Меркулов завел его за угол.
- Это уже было озвучено на самом серьезном уровне.
- То есть? - Турецкий непонимающе уставился на Константина Дмитриевича. - Подожди, что происходит? Опять этот его родственничек на нас наезжает? Мелешко?
- Не совсем так.
- Тогда расскажи как!
- Вчера вечером Стасов звонил в администрацию президента. Звонок снова не смогли отследить и страшно переполошилилсь. Генеральный не стал тебе об этом говорить.
- Серьезно?! - выпучил глаза Турецкий.
- Серьезней некуда. Стасов сказал, что они все там - в администрации - неправильно дышат, и вот он приедет и наведет порядок.
- Что неправильно делают? Дышат? - Турецкий засмеялся. - Может, он йоге их научить хочет?
- Смешного тут мало, - укоризненно заметил Меркулов.
- Извини, Костя, но я так не думаю. По-моему, очень смешно. Кроме того, мы-то в чем виноваты? Пусть фээсбэшники этим занимаются, кремлевская служба безопасности и все остальные придурки, которым за это деньги платят! Они же там, наверно, мышей не ловят. А иначе откуда у него все эти телефоны вообще? Может, от Мелешко?
- Мелешко тут ни при чем. Но не волнуйся, на орехи всем достанется.
Турецкий махнул рукой: мол, плевать, как будет, так и будет - и пошел к себе в кабинет.
Через несколько минут позвонил Денис Грязное и рассказал об "интервью" со студентом матфака Либи-ным. Подчеркнул, что Щербак, который следил за братом Жени Земляникиной, Константином, ни разу их вместе не видел. Точнее, он вообще Либина ни разу не видел.
Продолжая разговаривать с Денисом, Турецкий вошел в Интернет и выкачал почту - фотографии. Либина сразу узнал. Это, без сомнения, был один из двух ночных хулиганов. Значит, боксер, подумал Александр Борисович. Ну-ну.
- Сан Борисыч, а как быть со вчерашним письмом? Отсканировать и прислать вам по электронной почте? Факсом?
- С ума сошел? В сейф спрячь. Я после обеда к тебе приеду. Кстати, а что с Бондаревой-Рапановой, ничего не слышно?
- Нет, Сан Борисыч, никаких следов, как сквозь землю провалилась. И вообще, какая здесь связь, не пойму.
Текст из конверта, опущенного в почтовый ящик частного охранного предприятия "Глория":
"…Под зомбированием подразумевается форсированная обработка подсознания человека, благодаря которой он теряет направляющий контакт со своим прошлым и программируется на безоговорочное, притом неосознаваемое подчинение приказам своего хозяина. Мы различаем "жесткое" и "мягкое" психопрограммирование, причем "жесткого" зомби нередко удается определить по "экстерьеру" и манере поведения (отрешенность на лице, не соответствующая выражаемым в словах эмоциям, необычность цвета белков глаз, вялые интонации голоса, неправильная речь, отсутствие способности сосредоточиться, замедленность реакций и провалы в памяти, нелепая стереотипность поведения), тогда как "мягкий" зомби, по существу, ничем не отличается от всех других людей.
Профессиональное зомбирование по "мягкой" категории чрезвычайно сложно и требует досконального изучения психофизиологии объекта, использования специальной медицинской и компьютерной аппаратуры, задействования кодировщиков-гипнотизеров, виртуозно владеющих техникой многоступенчатого гипноза.
Метод 1
- персону изымают из ее прежней среды, контакты с которой полностью прерываются;
- режим дня должен целиком противоречить ее прежним привычкам;
- активно провоцируется недоверие ко всем, кто жертву окружает (ее нагло обманывают, на нее подло доносят, ей злобно угрожают);
- осуществляются непрерываемые акции дискредитации (подтасовка, высмеивание) всего, чем человек дорожит;
- диета преимущественно углеводная и безбелковая, с подмешиванием отупляющих сознание препаратов (аминазин) и обязательным недосыпанием;
- по достижении состояния тупого безразличия проводится необходимое кодирование приемами активного внушения или гипноза.
