– Реально, никакой! Многие сотрудники ночных заведений явно врут, но многократные дознания ничего не дали. Они выучили свои роли назубок. Я в городе недавно, но уже наслышался о Гопшовском достаточно, чтобы их понять. У него кличка "Гопа". Слыхал?
– Конечно! А с Гопой беседовали?
– Естественно! Манюня и Фесенко.
– И какой результат беседы?
– Сказал, что он это дело не оставит. Если не милиция, то сам найдет убийцу.
– Может, уже нашел и похоронил? Возможно, ему не выгодно подпускать нас к убийце. Вдруг даст показания против заведения о подпольной игре или, не дай бог наркотиках.
– Есть надежные агентурные сведения, что не нашел.
– А что агенты сообщают об убийстве и убитых?
– Ровным счетом ничего?
– Абсолютно?
– Абсолютно!
– С Тризной работали?
– Начальником отдела по наркоте?
– Да!
– Работали. Ничего существенного. Есть факты, которые косвенно касаются интересующих нас заведений.
– А именно?
– Из "Элита клаб" был заказ на четыре дозы морфия, хорошей очистки. Заказчик неизвестен. Еще умер один известный профессиональный игрок по кличке Вист от передозировки наркотиков.
– Где он играл?
– В основном в "Сталкере", но появлялся время от времени во всех клубах и казино.
– Это уже интересно.
– Ничего интересного. Он умер за неделю до убийства. Все в один голос показали, что Вист и убитые не общались и даже не были знакомы.
– На чем основана уверенность, что не были знакомы?
– Вист играл в подпольных заведениях, а убитые работали в зале, где велась легальная игра. Они люди новые. Специалисты утверждают, что без длительной проверки никто не поставит охранника в подпольный зал. Причем сначала их замарают очень серьезно, чтобы посадить на крючок. Иначе можно засветить клиентов.
– Убедительно!
Они поднялись в рабочую комнату. Михаил сел за стол и попросил материалы. Павел открыл сейф и стал раскладывать на своем столе и стульях многочисленные папки с тесемками и скоросшиватели.
– С чего начнем? – спросил Павел.
– С фотографий. Бумага есть?
– В левом верхнем ящике.
Михаил достал несколько листов бумаги. На одном из них он нарисовал горизонтальную линию и нанес десяток точек.
– Что это будет?
– Временная ось. Буду наносить все события, которые произошли в городе до и после. Когда произошло убийство?
– Десятого декабря?
– Когда заказывали наркоту?
– Не помню, сейчас посмотрю, – Павел порылся в папке с надписью "Тризна" и ответил. – Первого декабря.
– Когда загнулся тот игрок?
– Вист? Через два дня.
– Кто давал заключение о смерти?
– Не знаю? Тут ничего не написано.
– Откуда стало известно о его смерти?
– Агентурные сведения.
– Милиция этим делом занималась?
– Не знаю!
– Вот тебе и первая ниточка.
– Это похоже на Наполеона: "Пришел, увидел, победил".
– Вижу, ты обиделся! Пойми, умер от наркотиков человек, который крутится в игорных домах, потом через неделю убивают охранников из подобного заведения.
– Фесенко это направление отработал, просто я не сразу вспомнил. Сейчас найду, – Павел довольно сумбурно перелистывал папки.
Он был заметно расстроен из-за уязвленного самолюбия. Наконец, он нашел нужную бумагу и подал Михаилу.
– Есть показания свидетелей, заключение райотдела милиции, заключение врача, результаты вскрытия, анализы крови.
– Заключение давал патологоанатом?
– Нет, врач наркологического диспансера.
– Где захоронен?
– Кремирован в Быхоре. Быхор это хутор. Крематорий недалеко, поэтому так говорят.
– Это я знаю. Ладно, потом прочитаю сам. Пока отмечаю это событие на оси. Так, где фотографии? А то я отвлекся.
– У тебя на столе.
