- О'кей, - согласился Денис. - И все-таки мне кажется, девчонка странная. Не от мира сего. Вот на кой черт она выдумывала эти бомбы, если училась хорошо и контрольные ничем ей не угрожали? Ладно, пойду… - Денис встал и сделал несколько шагов к лестнице. Потом вернулся. - Чуть не забыл! Директору своей предыдущей Щколы Женя четырнадцатого февраля послала открытку-"валентинку": "Дорогой Иван Иваныч! Мы вас очень любим! Ваши ученики. Постскриптум. В школе заложена бомба". Как вам, Сан Борисыч?
- У нее явные драматургические способности. Не говоря уж про литературные. Да, еще, как ты помнишь, в дневнике фигурирует какая-то тетя Майя, по-видимому, друг семьи. Про нее тоже узнай, что сможешь, договорились?
- Конечно, но только за семейством Земляникиных пока последят мои сотрудники, я сейчас какое-то время буду занят.
- Ну это меня не касается вообще-то, - пожал плечами Турецкий. - Меня конечный результат интересует. Я хотел, чтобы ты в школу сам сходил, - так и сказал. - А дальше - ты профессионал, сам и решай. Только мне казалось, что ты делом вроде как заинтересовался?
- Так и есть, - подтвердил Денис. - Просто считайте, Сан Борисыч, что у меня небольшая творческая командировка.
- А я ее знаю, твою "командировку"?
- Это совсем не то.
- Ну конечно! - ухмыльнулся Турецкий.
Но он действительно ошибался.
Офис "Илиады" находился в центре, в отреставрированном особняке на улице Герцена. Но поставить здесь джип незаметно было просто нереально. Зоркие телекамеры, следящие с фасадов домов, и милиционеры, охранявшие расположенные поблизости иностранные посольства, обратили на Дениса внимание, как только он затормозил возле особняка с надписью "Туристическая компания "Калейдоскоп". Из его окон, по предположению Дениса, удобно было рассматривать то, что происходит в "Илиаде". Но пока что Денис поехал дальше: забитые иномарками обочины и
знаки служебных автостоянок заставили его вернуться к Садовому кольцу.
Наконец припарковав машину на удаленной платной стоянке, он пешком вернулся к туристической фирме и вошел внутрь. К нему сразу направилась улыбчивая сотрудница.
- Здравствуйте. Очень рады. Хотите кофе?
- Еще бы, - обрадовался Денис, разыгрывая простака. - Где я могу присесть?
Она указала ему на свой компьютерный столик, с другой стороны которого был стул. Денис покрутил головой и, увидев возле окна черный кожаный диван, схватился за поясницу.
- А можно сюда? Спина болит. - Он уселся на диван и стал поглядывать в окно - для того и устроился на диване. Вход в "Илиаду" отсюда виден не был, зато несколько окон офиса, в том числе на втором этаже, где были подняты вверх все жалюзи, просматривались отлично. Внизу, на первом, сновали мужчины в дорогих костюмах и мерцали мониторы компьютеров. На втором этаже было безлюдно. Ничего необычного, разве что, похоже, многие сотрудники компании обладали военной выправкой, и Денису показалось, что у некоторых под левым рукавом пиджака было чуть больше свободного места, чем под правым. Оружие? Может, да, а может, и нет. Но вот все зашевелились, головы работающих за компьютером сотрудников устремились на входную дверь…
- Кофе, пожалуйста.
Девушка подвинула к нему на стеклянном журнальном столике рекламные проспекты и поставила чашку.
- Итак, какое направление вас интересует? Отдых? Лечение?
- Лечение? - Денис бросил взгляд в окно и потер поясницу. - Да, лечение.
Тот, кого там ждали, видимо, уже прошел. Все в "Илиаде" вновь спокойно занялись своими делами.
Денис задумался.
- В Испанию хочу. С ребенком.
- Так у вас семья? - профессионально обрадовалась девушка. - Очень хорошо.
