- Вы правы.
- Какая-нибудь получше, чем другие?
- "Кингз Корт". По крайней мере, там хорошее обслуживание.
- Но не ресторан.
- Простите?
- Я хочу сказать, что он не так хорош, чтобы избавить вас от необходимости питаться в другом месте.
Грабянский протянул свою руку Резнику. Два крупных человека стояли рядом, оба в костюмах, оба уставшие. Если посмотреть близко, крупным планом, на их глаза и мешки под ними, можно ясно представить меру их усталости. Для того и другого были слишком длинная ночь и слишком раннее утро.
- Я надеюсь, что вы разберетесь в этом деле, - произнес Грабянский.
- О, мы разберемся. Со временем.
- Будьте осторожны.
- Вы тоже.
Резник видел, как Грабянский пошел по тротуару, повернул налево на зеленый свет светофора, затем повернул направо, к воротам кладбища, туда, где в свое время был мужской туалет.
- Патель, - позвал он тут же, как только вошел в комнату угрозыска, - отправляйтесь в гостиницу "Кингз Корт". Это где-то на Мансфилд-роуд. Нужна копия списка проживающих за последние десять дней.
Гарольд Рой сидел за пультом. Слева от него Дайана Вулф, справа - монтажер.
Находившиеся перед ними мониторы транслировали изображение с трех камер, подготовленных к съемке и нацеленных под тремя различными углами на жилую комнату. Эта комната была оформлена с большой расточительностью, но в плохом вкусе, как и все остальное в доме, куда переехало семейство "Дивидендов" после того, как их коснулось колесо фортуны. Одна из камер внезапно ушла в сторону, следуя за ножками, туго обтянутыми джинсами.
- Сосредоточьтесь на предстоящей работе, Джон, - прикрикнула Дайана в микрофон.
- Все в порядке, - последовал ответ через переговорное устройство.
- Можем мы начать съемку? - спросил Гарольд.
- Вы не хотите прорепетировать?
- А что мы сейчас только что делали?
Наступило молчание, лишь слышался треск статического электричества от перемотки пленки. Затем прозвучало:
- Еще один раз для звука, Гарольд, пожалуйста.
- А, черт возьми.
- Вы так не скажете, если мы дадим шумовое сопровождение, - прокомментировал звукорежиссер из соседней кабины.
- Именно это я скажу.
- Мы могли бы прорепетировать это, пока спорим, - заметил ассистент с площадки.
Гарольд поднял кверху обе руки.
- Делайте, - распорядился он. - Делайте.
Ведущий актер сделал несколько шагов по съемочной площадке, и тут же раздался громовой удар по задней стене декорации.
- Найдется ли кто-нибудь, кто будет отрицать, что я не предупреждал вас о чем-нибудь подобном? - Гарольд посмотрел через стекло панели туда, где звукорежиссер был занят тем, что давал инструкции звукооператорам.
- Слабеет освещение, Гарольд.
- Боже мой, почему сейчас?
- Всего на чуть-чуть, - прозвучал по одному из микрофонов голос осветителя.
- Черт возьми! - прошептал Гарольд и взглянул на часы.
- Прошу, - Дайана Вулф разорвала фольгу еще одной палочки мятных таблеток и протянула ее Гарольду. Он взял две и тут же разжевал.
- Не хотите ли аспирина? - спросила Дайана, положив свою наманикюренную руку на его плечо.
- Я бы хотел, чтобы мы отсняли что-нибудь до того, как прервемся на обед.
- Гарольд? - Роберт Делевал принялся за свое от самой двери. - Поскольку сейчас пауза, я полагаю, мы могли бы заменить парочку этих строк?
- Роберт.
- Да?
- Умри!
Разговор Резника с суперинтендантом был кратким и ничего не решил. Скелтон, казалось, был рассеян и думал о других вещах.
- Чао не одинок и не без друзей в городе, Чарли. Не вредно помнить об этом.
- Он член гольф-клуба, не так ли, сэр?
- Чарли?
- Простите, сэр.
