- Смит уволился, - сообщил он. - Мы дали ему несколько выходных, чтобы он пришел в себя после аварии, а вчера он явился и сказал, что его жена раскапризничалась и требует, чтобы он больше не возил химикаты.
- Он давно у вас работал? - сочувственно спросил я.
- Около года.
- Наверное, хороший водитель?
- Понимаете, для того, чтобы перевозить такие грузы, водители должны быть хорошими, иначе мы их не берем.
- Вы до сих пор не знаете, что же все-таки произошло?
- Так и не знаем, - вздохнул он. - Перевернуть цистерну не так-то просто. Всю дорогу залило бензином и химикатами, и обнаружить на ней ничего не удалось. Если там и были какие-нибудь следы, то гусеницы крана, поднимавшего грузовик, все измочалили.
- Ваши цистерны давно используют эту дорогу?
- Нет, совсем недавно, а после аварии вообще по ней не ездят. Кстати, я только сейчас вспомнил: по-моему, Смит и нашел этот объезд, потому что, вы же знаете, лондонское шоссе перегружено. Многие водители обрадовались, что есть объездная дорога.
- Значит, они регулярно пересекали Сибери?
- Думаю, да. Это прямая дорога к нефтеперегонному заводу.
- Вот как? А что именно вез Смит в цистерне?
- Серную кислоту. Она используется при очистке нефти.
Серная кислота. Густая, маслянистая, едкая жидкость, обугливающая органические ткани. Вряд ли можно было вылить на землю Сибери что-либо более опасное и разрушительное. Скачки не пришлось бы отменять, окажись это обыкновенные химикаты. Засыпали бы дорожки песком или опилками и провели бы соревнования. Но никто не рискнет пустить лошадь по земле, пропитанной кислотой.
- Не могли бы вы дать мне адрес Смита? - попросил я. - Раз уж я приехал сюда, загляну и узнаю, не вернулась ли к нему память.
- Конечно. - Управляющий порылся в картотеке. - Передайте ему, что если хочет, то может вернуться к нам. Сегодня утром еще несколько человек заявили, что не хотят водить цистерны.
Пообещав передать и поблагодарив управляющего, я поехал по адресу, который он мне дал. Двухэтажный дом в пригороде, две комнаты на втором этаже. Но Смит и его жена там больше не жили. Молодая женщина с бигуди на голове сообщила, что Смиты вчера упаковали вещи и уехали. Нет, они не сказали, куда уезжают, и не оставили адреса, и она бы на моем месте не стала беспокоиться о его здоровье, потому что он после аварии все дни хохотал, пил и ставил пластинки. Сотрясение мозга у него очень быстро прошло. А когда она пожаловалась на шум, он заявил, будто радуется, что остался жив.
Начало темнеть, и я медленно возвращался в Лондон навстречу потоку машин. Мой дом находился в современном здании недалеко от агентства с гаражом в подвале. Оставив там машину, я поднялся в лифте к себе на шестой этаж.
Две комнаты с окнами на юг, спальня и гостиная, а за ними ванная и кухня, окна которых смотрят во внутренний двор-колодец. Уютная солнечная квартира, мебель светлого дерева, шторы прохладных тонов, центральное отопление, в стоимость аренды входит уборка. Налаженный быт: из соседнего магазина регулярно каждую неделю по кухонному подъемнику поступают продукты и так же регулярно исчезает мусор в мусоропроводе. Спокойная жизнь. Ни скандалов, ни огорчений, ни обязательств. Проклятая одинокая жизнь. Без Дженни.
Но она никогда здесь не жила. Дом в беркширской деревне, где мы прожили большую часть нашей совместной жизни, со временем превратился в поле боя. Когда она ушла, я с облегчением продал его и вскоре после того, как пришел к Рэднору, переехал сюда. Эту квартиру я и выбрал-то потому, что она была рядом с агентством, хотя и стоила очень дорого. Зато я экономил на дороге.
