Не получалось по-другому потому что.
Жестокие и непреклонные законы экономики – Россия нуждалась в украинской продукции, например, в вертолетных, в судовых турбинах, в военной электронике – а Украина нуждалась в российской продукции. А больше – в украинской продукции не нуждался никто. Нет, они, конечно продавали – зерно, уголь, сталь. Но в сложной, уникальной украинской продукции, продукции, ценам килограмма которой подчас дороже килограмма золота – нуждалась только Россия. И – хоть как.
Только Россия могла реально решить проблему сепаратизма. И никто другой. И никак иначе. Запад – мог вводить санкции, что-то требовать, давить. Но только Россия реально присутствовала в конфликтной зоне и могла реально модерировать ситуацию. Запад – мог воздействовать только словами. Россия – делами.
Только Россия могла давать работу обнищавшему, оголодавшему украинскому населению. Запад – мог сколько угодно хлопать по плечу и говорить о демократии – но работы для украинцев у него не было. Денег для Украины – тоже. Напуганная и обозленная беженцами Европа – не готова была принимать на себя ответственность еще и за сорокамиллионную Украину. А если Россия закроет границы и выдворит всех украинских гастарбайтеров – произойдет социальный взрыв. К этому все и шло – после оставившей страну без тепла блокаде ОРДЛО, санкций по банковскому сектору и очередного повышения тарифов ЖКХ.
Наконец, только Россия могла понять его и посодействовать в режиме укрепления личной власти. Запад – этого сделать не хотел и не мог, он всегда выстраивал систему сдержек и противовесов. По-русски это называлось "ни туда, ни сюда".
Просто русские требовали немногого. Первое что они требовали: определиться, кто главный, кто отвечает за страну, с кем договариваться, кто отдает приказы. С 2004 года, с того момента как сняли Кучму – Украина не могла дать ответа на этот вопрос. Шла жестокая политическая борьба, создавались и разрушались коалиции. Русские не хотели играть с несколькими игроками, договариваться – они требовали определиться, что украинский политикум уже не мог сделать по определению. В какой то момент, главной сама себя объявила Антонина Иващенко, подписала газовый договор – но за это против нее ополчились все, и она попала в тюрьму. Тем не менее, в две тысячи десятом русские тайно поддержали именно ее – и были весьма разочарованы, что она проиграла. Новый президент попытался играть на двух досках сразу – но и Россия и Европа требовала определенности. Итогом – стала кровь
Но он все равно – решил попробовать.
Принципиальным отличием этой ситуации от той, что была десять лет назад, пять лет назад, два года назад – было то, что русские прозрели. Они вдруг поняли, что у них на западной, почти никак неприкрытой границе – находится чужое, пугающее беспредельностью и непредсказуемостью государство. Что с ним надо работать, направлять туда дипломатов, разведчиков, может и спецназ. И вот это внезапное внимание со стороны византийской, искушенной в интригах тысячелетней Империи – давало ему шанс. Потому что для русских он был приемлемой кандидатурой – в силу того, что другие еще хуже. И русские – готовы были вкладываться в то, чтобы он не просто оставался у власти – но утвердился в ней. И стал, наконец, тем, кто говорит от имени Украины и отвечает за нее.
Он тоже этого хотел. Он смертельно устал балансировать, искать союзов, договариваться – с Радой, с олигархами, с Европой, с США. Он хотел довести попавший ему в руки институт президентства Украины до простого и логического определения: президент – это ГЛАВА ГОСУДАРСТВА. Настоящий, без оговорок. И все делают, так как он говорит. Вот и всё.
Но это было просто в России. В Украине – намного сложнее. В Украине, где два украинца – там три гетьмана.
Но он старался. По своему наитию, пользуясь советами своих советников и тех, что прислала Россия – шаг за шагом он шел к этому.
Сначала – ему удалось ввести в рамки добровольческое и волонтерское движение. Добровольцы уже не могли открывать огонь, когда хотели, часть волонтеров удалось прикормить, часть – дискредитировать.
Потом – ему удалось дискредитировать ставленников Майдана, и прежде всего премьер-министра по прозвищу "Йо…ый кролик". Если на предыдущих парламентских выборах его партия, позиционировавшая себя как "партия Майдана" едва не опередила его собственную, президентскую – то на внеочередных она даже не преодолела проходной барьер. А премьер – даже не избрался в Раду, зато он возглавлял антирейтинг украинских политиков – уровень доверия населения лично к нему был равен нулю.
