Генрих Мюллер. Семнадцать мгновений весны
* * *
Генерал Пивовар появился на следующий день. В его глазах… в том, как он на меня посмотрел… быстрый, рысий взгляд – я уловил нотку торжества. Злого торжества. Это значило, что произошло что-то очень плохое.
– Коньяку хотите? – спросил он
– Для храбрости? – пошутил я
Генерал одобрительно посмотрел на меня.
– Хорошо держитесь. Не совсем. Мне – звонил человек из Буэнос-Айреса… Юрий – так?
– И?
– Он готов перечислить полмиллиона долларов. На счет, который я укажу. Но с условием, что вы никогда не покинете Украину.
Вот оно так…
Я это подозревал, кстати. Начал подозревать еще в Буэнос-Айресе, перед отъездом. Мне показалось странным, что убили дядю Мишу. Кто мог его убить? Кому этот сверхосторожный еврей – открыл дверь?
И самый главный вопрос – если даже он начал наводить справки, как из Украины можно было за сорок восемь часов организовать убийство в Аргентине? Это только в фильмах возможно, на деле же…
Предают всегда свои. Французская пословица, не терявшая своей актуальности никогда.
Зачем Юра это сделал? Ну, мало ли? Возможно, он давно искал момент. И возможно, если бы я не уехал из Аргентины – то сейчас отвечал бы за это убийство – запросто. Задержала бы меня полиция, нашли бы у меня, к примеру, камушки. Дядя Миша ювелиркой ведь занимался. Или какую-то вещь в крови жертвы. И – привет.
Мерзко как все…
– Сказать ничего не желаете?
– А что тут сказать?
– Сказать можно многое – сказал генерал Пивовар – но если вам нечего сказать, говорить буду я. Видите ли, Александр – мне не нужны полмиллиона долларов. Они у меня уже есть…
И в этот момент – залетевший в комнату черный цилиндр взорвался – и нестерпимо ярким светом ослепило всех нас…
Украина, Киев. Владимирская. 21 июля 2017 года.
И, отхаркиваясь и отплевываясь от этих внезапно выброшенных на голову помоев, вдруг испытываешь противное чувство провала, словно из-под ног вынули почву, и ты обалдело летишь в черном туннеле, где не видно ни зги. А куда летишь? Вон туда, на свет тусклой лампы, покачивающейся в проволочном кожухе у задуваемого снегом барака, вон туда, в уже похороненное и опять оживающее прошлое, в сивый бред тридцатых, в воспаленный шепот сороковых, в общенародную шизофрению, созданную человеком с низеньким лбом, рябым лицом и сухой детской ручкой. И к тем когда-то прочитанным книгам, которые двадцать лет без движения стояли на полке, как нечто мучительное и уже окончательно преодоленное: два тома Конквеста, три тома ГУЛАГа, рассказы Шаламова…
…
Забыть все это невозможно, эти люди – и многие, многие другие – прозрачными тенями присутствуют в нашей сегодняшней жизни с ее кафе, шопингом, фитнесом и прочими радостями. Их пытали и расстреливали в тех местах и на тех самых улицах, по которым мы сегодня проходим в приятном предвкушении любовного свидания или классной покупки. Этой кошмарной предыстории любой нашей сегодняшней истории не знать нельзя.
Мы должны держаться как можно дальше от могильника с чумой. Нам нельзя – это смертельно опасно для страны – вызывать в жизнь духов прошлого, нельзя снова запускать механизм страшной болезни, симптомами которой является массовое безумие и "время крупных оптовых смертей"
Алексей Поликовский
Морозная свежесть тридцать седьмого
* * *
Привезли нас на Владимирскую. В СБУ.
До Пивовара еще не дошло, он требовал телефон, чтобы позвонить куда-то – а вот я уже въехал. Просек – до печенок. Это называется "дружеская услуга". Пороху – позвонили и предупредили, что у него под боком – завелась гнида. И предъявили видео – с той самой машины, из Минска.
Порох дал СБУшникам команду "фас" – и они рванули, мстить военным разведчикам и военным в целом за слишком большое влияние, которое они получили в новой системе безопасности. За слишком жирный кусок, какой они откусили во время АТО.
Да, вот так.