Я смешал бренди со льдом и водой, сел в кресло, положил ноги на стол и стал размышлять о Сибери. Сибери, капитан Оксон, Тед Уилкинс, "Интерсоут кемикл" и водитель по фамилии Смит.
Потом я вспомнил о Крее. Ничего приятного в голову не пришло. Абсолютно ничего. Фальшивая маска цивилизованности, под которой скрывается необузданная жадность. Бешеная страсть к кварцам и к земле. Одержимость чистотой собственного тела, которую компенсирует грязь его мыслей. Необычные сексуальные вкусы. Ненормальная способность получать удовольствие, причиняя боль.
Нет, этот Говард Крей мне совсем не нравился.
Глава 7
- Чико, - сказал я, - как бы ты перевернул грузовик, опрокинувшийся на трассе?
- Это легко. Какой-нибудь тяжелый подъемный механизм. Гидравлический домкрат. Кран. Что-то вроде этого.
- И сколько это займет времени?
- Если предположить, что грузовик и кран уже стоят рядом? Это ты имеешь в виду?
- Да.
- Минуту или две. А какой грузовик?
- Цистерна.
- Для бензина?
- Немного меньше. Ближе к молочной цистерне.
- Легче, чем поцеловать собственную руку. У них низкий центр тяжести, понимаешь? Нужен хороший мощный подъемник, и дело в шляпе.
- Чико занят сегодня? - Я повернулся к Долли. - Не могла бы ты уступить мне его на весь день?
Долли, покусывая карандаш, склонилась над списком сегодняшних дел. Треугольный вырез блузки опустился на пару дюймов ниже.
- В Кемптон я могу послать кого-нибудь другого... - Она перехватила мой взгляд, засмеялась и подняла вырез на полдюйма. - Ладно, сегодня он твой. - Она окинула Чико материнским взглядом.
- Чико, - сказал я, - поезжай в Сибери и поспрашивай, не видел ли кто в прошлую пятницу около скаковой дорожки тяжелый подъемник... В этих маленьких бунгало полно людей, которым нечего делать, кроме как глазеть по сторонам. Проверь, может, нанимали кого-нибудь из местных, но на это надежды мало. По-моему, дорогу на несколько минут перекрыли перед тем, как цистерна перевернулась. Посмотри, не найдешь ли кого-нибудь, кто заметил, к примеру, знак объезда, или ремонта дороги, или что-то подобное. Потом зайди в местный муниципалитет и покопайся в старых картах. Нет ли там какого упоминания о дренажных сооружениях на землях ипподрома? - Я рассказал ему, во что превратилось поле ипподрома из-за того, что в почве по необъяснимым причинам появились ямы. - И будь осторожен.
- Яйца курицу стали учить, - усмехнулся он.
- Тот, за кем мы охотимся, действует грубо.
- И ты не хочешь, чтобы он услышал, как мы подкрадываемся к нему?
- Совершенно верно.
- Маленький Чико сумеет позаботиться о себе, - сказал он, и это была истинная правда.
Когда он ушел, я позвонил лорду Хегборну и описал ему положение дел в Сибери.
- Им нужен бульдозер, чтобы быстро очистить скаковую дорожку от загрязненной почвы, а у них нет за душой ни пенни, чтобы заплатить. Не мог бы фонд Леви...
- Фонд Леви не сказочная фея, - перебил меня лорд Хегборн. - Но я посмотрю, что можно сделать. Вы говорите, почва очищена меньше чем наполовину? Хм... Насколько мне известно, капитан Оксон заверил стюардов, что ипподром будет готов к следующим соревнованиям. Он изменил свою точку зрения?
- Я не видел его, сэр. Он уезжал на целый день.
В голосе лорда Хегборна появился арктический холод:
- Следовательно, он не просил вас обратиться ко мне за помощью?
- Не просил.
