- Вы имеете в виду, - с удовольствием проговорила Дория, - что он может выдержать любую боль?
- Нет, - запротестовал я. - Можно провести скачку разве что с трещиной в кости, да и то только если не болит.
- При трещине должно болеть в любом случае, - резонно заметил Болт.
- Нет, - возразил я. - Трещина не всегда болит. - Это была правда, но они не поверили. - Негативы были в офисе, - с отчаянием повторил я. - В офисе.
- Он испугался! - пришла в восторг Дория.
Ее восклицание задело нужную струну в голове Крея, он вспомнил Эйнсфорд.
- Мы знаем его больное место, - обрадовался Крей. - Рука!
- Нет! - воскликнул я, уже по-настоящему приходя в ужас.
Все четверо довольно улыбнулись.
Меня обдало волной неудержимого страха. Травмы на скачках случаются неожиданно - это издержки работы. Но сидеть и ждать, что сейчас причинят боль какой-то части тебя, и без того пострадавшей - это совсем другое. Инстинктивно я закрыл лицо здоровой рукой, но они заметили мой испуг.
- Вот он, ваш храбрый, умный мистер Холли! - оскорбительно захохотал Крей, переводя взгляд с Болта на Оксона. - Немного же надо, чтобы вытянуть из него правду!
- А жаль, - вздохнула Дория.
Мужчины ушли, оставив ее караулить меня. Пока они не вернулись, Дория стояла передо мной, и пистолет в ее руках ни разу не дрогнул. Я прикинул расстояние до двери - футов тридцать - и начал подумывать о том, не лучше ли получить пулю, чем терпеть то, что меня сейчас ожидало.
Дория, забавляясь, наблюдала за мной. Она явно догадывалась о моих мыслях.
- Только попробуй, дружок. Только попробуй.
Я где-то читал, что стрельба из автоматического пистолета требует большого умения и длительной практики. Вполне возможно, что Дория обзавелась пистолетом, чтобы ощущать власть над другими, но не умеет стрелять метко. Но с другой стороны, она держала его высоко и твердо, и я все время оставался под прицелом. Из этих двух предположений, пожалуй, вернее второе, и ее хвастовство, что она великолепный стрелок, может оказаться правдой. Так что рисковать не стоит.
Как жаль, что в таком прекрасном теле находится такая злобная душа. В белом модном костюме она выглядела веселой и элегантной. На ее губах играла улыбка, казавшаяся теплой и дружеской, но на самом деле опасная, как разинутая пасть змеи. Она идеально подходила Крею. Он потрясающе удачно подыскал себе половину. Но если даже Крей сумел найти подходящую женщину, может, и мне в один прекрасный день... Хотя неизвестно, доживу ли я до завтрашнего дня.
Лицо у меня горело и саднило, начала болеть голова. Я закрыл глаза ладонью и пообещал себе, что если благополучно выкручусь из этой истории, скажу частному сыску "прощай".
Мужчины вернулись. Оксон притащил из комнаты стюардов деревянный стул с прямой короткой спинкой и подлокотниками. Крей и Болт принесли из раздевалки кочергу длиной в ярд и веревку, на которой обычно сушились бриджи. На ней еще болтались две прищепки.
Оксон поставил стул в ярде от весов, а Дория махнула пистолетом, показывая, что я должен пересесть. Я не шевельнулся.
- Господи! - разочарованно воскликнула она. - Да ты просто червяк, маленький, трусливый и упрямый, как в Эйнсфорде.
- Он не помощник продавца, - резко перебил ее Болт. - Не забывайте об этом.
Я даже не взглянул на него. Болт не клюнул на изобретенный Чарлзом образ ничтожного Холли, но в данном случае меня не радовала проницательность биржевого маклера.
- Иди! - толкнул меня в плечо Оксон.
Я встал и, пошатываясь, сошел с весов. Они тесно обступили меня. Крей ухватился за мою рубашку и усадил меня на стул. Он, Болт и Оксон, словно оказавшись в Средневековье, принялись за доставляющую им радость работу: привязали мои лодыжки к ножкам стула, а руки - к подлокотникам. Вот зачем им понадобилась бельевая веревка. Дория не сводила с них глаз.