- Нет, только с сыном. - Денис взглянул в окно. - Жена не может. Деловая женщина.
Девушка понимающе кивнула:
- Главное, чтобы у вас было разрешение-
Тем временем на втором этаже "Илиады" по коридору прошли трое мужчин. Денис сразу узнал последнего из них. Это был бритый охранник Шершеневича. Перед ним шел прихрамывающий старик, он был Грязнову-младшему незнаком, хотя все же что-то неуловимо знакомое промелькнуло в его сморщенном лице. Ну а третий был сам Шершеневич. Его Денис узнал, когда он из коридора вошел в кабинет, окна которого располагались как раз напротив агентства, на втором этаже. Шершеневич почему-то не стал садиться в хозяйское кресло перед массивным письменным столом, а сел рядом со стариком, на диван.
- Так она не будет против?
- Кто? - обернулся Денис к девушке.
- Ваша жена.
- Против чего?
По лицу девушки промелькнула досада.
- Ваша жена, я имею в виду, мать вашего сына, должна будет подписать документ, что она не возражает против того, что вы повезете мальчика за рубеж. А документ необходимо составить на трех языках - русском, английском и испанском.
Денис почесал модную трехдневную щетину.
- Да кто ее, блин, спрашивать будет? Возьму, и все.
- Эта формальность необходима, - настаивала девушка.
- Давайте так. - Денис деловито раскинул пальцы. - Я вам за все плачу, а вы мне рисуете все формальности.
- Хорошо. Мы подберем маршрут, и вы пригласите сюда вашу жену…
Старик тем временем с недобрым видом стучал палкой об пол, пока Шершеневич показывал ему какую-то бумагу. Потом он полез в карман и, вынув очки, стал читать. Во всяком случае, он медленно водил головой над столом слева направо и обратно.
- Вы меня слушаете? Я так и не поняла, вас заинтересовал Мадрид, Барселона, Севилья или, может быть, какие-то острова?
Денис взял проспект и задумчиво полистал глянцевые страницы.
- А где Диснейленд есть?
Девушка, теряя терпение, но продолжая улыбаться, выудила из вороха журналов другой рекламный буклет и протянула его Денису. Бедняга, мысленно посочувствовал ей Денис. Это ж надо, с какими уродами дело иметь приходится! С другой стороны, у каждого своя работа. Он вот намеревается выяснить, чем в действительности занимается торгово-посредническая фирма "Илиада".
Мужчины в окне кабинета на втором этаже исчезли. По стеклянному коридору прохаживался лишь бритый охранник. Внизу среди сотрудников никаких изменений не было. Куда они делись? Денис скосил взгляд во двор, но ничего со своего места увидеть не смог.
- Ладно, красавица, раз Диснейленда нету, то и мне ловить тут нечего…
- Как нету? Есть же! - Девушка удивленно смотрела на резво поднявшегося "клиента".
Денис быстро вышел из офиса и осмотрел окрестности. Никакого движения возле "Илиады" не было. Денис выругался про себя и швырнул рекламный буклет в урну.
Шершеневич уехал из офиса на своем "БМВ" после семи вечера, а вот таинственный старик исчез.
Перед дверями своего офиса Денис столкнулся с Турецким.
- О, - обрадовался Александр Борисович, не обращая внимания на хмурый вид частного детектива. - Какие новости?
- Никаких.
- А кто такая тетя Майя, узнал?
- Майя Юрьевна Бондарева, тридцать шесть лет. Действительно друг семьи Земляникиных. По образованию - переводчица с арабских языков. Но вообще-то она содержит не то клуб, не то кафе, не то бар. Лично я с ней не встречался.
- И что? - сказал Турецкий.
- Ничего. Пока больше ничего. Эта Майя якобы близкая подруга покойной матери Жени. Чуть ли не вместе учились. Хотя не ровесницы, она на три года младше.
- Я это читал в дневнике, - заметил Турецкий.
- Ну так я же и подтверждаю эти сведения.