Михаил посмотрел фотографии. Почитал описание и заключение экспертов и патологоанатома. Здоровенные парни: рост под 180, вес за сто килограммов, – были зарезаны как кабаны. Одним ударом в сердце. Никаких следов сопротивления. На фотографии ссадины и синяки на лицах. А вот и объяснение. Нет свежих следов сопротивления. Травмы лица получены примерно за неделю до убийства. Причем, Геннадий Комков обращался к хирургу-дантисту. У него была повреждены два нижних коренных зуба и челюсть. Об этом свидетельствовали металлические скобы.
– Паша! А дантиста нашли, который ставил скобы на челюсть Комкова.
– Нет. Свидетели в один голос утверждают, что по словам самого Комкова на него напали двое. Чем-то ударили по челюсти. Он упал и на время потерял сознание. Когда очнулся, оказался без куртки и кошелька. Все это есть в свидетельских показаниях. Они подтверждают заключение экспертизы о предполагаемой дате нанесения травм. Найти?
– Пока не нужно. Заявление в милицию есть?
– Нет. Случай нигде не зарегистрирован. Сотрудники Гопы никогда в милицию не обращаются.
– Понятно.
– А травма Сущенко. Что известно о ней?
– Упал в гололед. Это также известно только из свидетельских показаний.
– И ударился челюстью!
– В тот день в городе зафиксировано 146 травм, из них 28 травм головы и лица. Выбитые зубы тоже были.
– Понятно. Родственников допрашивали?
– Конечно?
– Где протоколы?
– В этой папке, – Павел положил папку на край стола.
– Почитаю позже.
Не зря Манюня дал для ознакомления с делом двое суток. Даже в день приезда Михаил работал до восьми часов вечера с перерывами на обед и кофе. На следующий день, во вторник работать пришлось двенадцать часов, чтобы закончить ознакомление с материалами до утреннего доклада в среду. На утро Михаил оставил подведение итогов. Лучше это сделать на свежую голову. Раньше десяти совещания не будет. Манюня попросил уточнить время как раз в десять. Михаил не любил залеживаться в постели с утра. Это соответствовало привычкам сельской жизни. В шесть утра в рабочие дни он был уже на ногах. В выходные на час позже.
В среду в семь утра он уже сидел за столом в гостинице и пытался систематизировать свои записи.
Версии пока отсутствовали. На данном этапе нужно наметить следственные действия. В чужом расследовании всегда видны недоработки и пропуски. Михаил на этот счет не обольщался. Иногда тупиковые ходы просто не фиксировали. Свежий человек, как он, мог запросто потратить время на эти тупики.
Он отобрал самое существенное на его взгляд:
1. Посетить место преступления, добиться через Манюню соответствующего разрешения Гопшовского.
2. Найти дантиста-хирурга.
3. Поговорить с родителями.
4. Поговорить с патологоанатомом по поводу травм убитых.
5. Тризна.
6. Врач нарколог.
7. Кто занимался смертью Виста в милиции?
8. Семья Виста.
9. Крематорий.
Всё так зыбко
Совещание у Мнюни состоялось в том же составе, что и в понедельник. Фесенко отмалчивался, но согласился поручить своим людям, разыскать врача нарколога и работников милиции, расследовавших смерть Виста. Еще проверить по картотеке у Тризны, нет ли там Виста.
Павлу поручили найти врача дантиста с помощью объявления по телевизору. Нужно показать фотографию Комкова и попросить отозваться врача, который ставил ему скобы на челюсть третьего или четвертого декабря.
На прощание Фесенко высказал свои сомнения:
– Не понимаю, причем здесь смерть Виста и убийство этих парней.
– Два совпадения. Первое, он игрок, а они работники казино. Второе, между событиями около недели времени, – оправдывался Михаил.
– Если не знаешь, что делать, то и это годится. Сделаем, нам не трудно. Потратили больше времени впустую.