Почему так? А потому что Порох – это наш. Он минские договоренности подписал. Он превратил Украину в такое чудище, которое не только в Европу, которое и в Африку то не возьмут. Он – добился того, что ЕС и США разочаровались в Украине и не сунутся сюда еще как минимум лет двадцать.
Он – сделал так, что всем от Украины хочется блевать.
Он. Петя.
Наш человек в Киеве.
Нет, я не думаю, что он наш агент – не стал бы он расписочки давать. И мы бы не стали его вербовать. Просто он сказал, что свой – и получил в обмен на лояльность право проследовать вертолетом на Ростов. Или в Белгород. Там где у него фабрика.
Петя…
* * *
Дернули на допрос меня только на второй день. До этого времени – я так и сидел в наскоро переоборудованном в тюремную камеру помещении в подвале какого-то здания. Видимо, здания из комплекса зданий СБУ, у них в Киеве целый комплекс этих зданий. Ни пить, ни есть мне не давали, было темно. Время от времени доносились крики, но я не знал, что это было. То ли, в самом деле, били, то ли включали магнитофонную запись, чтобы напугать.
Когда вели наверх, на допрос – я увидел, как двое, в камуфляже без знаков различия – это ничего не значило, в Украине полстраны в камуфляже ходило – протащили вниз мужика в форме полковника Збройных сил Украины. Мужик сам идти не мог, с мотыляющейся головы – на пол падали жирные, красные капли.
Ну… вот, похоже, и тридцать седьмой. Это во всем остальном мире на календаре – семнадцатый. Который две тысячи. А в нэзалэжной – тридцать седьмой …
А ведь надо было ожидать. Надо. Потому что не бывает бывших алкоголиков, бывают алкоголики, которые не пьют. Мы, Россия и Украина, как ни крути – одного корня, одного греха. Мы хмелеем хмелем истории, имя которому – кровь людская. Мы, Россия – слава тебе Господи, держимся. А вот Украина, такая же горькая пьяница – не выдержала, причастилась. И – вот они. Откуда взялись только… как из-под земли. Рукастые молодцы в начищенных сапогах и с понимающими ухмылками на лицах. И какая им, в сущности, разница, кого они месят сапогами, пытают, расстреливают – японских, немецких, английских, бурундийских агентов – или агентов Путина?
Фас!
А когда меня завели в кабинет к следаку, я окончательно понял – вот. Оно.
Это даже хуже чем то, что было тогда. Тогда, по крайней мере, верили в то, за что пытали, ссылали, сажали и расстреливали. Сейчас – по трупам идут наверх, делают карьеру.
Мразь…
На меня – понимающим взглядом потомственного садиста смотрел ни кто иной, как полковник Салоид. Бывший замнач Одесского СБУ и уж не знаю, нынешний ли, бывший ли начальник Одесской криминальной полиции?
– Свободны.
– Пристегнуть?
– Не треба. Мы с паном Олександром… так поспилкуемся.
– Есть.
Конвоиры из кабинета вышли – но замок не щелкнул. Значит – тут они. Рядом.
– Присаживайтесь.
– Да я… постоять предпочитаю. Если вы не возражаете.
– Возражаю.
Делать было нечего. Я сел.
– Ну, вот – с доброй улыбкой сказал Салоид – а то я подумал, вы в окно собрались бросаться… коллега.
Я молчал
– А красиво вы работаете. Признаю. Ведь знал, что что-то тут не чисто. А проворонил. Знаете, сколько людей из-за вас пострадало?
– Не из-за меня?
…
– Из-за Игоря Этинзона. Помните, кто это такой?
Салоид усмехнулся, словно я сказал что-то смешное. Наверное, думает, что это я Игорю приказал слить все в Интернет. Да и какая собственно разница теперь? Тридцать седьмой год на дворе. Разницы – уже никакой. Все там будем.
– У меня собственно к вам есть предложение. Такое, которое вам никто не сделает. А какое – догадайтесь сами.
– Дать показания против Пивовара?
– Во. Именно. Рад, что мы нашли общий язык. Получите какой-то срок, но мы вас в первый же список на обмен сунем. Поедете в свою Россию очередной орден получать.
– Нет.
– Что – нет?
– Показания давать не буду.
Салоид устало вздохнул
– Почему?
– А сами – догадайтесь.
– Вы не знаете, кто такой Пивовар? Вы же сами его разоблачили. Это убийца, бандит. Он в крови не по локоть, по маковку.
