3
С женщинами у меня довольно странные отношения. Есть не менее дюжины таких, на которых я с удовольствием бы женился, однако ни одной не удалось настолько заморочить мне голову, чтобы я потерял рассудок. Видимо, проблема в том, что я слишком добросовестный человек. Хорошую работу я ценю больше, чем все остальное, так что приходится отставить шутки в сторону. Как мне кажется, именно поэтому у меня никогда ничего не выходит. Взять хотя бы Эвелин Хиббард. Она оказалась маленькой, темноволосой и вообще то, что надо. Носик у нее был довольно остренький, к тому же она слишком много труда вложила в свои ресницы, однако ни один нормальный человек, хоть немного знающий толк в бизнесе, ни за что не причислил бы ее к уцененному товару. На ней был изящный костюмчик из серой жатой ткани с мехом и сидящая слегка набекрень небольшая красная шапочка. Держалась она прямо, не положив даже ногу на ногу, а ее точеным икрам и щиколоткам совершенно не грозила даже легкая полнота ни сейчас ни в будущем.
Разумеется, я сидел с блокнотом за своим письменным столом и в первые несколько минут едва успевал лишь изредка поглядывать на нее. Если ее и мучила тревога за своего дядю, а я думаю, что да, она явно придерживалась того, что Вульф называет "англосаксонским подходом к чувствам и десертам": остудить и проглотить. Она спокойно сидела в кресле, которое я ей предложил, и, хотя ее прелестные темные глаза были устремлены на Вульфа, время от времени она взмахивала своими ресницами в моем направлении. Она принесла с собой пакет, завернутый в коричневую бумагу, и держала его на коленях.
Вульф покоился в своем кресле, опустив подбородок на грудь и уложив руки вдоль подлокотников кресла. Он уже привык к тому, что раньше чем через час после еды нет никакого смысла пытаться соединить пальцы на верхней точке своего жилета.
Мисс Хиббард поведала нам, что живет со своей младшей сестрой у дяди на Сто тринадцатой улице. Мать их умерла, когда они были еще маленькими. Отец снова женился и живет в Калифорнии. А дядя - холостяк. Во вторник около девяти часов вечера он вышел прогуляться и не вернулся. Не оставил никакой записки. Из дома он вышел один, лишь мимоходом сообщив Рут, младшей сестре, что идет немного проветриться.
- А были ли раньше подобные прецеденты? - поинтересовался Вульф.
- Прецеденты?
- Раньше он так не поступал? Представляете ли вы хоть в какой-то мере, где он может быть?
- Нет, но мне приходило в голову… мне кажется… что его убили.
- Понимаю. - Вульф чуть приоткрыл глаза. - Естественно, это могло прийти вам в голову. По телефону вы упоминали о его визите ко мне. Вы знаете, зачем он здесь был?
- Я все об этом знаю. Я узнала о вас от моей подруги Сары Берстоу. Это я убедила дядю обратиться к вам. Мне известно, что он говорил вам и что вы ему ответили. Я сказала дяде, что он сентиментальный романтик. Был. - Она замолчала и несколько мгновений крепко сжимала губы, чтобы они не дрожали. Я как раз смотрел на нее и заметил это. - Я не черствый человек, честное слово, нет. Я предполагаю, что моего дядю убили и что человек, который его убил, - это Пол Чейпин, писатель. Я пришла сюда, чтобы сообщить вам это.
Так вот каково было то предчувствие, которое появилось у Вульфа, а затем само пришло в его кабинет и село в кресло. Только не слишком ли поздно? Пятьсот долларов в неделю пошли немного проветриться.
- Это очень мило с вашей стороны, - ответил Вульф, - благодарю вас за ваш приход. Но ведь вы точно так же могли бы уведомить полицию и окружного прокурора. Это было бы более правильно.
Она кивнула:
- Вы в точности такой, как вас описывала Сара Берстоу. В полицию мы сообщили уже в среду утром. По требованию ректора университета они согласились не предавать дело огласке, чтобы никто ни о чем не узнал. Но привлечь полицию - это то же самое, что выставить меня играть против Капабланки. Мистер Вульф! - Пальцы ее сложенных на коленях рук крепко сжали пакет, она продолжала более настойчиво. - Вы даже не знаете… Мистер Чейпин еще более хитер и коварен, чем все те животные, о которых он упоминает в своем первом угрожающем письме. В том, которое он разослал после того, как убил судью Гаррисона. Он просто воплощение зла, ненависти, опасности. Вы знаете, он не мужчина…
- Ну что вы, мисс Хиббард, ну что вы, - вздохнул Вульф. - Конечно, он мужчина, с формальной точки зрения, разумеется. А он действительно убил этого судью? Естественно, презумпция невиновности пока свидетельствует в его пользу. Но вы упомянули о первом письме с угрозами. У вас случайно нет его копии?