- Тогда я не нахожу возможным вмешиваться в это дело. Как управляющий ипподромом капитан Оксон несет ответственность за решения, которые принимает. И я считаю, что не стоит менять заведенный порядок. Разумеется, капитан Оксон посоветуется с директором-распорядителем ипподрома, если сочтет необходимым.
- Директор ипподрома, мистер Фотертон, живет в Бристоле, он еще и директор бристольского ипподрома. В Бристоле скачки завтра и в понедельник, так что он занят.
- Хм, да, он действительно занят.
- Ведь вы можете позвонить капитану Оксону неофициально и просто поинтересоваться, как идут дела, - предложил я.
- Право, не знаю...
- Сэр, поверьте моему слову, если работы будут вестись такими же темпами, как сейчас, никаких соревнований в следующую субботу в Сибери не будет. Не уверен, что капитан Оксон понимает, как медленно эти шесть человек снимают загрязненную почву.
- Должен понимать, - возразил лорд Хегборн. - Он заверил стюардов...
- Сэр, если второй раз соревнования будут отменены в последнюю минуту, это убьет Сибери, - с нажимом сказал я.
Наступило молчание. Потом Хегборн неохотно признал:
- Да, тогда для Сибери наступит конец. Хорошо. Я спрошу у капитана Оксона и мистера Фотертона, удовлетворены ли они темпами, какими продвигается работа.
Мне не удалось подтолкнуть его на более решительные действия, а разговор с Оксоном и Фотертоном вряд ли поможет делу. "Субординация погубит Сибери", - с грустью подумал я.
Захватив телефон Долли, я позвонил в Эппинг и поговорил со старшим инспектором Корнишем.
- Есть какие-нибудь новости в деле Эндрюса? - спросил я.
- Полагаю, у вас вполне понятный личный интерес. - До меня донесся его смешок. - В ходе следствия мы выяснили, что у него есть сестра, и вчера вызвали ее для опознания тела, поскольку она родственница. Но должен вам признаться, пользы от нее было мало. Едва она взглянула на останки покойного, ее вырвало.
- Бедная девушка, вы не должны упрекать ее за это.
- Мы и не упрекаем. И не похоже, чтобы она сумела опознать вообще кого-нибудь. У нас есть ваши показания, которые неопровержимы.
- Как он умер? Вам удалось узнать?
- Да. Ему выстрелили в спину. Пуля отскочила от ребра и осталась в грудине. Эксперты сравнили ее с пулей, которую нашли в стене вашего офиса. Ваша пуля немного сплющилась, попав в стену, но нет сомнений, что обе пули одинаковы. Он был убит из того же оружия, из которого сам стрелял в вас.
- И оружие лежало где-то рядом?
- Нет, никаких следов оружия. В протоколе следствия записано: "Убит неизвестным лицом". И между нами говоря, похоже, убийца так и останется неизвестным. Веревочка, которая у нас есть, вряд ли приведет к нему.
- Какая веревочка? - спросил я.
- Рассказ сестры. - По голосу я понял, что он улыбается. - Она служит сиделкой в больнице. Перед тем как влезть в ваш офис, он провел вечер у нее. Он показывал ей револьвер. Она говорит, он очень гордился, что у него есть оружие. Похоже, он был недалеким парнем. И он сказал ей, что большой босс одолжил ему револьвер, чтобы он пошел в одно место и что-то там взял. И он пристрелит любого, кто ему помешает. Она не поверила, потому что он всегда привирал, всю жизнь, как сказала сестра. Поэтому она не стала расспрашивать ни о большом боссе, ни о месте, куда он собирается.
- Немного странно, - заметил я. - Ничего не спросила, хотя видела заряженный револьвер.
- По мнению соседей, ее больше интересуют дружки, которых она приглашает к себе, чем дела брата.
- Какие милые соседи, - вздохнул я.
- Что и говорить. Мы проверили ее показания. Все, кого мы нашли и кто видел Эндрюса в ту неделю, когда он стрелял в вас, утверждают, что он ни слова не говорил ни о большом боссе, ни о револьвере, ни о поручении на Кромвель-роуд.