- Ясно. А что с папой?
- Ничего интересного. Сидит день-деньской в своей лавке на Старом Арбате. Видимо, благодаря чему семейство и существует довольно сносно. Кроме книжек семнадцатого века и старинных монет, его ни черта не колышет.
- Женщина у него есть? С Бондаревой роман не крутит?
- Пока ничего такого не засекли. С братом Жениным - тоже все вполне заурядно, нормальный такой ботаник… Сан Борисыч, пойдемте к нам, выпьем по рюмочке коньяку?
- Ты же не пьешь, - удивился Турецкий.
- Надо расслабиться, - признался Денис. - Пора уже. Достало все.
Но тут у Турецкого зазвонил телефон, и коньяк пришлось отложить.
Глава пятая
Очередная встреча со Стасовым была назначена в метро.
Стасов позвонил Турецкому на мобильный телефон. И хотя служба перехвата была наготове, снова отследить телефон Стасова не удалось, не говоря уже о местонахождении. По этому поводу у Турецкого с Грязновым-старшим даже вышла небольшая ссора, поскольку Вячеслав Иванович уверял, что уж в этот-то раз "субчика непременно возьмут за жабры". Договорились, что "хвост" за Турецким и Стасовым будет, но если Турецкому покажется, что это рискованно, он подаст сигнал (вытрет лоб платком), и наблюдение будет снято. Конечно, тут имел место щекотливый момент, связанный с УПК. Дело в отношении Стасова не возбуждалось, так что обращаться в суд за разрешением на проведение тайных оперативных действий было нельзя. Грязнов-старший действовал не совсем законно, но имел на то санкцию своего министра.
Встреча была назначена на станции метро "Текстильщики".
Нельзя сказать, что Турецкий давно не спускался в метро, но уже больше десяти лет прошло с того времени, как он перестал ездить на нем регулярно. С автомобилем Турецкий не расставался, и проблем со служебным, а затем и личным автотранспортом не испытывал с начала девяностых годов. Так что представление о гордости столицы было у него достаточно эфемерным - примерно как у иностранных туристов. При слове "метрополитен" помощник генпрокурора представлял себе высокие потолки с росписью, огромные безлюдные станции с мраморными и гранитными колоннами, на которых когда-то выступали генеральные секретари, витражи знаменитых советских художников. Поэтому то, что он увидел в половине девятого утра на станции метро "Текстильщики", произвело сильное впечатление.
Со стороны Выхина подходил поезд, с трудом раскрывая двери с издевательской в такой ситуации надписью "не прислоняться", и из дверей вываливались неудачники, не сумевшие удержаться в чудовищно переполненном вагоне. Народ, толпившийся на станции, с боем запрессовывался вовнутрь, при этом три четверти "бойцов" все равно неизбежно оставались на платформе ждать следующего объекта для штурма.
Количество пассажиров вызвало у Турецкого шок. Он представил себе, как каждый из них покупает себе автомобиль и с утра выезжает на улицы Москвы. Для характеристики такой ситуации приходили на ум только нецензурные слова, и даже не слова, а выражения. Все кольцевые магистрали, от МКАДадо Бульварного, просто в один момент встанут - и движение автомобилей в городе прекратится. В метро будет мертвая тишина. А на поверхности, наоборот, заложит уши от воя клаксонов. Картина получилась апокалипсическая, и Турецкий отогнал ее усилием воли.
Он посмотрел на часы. Еще пять минут надо было прогуливаться в центре зала в ожидании времени "Ч". Ранние подъемы были для Турецкого неизбежным злом, но вот почему Стасов выбрал такое неудобное время для встречи? Хотя, конечно, не такое уж и неудобное… Такая толпа, такая жестокая давка, что установить слежку затруднительно даже за бабушкой-пенсионеркой. Оторваться от любого преследования не составляет труда, тем более что Стасов, видимо, умеет это делать. Впрочем, нужно надеяться на лучшее - на то, что грязновские "топтуны" тоже не лыком шиты…
- Привет.