Она кивнула и указала на пакет:
- Есть. У меня есть все эти письма с угрозами, включая… - она глотнула, - включая последнее. Мне дал его доктор Бертон.
- То, что пришло после мнимого самоубийства?
- Нет. То… следующее, его получили сегодня утром. Думаю, что получили все; когда доктор Бертон сообщил мне о нем, я позвонила еще двоим-троим. Понимаете, мой дядя исчез… понимаете…
- Понимаю. Конечно. Это опасно. Я имею в виду - для мистера Чейпина. В такого рода начинаниях опасна каждая написанная строчка. Так у вас есть все эти угрозы. С собой? В этом пакете?
- Да. И еще у меня здесь есть связка писем, которые Пол Чейпин в разное время писал моему дяде, и какой-то дневник, который вел дядя, и конторская книга, где зафиксированы все суммы, какие дядя и другие присылали Полу Чейпину в тот период, когда он еще не начал писать, а также список фамилий и адресов членов… то есть тех людей, которые были там, когда это случилось.
- Безрассудство! И все это находится у вас? Почему не в полиции?
Эвелин Хиббард покачала головой:
- Я решила не отдавать им. Все эти вещи относятся к числу самых конфиденциальных, личных бумаг моего дяди. Они представляли для него большую ценность, а теперь стали такими же ценными и для меня. Конечно, по-другому. Для полиции они ничего не значат, но для вас - да. Вы же не будете ими злоупотреблять, правда?
В наступившей тишине я бросил взгляд на Вульфа и увидел, как он начал двигать губами… втягивать их, а затем вытягивать… Меня это взволновало. Эго всегда меня волнует, хотя я понятия не имел, что это должно означать. Я наблюдал за ним. Он проговорил:
- Мисс Хиббард, вы хотите сказать, что вы не передали в распоряжение полиции эту связку бумаг, скрыли их, а теперь принесли ее мне? Включая фамилии и адреса членов Лиги раскаивающихся? Потрясающе!
Она не сводила с него глаз.
- А почему бы и нет? Ведь подобную информацию они легко могут получить где-нибудь еще, скажем, у мистера Фаррела, или доктора Бертона, или мистера Драммонда - у любого из них…
- И тем не менее это потрясающе. - Вульф наклонился к столу и нажал на кнопку. - Не желаете ли стаканчик пива? Сам я пью пиво, но не хочу навязывать вам свои вкусы. У нас есть отличный портвейн, сотерн, мадера и особенное деревенское венгерское вино, которое я получаю из винного погреба непосредственно оттуда. Что вы предпочитаете?
Она покачала головой:
- Спасибо.
- Но вы позволите мне выпить пива?
- Конечно, прошу вас.
Вульф продолжал сидеть выпрямившись. Он спросил:
- А можно огкрыть этот пакет? Меня в особенности занимает первое угрожающее письмо.
Она попыталась развязать шнурок. Я встал, чтобы псмочь ей. Она подала мне пакет, я положил его на письменный стол Вульфа и освободил от упаковочной бумаги. Это была большая папка в твррдой обложке, старая, пожелтевшая, но хорошо сохранившаяся. Я подал ее Вульфу, а он раскрыл ее с той осторожной и дружеской заботливостью, с какой его руки обыкновенно прикасаются к любым неодушевленным предметам.
Эвелин Хиббард предупредила его:
- На букву "И". Дядя называл их не угрожающими письмами, а извещениями.
Вульф кивнул:
- Роковые извещения, как я предполагаю. - Он вынул из папки несколько листков. - Ваш дядя и вправду романтик. Да-да, я ему так и сказал. Поэтому было бы разумней отбросить все предположения, в том числе и самые болезненные, до тех пор, пока догадки не будут подкреплены фактами. А, вот оно. Ага! "Надо было б меня вам убить и следить за последним мгновением". Неужели мистер Чейпин только благодаря своим зловещим планам стал поэтом? Могу я это прочесть вслух?
Она кивнула. Он начал читать:
Надо было б меня вам убить
И следить за последним мгновением,
За последним дыханием слабым,
Как дымок, улетающим с уст.
Надо было б меня вам убить,
Раз во мне вы убили мужчину.
Почему ж вы меня не убили?Вы во мне убили мужчину,
Но и волк, и лиса, и мышь -
Серый, маленький, скрытный грызун,
Крокодил, и собака, и червь,
Проползающий где-то сквозь глину,
Чтобы заново скрыться во тьме,
Кошка, ястреб и гад ядовитый,
И противный урод - обезьяна, -
Все они сохранились во мне
И теперь не дают мне покоя.
