- Теперь слово за тобой, водила!"… Открыть дверь не повредив для меня секундное дело… Пока Рашид изучал бумажки из найденной в кабине папки, поднося каждый листок к самому носу, я решил проверить, чем загружен рефрижератор. И по документам и в действительности рефрижератор оказался загружен до отказа материей в рулонах. В накладной значилось, что гурьевский кооператив "Сатурн" отпускает ташкентскому "Юлдузу" тридцать тысяч метров флизелина. Графы с датой и фамилией шофера пустовали. "Закрыл фургон? Смотри, чтоб никто не засек!" - осторожничает Рашид. "Да чего дрожать? Накладная полупустая. Ты же говоришь, что машина уже несколько дней тут стоит. Кооператоры милиции боятся больше нас - не иначе, позаимствовали эти километры у государства. Вот бы сдать органам!.." "Ладно, тоже мне, патриот, нашелся. Заведешь машину?" - недовольно спросил Рашид, шутка ему не понравилась. "Я такие и до зоны ногтем заводил… Сейчас выгонять будем?.. Какая моя доля?" "Обожди, - скривился Рашид, - куда его выгонять? У тебя есть кому сбыть ткань в таком количестве?" "Зачем тогда огород городить, если пристроить некуда?.. Слушай, весь же базар "швейниками" забит. Патентщики и кооперативщики хватают все ткани подрят. Им что краденное, что купленное. Вон в газетах пишут…" "Ты что, обалдел? Базарные индивидуалы стучат через одного. Выслуживаются перед участковыми. Учти и другое. Даже если все нормально, у тебя по скольку будут брать? Па сто-двести метров. Это со сколькими же людьми придется контачить? На каком нас захомутают: на третьем или пятом?.. Но есть мысль. Пошли". На окраинной почте долго отбивались от нашего заказа. Усатая толстуха лениво кочевряжилась: "Ташкент? Немедленно? Да мы со справкой вообще срочных не даем. Вот если бы вы хоть номер знали… Нет, и не уговаривайте. Там, может, десяток этих "Юлдузов"!.. Ташкент - не Гурьев". "Заплатим за два срочных", - давил Рашид. "То есть как?" - заинтересовалась телефонистка. "Заплачу лично вам за второй заказ, без всяких квитанций. Не обеднеем". Толстуха наконец сдалась и застрекотала в микрофон: "Центральная?.. Да, Валюша, это я. Слушай, мне Ташкент по срочному… Да сестра там у меня замужем за кооператором… Беременная… Не говорила никогда? Значит, случая не было… Я ей с проводником лекарство передавала, надо поезд встретить… Спасибо, милая, записывай…" Тут Рашид вскочил со стула и кинулся к окошечку. "Есть, есть телефон! Вот он!" - на угловом штампе бланка заказа, приколотого с тыльной сороны накладной, от руки были вписаны все координаты "Юлдуза"… Связь дали быстро. Прижавшись ухом к трубке с тыльной стороны, я слышал весь разговор не хуже Рашида: "Юлдуз"?.. Кто? А, Сулейманов, председатель? Это из Гурьева звонят по поводу "Сатурна"… Один его поставщик. Вы меня не знаете… Это неважно. Вам флизелин нужен?.. Это хорошо. Тридцать километров устраивает?.. Сейчас в "Сатурне" кое-кто болен. Вы меня понимаете?" - Рашид подмигнул мне, мол, туману подпускаю. На другом конце провода помолчали несколько секунд, потом сказали: "Понимаем, но не вполне. Чего вы хотите?" "Берете флизелин? Только без лишних формальностей. Я вам тридцать километров - вы мне деньги. И разбежались. Если годится - назовите вашу цену, если нет - ищите в другом месте". "Хорошо, но обычно сырье мне всегда доставляли в Ташкент". "Доставим". "Привозите. Плачу двадцать"… Рашид, не отрываясь от трубки, хлопнул меня по плечу. Мог бы и полегче - с такой ручищей. "Чувствую, что договоримся. Значит так, я привожу флизелин, а вы без разговоров рассчитываетесь. Я, признаться, с "Сатурном" в ссоре. Все, готовьте двадцать". "Согласен. Только меньше надо трепаться по телефону. Может, выслать денег на дорогу? В разумных пределах, конечно". "Обойдемся". "Кого хоть ждать?" "Увидишь на месте. Мимо не проедем. Адрес есть"… Недаром так неспокойно было на душе, хоть Рашид по дороге только что не пел. Ему все казалось стопроцентным. На пустом месте всходили хорошие деньги. И надо же, было этому гаишнику прицепиться!.. Фамилия в накладной настоящая, число сегодняшнее. И что это за инспектор, который не берет? Переодетый сыщик?.. Но тот бы не дал Рашиду уйти и вообще не стоял бы в одиночку на посту… А, теперь все равно. Может, надо было вчера колоться?.."