Метод 2
Этот вариант слагается из трех последовательных ступеней, таких, как:
- промывание мозгов (очистка памяти от некогда ею воспринятого, ломание временно-пространственных ориентиров, создание безразличия и к прошлому, и к будущему);
- словесное кодирование (активное воздействие на психику, в которую внедряют определенные идеи и представления);
- закрепление (контроль усвоенности внедренного).
Техника реализации этих фаз обычно такова…"
В "Глории", кроме Дениса и Макса, никого не было.
Денис достал из сейфа конверт. Турецкий внимательно прочитал документ, написанный опять-таки рукой Жени Земляникиной - сомнений в этом у него было не больше, как если б он был ее классным руководителем. Вернул конверт Денису.
- Откуда у школьницы такие вещи, Сан Борисыч? Это же в умелых руках - жуткое оружие, и дураку понятно.
- Это ты и должен узнать. А для начала просто найди ее наконец!
- Стараемся, - вздохнул Денис. - С бумагой-то что делать?
- Пусть пока у тебя будет. Спрячь понадежней, никому не показывай. Вообще никому.
- А дяде?
Турецкий подумал немного:
- Знаешь, и его не впутывай. Пусть пока это будет между нами.
- Меня за эту бумажку не пришьют случайно? - полушутя-полусерьезно спросил Денис.
- Будем надеяться, нет, - совершенно серьезно сказал Турецкий.
У Дениса вытянулась и без того продолговатая физиономия.
- Ну что еще? Говори, почему такой смурной?
- Сан Борисыч, есть еще одна штука, которая мне покоя не дает несколько дней. - И Денис рассказал о том, как был найден труп заслуженного пенсионера Ларионова, и о том, что в телерепортаже видел Лукьянова, которого перед тем видел в загадочной фирме "Илиада".
- Про Лукьянова слышал, это бывший гэбэшник.
Лично, к счастью, не знаком, - сказал Турецкий. - А про пенсионера Стойкого понятия не имею. Столько народу каждый день переваривать приходится… Хотя подожди-ка… - Турецкий взялся за телефон и позвонил жене на работу. - Ирка, помнишь, меня на днях человек какой-то искал? Ты еще сказала, что у него фамилия на "-ский"…
- Ну да.
- Ты не вспомнила?
- Нет, не вспомнила.
- А он больше не звонил?
- Не звонил.
- Из тебя все приходится клещами тянуть, - пожаловался Турецкий. - Ты говорила, эта фамилия на "-ский", случайно не Стоцкий?
- Нет, длиннее.
- Сан Борисыч, - негромко сказал Денис, - Стоцкий уже давно труп.
- Да… Ира, ты меня слушаешь? Тогда, может… Венглинский?
Ирина Генриховна немного подумала и сказала:
- Кажется, да.
- О господи, - вздохнул Турецкий, - как же с тобой тяжело.
Денис деликатно вышел из кабинета.
- Это со мной тяжело?! - взвилась жена. - А может, ты для разнообразия начнешь дома ночевать? Чтобы сравнить, с кем тяжело и с кем не тяжело?!
- Что сказал Венглинский? Он перезвонит? Просил позвонить меня?
Вместо ответа жена бросила трубку.
Турецкий нашел в адресной книжке своего мобильника номер Венглинского и позвонил ему домой. Там никто не отвечал. Тогда Турецкий позвонил на работу - в РОВД.
Когда Денис вернулся, Александр Борисович как раз куда-то дозвонился, задал только один вопрос, сказал: "Простите, ради бога, я не знал…" - и положил трубку. Посмотрел на Дениса невидящим взглядом и сказал:
- Он умер сегодня ночью
- Кто?
- Венглинский…
- Тот самый мент? Ну и дела. Сан Борисыч, расскажите еще раз и все сначала. У меня это уже в башке не укладывается.