Михаил слишком хорошо знал Фесенко, чтобы обижаться на него. Он не сомневался, что тот сделает все как нужно. У Анатолия Ивановича был один недостаток: не хватало воображения в нестандартных ситуациях.
Михаил уже убедился, что ситуация с убийством охранников как раз такая.
На сегодня Михаил для себя наметил посещение места преступления и места работы, а также беседу с родителями Комкова. Родители Сущенко жили далеко на севере области. Они приезжали на похороны. Разговор с ними людей Фесенко ничего не дал. Сына они не видели с лета.
Мать Комкова жила в селе в пяти километрах на север от города. Новые границы городской территории уже включали этот населенный пункт. Разговор предвиделся мало приятным, но Михаил ошибся. Никаких истерик не было. Видать мать уже свыклась с потерей. У нее было еще двое: дочь и младший сын. Сын собирался весной в армию. Дочь была замужем.
Крепкая женщина пятидесяти лет прятала седые волосы под черным траурным платком.
Михаила интересовало, что знала мать об ограблении Геннадия.
– Так меня уже спрашивали. Все рассказала.
– Убийцу до сих пор не нашли. Я новый следователь. Меня назначили заново расследовать это дело.
– Он два дня как купил эту дубленку. Приходит с работы с разбитым лицом в какой-то одежде с чужого плеча. Я спрашиваю: "А где дубленка?", а он отвечает, что его ударили. Забрали дубленку и деньги из кармана.
– А эта одежда, в которой он пришел, осталась?
– Осталась. Он ее не носил, у него была другая, еще не старая. А я одеваю эту, когда управляюсь по хозяйству с птицей и поросенком.
– Можно на нее посмотреть.
– Сейчас принесу из сарая, – мать Комкова вышла.
Михаил принялся разглядывать комнату, где спали братья. Он не надеялся сделать какое-нибудь открытие, так как знал, что здесь поработали следователи Фесенко и эксперты. Удивительно, что их не заинтересовала чужая куртка. Возможно, что нет никакой связи между ограблением и убийством. Нет пока и доказательств, что такая связь отсутствует.
Возвратилась с курткой мать Комкова. Она держала в руках модный у молодежи года три назад китайский пуховик. Теперь пуховик годился только как рабочая одежда, хотя после химчистки и замены зиппера можно было появиться в нем на людях.
– Не выбрасывайте куртку, возможно, она нам понадобится на время в качестве вещественного доказательства.
– Доказательства чего?
– Грабителей, отобравших дубленку, не нашли.
– А бандитов, убивших сына, нашли? – в голосе матери звучало неодобрение. – Куртку, видать, ему дали на работе.
– Вы мне подсказали одну вещь. Я заберу эту куртку, чтобы найти сотрудника, который ее одолжил. Вам оставлю акт об изъятии.
– Берите без всякого акта.
– Так положено!
Михаил возвратился в город с курткой неизвестного доброхота в багажнике. Найти его будет новым заданием Карпенко.
Ночные клубы открывались в четыре часа дня. После обеда в столовой Управления у Михаила оставалось время. Он направился к экспертам-медикам. Нужно было поговорить со специалистом, который обследовал тела убитых охранников. Михаил знал, что сегодня нужный человек находится на работе. Пока они совещались у Манюни, Ольга все выяснила по телефону.
Незнакомый седой мужчина в хирургическом халате, но без шапочки вышел к Михаилу в вестибюль.
– Добрый день! Следователь Гречка. Вам звонили из городской прокуратуры.
– Добрый день! Игнатенко, рад встрече. Ольга меня предупредила. Однако я в недоумении. Все есть в моем заключении. Мне нечего добавить.
– Согласен, заключение исчерпывающее. Но я хотел бы услышать ваше мнение о травмах недельной давности на лицах этих ребят. Чем они могли быть нанесены. В Вашем заключении только слова: "твердым не металлическим предметом".