Потом – ему удалось подчинить себе и усилить СБУ и МВД. Теперь они снова были – надежной опорой верховной власти в стране.
Потом…
Потом – он просто не понял, что произошло. Просто он сидел на стуле – а вдруг оказался на полу. Видно ничего не было из-за пыли и дыма – а потом что-то упало на него…
* * *
– Швыдко! Швыдко!
– Пан президент!
Он пошевелился. Кажется, он еще жив…
– Пан президент!
– Пан президент…
Он пошевелился
– Сюда! Он здесь!
Кабинет наполнялся людьми, бывшие сотрудники КГБшной девятки, теперь управления госохраны – откапывали президента. К счастью – здание, построенное для Киевского особого военного округа во времена Сталина – в основном выдержало попадание бомб. Не выдержал декоративный потолок, который в президентском кабинете сделали пару лет назад, разворовав больше половины выделенных на это средств…
Президента вытащили в приемную. Освещение не горело, коридоры наполнялись перепуганными людьми.
– Врача!
Президент – неумело, как то заторможено вытирал лицо от строительной пыли.
– Надо связаться…
Внезапный грохот турбин – и новый удар. Здание содрогнулось, с потолка – полетели декоративные панели, которые не упали в первый раз, заискрила проводка.
– Уходим! – решил старший охраны – за мной! К машинам!
Расталкивая перепуганных сотрудников администрации, они бросились в коридор, ведушщий на лестницу, к машинам президентского кортежа, стоящим во дворе. Кого-то сбили с ног. Кто-то – уже открыто нес автомат… только поздно было. Власть – защищает не автомат, власть защищает авторитет. А авторитета – больше не было. Прикосновенной была украинская власть. Замацанной по самое не могу…
– Можно!
Они выскочили во двор. Кто-то уже был во дворе… бежали люди. Смотрели вверх… туда, где в любой момент могла мелькнуть вострокрылая смерть.
И она появилась – с грохотом турбин, который нарастает стремительно, который слышишь только в последний момент. Кто-то из охранников прыгнул и накрыл президента собой.
Но это не понадобилось. Почему то – то ли боезапас кончился, то ли еще почему – но на сей раз неизвестный летчик не стал ни бомбить ни стрелять. Он просто прошел на своем СУ-25 над зданием на Банковой на предельно малой – и ушел в сторону Днепра…
– Поехали!
В кортеже пятого президента Украины было всего четыре машины – учитывая обострение обстановки, сегодня добавилась пятая – с силовой группой прикрытия, со спецназом. Они выехали на Лютеранскую… это был центр города, центр Киева. Но ехать было некуда. Крещатик и Грушевского – то, что в первую очередь оказывается в руках беспредельщиков, как только начинается очередной майдан. Кловский спуск, Леси Украинки – перекроют в первую же очередь, там наверняка засады. Центр Киева, очаровательный старый центр Киева с узкими, горбатыми улочками и старинными домами прошлого и позапрошлого века – превратился в смертельную ловушку, из которой не было выхода. Он, президент Украины – в одно мгновение стал беглецом в собственной стране.
Вырулили на Леси Украинки – больше просто некуда было. У дворца спорта – кипеж, живое, подвижное месиво толпы, люди в камуфляже и гражданском, с оружием. Дикий крик
– Вон он!
Треснули автоматные очереди. Пули – ударили по кузову бронированного Мерседеса, по стеклам – но германская броня выдержала. Лидер – головная машина конвоя – таранным бампером снес с дороги одну легковушку, вторую. Они вырвались в прогал между машинами…
– Голову вниз!