Да знаю я, что ты мне говоришь, полковник… или, наверное, уже, генерал, верно? Знаю я, кто такой Пивовар, и знаю, сколько крови на нем. Сам до этого и докопался, в то время как всем другим пох… было. И если бы ты предложил мне дать показания тогда – я бы дал их, чего бы мне за них не грозило. Но сейчас… тебе ведь не правосудие нужно, Салоид. Тебе и твоим товарищам надо обобрать Пивовара и перехватить все его схемы. И для этого – ты меня и вербуешь.
Молодец ты, полковник. И люди твои – молодцы. Пересидели, накопили информацию, дождались, пока опьяневшие от крови полковники и генералы АТО нагуляют жирок, наделают ошибок, засветятся, а уставшее от нищеты и беспредела общество возжаждет твердой руки – и решили сделать свой ход. Молодцы, парни, что сказать – это надо уметь, так выживать, так ждать, так убивать.
Но – без меня.
… Это Пивовар приказал убить начальника антитеррористического центра, генерала Малика. Он же организовал убийство полковника Судкова, членов антиконтрабандной группы… он весь в крови.
Я улыбался
– Ты что, не понимаешь, сколько он русских убил? Тебе все равно?
Я улыбался
– С..а.
– А знаешь, как говорят. Товарищ Салоид. Не тронь, чтобы не воняло. А?
Салоид ударил по кнопке вызова, ворвался ждущий сигнала конвой.
– Везите его в изолятор.
– В какой?
– В наш
Салоид – пришел ко мне на следующий день. По-видимому, все помещения в СБУшном СИЗО прослушивались, потому – он приказал вывезти меня на прогулку. Прогуливались мы во дворе какой-то бывшей автобазы. Ямы для осмотра автомобиля снизу, ржавая кабина ЗИЛка, потрескавшийся асфальт…
– Ты мне не поверишь… – сказал Салоид – и я тебя понимаю. Но мне нужна твоя помощь.
Я не ответил. Я мерил шаги. Дышал воздухом…
– Завтра тебя отправят в Беларусь, там ты встретишься со своими и переговоришь. Ты передашь им следующее – мы хотим прекратить войну. Мы готовы признать Крым российским и говорить по Донбассу. Но для этого – нам нужно провести зачистку. Прежде всего в армии. Сами мы это сделать не сможем, нужна помощь России. Если Россия окажет помощь – мы этого не забудем.
– Кто это – мы?
– В самолете попросись в туалет – сказал Салоид – на раковине справа будет приклеена карта памяти. Там – всё.
Минск, Беларусь. Посольство Украины. 22 июля 2017 года.
До Беларуси – мы летели спецрейсом. Как я понял, между Беларусью и Украиной был налажен грузовой мост и какие-то грузы – перебрасывались по воздуху. Что-то – украинцы везли и в обратку.
Старший моего то ли сопровождения, то ли конвоя – был полковник с говорящей фамилией Кандальный. На лицо – прохиндей прохиндеем. У него вместо нормальной прически был чуб – с боков все выбрито наголо, а по центру наоборот, длинные волосы. Это в/на Украине теперь – одно из доказательств лояльности, наряду с ношением вышиванки и выкриками "Слава Украине!" к месту и не к месту. Что по мне – сорокалетний полковник военной разведки, со своим чубом, выглядел убого и жалко.
Сынок, да ты, наверное, шпион. А как вы узнали? Так у нас тут негров отродясь не водилось…
Сели на военном аэродроме – видимо, под Минском. Подали несколько машин, номера – дипломатические. В голове конвоя – пристроилась машина белорусского ГАИ. Чтобы с ветерком любезные панове доехали.
Хорошо Батька соседей встречает. С уважением…
Рванули по трассе. В Беларуси – в отличие от Украины все как и должно быть. Если дороги – то ровные, а не как на танковом полигоне. Если обочина, то аккуратная, подстриженная, без мусора. Если город, даже небольшой – чистенький, разбитых и заброшенных зданий нет, все работает. Видно, что есть хозяин
Ехали, ехали, ехали долго мы…
Путь от беды до беды
От войны до войны…
– Заткнись! – один из охранников чувствительно сунул в бок. Но я продолжал петь – негромко, но продолжал
Путь от беды до беды
От войны до войны…
И меня больше не били…
* * *
– Подъехали?