– Если бы это был кастет или труба, то мы имели бы рассечение кожи. Свидетели показали, что один из них упал в гололед. При ударе о ледяной нарост можно получить такую травму. Другого ударили грабители. Наиболее вероятно, что деревянной дубинкой. У бандитов сейчас в моде биты для бейсбола. Это пожалуй все, что я могу добавить к своему заключению.
– Спасибо! Пожалуй, не стану Вас больше задерживать.
– Напрасно Вы себя затрудняли. Все это я мог бы сказать по телефону.
– У меня есть время. В таком случае предпочитаю личную встречу. Надеюсь, не слишком отвлек Вас от работы….
– Все в порядке! Рад был познакомиться. До этого только слышал о Вас.
Ехать в клуб было еще рано. Он возвратился в прокуратуру. Павел был на месте и что-то писал за столом на компьютере.
– Что пишешь?
– Отчет о встрече с дантистом.
– Так быстро его нашел!
– Да! За пару часов. Только не через телевидение. Там это долго. Пока получишь добро, подготовят сюжет. Объявят вечером. А у кого-то кабельное телевидение. Местное радио слушают все и везде, в том числе и на работе.
– Ну и что интересного сказал дантист?
– Интересно только то, что Комков соврал.
– А именно?
– Сказал, что разбил челюсть, поскользнувшись в ванне.
– Это естественно. Он побоялся, что дантист сообщит в милицию. А так бытовая травма.
– Почему он боялся?
– По вашей же версии все работники Гопшовского избегают любых контактов с милицией. Он же не заявил о разбойном нападении.
– Ты хорошо усвоил материалы следствия.
– Стараюсь не уронить репутацию.
– Что делать дальше?
– Для тебя есть задание. В моем багажнике лежит куртка. Ее кто-то дал Комкову после ограбления, чтобы он добрался домой.
– Где раздобыл?
– У матери Комкова.
– И что мне с ней делать?
– Мы пойдем сейчас в "Найт Дримз". Ты там уже был неоднократно и все знаешь. Покажешь мне место преступления, а потом отвезу тебя в "Элита клаб". Обойдешь персонал и найдешь того, кто эту куртку дал Комкову.
– Ты неточно формулируешь задание. Не найдешь, а попытаешься найти. Кроме того, многие там работают посменно.
– Ценю твой юмор. Список персонала я видел в деле. И не говорил, что срок сегодня. К концу дня завтра против каждой фамилии должна стоять птичка. Реальная, а не липовая.
– Теперь все ясно! Будет исполнено. Идем?
– Идем! Список персонала захвати.
Михаил когда-то посетил "Найт Дримз". Они с Тризной искали по ночным заведениям одного мелкого торговца наркотиками. Теперь клуб трудно было узнать. Добавилось много анодированного под золото алюминия и зеркал в отделке стен и колонн по вкусу новых владельцев клуба. Молодых комсомольских деятелей и их партийных покровителей вытеснили из игрового бизнеса матерые бандиты. Хотя не исключено, что бандиты сидят на коротком поводке у более матерых кадров бывшего КГБ.
Павел привел Михаила в небольшую комнату с двуспальной кроватью. Там был еще небольшой обеденный стол с двумя стульями, тумбочка у кровати и узкий платяной шкаф. Михаил видел все это на фотографиях. На фото помещение казалось просторнее.
– Здесь нашли Комкова, – Павел показал на пол у стола. – Труп Сущенко был в этом шкафу.
– Получается, что сначала убийца прикончил Сущенко и запрятал в шкаф. Потом убил Комкова, когда тот сидел на стуле.
– Возможно, Сущенко он также убил на этом стуле и только потом запрятал.
– Похоже. Стол был накрыт для ужина. Убийца назначил им встречу обоим с разрывом в полчаса или больше.
– Не думаю, что больше.
– Что это за помещение? Похоже на гостиничный номер.
– Это и есть гостиница на шесть номеров для важных гостей заведения. Или желающих уединиться с дамой.