Я вспомнил ее склонность к необычным удовольствиям и устало сказал:
- Не хотите поменяться местами?
Она не рассердилась, а томно улыбнулась, положила пистолет в карман, нагнулась ко мне и впилась в губы жестким поцелуем. Мне стало мерзко. Когда она наконец выпрямилась, у нее на губах была моя кровь. Дория вытерла их рукой, глаза ее затуманились, как после оргазма. Меня чуть не стошнило.
- Ну? - спросил Крей. - Где они? - Он совершенно не обратил внимания на то, что его жена поцеловала меня. Крей, конечно, понимал ее.
Я смотрел, как они привязывают мою левую руку. Веревку несколько раз обкрутили выше запястья, но само оно оставалось открытым, и кисть руки была свободна. Хотя что пользы от нее, раз она не действует.
Я обвел взглядом их лица, одно за другим: Дория в восторге, Оксон слегка удивлен, Крей сосредоточен, Болт расчетлив и подозрителен. И ни в одном из них нет ни капли милосердия.
- Так где они? - Крей поднял руку.
- В офисе, - беспомощно пробормотал я.
Он ударил меня кочергой по запястью. Я надеялся, что, по крайней мере, удар будет слабым, но он размахнулся изо всех сил и с первого раза разнес все. Кочерга рассекла кожу, кости звучно хрустнули, словно щепки.
Я не вскрикнул только потому, что мне не хватило дыхания. До этой минуты я считал, что знаю о боли все, но похоже, всегда остается возможность узнать что-нибудь новое. В моих закрытых глазах кружилась серовато-желтая муть, на лбу у меня выступил пот. Таких мучений я не испытывал никогда в жизни. Это уж слишком, билась в голове мысль, чересчур. Больше я не выдержу.
- Где они? - повторил Крей.
- Не надо. Не надо больше. - Я едва смог это выговорить.
Дория глубоко вздохнула.
Голова у меня бессильно свесилась набок, я чуть приоткрыл глаза. Крей улыбался, довольный своей работой, Оксон выглядел совсем больным.
- Ну? - нетерпеливо рявкнул Крей.
Я сглотнул, продолжая колебаться.
Крей приложил к моему окровавленному запястью кончик кочерги и резко дернул на себя. Меня будто пронзило током. От пота рубашка прилипла к телу, а брюки - к ногам.
- Не надо, не надо, - повторял я. Это был стон, капитуляция, мольба.
- Тогда говори. - Крей снова поднял кочергу.
И я сказал. Сказал, куда ехать.
Глава 18
Они решили, что забрать негативы должен Болт.
- Кто там живет? - Адрес Болту был незнаком.
- Девушка... Моя подруга.
Он бесстрастно наблюдал, как пот заливает мое лицо. Во рту у меня пересохло. Мне страшно хотелось пить.
- Скажите... что я послал вас, - бормотал я, жадно хватая воздух. - Я попросил ее подержать их у себя... в безопасном месте. Там и другие мои вещи... На пакете, который вам нужен... есть имя того, кто проявлял пленку... Йогоро Кано.
- Йогоро Кано, - кивнул Болт.
- Дайте мне, - попросил я, - морфию...
- После всех неприятностей, которые ты нам устроил? - засмеялся Болт. - Даже если бы у меня был морфий, я бы ничего тебе не дал. Сиди здесь и отдыхай.
Я застонал. Болт удовлетворенно улыбнулся и направился к двери.
- Как только заберу негативы, позвоню вам, - обернулся Болт к Крею. - Тогда мы решим, что делать с Холли. По дороге я что-нибудь изобрету. - По его тону можно было подумать, что он собирается обсудить, как избавиться от упавших в цене акций.
- Хорошо, - согласился Крей, - мы подождем вашего звонка в квартире Оксона.
Они направились к двери. На пороге Дория и Оксон оглянулись. Дория широко раскрытыми глазами зачарованно наблюдала за мной и не могла оторвать взгляда. Оксон оглянулся по более практической причине.
- Вы собираетесь оставить его здесь? - удивленно спросил он.
- Конечно, а почему бы нет? - в свою очередь удивился Крей. - Дория, дорогая, пойдем, представление уже кончилось.
Нехотя она последовала за ним. Замыкал шествие Оксон.