Все они снова живы во мне.
Почему ж вы меня не убили?
Я давно говорил им: молчите!
Ваше время пройдет, подождите!
Обезьяны, и кошки, и гады,
Волк и мышь, я ошибся, считая,
Будто время возьмет свою дань.
Ведь оно жажду мести смягчает,
И оно может больше, чем вы,
У него больше мощи и сил,
И любого оно одолеет.
А теперь они мне заявляют:
Время медленно слишком идет,
Оно тянется долго и нудно.
Лучше выпусти нас, господин!
Ты рассчитывать можешь на нас!Вижу море и ночь я, и скалы,
Равнодушные звезды и небо,
И стоящий над морем утес,
О который взрываются волны.
"Лучше выпусти нас, господин!
Лучше выпусти нас, мы клянемся,
Ты рассчитывать можешь на нас!" -Слышу я голоса отовсюду.
Он и думать не думал о небе,
Он сидел на пороге несчастья.
Смерть приблизилась. Начал отсчет я:
- Раз! А внизу бесновался прибой.
Два! - Я считать продолжаю.
Три! Четыре! И дальше. И дальше.
Время может к чертям убираться,
Когда я свою дань собираю.
Время медленно слишком ползет,
И не жду я назначенных сроков!
Почему ж вы меня не убили?
Продолжая сидеть с листком бумаги в руке, Вульф поднял глаза и посмотрел на мисс Хиббард:
- Похоже на то, что мистер Чейпин столкнул судью с края какого-то утеса. По-видимому, под влиянием неожиданного импульса. Предполагаю также, что он сделал это совершенно незаметно, поскольку не возникло никаких подозрений. Там был где-нибудь поблизости подходящий утес?
- Да, это произошло в июне прошлого года в Массачусетсе, недалеко от Марблхеда. У Филмора Колларда собралась целая толпа. Судья Гаррисон приехал из Индианы на торжественное вручение дипломов, его сын закончил университет. Вечером они обнаружили его отсутствие, а на следующее утро нашли его труп у подножия утеса, весь истерзанный за те часы, что прибой швырял его туда-сюда между скалами.
- А мистер Чейпин был в их числе?
Она кивнула:
- Был.
- Только не говорите мне, что это была встреча ради покаяния. Или они проводили съезд этой своей невероятной Лиги?
- Нет. Впрочем, мистер Вульф, Лигой ее никто всерьез не называл. Да и дядя Эндрью не был, - она смутилась, сжала губы, потом подняла голову и продолжала, - таким уж романтиком. Эта компания людей была просто компанией и состояла в основном из однокашников, тех, с кем Филмор Коллард кончал Гарвард в 1912 году. Да, человек семь или восемь из этой - пусть будет так, Лиги, - там были…
Вульф кивнул, некоторое время вглядываясь в нее, затем снова взялся за папку и начал вынимать из ее отделений самые различные вещи. Он покопался в откидных клапанах, заглянул в конторскую книгу, пробежал глазами большинство бумаг. Наконец, снова посмотрел на мисс Хиббард.
- И каждый из них, вернувшись домой, к своему большому удивлению получил это псевдопоэтическое извещение?
- Да, спустя несколько дней.
- Ага. Вам, без сомнения, известно, что стишки мистера Чейпина довольно традиционны по форме? Многие из наиболее эффектных писем с угрозами в истории, особенно в период средневековья, были написаны стихами. И хотя я в определенной мере ценю произведение мистера Чейпина за связь с традицией, с точки зрения стихотворных достоинств оно представляется мне многословным, напыщенным и явно корявым. Конечно, я не могу судить о нем как знаток стихосложения, но у меня есть слух.
Болтать за работой Вульфу совершенно не свойственно, и я недоуменно посмотрел на него, не совсем понимая, что за этим последует. Мисс Хиббард тоже неотрывно смотрела на Вульфа. Мне пришлось отвести от него взгляд, так как он продолжал:
- Кроме того, я подозреваю, что он - особенно во второй строфе - допустил плагиат. Хотя прошло уже много лет с тех пор, как я читал Спенсера, но где-то в расщелинах моей памяти застрял почти такой же каталог зверей. Арчи, не мог бы ты подать мне вон того Спенсера? Третья полка справа от двери. Нет, дальше, еще дальше, - темно-синий позолоченный переплет. Да-да, вот этот.
Я принес книгу и подал ему, он открыл ее и начал перелистывать страницы.