- После выстрела он не вернулся к сестре?
- Нет, она сказала ему, что у нее будет гость.
- В час ночи? Соседи, должно быть, правы. Вы, конечно, расспрашивали на ипподромах? Эндрюс там хорошо известен как посыльный для сомнительных поручений.
- Да, главным образом на ипподромах мы и расспрашивали. Никаких результатов. Каждый, с кем мы говорили, удивлялся, что такого безобидного парня убили.
- Безобидного!
- Если бы вы не думали, что он безобидный, - засмеялся инспектор Корниш, - вы не подставились бы под пулю.
- Вы правы, - с чувством согласился я. - Зато теперь я вижу негодяя в каждом респектабельном гражданине. Очень неприятное чувство.
- Большинство из них и есть негодяи, - опять засмеялся он, - в том или ином смысле. Благодаря им нам не грозит безработица. Но кстати, что вы думаете о возможностях кобылы Спаркл, как она выступит в Хеннесси?...
Когда я наконец положил трубку, Долли придвинула к себе телефон.
- Ты не возражаешь? - язвительно произнесла она и попросила телефонистку соединить ее по трем номерам подряд, "чтобы не перехватил Холли".
Я усмехнулся, вынул из ящика, в котором уже не было чужого ленча, пакет с фотографиями и снова принялся рассматривать их. Письма Эллиса Болта Крею. Я подозревал в них двойной смысл, но может быть, мне действительно чудится. Негодяй в каждом почтенном гражданине? "Эту партию надо разыгрывать, держа карты поближе к себе, чтобы никто, заглянув через плечо, не увидел расклада", - подумал я. Интересно, откуда у меня это тягостное предчувствие? Определенно, пуля в животе сделала меня нервным.
Когда Долли закончила переговоры, я снова пододвинул к себе телефон и позвонил управляющему своего банка.
- Мистер Хоппер? Это Сид Холли... Да, благодарю вас, а вы? Прекрасно. Не могли бы вы уточнить сумму на обоих моих счетах, на депозите и текущем?
- Ваши счета в очень хорошем состоянии, - сказал он глубоким глуховатым басом. - В последнее время поступили дивиденды по некоторым ценным бумагам. Подождите минутку, я назову вам точные цифры. - Он поговорил с кем-то и снова обратился ко мне: - Самое время сделать новые инвестиции.
- Я тоже об этом думал, - согласился я, - и хотел бы обсудить с вами такой вопрос. Я планирую купить акции не через банк, а через биржевого маклера. Только не подумайте, что я недоволен: как я могу быть не удовлетворен, когда с вашей помощью богатею? Покупка этих акций связана с моей работой в агентстве.
- Не надо ничего объяснять. Что конкретно вы хотите?
- Разрешения сослаться на вас. Биржевому маклеру, конечно, понадобится ваша рекомендация. И я буду очень благодарен, если вы дадите ему совершенно безличную справку в строго финансовых терминах. Не упоминайте ни мою прошлую профессию, ни нынешнюю. Это очень важно.
- Я никогда не сообщаю информацию о занятиях клиентов. Что еще?
- Ничего... Ах да. Я представлюсь ему как Джон Холли. Не будете ли вы любезны называть меня так, если он обратится к вам?
- Конечно. С нетерпением буду ждать дня, когда услышу от вас объяснения. Почему бы вам не заглянуть ко мне? Я получил очень хорошие сигары. - По его голосу можно было понять, что эта ситуация его забавляет. - Ага, вот и цифры... - Он назвал мне общую сумму, которая оказалась больше, чем я ожидал.
Подвинув с ироническим поклоном телефон к Долли, я пошел наверх в Bona fides. На глинисто-сером свитере Джека Коупленда светилась огромная прореха - от середины груди и до бедра. Он пытался засунуть за пояс распустившуюся нить и сердито ворчал.
- Есть что-нибудь о Крее? Или еще рано? - спросил я.