Последнее, что запомнил пока еще действующий президент Украины – вспышки с автоматного ствола, всего в нескольких метрах от машины…
* * *
Примерно в это же время – секретарю СНБОУ удалось уговорить командиров дислоцированной в Мариуполе мощной военной группировки, прикрывающей стратегически важный для Украины и ее олигархов порт поднять вооруженный мятеж и бросить на Киев войска. Началась расправа с сотрудниками горотделов МВД и СБУ, часть которых осталась верна законному правительству. По преступному распоряжению секретаря СНБОУ (родом из города Днепропетровска) – части ВТА Украины начали переброску на аэродром Гостомель наиболее боеспособных неонацистских отрядов, таких как "полки особого назначения" Айдар и Азов. Численность каждого из них – соответствовала усиленному полку, финансирование они получали в основном от олигархов. Большинство личного состава в них – составляли идейные, непримиримые неонацисты, которые немало пролили крови, и собирались лить ее и дальше…
Информация к размышлению. Документ подлинный
… каждый альфовец прислуживающий липецкому кондитеру есть хуже конченного ФСБшника – цель каждого Украинца найти и ликвидировать всех действующих сотрудников ЦСО "А" которые обслуживают режим шоколадника – их не так уж и много и не так они круты – их убивали не раз – даже бухие ватники, но это не суть. Они будут ликвидированы вместе – если придётся со своими родными – за друга "Лесника" умоюсь кровью мудачья из "альфы" – главное неожиданность и хладнокровность. Далее будет. Внимание новостям – шоколадник в твитере скоро всем им отдаст награды… Посмертно.
http://vk.com/special_forces_ua
Украина, Киев. 24 июля 2017 года. Продолжение
Снайпер – ударил по нам откуда-то с крыши, когда мы были в районе Контрактовой площади. Хлопнуло молотком по стеклу, водитель – то ли афганец, то ли прошедший АТО – из последних сил нажал на газ и микрашка "Фольксваген" со скрытым бронированием, снеся кого-то по пути – ломанулась в центр города…
* * *
До Владимирской – было совсем немного, но все – и альфовцы, и я – понимали, что мы не доедем…
Киев – интересен тем, что до сих пор застроен очень неравномерно, и в самом центре города – можно найти совершенно дикие, не столичного вида места. Дворы… нечто среднее между Махачкалой, Астраханью и Тулой – а я был и там и там и там. Старенькие пятиэтажки, а то и нечто более убогое. Обильная зелень и горы мусора…
В одно из таких мест, подальше от начинающейся революции – альфовцы загнали свой Фольксваген – и меня вместе с ним. Кто-то пытался оказать помощь водителю, кто-то звонил по телефону. Я молча ждал… наручников на мне не было – с меня их сняли, когда я начал сотрудничать со следствием по делу о заговоре.
Все всё прекрасно понимали. Никто ни в чем разбираться не будет. Убивать будут тех, кто попадется под руку. Мент сейчас в Киеве – смертный приговор, честный – не честный – опять никто смотреть не будет. Судить будут здесь и сейчас – судей Печерского суда и бриллиантовых прокуроров уже наелись. По принципу батьки Махно – как народ решил, так и будет.
Понимали альфовцы и еще одно – начальства у них больше нет. Они уже рвут когти к самолетам – те, кто вырвался из кольца. Как тогда, двадцатого февраля, когда в один день сделал ноги весь наличный состав партии власти, когда с киевских банкоматов ездили и выбирали всю наличку, когда десятки чартеров метались по всей Европе, которая их не принимала. Когда смылись министр внутренних дел, председатель СБУ, и что самое удивительное – президент страны. У него был шанс на Востоке, там были те же люди, которые два – три месяца спустя будут голыми руками останавливать украинские танки. Но он просто смотался на территорию соседней страны, бросив своих избирателей на произвол судьбы.
Сейчас все будет так же. Только еще круче. Сейчас для толпы – нет своих и нет чужих. Все – едины…
– На меня поработать хотите? – сказал я, опережая еще не высказанную, но нарождающуюся мысль "вбить москаля i втiчь".
Три пары настороженных глаз – уставились на меня. Речь не шла о присяге – не было больше присяги, и все это понимали. Каждый сам за себя.
– На тебя? А ты кто будешь таков?
– Я? А чо, не слыхали? Я по телеку на всю страну рассказал, кто я такой есть.
Молчание. Которое прервал один из альфовцев, растерянно сказав
– Дима умер…
Каждый из них – мог выстрелить в меня и покончить со всем с этим. Просто потому, что я москаль. Просто потому, что так легче…
Но никто не выстрелил
– А чо делать то надо? – спросил старший
– Чо делать? – я понял, что выиграл – бери больше, кидай дальше, пока летит – отдыхай. Семьи у кого есть?