- Воды, - попросил я. - Пожалуйста.
- Нет, - отрезал Крей.
Он пропустил их всех в дверь и, прежде чем закрыть ее, напоследок посмотрел на меня - с презрением и жестокостью. Потом выключил свет и ушел.
Я услышал шум отъезжающей машины. Итак, Болт уже в дороге. В окна смотрела непроглядная ночь. В глубокой тишине я сидел и слушал, как за дальней стеной гудит бойлер. Гул этот был низким и безопасным. Ну хоть об этом можно не беспокоиться. Слабое, очень слабое утешение.
Спинка стула доходила мне только до плеч, и прислонить голову было некуда. Я смертельно устал. Любое движение было мучительным. Казалось, каждый мой мускул соединен отдельным нервом с левым запястьем. Стоило лишь попытаться согнуть правую ногу, и я начинал задыхаться от боли. Хотелось просто лечь и не шевелиться. Хотелось потерять сознание. Однако я продолжал сидеть на стуле, голова разламывалась и налилась свинцом, разбитая рука горела, словно ее поджаривали на медленном огне.
Я представлял, как Болт стоит перед дверью квартиры Занны Мартин. Как он обнаруживает, что его собственная секретарша помогала мне. В сотый раз я задавал себе вопрос, что он сделает. Не причинит ли ей вред? Бедная мисс Мартин, которой и так уже причинили слишком много боли.
И не только ей. В той же папке лежит письмо, которое Мервин Бринтон по памяти записал для меня. Если Болт увидит его, Бринтону до конца дней понадобится телохранитель.
Я вспомнил людей, которых жгли, били, пытали нацисты и японцы и которые умирали, так и не выдав врагам секреты. Я думал о зверствах, которые и сегодня творятся в мире, и о легкости, с какой человек может сломать другого человека. Во время войны в Алжире, говорят, совершались немыслимые зверства. И за "железным занавесом" занимались не только промыванием мозгов. А что творится в африканских тюрьмах, кто знает?
Во время Второй мировой войны я был мальчишкой, потом вырос и жил в безопасном свободном обществе. Я и представить не мог, что столкнусь с таким испытанием. Страдать или предать? Этот выбор стоит перед человеком со времен античности. Спасибо Крею, я теперь знаю, каково это, из первых рук. Благодаря ему я теперь перестал понимать, как можно молчать до смерти.
* * *
Бессвязные мысли крутились в голове.
Долгое время мне так хотелось еще раз проехать верхом по скаковой дорожке Сибери, так хотелось еще раз оказаться на жокейских весах. И вот мои мечты осуществились.
Две недели я цеплялся за свое прошлое. Я был погребен в развалинах. Брак распался, карьера жокея поломана, рука не действует. Теперь все ушло. К счастью, мне не за что больше цепляться. Все материальные свидетельства прошлой жизни разлетелись на кусочки во время взрыва пластиковой бомбы. Теперь у меня ни корней, ни дома. Я свободен. Но мне категорически не хотелось думать о том, что еще сможет сделать Крей в ближайшие два-три часа.
Болта не было уже долго. Наконец вернулся Крей. Мне казалось, что прошла вечность. Крей включил свет. Они с Дорией стояли на пороге, уставясь на меня.
- Ты уверен, что еще есть время? - спросила Дория.
Крей кивнул и посмотрел на часы.
- Если поспешим.
- Ты не думаешь, что следует дождаться звонка Эллиса? Вдруг он изобретет что-нибудь получше.
- Он и так уже опаздывает, - нетерпеливо перебил ее Крей. Милые супруги, видимо, спорили уже давно. - Он должен был уже позвонить. Если мы хотим это сделать, то ждать дольше нельзя.
- Хорошо. - Она пожала плечами.
Они приблизились ко мне. Дория с интересом изучила мои лицо и руки и осталась довольна увиденным.
- Он выглядит ужасно. Ты не находишь?
- Вы человек? - спросил я.
Тень озабоченности пробежала по прекрасному лицу, будто в глубине души она сознавала, что все, чем она наслаждалась этой ночью, порочно и мерзко. Но Дория слишком втянулась в это, чтобы свернуть с дороги.