Турецкий рассказал все с самого начала и спросил:
- Теперь стало понятней?
Денис вздохнул:
- Стало хуже. Значит, что мы имеем? Вы должны были встретиться со Стасовым, Стасов не приезжает, но зато там же, на "Китай-городе", и в то же время вы видите Венглинского, который, который…
- Который проходит мимо под ручку с хорошенькой барышней.
- А потом оказывается, что в этот же день Венглинский звонит вам домой. А потом он вдруг умирает. Где именно?
- На станции "Третьяковская". Здоровый крепкий мужик. Веселый шел, смеялся. Принял яд? - Турецкий покачал головой. - Невозможно поверить.
- И правильно, и не верьте! Вы же следователь! Вам положено не верить.
Конечно, всякое бывает, думал Турецкий, но все же такое нагромождение событий в единицу времени - это уже слишком подозрительно. А кроме того, нелепейшим образом погибает персональный пенсионер Стоцкий, разъезжавший, между прочим, на шикарном "мерседесе". Что хотел сказать Венглинский? Может, просто какой-то пустяк, которому не стоит придавать значения? Турецкому, конечно, хотелось бы в это верить, но по опыту он знал, как такие "пустяковые" мысли привязчивы и неотступны.
Турецкий позвонил в районную прокуратуру - узнать, кто ведет расследование по факту гибели Венглинского. Оказалось, двадцатипятилетний выпускник юрфака, следователь Силантьев. Причем он уже почти готов был дело закрыть: налицо имелся явный суицид, потому что в организме Венглинского обнаружен цианид. Единственная нелепость, которая во всем этом присутствовала, пожаловался Силантьев Турецкому, - это то, что во рту Венглинского была жевательная резинка. Станет ли самоубийца жевать перед смертью? Вроде сомнительно. Или нет?
Тут Турецкий вспомнил девушку, которую обнимал Венглинский в метро, и сказал:
- А резинку сохранили?
- "Орбит" без сахара? Не знаю. Наверно. А что?
- Так вот что я вам скажу, молодой человек. Цианид был в ней. Венглинского отравили. Ищите девушку лет семнадцати - двадцати, ростом метр шестьдесят - метр шестьдесят пять, рыжеволосую, хотя, конечно, она теперь по-другому выглядит. Проверьте все видеокамеры в метро на "Третьяковской" и соседней "Новокузнецкой". Возможно, обнаружите их вместе. В таком случае получите портрет - организуйте розыск как можно оперативней. Если нужна будет помощь, обращайтесь. Если найдете хоть что-нибудь, дайте знать немедленно!
…В конце рабочего дня Турецкий позвонил Филе Агееву, который следил за Дмитрием Либиным. Пока что слежка ничего не дала. Время свое Либин проводил либо дома, либо в университете, либо в спортивном зале.
В семь вечера Турецкий заехал на работу к Нине Коростелевой и отвез ее домой.
- Вот уж никогда не думала, что у меня будет личный водитель, - смеялась она в машине.
- Я уже третий раз вижу, как ты смеешься, - заметил Турецкий.
- Ты считаешь?
- Приходится… Знаешь, я все думаю об этой девочке, Жене. Вот она ищет свою мать. Мы ищем ее. Все с ума посходили. А почему? Девчонка нас завела. Как у нее это получилось?
- Тебе виднее, ты сыщик.
- Я не сыщик, я следователь, - сказал он машинально. - Нина, ты думаешь, у нее тяжелая жизнь?
- Трудно сказать… Она живет без матери. Все зависит от того, какие люди ее окружают.