Двое подняли руки
– Здесь?
– Да
Я понял, что выиграл.
– Звоните, говорите, чтобы вещи собирали, только немного. Все самое ценное. Детей тоже собрать, сюда возможно, не вернетесь. Потом телефон дадите мне…
* * *
Подъехал лично Слон (я не знал, что он лично в Киеве), он был на большом, но неприметном джипе "Киа", и еще одна машинка остановилась на стреме. Он был одет как для больших неприятностей, под курткой – топорщился "чеченский" скрытник с магазинами . На боку короткий автомат.
Мы толкнулись кулаками
– Жив? Хорошо, работы много.
– Жив.
– А это кто?
– Из Альфы пацаны, просят принять. У двоих семьи.
Слон скептически осмотрел украинцев, махнул рукой.
– Ладно, под твою ответственность. Пристраивайся за нами…
Где-то в Украине. 25–26 июля 2017 года.
…Здесь забыли обо всем
Только знали что умрем
Мы врагу не уступив
Помнят – кто остался жив…
Тимур Муцураев
* * *
Неизвестный самолет – или самолеты – нанесли ракетно-бомбовый удар по зданию Администрации президента Украины. Серьезно пострадал находящийся по соседству "дом с горгульями" – авторства Владимира Городецкого, он представлял собой большую художественную и культурную ценность, охранялся ЮНЕСКО. Это моментально парализовало не только деятельность Администрации президента Украины, но и деятельность всех прочих органов власти, в том числе военизированных. Все эти киевские чиновники, что в форме, что без оной – привыкли посылать людей на смерть, но не привыкли находиться под смертью самим. Ракетно-бомбовый удар по центру столицы – возможно, и не был ответным ударом армии или структур внутри армии, возможно, это был отчаянный демарш какого-то одиночки. Но более страшного – придумать было нельзя. Структура власти – посыпалась как карточный домик, с регионов звонили по знакомым телефонам, за указаниями – но телефоны пугающе молчали. И тогда – и чиновники на местах покидали свои "админбудивли", не желая испытывать судьбу и находиться на рабочем месте, когда народ, которым они управляли – придет, чтобы отблагодарить их за "дбание"…
И народ – постепенно брал верх.
В Киеве – отчаянно сопротивлялись блокированные в центре города отряды спецназа. Они понимали, что на этот раз повторить 2014 год не получится – ответить придется и за себя, и за Беркут. Все новые и новые вооруженные отряды – подходили к Киеву, чтобы принять участие – кто в дележе власти, кто – в ее уничтожении…
* * *
Чем все это время занимались мы?
Нас было немного, очень немного на двух миллионный город, но все – были профи, прошедшие Кавказ, многие участвовали в одном или обоих штурмах Грозного и были готовы к уличным боям. Разбились на "дудаевские тройки" (пулеметчик, гранатометчик, снайпер), плюс один или два проводника, водителя из местных, у нас – еще и по паре альфовцев в группе. Боепитание осуществлялось через "нычки", которые были запасены по всему городу: очевидно, к уличным боям в Киеве готовились. Работали в городе, на стороне законного правительства Украины, пытались сдерживать и уничтожать рвущиеся в центр города армейские и добровольческие части мятежников. Никогда не забуду: вечерний Киев, узкая улочка, перекрытая баррикадами, армейский БТР-4, ведущий огонь из автоматической пушки по крышам, подавляя прикрывающих баррикаду пулеметчиков и снайперов. И я – выцеливающий БТР в прицел РПГ-7. У меня специальности гранатометчика по ВУС не было – но в Грозном меня пацаны научили. За это им и спасибо…
Связь держали в основном по мобилам, но были и рации. Обменивались знакомыми еще по Грозному шифрованными сообщениями.
Никаких особых иллюзий – у меня не было: законное правительство Украины не поддерживал никто. У всех, кто проявился в те дни – от армейских мятежников до днепропетровских олигархов, от харьковских неонацистов до закарпатских мафиози – был разный взгляд на будущее, но в одном они были едины – действующая власть должна была уйти. Поддерживали ее только те, у кого не было другого выбора, в том числе часть армии, полиции, Нацгвардии и СБУ, оставшиеся верными присяге до конца. Ну и мы – приказ потому что…