- Тебе помочь? - спросила она у Крея.
- Нет, сам справлюсь. Он не тяжелый.
Дория с улыбкой наблюдала, как муж схватился за спинку стула, на котором я сидел, и стал по полу тащить его к стене. Рывки были невыносимы. Почти теряя сознание, я с трудом сдерживал стоны. Если бы я даже закричал, все равно бы никто не услышал. Конюхи в конюшне крепко спят, и нас разделяет триста ярдов. Меня услышат только Крей, а им мои стоны удвоят удовольствие.
Дория сладострастно облизнула губы.
- Иди проверь бойлер, - сказал муж. - Только быстро.
- Ах, да, - спохватилась она и вышла в коридор.
Крей наконец доволок стул до нужного места, повернув его так, что мои колени почти упирались в стену. Он тяжело дышал от усилий.
За стеной размеренно гудел бойлер. Его было хорошо слышно через стену. Я знал, что меня не разнесет взрывом на куски, не ударит кирпичом и не ошпарит паром, так что беспокоиться не о чем. Но песок в часах моей жизни почти весь уже пересыпался в нижнюю колбу.
- По-моему, ты говорил, что весь коридор зальет водой? - озадаченно проговорила Дория, вернувшись.
- Обязательно зальет.
- Там сухо. Ни капли воды. Я заглянула в бойлерную и там сухо, как в пустыне.
- Не может быть. Уже почти три часа, как вода начала переливаться. Ты, должно быть, ошиблась.
- Ничего подобного, - настаивала Дория. - На мой взгляд, бойлер работает абсолютно нормально.
- Не может быть, - резко бросил Крей, выбежал и через секунду вернулся. - Ты права. Пойду приведу Оксона. Я не знаю, как эта проклятая штука действует. - Он быстро вышел.
Дория не была уверена, что бойлер не взорвется, поэтому даже не подошла ко мне. Первая приятная неожиданность за всю ночь. И она не схватила меня за волосы, чтобы посмотреть, как я корчусь от боли. Возможно, у нее пропал аппетит, потому что задуманный план начал срываться. Она нетерпеливо ждала на пороге, когда вернется муж, то и дело хватаясь за ручку двери.
Оксон и Крей, запыхавшись, пробежали по коридору мимо весовой.
У меня мало что осталось. Вероятно, только обрывки гордости. Пора уже пришпиливать их к мачте вместо флага.
Оба, уже не спеша, вошли в весовую и направились ко мне. Крей схватил стул и в бешенстве повернул меня к себе лицом. В весовой было тихо и спокойно, только темнота заглядывала в окна.
Я взглянул в лицо Крею и тут же пожалел об этом. На меня смотрела маска безумца. Белое от ярости, неподвижное лицо с двумя темными провалами вместо глаз.
Оксон держал в руке мышь.
- Это, должно быть, Холли, - произнес он так, будто уже неоднократно говорил об этом. - Больше некому.
Крей схватил меня за изуродованную руку и начал ее выкручивать. После трех бесконечных минут ослепительной боли я потерял сознание.
* * *
Я цеплялся за темноту, пытаясь завернуться в нее, как в одеяло. А она становилась все тоньше и легче. Шум все усиливался, а боль все нарастала и нарастала. И я уже не мог отрицать, что вернулся в этот мир.
Мои глаза против воли раскрылись.
В весовой было полно народу. Полицейские. Они стояли у каждой двери. Яркие желтые огни сияли за окнами. Полицейские осторожно разрезали веревку на моих одеревеневших конечностях.
Крей, Дория и Оксон казались очень маленькими в окружении мужчин в темно-синей форме. Дория инстинктивно и безуспешно пыталась кокетничать со стражами закона. Оксон выглядел потрясенным до глубины души - судя по всему, впервые в жизни он посмотрел в лицо действительности.
Бешенство Крея еще не прошло. Он с ненавистью смотрел на меня.
- Куда ты его послал? - закричал он, пытаясь вырваться из сильных рук, державших его. - Куда ты отправил Болта?
- Потерпите, мистер Поттер, - сказал я в неожиданно наступившей тишине, - мистер Уилбур Поттер. Скоро узнаете. Но не от меня.