Турецкий задумался о детской впечатлительности. Ребенок наблюдает за миром своих родителей. Старается постичь и оценить его. Наверно, фразы, неосторожно произнесенные в присутствии малыша, подхватываются им, по-своему истолковываются и создают определенную картину мира, которая надолго сохранится в его воображении. И вот девочка, что-то такое запомнившая в детстве, возможно фразу отца, что "мама уехала в командировку", даже перед лицом фактов не в состоянии поверить, что ее матери больше нет в живых. Либо она действительно узнала нечто новое…
И, словно читая его мысли, Коростелева сказала:
- Взрослые часто произносят при детях фразы, совершают поступки, которым не придают значения, но им-то они представляются полными скрытого смысла. Пессимистическое представление о мире, сложившееся у ребенка в детстве, возможно, в дальнейшем изменится к лучшему. Нужно остерегаться давать ребенку опасную пищу для воображения. Избавить детей от тяжелых переживаний можно, только если все время помнить о том, что они обладают обостренным любопытством и гораздо впечатлительнее взрослых.
- Ты такой специалист, - сказал Турецкий. - Что же не заведешь собственных детей?
- А может быть… тогда я уже не буду "такой" специалист, а? Кстати, ты останешься у меня сегодня?
Турецкий покачал головой.
- Так я и думала. Давай я помогу придумать тебе оправдание. Допустим… допустим, тебе нужно… сменить одежду, потому что предстоит визит к высокому начальству. Ну как?
- Ничего, - оценил Турецкий. - Только обычно я по таким поводам стараюсь одеваться хуже, чем обычно.
Нина засмеялась.
- Четвертый раз, - сказал Турецкий.
Вернувшись домой и выполняя автоматически разнообразные действия: принимая душ, ужиная, просматривая новости по телевизору, Турецкий обдумывал один циничный тезис, который как-то высказал в приватной беседе Грязнов-старший: цель не должна оправдывать средства, но окупать их она обязана. Мысль тогда показалась Турецкому не то чтобы уж очень привлекательной, но не лишенной смысла. Сегодня он думал о том, насколько государственный чиновник, не купленный, разумеется, не коррумпированный, может в своей работе руководствоваться этим девизом, если обычными средствами достичь цели не получается. Возможные действия госслужащего, как правило, заранее регламентированы. Ему, следователю с большим стажем, не раз приходилось по мелочи (а то и не очень) нарушать закон, но, как правило, это делалось не для того, чтобы достичь цели (наказать виновных), а затем, чтобы отстоять имеющиеся позиции (защитить пострадавших).
Сейчас же ситуация была совершенно непонятной.
Что именно он должен делать?
Тут Александр Борисович, обнаружив под раковиной забитый пакет с мусором, сварливо крикнул дочери в комнату:
- Почему мусор не выносишь?
- Я в "Макдоналдсе" только это и делаю, - сообщило любимое чадо.
- Оставь ребенка в покое, - тут же отреагировала жена.
Спорить сил не было. Он взял пакет и вышел из квартиры. Поднялся на один лестничный пролет, сунул пакет в мусоропровод и похлопал себя по карманам - сигареты остались дома. Турецкий сделал было один шаг вниз по ступенькам, но тут рядом раздалось негромкое покашливание - так, как это делают, когда хотят привлечь внимание. Он оглянулся и увидел мужчину, который стоял не двигаясь и смотрел на него вполне доброжелательно. Турецкий мог поклясться, что две секунды назад его там не было. Откуда же он в таком случае взялся? Притаился выше на лестнице? Ждал? Чего? На заурядного хулигана не похож. И на студента Бауманки не похож. Уж очень уверен в себе, но при этом сдержан, наглости никакой ни во взгляде, ни в движениях не чувствуется. И игры не чувствуется. Скорее, ведет себя как человек, выполняющий чьи-то инструкции.
- Александр Борисович, вы сейчас поедете со мной.
Турецкий решил не выяснять, откуда этот тип его знает. Сказал только:
- Как же, держи карман шире. - И, не поворачиваясь, сделал шаг назад по лестнице, но не более того, потому что спиной наткнулся еще на одного мужика, который был копия первого - тоже косая сажень в плечах, так же одет и с вполне учтивыми манерами, только тот, что стоял выше, был блондин, а тот, что ниже, - брюнет.