Турецкий вздрогнул. На этот раз Стасов обнаружился прямо под боком у него, все в том же пиджаке с карманами, полными гаек.
Турецкий подумал, что Стасов, возможно, стоял в двух метрах уже несколько минут, слившись с окружающими, и только сейчас решил обнаружить свое присутствие. Уж очень странно появляется этот человек - неожиданно и вместе с тем очень естественно.
- Доброе утро, Валентин. Расскажите про Клементьева, как вы смогли предвосхитить смерть министра?
- Едем на ближайшем поезде в центр. - Все тот же бесстрастный голос и немного надменное выражение лица.
Турецкий подумал, что он, как и прежде, ожидает трепетного внимания к своей особе, правда, при этом никаких признаков хороших манер сам не демонстрирует.
Турецкий, конечно, пытался опеределить свою тактику заранее, и снова ему не удалось воплотить ее в реальность.
С одной стороны, надо было всячески подстраиваться под Стасова, изображать заинтересованность и, может быть, даже "зеркалить", то есть вести себя так же, повторять жесты и копировать мимику. Этот способ из арсенала прикладных психологов позволяет и себя поставить на место собеседника, и его максимально расположить к себе.
С другой стороны, Стасов крайне подозрителен. Вполне вероятно, что психологическую подготовку он имеет очень даже неплохую. Что, конечно, отнюдь не мешает ему быть не в себе. Если такой параноик решит, что к нему Подобрались слишком близко, он может выкинуть что-нибудь совсем уж непредсказуемое.
- Заходим в разные двери. - Стасов источал ледяную неприступность и на неформальный контакт не шел.
В некоторый момент, когда Стасов оказался у него за спиной, Турецкому захотелось оглянуться, чтоб хотя бы теоретически предположить, кто здесь может быть агентом Грязнова.
В поезде было душновато, не хватало кислорода. Турецкий поразился тому, что кое-кто в такой тесноте умудряется читать книги и даже газеты. За несколько разгрузок вагона на станциях он пробился в относительно комфортное место, сбоку от дверей, и теперь мог наблюдать за Стасовым, заглядывать сверху в книгу блондинки на крайнем сиденье и слушать разговор двух подруг.
- Купила я микроволновку, притащила домой, - рассказывала одна, - распаковала, включила в розетку - она не работает! А в магазине проверяли - работает!!! Я и так и этак - не работает. Все выключила, прочла инструкцию два раза, снова включила - ни черта не получается. Пошла к соседу. Он вошел, посмотрел на микроволновку ровно три секунды, вынул из розетки шнур от стоящего рядом электрочайника, сунул в розетку шнур от печки и так же молча ушел.
- Мужчина, - оценила подруга.
Молча, подумал Турецкий. Все молча. Что-то мне это напоминает. Точнее, кого-то. Он посмотрел на Стасова. Стасов стоял и в ус не дул.
Жарко все же было изрядно, и Турецкий вытер лоб платком.
Поезд остановился на очередной станции, и какое-то количество человек вышло, какое-то вошло. Турецкий сунул мокрый платок в карман и тут сообразил, что натворил: он же невольно подал сигнал "топтунам", чтобы прекратили слежку! Вот черт, надо же так облажаться… Он снова посмотрел на Стасова. Тот по-прежнему хранил непроницаемое выражение лица. Что же, остается рассчитывать только на себя.
Турецкий снова заглянул в книгу блондинки. Там иногда встречались знакомые предлоги и междометия, но по большей части она состояла из терминов длиной не меньше половины строки. Это было что-то изощренно-философское. Турецкий уже было начал вникать в "динамику отчуждения имманентного от трансцендентного", как Стасов проскользнул между поредевшей после выезда за пределы Кольцевой линии публикой и кивком велел двигаться за собой. Под механический голос, предупреждавший о закрытии дверей, Турецкий вышел вслед за Стасовым. Они направились к эскалатору, светящаяся надпись над которым сообщала о выходе к железнодорожной платформе Тушино и к проезду Стратонавтов. Турецкий решил немного поиграть в беспечность - легким шагом начал отдаляться от своего подопечного, чтобы посмотреть на его реакцию. Но резкий голос Стасова проник ему прямо под крышку черепа:
- С-сстой! - Звук "с" представлял собой угнетающее змеиное шипение.
Турецкий в каком-то ступоре медленно повернулся к Стасову и едва узнал его. Лицо Стасова исказилось в тревожной гримасе, взгляд вперился в переносицу Турецкого. В следующее мгновение Стасов оказался рядом с Турецким и толкнул его к эскалатору. Даже не толкнул - швырнул. Сразу после этого сильный порыв воздуха, вызванный движением поезда метро, заставил с небывалой амплитудой качнуться светящуюся надпись у начала эскалатора. Короткая трещина молнией пролегла от одного металлического крюка в потолке до другого, с легким шелестом отвалилось несколько кусков штукатурки и побелки, и наконец сама тяжелая конструкция одним крюком отделилась от потолка. Еще доля секунды - и второй крюк "с мясом" выпал наружу. Огромная надпись рухнула одним концом прямо в том месте, где только что стоял Турецкий. С грохотом вокруг разлетелись и осыпались брызги оргстекла, завизжала какая-то женщина. Каким-то чудом никто не попал под удар, хотя народу на станции было достаточно.
- Вверх, быстрее! - Стасов почти кричал, хотя слышно его было не больше чем за полметра.
Этому жесткому голосу Турецкий почему-то не мог сопротивляться, ноги сами побежали вверх, и через несколько секунд мужчины оказались в подземном переходе. В ушах все еще звенело разбитое стекло, но уже слышен был обычный гул движущейся толпы. К Турецкому возвращалась способность соображать. Что-то очень подозрительное было в этом происшествии у эскалатора, но пока еще не удалось понять, что именно…
Неожиданно Турецкий осознал, что никого рядом нет, а метрах в тридцати за поворотом исчезает знакомая фигура. Взбежав по лестнице и оказавшись на свежем воздухе, Турецкий увидел, как далеко впереди Стасов уже перемахивает через турникеты, загораживающие проход на железнодорожную платформу, и со всей возможной скоростью последовал его примеру.
Стасова удалось догнать за турникетами, и, казалось, это был уже совсем другой человек. Плечи его сгорбились, в бегающем неуловимом взгляде не осталось ни следа той всеподчиняющей воли, которую Турецкий ощутил на самом себе буквально минуту назад. Турецкий поймал его за плечо у края платформы и ощутил, как Стасов даже слегка пригнулся под тяжестью его руки.
- Что с вами, Валентин? Вы в порядке? - Турецкого очень встревожили эти мгновенные переходы от одного состояния к другому. Может быть, Стасов был болен не только душой, но и телом?
- В порядке… - тихим голосом ответил Стасов и мешком повалился с платформы вниз, на рельсы. Падал он как-то долго и мягко - будто перышко по прихотливой траектории плавно опускалось на землю. Турецкий с ужасом увидел, как по этим самым рельсам к станции приближается электричка.
Бог ты мой, что же я делаю, подумал он, уже спрыгнув вниз. Обхватил лежащего за пояс и привел в сидячее положение. Рывок, еще один, теперь подпихнуть его бедром, прислонить к платформе…
- Да помогите же кто-нибудь! - зарычал Турецкий.
К счастью, этот крик был услышан. Высокий парень лет двадцати пяти с симпатичным веснушчатым лицом оглянулся, тут же шагнул к краю, нагнулся, ухватил крупными руками обмякшего Стасова под мышки и одним движением выволок его на асфальтированную поверхность. Турецкий, подтянувшись на руках, закинул наверх колено и выбрался с рельсов, уже дрожавших под тяжестью надвигающегося поезда.
- Ну вы даете, мужики! - пробасил случайный помощник. - Бухой он, что ли?