…И завтрак кончился, а к следователю Абишева все не звали. Снова его начали терзать сомнения: "Ну, какого я вчера лепил из себя партизана? А теперь что? Нет, не может быть, чтобы они на меня плюнули… Морально давят. Этот Корнеев грамотный мент. Только не на того напали. До первой отсидки, может, и сломали бы… Все равно, хватит кобениться, за угон много не дадут, а за чужие грехи расплачиваться охоты нету…"
- Абишев, на выход!
Иной раз и лязг засовов кажется музыкой - так гложет неопределенность.
"Гляди-ка, будто на свободу. А может, и вправду?.. Дворик миновали. Гля, на машине повезут! Куда, интересно?.. Ну, уж не для того, чтобы извиниться за задержание… Долго едем… Стали. Все, что ли?.. Точно, стучит ключом по будке… Хорошо-то как на воле! А вот и Корнеев. Так и знал, что без него не обойдется б настроением у него что-то не то… Сидит мрачный. Но держит себя… Буду подлизываться…"
- Товарищ майор, я подумал и решил все рас сказать.
- Вы расскажете даже больше того, что решили, Абишев, - проговорил майор, жестко глядя на приведенного. - Садитесь и посмотрите, что вышло из вашего вчерашнего молчания, - он протянул Абишеву снимок.
"Господи, что это?.. Я-то тут при чем?.. Неужели это Рашид?… Не лицо, а кровавое месиво… Израненные руки в ожогах… неестественно вывернута правая сломанная нога с торчащими осколками костей… Голова пробита… А это что? - содрогнулся Абишев. - Из-под ногтей торчат иглы, едва не длиннее пальцев. Он же здоровый был, как бык!.. Он или не он?.."
- Клянусь, товарищ майор, я не знаю, кто это… А про машину все скажу, как на духу.
- Не сомневаюсь. Лучше бы вчера.
- Промашка вышла.
- Тогда не тяните сейчас. Каждую минуту может случиться подобное. Звери же орудуют.
- Но я-то при чем? Тихо-мирно в камере припухал… Ни за что, можно сказать…
- Вы напрасно это, Абишев. Не исключено, что только благодаря охране и запорам вы остались целы. Вашего сообщника Сербаева, которого, кстати, звали вовсе не Рашид, только жена смогла опознать по характерной татуировке на плече - пронзенной мечом розе.
- Но я… - попытался вставить слово Абишев.
- Вы оказались в зоне интересов опасной преступной группы, которая не только любой ценой охраняет свои тайны, но и пытается проникнуть в чужие. Теперь и от вас зависит, чтобы цепь кровавых дел оборвалась. Хотите сравнить этот снимок с фотографией предыдущего покойника?
- Ничего я не хочу. И к смерти этого Рашида - или как там его - я непричастен. Я не уверен даже, что это и есть мой случайный знакомый. Я был с ним знаком всего сутки. Наколок его не изучал, в паспорт не заглядывал.
- Давайте говорить по существу, - Корнеев спрятал снимок.
* * *
"…Похоже, что этот Абишев действительно по прихоти случая оказался в "Камазе", - размышлял Корнеев. Выговорившегося подследственного уже увели. - Ткани там было на десятки тысяч, стоимость готовой продукции могла быть в несколько раз больше. И нет оснований не доверять Куфлиеву, который утверждает, что почти половина флизелина, обнаруженного в машине, получена "Сатурном" для упаковки деталей. Другая половина могла "разбежаться" по базарам в виде сумок и салфеток. Сербаев, отвечавший за учет продукции, уже ничего не скажет".