- Только вы знаете, каким может быть сержант Миллингтон, если он почувствует, что его обвели вокруг пальца. Это как красная тряпка для быка.
- Я прослежу, чтобы он не выпускал пар, сэр.
- Сделайте это, Чарли.
Скелтон замолчал и задумчиво смотрел на него. А Резник думал, что ему надо еще повидаться с другими людьми, выполнить другую работу.
- Что-нибудь еще, сэр? - спросил инспектор. - Только…
- Нет-нет, Чарли. - Он мотнул головой. - Это все.
Резник уже переправил Риза Стэнли Дивайну, дав ему инструкции успокоить этого человека, выяснить, знал ли кто-либо из соседей о его намерении вернуться раньше, чем планировалось, предложить, чтобы он присоединился к местному отделению общества наблюдения за соседними домами. Джефф Харрисон звонил третий раз, и Резник просто отметил это в своей памяти. Почему-то он не имел особого желания разговаривать с Джеффом.
- Сэр?
Патель ждал около кабинета Резника. Когда инспектор приблизился, Патель еще больше расправил свои широкие плечи. На нем были пиджак в мелкую клетку и брюки, которые гладили последний раз, когда они были в чистке.
- "Кингз Корт", сэр. Все их данные находятся в компьютере.
- И?
- Возникла некоторая проблема с этим. - Патель покачал головой. - Не хотят делать распечатку.
- Я заскочу туда, - вздохнул Резник.
Пластинка Барри Манилоу, которую поставила Мария, когда направилась в ванную, создавала интимный, обволакивающий фон: приглушенный, но резкий бас, сопровождаемый иногда звуками фортепьяно. Дым от сигареты скрадывал свет, на удивление яркий, хотя он и проходил через кружевную занавеску на окне спальни.
- Тебе нравится эта пластинка?
- Ммм. А тебе?
Грабянский не знал. Он разбирался в музыке, как его партнерша в орнитологии, - бывают большие птицы, бывают и маленькие, а в музыке бывают медленные мелодии, бывают и быстрые. Большинство здесь были медленные.
Грабянский ухитрился так лечь на бок, чтобы не потревожить свою правую руку, особенно пальцы. Он дважды провел языком по раковине ее уха, и дрожь пробежала по неподвижному телу Марии.
- Эй! - воскликнула Мария.
- Да?
- Что это?
- Что именно?
- Что ты сделал?
- Это?
- Да.
- Ну и что?
- Где ты научился этому?
Он проделал это еще несколько раз, и она застонала. Он хорошо помнил, где и когда он научился делать это. Ему было пятнадцать, а она была дочерью сторожа - худенькая девушка шестнадцати лет, которая носила очки и толстые хлопчатобумажные носки до колен. У задней двери было небольшое углубление, в котором могли поместиться их тела, если они стоя крепко прижимались друг к другу. Грабянский был уверен, что, кроме родителей и тетки на Рождество и в дни рождения, ее никто никогда до этого не целовал. И, конечно, не так: с языком, нежно играющим вокруг ее маленького уха.
- Джерри!
- Так меня зовут.
- Нет-нет, не надо.
- Тебе хорошо?
- Очень.
- Ну что. Хватит?
- Ммм, - ворковала Мария. - Мммм.
- А ты говоришь - Джерри, - осклабился Грабянский.
Гостиница "Кингз Корт" была переделана из жилого здания: с квартирами, выходившими окнами на обе стороны дома, с подвалами и мансардами для слуг и различных служб, с отдельно стоявшими строениями для карет и лошадей. Теперь она обслуживала новое поколение: торговцев компьютерами, родителей, навещающих в свободные дни недели своих отпрысков-студентов, американцев или немцев, прибывающих в Англию по тридцатидневным турам и горящих желанием увековечить свой облик около памятника Робину Гуду. Портье гостиницы заверила Резника в отсутствии свободных мест, сжала губы при виде полицейской карточки и распушила свою прическу одной рукой, надеясь, что где-то есть камера и их снимают для телевизионной программы "Следим за преступлениями".