– И все это официально оформлено?
– Все виды деятельности прописаны в Уставе клуба, где требуется, оформлены лицензии. У Гопы своя юридическая служба.
Михаил высадил Карпенко у входа "Элита клаб", достал из багажника и вручил куртку. Павел не захотел носить ее в руках, поэтому отлучился в гастроном, купить полиэтиленовый пакет достаточной вместимости. Вскоре он вернулся с черным пакетом с надписью "Босс".
Павел с объемистым пакетом вошел в клуб, а Михаил поехал в управление на встречу с Фесенко и его людьми.
Фесенко вызвал в свой кабинет сотрудников, занятых расследованием убийства охранников. Пока их разыскивала секретарь Фесенко, Михаил осмотрел кабинет. Фесенко ничего здесь не тронул. Все осталось как в бытность Манюни. Не было даже косметического ремонта. Анатолий Иванович демонстрировал полное равнодушие к интерьеру своего рабочего места.
Только вместо Тамары Борисовны в секретарях была молодая девушка, мечтающая о карьере юриста. Тамара Борисовна ушла на пенсию нянчить внука.
Вошли сотрудники. Их было двое. Михаил их не знал. Новое пополнение с осени из выпускников юридического факультета в областном центре.
– Кто из вас доложит? – спросил Фесенко, поочередно поглядывая на ребят.
– Разрешите мне, – проявил инициативу кареглазый крепыш.
– Давай, Олег! Доложи нам о своих походах к хазарам, то бишь, к наркологам.
– А с Тризной встречались? – проявил нетерпение Михаил.
– Обижаете, уважаемый руководитель следствия, – парировал Фесенко.
– Так мне говорить? – нерешительно спросил Олег.
– Давно пора! – улыбнулся Фесенко.
– Сначала мы проверили картотеку Тризны. Там он, то есть Вист или Александр Антонович Вислюк, значится как кокаинист. Причем отмечено, что особой зависимости у него нет. Время от времени расслаблялся. О пристрастии к морфию никаких сведений.
– Ясно! Дальше.
– Нарколог утверждает, что его привезли работники клуба для оказания помощи. Но он ничего не мог поделать. Вист умер в клинике. Вызвали милицию и составили протокол. Нарколог выписал заключение о смерти.
– Чем Вист обкололся? – вопросы задавал Фесенко.
Михаил ждал, пока хозяин кабинета не представит ему слово.
– Морфий. Врач нам показывал пробирку с кровью, которую он брал для анализа. Он до сих пор ее хранит, как он сказал, на всякий пожарный случай.
– Кто был из милиции?
– Капитан Костенко, заместитель начальника районного отделения.
– Собственной персоной?
– Да, один.
– Вы с ним беседовали.
– Да. Его рассказ совпадает с тем, что говорил врач.
– Вы спросили, почему он не поручил это дело сотрудникам.
– Да, спросили. Он сказал, что все были заняты, а дело важное и безотлагательное.
– Вызов записан в журнале райотдела?
– Мы не проверяли слова капитана.
– Да хоть самого генерала! Чтобы проверили и завтра до десяти утра мне доложили.
– Ты удовлетворен? – спросил Фесенко, обращаясь к Михаилу.
– В основном! Кто доставил пострадавшего? Кто забирал тело из морга? Кто хоронил, то есть отвозил в крематорий? Адрес места жительства Виста?
– Что вы на это скажите? – обратился Фесенко к следователям.
– Вист проживал в гостинице "Спартак" в номере 313. Мы проверили. Он жил там с лета. Сейчас там никаких следов.
– У него были же какие-то личные вещи?
– Директор гостиницы, вспомнил, что в день смерти он выписался из номера и все забрал с собой. Даже показывал копию счета. Горничная рассказала, что у него было мало вещей. Потому он сдавал бельё в стирку часто.
Что еще вы скажете?
– Пока все!