Перед глазами Корнеева снова возникла жена Сербаева, когда тело перевернули и на плече открылся заплывший кровоподтеком узор татуировки. Женщина коротко, хрипло, как раненый зверь вскрикнула и рухнула в глубоком обмороке. Зрелище обнаженного, скрученного и изуродованного тела потрясло даже ко всему привыкших работников милиции. Старый шрам в форме полумесяца под соском Даулета выглядел, как след детской шалости, по сравнению с зияющими ранами.
"Что им нужно, этим садистам, от тающего на глазах "Сатурна"? Из четверки компаньонов жив-здоров остался только Фришман. И неясно - его ли охранять или от него?.. Так или иначе, установить за ним постоянное наблюдение надо не откладывая. Чересчур агрессивно действует бандитская группа… По свидетельству соседей, Сербаев был чемпионом своего квартала в единоборстве на руках. Даже если принять во внимание, что мускулы его в известной степени одрябли за год беспробудного пьянства, все-таки одиночке не под силу справиться с таким верзилой". - Корнеев, восстанавливая в памяти подробности дела, механически перелистывал страницы объемистого рабочего блокнота. Неожиданно взгляд его задержался на одном из многочисленных адресов. "Мать честная, куда же я раньше смотрел! Светлана Коробова. Её дом на улице рядом с пустырем, возле которого стоял сатурновский "Камаз", груженный флизелином, - Корнеев заглянул в одну из папок, лежащих на столе. - И по схеме выходит, что между стоянкой "Камаза" и домом Коробовой - не более двухсот метров… Неплохо. А от стоянки до пляжа - метров пятьсот, замечательно!.. Попробуем здесь потянуть чуть посильнее. Протокол ее допроса, который провел Тимошин, так ничего и не прояснил… Надо самому нанести визит этой таинственной даме. Слишком много событий пересекаются здесь".
Но ни в этот вечер, ни в следующий в доме Коробовой свет не зажигался. Лишь серая овчарка день и ночь уныло бродила по двору, брезгливо лакала из огромной посудины, вероятно, уже прокисшую от жары похлебку. На майора, заглядывающего в калитку и громко стучащего щеколдой, она почти не обращала внимания. И все же у Корнеева не было законных оснований в отсутствие хозяйки проникнуть в дом. Последним ее видел старик сосед у автобусной остановки в компании с "наштукатуренной" брюнеткой. Это всполошило майора. Исчезновение даже на час любого причастного к "Сатурну" человека внушало тревогу, а тут целых два дня! Она, конечно, птица вольная, незамужняя. Оставшись без любовника, а возможно, и без обоих любовников, могла же она закатиться куда-нибудь?
Светлану Коробову разыскали в понедельник. Она находилась в больнице с сотрясением мозга - пострадала при ограблении своей подруги Татьяны Троепольской у комиссионного магазина. Подруга лежала здесь же, этажом ниже, с травмой черепа. Попали они туда в субботу и уже чувствовали себя сравнительно неплохо. Во всяком случае, для допроса. Коробову, в частности, Корнеев застал в момент выписки. В соблазнительно коротком халатике на голое тело, она имела вид далеко не болезненный. Слегка кокетничая, она отвечала на вопросы майора в кабинете, любезно уступленном главврачом.
- Светлана Николаевна, тысячу извинений, что тревожу вас.
- Я уже пришла в себя, - улыбнулась слегка тронутыми помадой губами Коробова, - с радостью отвечу на любые вопросы, лишь бы помочь поймать этих бандюг. Подумать только!.. Среди бела дня напасть на беззащитных женщин, бить по голове! Я уже не говорю, что получили обе поровну, но у Таньки еще и деньги взяли… крупную сумму.
"Положим, Троепольская пострадала куда больше, - с оттенком неприязни подумал майор, - но оставим это на совести Коробовой. Она, судя по всему, из тех, которые ощущают только собственную боль",
- Да, разумеется, - кивнул Корнеев так, что нельзя было понять, то ли он соглашается с тем, что обе женщины "получили поровну", то ли сочувствует Троепольской, лишившейся денег. - Но, Светлана Николаевна, давайте вспомним все с самого начала.