Турецкий понял, что драки, скорей всего большой и кровопролитной, не избежать. И вряд ли она будет для него столь успешной, как та, что случилась после концерта для бумаги. Поэтому он решил схитрить и по возможности заболтать противника.
- Куда же мы поедем?
- Александр Борисович, отдайте, пожалуйста, оружие и телефон.
Эти ребята определенно о нем многое знали.
- Я не беру с собой оружие, когда выношу мусор.
- Отдайте, что носите.
- Да вы кто вообще такие?!
Вместо ответа блондин, который стоял выше, протянул открытую "корочку", в которой было указано, что он сотрудник службы безопасности Президента Российской Федерации.
- Тут темно, - сказал Турецкий. - Откуда я знаю, что это не фальшивка?
Блондин улыбнулся:
- Я вам скажу пароль.
- Что еще за бред?! - возмутился Турецкий.
- Человеку, который послал нас за вами, вы оказали услугу личного характера.
- То есть?
- Однажды вы нашли его собаку.
Возможно, со стороны это и звучало полным бредом, но только не для Турецкого. Эти слова и в самом деле дорогого стоили. О пропавшей, а потом нашедшейся собаке (она едва не оказалась на борту самолета, потерпевшего аварию) знали три человека: Турецкий, Меркулов и, собственно, хозяин пса - Президент Российской Федерации. Вышло так, что Турецкий искал собаку, а нашел террористическую группу, пытавшуюся завладеть бактериологическим оружием.
Значит, если эти парни не те, за кого себя выдают, то это значит, что проболтался стаффордширский терьер, потому что Меркулов этого сделать не мог, а Турецкий тоже никому не рассказывал.
Он невесело вздохнул и сказал:
- Мне надо переодеться…
- В этом как раз нет необходимости. Не будем терять времени, Александр Борисович, нам приказано доставить вас немедленно.
- Я что же, так и поеду?! - раздраженно осведомился Турецкий. Он был в футболке испанской "Валенсии" и застиранных джинсах.
Но именно так и произошло - вернуться домой Турецкому не дали.
Спустились на первый этаж, вышли из подъезда, перед которым стояли два "мерседеса". Турецкий с блондином сели в первую машину, брюнет - во вторую. Через три-четыре минуты, подъехали к метро "Фрунзенская", точнее, к Дворцу молодежи. Там Турецкого пересадили в огромный бронированный джип, он даже затруднился определить марку.
Глава девятая
Президент сказал без обиняков:
- Александр Борисович, мне снова нужны ваши услуги.
Турецкий не стал извиняться за свою футболку и тоже не стал ходить вокруг да около.
- Есть очень странное дело, которое я курирую. Мы ищем одного загадочного человека, который, не исключено, просто сумасшедший. Но ему в руки каким-то образом попали довольно важные секреты.
Президент неожиданно напрягся.
- Как его зовут?
- Валентин Стасов.
Президент вздохнул с явным облегчением.
- Не знаю, о чем вы, да и неважно. Дело в том, - сказал он, - что я действительно нуждаюсь в вашей помощи. Мне тоже необходимо срочно найти одного человека, который владеет некоторыми государственными секретами. Но он непостижимым образом исчез. И что довольно неприятно - моя служба безопасности оказалась бессильна.
- А ФСБ?
- Я не хочу поручать им это. На то есть причины - Мелешко в этом ведомстве недолюбливали… Ну что вы кривитесь, Александр Борисович? Я же помню, вы всегда тяготели к более оперативной работе, нежели та, которую выполняет классический следователь. Наточите свой клинок, в конце концов!
Турецкий ухмыльнулся:
- Некий человек увидел в лесу дровосека, с большим трудом пилившего дерево совершенно тупой пилой. Человек спросил его: "Уважаемый, почему бы вам не наточить свою пилу?" "У меня нет времени точить пилу, - сказал дровосек, - я должен пилить!"
- Я понял вас, - сказал президент. - Сделаем так. Вы сосредоточите свои усилия на поисках моего помощника, а об остальном не думайте.
- Вашего помощника? - удивился Турецкий.