- По-моему, у Джорджа есть предварительные сведения. Черт возьми, даст мне кто-нибудь ножницы? - Полсвитера полетело в мусорную корзину. - Проклятие!
Я засмеялся и направился к столу Джорджа. Предварительные сведения занимали одну страницу, исписанную Джорджем в присущем ему стиле: "Зк. бр. 2 г., 2 пр. жн., 1 рд., 1 см.", - а так же имена и даты.
- Ага, понятно, - сказал я.
- Вот и хорошо, - усмехнулся он. - Итак, Крей законно женился два года назад на Дории Даун, урожденной Истерман. До этого у него было две жены: первая покончила с собой, вторая развелась, причина развода - жестокое обращение.
- Спасибо, - сказал я. - Что еще?
- Если бы ты не был так нетерпелив, то получил бы прекрасно напечатанный отчет. Но раз ты уже здесь... - Он продолжал расшифровывать свои заметки, водя карандашом по строчкам. - Геологи считают его немного эксцентричным... Кварцы, которые он собирает, не имеют особой ценности и вполне обычны, за исключением отдельных драгоценных разновидностей. Крей всюду ездит и покупает образцы, если они соответствуют его причудливым вкусам. Его хорошо знают специалисты, связанные с Геологическим музеем. Он принадлежит к трем клубам, его там не очень любят, но большинство членов считают его умным человеком и прекрасным оратором. Много путешествует, всегда первым классом, но не на самолете, а на пароходе. Считается, что он живет на доходы от ценных бумаг, игры на бирже и тому подобного. Его не слишком любят, но большинство находят вежливым и культурным. Правда, один-два человека полагают, что он лицемерный болтун.
- Никто не упоминал о каком-нибудь мошенничестве, в котором он мог быть заподозрен?
- Ни слова. Хочешь, чтобы мы копнули глубже?
- Если сумеете сделать это так, чтобы он не узнал.
Джордж кивнул.
- Хочешь, чтобы мы приставили к нему "хвост"?
- Нет. По-моему, не стоит. По крайней мере сейчас. - Круглосуточная слежка требует большого штата сыщиков и дорого обходится клиенту. Кроме того, всегда есть риск, что преследуемый заметит слежку, примет меры предосторожности и испортит всю охоту. - Выяснил что-нибудь о его молодых годах?
- Ничего. - Джордж покачал головой. - Никто не знает его дольше, чем лет десять. Неизвестно, родился ли он в Британии, настоящая ли его фамилия Крей, есть ли у него родственники.
- Джордж, ты совершил маленькое чудо. Столько сведений за один день!
- Связи, дружище, связи. Много телефонных звонков, несколько кружек пива, болтовня с местными торговцами... Ничего особенного.
Джек, небрежно засунув пальцы в прореху на свитере, посмотрел на меня поверх полукруглых стекол очков и сообщил, что сведений о Болте пока нет, потому что бывший сержант полиции Картер, который разрабатывает Болта, еще не звонил.
- Если он позвонит, дай мне знать. В три тридцать у меня назначена встреча с Болтом, и мне будет полезно кое-что знать о нем.
- Договорились.
Спустившись вниз, я с полчаса смотрел из окон отдела скачек на движение по Кромвель-роуд и размышлял о том, во что я превращаю это расследование о Крее. Новичок в Большом национальном стипль-чезе - вот кто я. Но я вспомнил, как однажды работал с лошадью, первый раз выступавшей в этом соревновании, и победил. У меня чуть прибавилось уверенности, и я пригласил Долли в бар аэровокзала. Мы сидели за столиком, если сандвичи и завидовали людям, отправляющимся в путешествие. Сейчас они сядут в самолет и оставят на земле все неприятности и заботы. "Нет, это иллюзия, - с грустью подумал я. - Ваши проблемы полетят вместе с вами, отягощая умы и карманы".
Как обычно, я беззлобно подшучивал над Долли. Что мне еще оставалось делать?