- Хочу попросить вас, пусть наш разговор останется между нами. Даже Татьяне не говорите о том, чем я с вами поделилась. Вы внушаете доверие, я думаю, на вас можно положиться. Мне, одинокой женщине, это сразу бросается в глаза.
- Право, я ничем не заслужил таких комплиментов. Но вы-то, Светлана Николаевна, с вашей внешностью, умением себя преподнести, - решил поддержать игру Корнеев, - и…
- Ах, оставьте, майор. Вы же знаете: не родись красивой… Мне бы хоть капельку счастья… А эта неделя меня просто сокрушила… Началось с того, что в понедельник утонул Леонид.
- Ачкасов?.. Пожалуйста, об этом поподробнее.
- Неужели и это вас интересует? Насколько я поняла, этим происшествием занимается следователь Тимонин. Я с ним уже беседовала…
- Тимошин, - поправил майор, - но, может быть, вы упустили какие-нибудь детали?
- Не исключено. Я была совершенно выбита из колеи… Так вот, Леня около часу дня вернулся с базара. Привез мясо и фрукты. Я была вся в хлопотах, готовила стол - день рождения как-никак. Впрочем, в моем возрасте это уже совсем не в радость. Но хочешь-не хочешь, гостей принимать изволь. Леня покрутился на кухне и уехал. Куда - понятия не имею. Он никогда ни в чем не отчитывался и сердился, когда я спрашивала. О чем хотел - сам говорил. Он сильный был. Не та стать, что у нынешних мужиков… Хотя вот и вы, похоже, из таких, хоть и много моложе…
- Вы все-таки про Ачкасова, Светлана Николаевна, - перебил ее майор, - бог с ними, с моими достоинствами.
- Сейчас таких мало. Вымирают, как мамонты… Широко человек жил. И в деньгах не скупился, давал легко, весело. И трений из-за них между нами никогда не возникало… А вот? теперь одна я осталась и боюсь… Нет во мне силы, - Коробова потупилась и поправила задравшийся халатик. - Даже Даулету, этому буйволу, и то слабо против Лени. Видимость только…
- Давайте закончим с днем рождения, - мягко на помнил майор.
- Ну, а когда Леня не пришел, меня словно что-то толкнуло - беда случилась. Жена его не смогла бы удержать. Любил он меня. И день рождения без него прошел, как похороны. Даулет, как чувствовал, сразу заприставал, чего при Лене никогда не мог себе позволить. А может, перебрал и расхрабрился… Ох, не могу я про это больше… Тошно на душе, - заколыхалась Коробова. - Так и стоит Леня перед глазами.
- Хорошо, достаточно… Оставим это. А как вы по знакомились с Троепольской?
- Ее я давно знаю, - - Коробова поудобней уселась, заложив ногу за ногу, уже не стесняясь того, что круглые крепкие колени совсем заголились. - У нас тут один араб учился, так она с ним любовь крутила. Тот диплом получил и отчалил в свою Арабию. Танька осталась на седьмом месяце. Да вы знаете, как у нас на таких смотрят. Короче, Танькиной дочке уже год, а в доме даже с едой не густо.
- Это имеет какое-то отношение к ограблению? - перебил майор.
- Стала бы я распространяться, если бы не имело, - обиженно поджала губы Коробова.
- Тогда я весь внимание.
- Но представьте себе - недавно заявляется к ним какой-то сириец, земляк Танькиного Фатхи, и вываливает на стол компьютер в фирменной упаковке: проснулась совесть у красавца. Фатхи, мол, передает, что вызвать к себе не может, а эта игрушка - ребенку на молочишко… Танька сразу ко мне - помоги продать аппарат. У меня, конечно, есть на примете кое-кто из перекупщиков, но в компьютерах они, сами понимаете, ни шиша не смыслят. А привести с улицы - рискованно, можно так влететь, что и не очухаешься. Так и стояла эта коробка, а в доме ни рубля… Вдобавок ко всему, дуреха Танька в надежде на компьютерные деньги нахватала в долг тряпок… Ума не приложу, чем теперь будет расплачиваться… Да и Танькина мать на психику давила. Фатхи она всегда ненавидела, а как попала в дом эта буржуйская игрушка - двери открыть боится. Топор у входа стоит - наслушалась рассказов о грабежах. Ну, и накаркала.