Глава 19
Я снова оказался там же, где и в начале этой истории: в больнице. Но в этот раз я не задержался здесь надолго. У меня были просторная палата с видом на море, исключительно симпатичные медсестры и непрерывный поток посетителей. Как только врачи разрешили, пришел Чико - в воскресенье после обеда.
- Черт возьми, - ухмыльнулся он, разглядывая меня, - ты выглядишь ужасно.
- Большое спасибо.
- Оба глаза подбиты, губы в струпьях, на лице сине-желтые разводы и трехдневная щетина. Красавчик!
- Судя по моим ощущениям, все так и есть.
- Хочешь посмотреть? - Чико вытащил зеркальце и протянул мне.
Я тщательно изучил свое лицо. Полагаю, в фильме ужасов оно было бы к месту. Вздохнув, я сказал:
- Похоже на рентгеновский снимок.
Он засмеялся и убрал зеркальце. На его лице тоже еще можно было различить следы борьбы. Бровь уже заросла, но на скуле виднелся большой синяк.
- Эта палата лучше, чем была в Лондоне, - проговорил Чико, подходя к окну. - И запах терпимый - для больницы, конечно.
- Перестань болтать о пустяках и расскажи, что случилось.
- Мне велели не утомлять тебя.
- Не дури.
- Ладно.
Я беззаботно дремал дома у Рэднора. Сижу это в кресле у него в кабинете, с одной стороны - телефон, с другой - вполне приличные сандвичи с цыпленком, мне снится пышная податливая блондинка, и вдруг звонок в дверь. - Чико усмехнулся. - Я встал, потянулся и пошел спросить, кто там. Это мог быть ты - вернулся, а ночевать негде. Я знал, что это не Рэднор, разве что он забыл ключ. Ну кто еще может прийти в два часа ночи? Но на пороге стоял этот толстый тип, будто только что из Сити: полосатые брюки, котелок. Говорит, что ты его послал. "Тогда проходите", - говорю я, а сам зеваю, чуть челюсть не оторвалась. Он входит, и я веду его в кабинет Рэднора. "Вас прислал Сид? - переспрашиваю. - Зачем?" Толстяк объясняет: дескать, как он понял, здесь живет девушка Сида. Боже, дружище, никогда не пытайся закрыть рот, если уж начал зевать. Я чуть не вывихнул челюсть. Ладно. Толстяк спрашивает, может ли он ее видеть. Извиняется, что так поздно, но дело чрезвычайной важности. "Ее нет, - отвечаю, - она уехала на пару дней. Могу я помочь вам?" - "А вы кто?" - спрашивает он и оглядывает меня с головы до ног. "Ее брат", - говорю. Он подозрительно смотрит на сандвичи, на книгу, которую я читал - она упала на пол - видит, что я сонный, и, наверное, думает: ну, все в порядке. Тогда он говорит: "Сид просил меня забрать одну вещь, которая хранится у вашей сестры. Можете ли вы найти ее?" Я говорю: "Конечно, а какую?" Он немного поколебался, но чувствует, что будет очень странно, если он откажется сказать. "Пакет с негативами. Сид сказал, что у вашей сестры несколько его вещей, но мне нужен пакет, на котором имя того, кто проявлял пленки. Йогоро Кано". - "А, - невинно говорю я, - Сид послал вас за пакетом, на котором написано "Йогоро Кано?" - "Да, - отвечает толстяк и оглядывает комнату. - Пакет, видимо, здесь?" - "Конечно, здесь", - уверяю я его.
Чико замолчал и присел на краешек кровати.
- Откуда ты знаешь про Йогоро Кано? - серьезно спросил он.
- Где-то читал. Он придумал дзюдо.
- На самом деле он ничего не придумывал, - покачал головой Чико. - В тысяча восемьсот восемьдесят втором году он собрал все лучшие приемы из сотен вариантов джиу-джитсу, свел их воедино и назвал "дзюдо".
- У меня даже сомнений не было, что ты знаешь о Йогоро Кано, - ухмыльнулся я.
- Но ты здорово рисковал.
- Ты должен был понять. В конце концов, ты же все эти годы занимался в клубе. Никакого риска, стопроцентная уверенность, что ты поймешь. Главное было правильно назвать имя. Ну и что случилось дальше?