Украинец, только что выглянувший за забор, кивнул. Он держал короткий Тавор, нервничал. Оно и понятно – я бы тоже нервничал.
– Выходим.
Мы вышли на улицу. Напротив, через дорогу – американское посольство, больше похожее на какую-то виллу, в пику украинскому посольству, которое намного больше и похоже на модерновый кинотеатр. И – три машины, три тяжелых внедорожника Chevrolet Tahoe, два – прямо напротив посольства, еще один – чуть в отдалении. Я узнал эти машины – такие были закуплены для Альфы, сейчас – ЦСН ФСБ РФ.
Солидно встречает Родина. Украинцы, скорее всего и не подозревают, что в этих трех машинах – достаточно спецов и оружия, чтобы за десять минут захватить украинское посольство. А может, и знают. И хрен со всем с этим…
– Вперед.
Мы перешли дорогу. Нам навстречу шагнули двое, на них были слишком теплые для этой погоды куртки, черные карго-штаны и тяжелые, штурмовые ботинки. Оружия – на первый взгляд не было, но за спиной у каждого – небольшой рюкзак. И рука – в кармане куртки – у каждого.
– Стоять! – негромко сказал один из них, но его услышали все – дальше ни шагу…
– Слоны идут на север – сказал сакральное я
– Мы ждем одного человека – объявил встречающий – он может пройти. Остальные остаются на месте.
– Я должен сопровождать задержанного – сказал Кандальный.
– Мы ждем одного человека. Он может пройти. Остальные остаются на месте.
Кандальный немного стушевался
– У меня приказ.
– Мы. Ждем. Одного. Человека.
А ведь Кандальный не понял. Точняк – не понял, и я только сейчас это понял – что он не понял, не осознал новых правил игры. Он ведь до сих пор в глубине души считает, что политика – политикой, майданы – майданами, но с российскими коллегами – мы коллеги. А это уже не так. Вот этот парень – он, скорее всего из Альфы – он на него совсем по-другому смотрит. Для него Кандальный – бандеровец и враг. Украинский фашист. Он лучше будет смотреть на американца в схожей ситуации – американцы нам ничего не сделали кроме санкций, да и вообще… ведь если посмотреть на вещи непредвзято – Россия и США не воевали никогда. Именно так – никогда, ни разу в жизни. Вот тебе и главный противник. А Украина – только что обстреливала из Градов Донецк и Луганск, только что клялась "никогда мы не будем братьями", только что убивала и пытала русских людей, только что запрещала русский язык. И потому она – явный, неоспоримый враг. Если этому парню дадут команду пристрелить украинцев, чтобы обеспечить мой отход – он не будет колебаться ни секунды, откроет огонь на поражение. Украинцы сами сказали – мы не братья. Но понимали ли они, что за этим последует потом?
Навряд ли…
Кандальный достал трубку, набрал номер
– Геннадий Олегович, тут проблема…
Разговор шел по-русски. И я, в который уже раз удивился – украинцы в кровь бьются за украинский язык, но в жизни разговаривают на русском. Что это? Лицемерие? Не похоже – за лицемерие жизни не кладут. Но тогда – что?!
Разговор закончился быстро, после чего Кандальный – снял с моей руки наручник, пристегивающий меня к нему, и подтолкнул в спину
– Иди.
Я приблизился к альфовцам, подняв руки. Интересно, американцы наблюдают? Наверное, уже охренели от происходящего.
– Руки держите…
Второй альфовец приблизился ко мне, начал ощупывать
– Слон передает привет – на грани слышимости сказал он
– Я понял – так же ответил я
– Если закашляетесь или скажете что-то про Штирлица – мы уходим с вами
– Понял.
Да нет, не хочу я этого. Игра не закончена еще.
– Идите к машине
* * *
Родина – встречала прокуренным салоном, магомаевским "по переулкам бродит лето…" из магнитолы, коротким АК-104 с каким-то нестандартным глушителем, воткнутым между передними сидениями. Еще один автомат – был прикреплен на крыше. Сидевший за рулем человек – обернулся, представился
– Полковник Красин. ЦСН.
Альфа.
– Девятьяров, СВР – представился сидящий рядом с ним, блондин с умным, вытянутым лицом.
На заднем – рядом со мной сидел Слон…