- По-моему, мы наконец-то приблизились к сути дела.
- Приблизились, - согласилась Коробова. - Танька сама додумалась, я бы ей ни за что не посоветовала - продать компьютер через комиссионку, то есть отстегнуть семь процентов. А ей что - дармовое. Короче, назначила она цену - тридцать тысяч, чтобы побыстрее. Сейчас такое правило - любую цену ломи, но если вещь не продалась в течение месяца, будь любезен, еще один процент отстегни невесть за что. В Танькином случае - триста рубликов… Не слабо? Вот где грабеж! Но ей повезло. Во вторник выставили, а в среду купили. И вот, заваливается ко мне Танька в пятницу вечером. Сияет, как медный таз. Оказывается, деньги в понедельник должны были выдать, а она договорилась на субботу. Довольна до смерти: в воскресенье успеет на барахолку за обновками… А меня просит с ней в комиссионку подъехать. Одной-то боязно - ну-ка, почти двадцать восемь тысяч! - сладко прищурилась Коробова.
- И вы согласились?
- Как видите, - развела руками Светлана. - Уговорили таксиста подождать - чего уж мелочиться!.. И пошли. Деньги были уже приготовлены в кассе. Таньку даже куда-то внутрь впустили. Вышла довольная, сумку толстую к груди прижимает. Я ее толкаю, мол, не привлекай внимание. Где там!.. А возле магазина всегда народ. Вышли, и машина вроде рядом… И вдруг все поплыло перед глазами. Удар я успела почувствовать, - Коробова замолчала, словно заново переживая случившееся.
- И все? - нарушил молчание майор.
- Врать не буду… Кажется, видела, как падает Татьяна. И какой-то мужчина, крупный, в темном., .
- В магазине возле кассы или по пути хвост за собой не заметили?
- То есть? - подняла тонкие подчерненные брови Коробова.
- Я имею в виду - не увязывались за вами подозрительные типы?
- Ах, знаете, - вспомнила Светлана о взятом сна чала игривом тоне, - я обычно не смотрю на мужчин, это не в моих правилах…
- Кто из ваших знакомых знал о получении денег?
- Да никто. У меня и близких знакомых осталось после всех этих ужасов раз, два и обчелся… Леня утонул, Юлеева убили, даже Даулет, и тот не появляется.
Майор смолчал о судьбе Сербаева и поспешил перевести разговор:
- Все, кого вы перечислили, работали в кооперативе "Сатурн". Какое отношение вы имеете к нему?
- Я уже говорила Тимо… Тимо…
- Тимошину, - подсказал майор.
- …что никакого. Но о кооперативе знала многое. В моем доме, откровенно говоря, была "сатурновская" штаб-квартира. Так решил Леня, и я не перечила.
- Но ваша фамилия значится в списках кооператива.
- А, это! Я Лене не могла отказать. Как-то заехали с ним в кооператив, тогда еще у него "Волга" была. После Нового года, что ли… Леня дал листок бумаги и велел написать заявление о приеме на работу в "Сатурн" рабочей.
- Вы знаете, что пользуясь этим, на ваше имя вы писывали зарплату - до двух тысяч в месяц.
- А хоть миллион! Все это баловство. Леня мог выписать себе любую сумму. Кто бы ему запретил?
- Видимо, не хотели привлекать внимания чересчур большими суммами. Вот вы и предоставили им эту возможность.
- Не пытайтесь навесить мне криминал. Я за них не расписывалась, так что с меня взятки гладки.
- Верно, Светлана Николаевна. Экспертизой установлено, что в платежных ведомостях ваша подпись подделана. Как говорится, и невооруженным глазом видно. Заботился о вас Леонид Викторович, берег от неприятностей. - Корнеев с удивлением заметил, что глаза женщины увлажнились, горечь и испуг мелькнули в них. Не больше чем на мгновение она потеряла над собой контроль, но тут же взяла себя в руки - вскинула голову и призывно заулыбалась.