- "Пастушеский календарь", это я знаю точно, и, по-моему, "Весна". Конечно, это не так уж важно, даже если я это место найду, все равно подобная мизерная победа не стоит тех трех минут времени, которые я на нее потеряю. Извините, мисс Хиббард. "Выкармливание бычков… петух на навозной куче… где волк в овечьей шкуре искал свою добычу"… Нет, это вовсе не то. Везде животные, но это не тот их перечень, который застрял у меня в памяти. Придется обойтись без победы, это не здесь. Тем не менее мне было приятно еще раз встретиться со Спенсером, хоть на минутку. - Он наклонился в кресле вперед до опасного предела и подал книгу мисс Хиббард. - Прекрасный пример переплетного искусства, он заслуживает, чтобы вы одарили его дружелюбным взглядом. Издано, разумеется в Лондоне, хотя переплетено здесь, в нашем городе, одним шведом, который нынешней зимой, по всей вероятности, умрет от голода.
Она призвала на помощь всю свою воспитанность, чтобы взглянуть на книгу, повертела ее в руках, заглянула внутрь и снова оглядела переплет. Вульф опять занялся бумагами, которые вынул из папки. Видно было, что книга ее больше не занимает, поэтому я встал, взял томик из ее рук и вернул на полку.
Вульф обратился к ней:
- Мисс Хиббард, я понимаю, вы жаждете конкретных действий, и я, несомненно, испытываю ваше терпение, мне очень жаль. Могу я задать вам несколько вопросов?
- Конечно. Мне кажется…
- Прошу меня извинить. Пожалуй, я ограничусь двумя вопросами. Во-первых: знаете ли вы, не застраховал ли недавно ваш дядя свою жизнь?
Она нетерпеливо кивнула:
- Но, мистер Вульф, это же не имеет ничего общего с…
Он перебил ее и закончил фразу:
- С всеобщим злом, исходящим от Пола Чейпина. Я знаю. Возможно, что не имеет. А страховка была на большую сумму?
- Думаю, что да. Да. Очень большую.
- В вашу пользу?
- Не знаю, думаю, что да. Он рассказал мне, что вы говорили с ним о страховке. Потом, примерно через неделю, он сообщил, что ускорил страхование и обратился сразу к четырем компаниям. Я тогда думала о чем-то другом, поэтому не очень-то слушала, что он говорил. Я на него злилась и пыталась убедить его… Мне кажется, что страховку должны получить моя сестра Рут и я.
- А не Пол Чейпин?
Она вытаращила на меня глаза, открыла и снова закрыла рот. Потом пробормотала:
- Мне это не приходило в голову. Вполне возможно. Я не знаю.
Вульф кивнул.
- Ну конечно, сентиментальный романтик мог бы совершить нечто в этом роде. А теперь второй вопрос. Зачем вы ко мне пришли? Что вы от меня хотите?
Теперь она смотрела ему прямо в глаза.
- Я хочу, чтобы вы нашли доказательства вины Пола Чейпина и добились, чтобы он понес наказание. Я заплачу вам за это. Дяде вы назвали сумму в десять тысяч долларов. Я могу их заплатить.
- Вы чувствуете какую-то личную ненависть к Полу Чейпину?
- Личную? - Она помрачнела. - А бывает какая-то иная ненависть, кроме личной? Не знаю. Я много лет ненавидела и ненавижу Пола Чейпина, потому что я любила своего дядю, и потому что его любила и моя сестра Рут, и потому что это был замечательный, деликатный, добрый человек. А Пол Чейпин отравлял ему существование. Он сломал ему жизнь… и…
- Ну-ну, мисс Хиббард, прошу вас. А вам не приходило в голову нанять меня, чтобы я нашел вашего дядю? Вы на это совсем не надеетесь?
- Думаю, что нет. О, если бы вы это сделали, если бы вы смогли… Думаю, что я потеряла всякую надежду. Я уже не смею надеяться. И даже если бы вы его нашли, все равно остается проблема Пола Чейпина.
- Вот именно. - Вульф поднял голову и устремил взгляд на меня. - Арчи, запакуй, пожалуйста, мисс Хиббард ее папку. Надеюсь, что вы извините меня, если я не все вещи положу на нужное место. Бумага и бечевка сохранились? Отлично.
Она запротестовала.
- Но ведь они вам понадобятся, я оставлю их вам…
- Нет, мисс Хиббард. Весьма сожалею. Я не могу принять ваше поручение.
Она буквально потеряла дар речи.
Вульф продолжал:
- Дело находится в руках полиции и окружного прокурора. Я был бы в безвыходной ситуации. Мне не остается ничего иного, как только попрощаться с вами.
Она наконец обрела дар речи.
- Глупости! Неужели вы это серьезно? - Она наклонилась вперед и взорвалась. - Мистер Вульф, это хамство! Я же вам все рассказала… Вы меня расспрашивали, а я отвечала… Причина, которую вы привели, - это вообще не причина. Зачем же…
Он остановил ее движением пальцев и своей специфической интонацией. