- Так ехать мне к Хабарову или нет? - уточнил Николай.
- Поезжай, но после того, как встретишься с Лидией Ильиничной. У нее же выяснишь все, что возможно, по части здоровья и лечения отца.
- Что именно?
- Во-первых, сам диагноз: рак, между прочим, бывает разных стадий, мне нужны детали. Судя по тому, что мы сейчас знаем, у старика наступила ремиссия, а она тоже на пустом месте не случается, причем происходит это крайне редко.
- Что-нибудь еще?
- Кто, помимо Хабарова, его лечил, что это за методы, которыми лечили? Ведь по каким-то причинам Клименко предпочли эту клинику Каширке? И кажется, совсем не зря…
- Хорошо, Сан Борисыч, все это я выясню. Вначале у нее, а потом, если понадобится, у самого профессора. Правда, до него еще добраться нужно, пока что, кроме секретаря по телефону, пообщаться там мне ни с кем не удалось. Хоть записывайся на прием! Но и там, как утверждают в регистратуре, очередь на две недели вперед…
- Значит, в клинику ты все-таки заходил?
- Заходил, но дальше регистратуры меня не пустили, а доставать удостоверение не стал, зачем лишний раз светиться?
- Все правильно, - кивнул Турецкий.
- Александр Борисович, - Галочка слегка порозовела, - у меня еще целая неделя отгулов, и если я нужна…
Турецкий задумчиво поглядел на девушку:
- Твоя машина на ходу?
Вопрос был существенным: старенький "Москвич" Романовой, купленный с рук, ломался с периодичностью где-то раз в месяц.
- На ходу, - кивнула она. - Только что забрала у ребят, клянутся, что на этот раз минимум полгода гарантии…
- Я бы хотел, чтоб ты пару дней понаблюдала за нашей клиенткой - так, на всякий случай: нет ли за ней и сейчас хвоста?
- Есть понаблюдать! - Галочка улыбнулась и встала со своего места у окна.
Николай не сдержался и фыркнул:
- Ну ты даешь, капитан Романова! Отродясь ни у кого не наблюдал трудового энтузиазма, когда речь шла о наружке! Здорово же вас с Володькой допекли в родной конторе… Слушай, а как у него по части отгулов? Или, может, отпуск взял?
Он подмигнул Турецкому, и они оба весело расхохотались.
Антон Плетнев, так же как и Александр Борисович, втайне был уверен, что никакого убийства Николая Мальцева никто и не думал заказывать: перед ними типичная бандитская разборка внутри диаспоры. А Николаю просто-напросто не повезло, оказался в ненужном месте в ненужный момент. Поэтому, когда Турецкий усадил его за копии следственных документов, доставил которые в "Глорию" лично майор Щеткин, он же сэр Генри, оперативник взялся просматривать их с куда большим энтузиазмом, чем деловые записи самого Мальцева, отданные ему вдовой. Записи, с его точки зрения, могут и подождать, а вот доказать, что все дело вовсе не в бизнесмене, значило избавиться от довольно-таки занудного дела: к тому же китайские имена, а порой и вовсе столбики иероглифов, которыми периодически пестрели некоторые страницы дела (перевод, правда, прилагался), почему-то мешали Антону сосредоточиться.
В общем, когда Турецкий с вопросительным видом заглянул к нему в общий кабинет, особо сказать Антону, несмотря на энтузиазм, было нечего.
- Пока никаких зацепок, - произнес он виноватым тоном. - Если верить экспертизе, самая обычная бандитская разборка: огнестрел, потом поджог. Оружие сейчас по пулегильзотеке отрабатывают. А документы по работникам цеха…
- Наверняка липа! - закончил за Плетнева Александр Борисович. - Какой идиот будет нелегалов по их настоящим именам записывать? Но проверять все равно придется тщательно! Ты что же, не все еще просмотрел?
- Не все, но к вечеру наверняка закончу.
- Не думай, что бумажная работа - ерунда… - начал Турецкий назидательным тоном, но Антон его перебил:
- Что ты, Саш, я так не думаю!
И тут же его, в свою очередь, перебил телефонный звонок. Плетнев взял трубку и некоторое время слушал молча, мрачнея на глазах.
- Хорошо, - пробормотал он наконец. - Сейчас попытаюсь…
Взгляд, который он тут же перевел с документов на Турецкого, был просительным.
- Опять Васька в школе подрался… - огорченно вздохнул он. - Сам директор звонил, срочно требует меня… Еще и нахамил, говорит. Саш… Клянусь, до вечера я все документы просмотрю, а сейчас… Отпусти в школу, а?
Александр Борисович вздохнул и покачал головой:
- Антон, ты разговариваешь со мной, как с душителем и эксплуататором… Неужто похож? Езжай, конечно! Я и сам сейчас к адвокату Мальцевых собираюсь… Скажи только, документы Николая ты тоже пока не просматривал?
- Исключительно по диагонали! Но могу сказать, что там у него имена работников этого Чжана тоже перечислены, правда, пока я не вчитывался… И суммы какие-то стоят… Так я поеду?
- Давай, дуй к своему хулигану. - Турецкий через силу улыбнулся и вышел из кабинета.
Официальным документам, которые заполучило следствие, он доверял не больше Антона, потому и решил поговорить с адвокатом Мальцева, как выяснилось, уже довольно давно занимавшимся делами убитого бизнесмена. Тем более что и сам знал его совсем неплохо: Виктор Борисович Каторин был приятелем другого адвоката - близкого друга и Турецкого, и покойного Дениса Юры Гордеева. Несколько раз Сан Борисычу довелось расслабляться в мужской компании, где присутствовал и Каторин. У него было забавное прозвище Лимонник, бытовавшее среди знакомых и полученное тем за нежную привязанность к этим экзотическим растениям.
Вот в процессе ухода за очередным из них Турецкий и застал адвоката, с огорченным видом стоявшего возле самого большого и ветвистого лимона, высаженного в здоровенную бочку почти посередине просторного кабинета. Несмотря на "лимонный сдвиг", Виктор Борисович был прекрасным адвокатом и вполне даже в своем деле преуспел, открыв еще пять лет назад собственную контору.
- Представляешь? - прямо с порога пожаловался Каторин, едва Турецкий открыл двери. - Привой оказался паршивый… У нас хорошего привоя вообще не достанешь!
- Сочувствую, - улыбнулся Александр Борисович, - но помочь ничем, к сожалению, не могу… А как насчет тебя?
Адвокат вздохнул, отходя от кадки с лимонным деревом, и кивнул:
- Садись за компьютер и смотри, файл я уже открыл, все документы там.
- Точно все? - Турецкий последовал совету Каторина и, направившись к столику, на котором стоял компьютер, сел в удобное кресло перед ним. - И достоверность гарантируешь?
- Обижаешь, старик! Достовернее некуда, из первых рук: нотариус прислал, который занимается мальцевским наследством.
- Обалдеть… Ты что, вообще всех нотариусов Москвы знаешь?
- Да. А что толку, если хорошего привоя ни у кого не достанешь?! Вот я скоро японский лимон высажу и еще два мексиканских!
- А мне, Витя, - перебил его Турецкий, - надо кого-нибудь, и как можно скорее, по этому делу посадить… желательно виновного! - Он всмотрелся в документ, находившийся на экране, и приподнял одну бровь. - Слушай… Так Николай действительно вложил в этот китайский цех все свои накопления?!
- Да, вот так вот неудачно рискнул… - вздохнул Лимонник. - Хотел к следующему летнему сезону торговлю расширить… Турецкий, теперь ты видишь, что Марине, жене, убивать его было невыгодно? О том, что муж все, что есть, вкладывает в производство, она знала не хуже его - вон там ее подпись… Счет у них был общий, и деньги они снимали вместе.
- Весь вопрос в том, успел ли Николай передать их Чжану.
- Открывай следующий документ и смотри: успел! Оформлено все было, конечно, как заем, тем не менее сумма фигурирует та же.
- А отдельного счета у него не было случайно?
- Случайно был, - подтвердил адвокат и, подойдя к компьютеру, из-за спины Турецкого ловко пощелкал клавишами, затем клацнул мышкой. - Гляди: снято все до копейки еще весной… Сумма не то чтобы большая, но это вообще-то кому как…
- Интересненько… - протянул Александр Борисович, пролистывая документы. - Снял, получается, почти год назад, а для чего - непонятно, вроде бы в дело, если этим бумажонкам верить, ничего аналогичного не вкладывал… Нет?
- В дело он вкладывал только то, что с него же и получал в качестве дохода, я проверил. А эта сумма растворилась в воздухе! О том, как использовалась и для чего снималась, ничего нет, значит, для личных нужд…
- Заем?
- Возможно. Поскольку ни нового авто, к примеру, ни других крупных предметов роскоши за последний год не покупалось: остатков от доходов, не влагаемых в дело, на жизнь Мальцевым, судя по всему, вполне хватало.
- Они, насколько я знаю, особо не роскошествовали, а если это и впрямь заем, дать в долг он мог только кому-то из близких… Погоди-ка!
Турецкий достал телефон и набрал номер Меркулова:
- Костя? Я беспокою… У меня тут вопрос возник: никто из твоих одноклассников не распространялся насчет того, что, возможно, занимал у Мальцева деньги? Сумма? Довольно крупная… Пока не назову, уж извини… Понятно… Да нет, это Даша преувеличила, конечно! Все куда скромнее… Обязательно перезвоню, как только - так сразу!
Отключив связь, Александр Борисович пожал плечами:
- Ни о каких заемах Костя слыхом не слыхивал. А насчет личного счета одна из них, Дарья Андреевна, сплетничала на поминках с Меркуловым; она про этот счет знала и утверждала, что там сумма лежит якобы астрономическая…
- Двадцать тысяч по нашим временам на астрономическую сумму не тянет, - бросил адвокат. - Другой вопрос, что снял он все сразу. Интересно, для кого? Я бы на твоем месте эту Дарью Андреевну проверил. Слишком она осведомленная барышня…
- Не волнуйся, проверю… И ее и, главное, Гамзу: кому, как не бизнесмену, да еще и неудачливому, может понадобиться столько бабок, причем сразу? Вот черт, неужели Мальцева права?
- Тебе виднее.
- Понимаешь, - вздохнул Сан Борисыч, - ну не похож Анатолий на убийцу, тут я с Костей на все сто согласен.
- Глупости, Саша, - Лимонник тоже вздохнул и отошел к своему письменному столу. - У убийц, как правило, на физиономии относительно их способностей ничего такого не значится. А то мы с тобой не навидались всевозможных обаяшек с честными харями, оставляющих за собой трупешники!
- Тоже верно, - вынужден был согласиться Александр Борисович. - Слушай, а это что?
- Дальше там всевозможные чеки и квитанции за следующие полгода после того, как Мальцев свой личный счет опустошил. Как видишь, расходы у него были по приходу, никаких излишеств… Я все посмотрел, можешь не маяться!
- И когда ты только успел? - удивился Турецкий.
- Кто рано встал - тому Бог подал, - скромно отозвался Лимонник. - Я обычно в половине седьмого уже на работу выезжаю, пока польешь здесь все, пока то да се…
Александр Борисович понял, что сейчас Виктор Борисович пересядет на своего любимого конька, и поспешил выключить компьютер, тем более что вся интересующая его информация была им уже получена.
Прежде чем отправиться в "Глорию", он попросил адвоката переслать на и-мэйл ЧОПа ту часть документов, которые касались личного счета погибшего. А также все расходные бумажки за полгода после этого. Пусть Плетнев все-таки посчитает еще разок, займется делом - меньше времени останется на то, чтобы заглядываться на чужих жен.
До общежития, где, уже на вполне законных основаниях, жил его старший брат Чонгбэй, парнишка добрался к вечеру следующего дня. Пришлось рискнуть и, дождавшись утра, купить на последние рубли дешевенькую карту Москвы. Иначе наверняка бы опоздал на назначенное его возлюбленной Лянь послезавтрашнее свидание: повидаться со старшим братом нужно было раньше, чем с ней.
По сравнению с тем закутком, расположенным позади сгоревшего цеха, в котором приходилось ночевать Чонгли до трагедии, общежитие выглядело просто роскошным: занимало целый этаж в четырехэтажном здании, принадлежавшем какому-то институту и изначально предназначавшемся его студентам.
Теперь здесь вперемешку со студентами проживали не только китайцы, но и южане, работавшие на соседнем рынке. Видимо, с точки зрения администрации, в этой связи ставить внизу охранника было бессмысленно, вместо него там сидела, тоже абсолютно бесполезная, старуха: все равно, если вдруг начнутся разборки, никакой охранник в одиночестве не справится, а милицию и бабка вызовет, сидящая на грошовой зарплате.
На Чонгли, проскользнувшего мимо нее, она не обратила никакого внимания: жильцов китайского этажа бабулька между собой не различала, все они казались ей похожими друг на друга, как однояйцевые близнецы… Какой толк спрашивать, кто и куда идет? Сами разберутся!
Поднявшись на два лестничных пролета, паренек оказался в длинном и узком полутемном коридоре, пропахшем жареной селедкой - основным блюдом здешнего меню. От голода у Чонгли кружилась голова, но он был выносливым и сильным и не мог позволить себе отвлекаться от главной цели. Комнату брата он помнил, хотя был здесь всего один раз, в день приезда в Москву. Вот она - под номером 16…
Настороженно оглядев пустой коридор (никого, только в самом конце через открытую дверь общей кухни слышится чей-то смех), Чонгли осторожно приоткрыл дверь и почти неуловимым движением проскользнул внутрь, и тут же в комнате, где до этого разговаривали, что-то бурно обсуждая, установилась тишина.
- Ли… Ли!
Он с облегчением увидел потрясенное лицо Чонг-бэя и, теряя последние силы, соскользнул вдоль двери на пол, присев на корточки: на месте! Он сделал это - добрался наконец до единственной в чужом и страшном городе безопасной крыши над головой!
Двоих соседей брата, живших вместе с ним в тесной, но на удивление чистенькой клетушке, Чонгли не то чтобы совсем не боялся, но иного выхода у него не было: укрыться можно только здесь и больше нигде.
Он вдруг понял, до какой степени устал и ослабел, даже не сразу почувствовал, как тормошит его Чонг-бэй, лицо которого теперь просто сияло от счастья: видимо, он уже знал о трагедии с цехом и теперь радовался младшему брату, который для него в буквальном смысле вернулся с того света… Ведь погибли все! Все, кроме него…
Спустя полчаса Чонгли, сидя на полу, жадно поглощал прямо из миски самую вкусную еду из всех, какую ему только доводилось пробовать: рисовый отвар с плавающими в нем мясными пельменями.
7
Вернувшись после визита к адвокату в "Глорию", Александр Борисович обнаружил, что кроме него и Наташи в ЧОПе никого нет. В том числе и Плетнева, который, если память ему не изменяла, отпросился всего на пару часов. Покосившись на золотистый циферблат, красовавшийся на стене приемной, Турецкий, не заходя к себе, развернулся и направился в комнату, которую делили между собой Антон и Коля Щербак.
Комната была пуста, и папка с документами так и лежала на столе, открытая на том же месте, на котором ее открыл Плетнев. Мог бы и в сейф убрать, растяпа… Александр Борисович нахмурился и, обойдя стол, взглянул на красовавшиеся на всеобщем обозрении документы, прежде чем их убрать на место. Что-то - поначалу он и сам не понял, что именно, - привлекло его внимание.
Турецкий прищурился и вгляделся в бумаги внимательнее: слева лежал список с фамилиями погибших сотрудников цеха, справа - результаты экспертизы трупов погибших. Что же именно зацепило его внимание? Александр Борисович нахмурился, вчитываясь в сложные, с точки зрения европейца, имена. И хотя, скорее всего, они вряд ли были подлинными, пожалуй, все-таки один шанс из десяти, что это так, имелся… Но что это дает?
Он перевел взгляд на экспертное заключение и невольно ахнул: так вот в чем дело! В списке работников цеха, найденном среди бумаг Николая Мальцева (бог весть для чего он тому понадобился), все имена китайцев были пронумерованы, в экспертном же заключении количество обгоревших трупов просто указывалось общей цифрой - одиннадцать. Если учесть, что один из них принадлежал Чжану, второй - Мальцеву, получалось, что в цехе трудились и затем погибли от рук бандитов девять человек. Между тем в списке работников фигурировало вовсе не девять, а десять имен!
Турецкий разволновался и сам не заметил, как начал перелистывать документы. То, что он искал - список сотрудников Чжана, написанный его собственной рукой с прилагаемым к нему переводом, - обнаружилось между бумагами почти сразу. И здесь имена работников оказались пронумерованными, рядом с каждым на листке перевода стояла дата. Что касается оригинала, последний, десятый сотрудник - его имя звучало как Чонгли, был вписан другими чернилами по сравнению с остальными - явно в соответствии с датой трех-… Нет, месячной давности. То есть за две недели до трагедии…
Но главным было, конечно, не это. А то, что кто-то из списка работающих в цехе Чжана остался в живых…
И этот кто-то - именно из простых работников, потому что трупы Мальцева и самого хозяина пострадали от огня меньше других, их опознали сразу.
Александр Борисович схватил телефонную трубку и набрал вначале домашний номер Плетнева, затем, когда там никто на звонок не откликнулся, мобильный. И сердито чертыхнулся, услышав вежливое: "Абонент временно не обслуживается". Этот оболтус не позаботился положить на свой счет деньги…
Колебался Турецкий недолго. Вынув из папки нужные страницы и убрав остальное в сейф, он предупредил Наташу, что будет только к вечеру, и, выйдя из "Глории", направился к своему "пежо". Школу, в которой учился Плетнев-младший, он знал, поскольку пару раз и ему довелось заезжать туда за беспокойным Васькой. А если дома у Антона никого нет, значит, разборка с директором все еще не завершилась…
На самом деле нелегкий разговор с преподавателями для Плетневых закончился как раз в тот момент, когда синий "пежо" Александра Борисовича затормозил напротив школьных ворот. Столь удачно подъехавший Турецкий опустил водительское стекло и в итоге получил возможность не только лицезреть, но и слышать потуги Антона завоевать макаренковские высоты.
Оба - отец и сын - выглядели так, словно только что вышли из бани, забыв причесаться и наспех натянув одежду, и это было так забавно, что даже злившийся на оперативника Турецкий слегка улыбнулся.
- Он тебя слабее, ты это понимаешь? - Антон остановился на крыльце, бесцеремонно тормознув своего отпрыска и пытаясь заглянуть ему в раскрасневшуюся, сердитую физиономию. - Он же тебя на целую голову ниже, он даже сдачи тебе дать не может!
- Он хотел… - буркнул Василий.
- Тем более… Видишь, защищался по-честному, а ты? Ты-то его сильнее, почему тогда стал его бить?
Плетнев-младший молча опустил голову, но Александр Борисович видел, что выражение лица у мальчишки по-прежнему оставалось упрямым.
- Нипочему! - буркнул он. - Просто так, захотелось…
- Захотелось, да? - Вся фигура Антона выражала крайнюю степень растерянности, что говорить дальше, он явно не имел ни малейшего представления.
Турецкий решил, что самое время вмешаться в ситуацию, и поспешно выбрался из машины.
- Привет, господа Плетневы, - подал он голос, подходя к воротам.
- А? - Антон слегка вздрогнул и поглядел в его сторону. - Привет, Саш… - он снова покосился на сына и добавил: - Сейчас Василий подумает и, вероятно, тоже с тобой поздоровается.
- Здрасте, дядь Саш… - пробормотал тот, но голову наконец поднял, вероятно углядев в Турецком возможного избавителя от отцовских нотаций. А Плетнев-старший внезапно оживился:
- Вась, вот смотри. Если тебе хочется побить кого-нибудь просто так, то почему бы тебе дядю Сашу не ударить?
Александр Борисович перехватил просительный взгляд Антона и едва заметно кивнул тому.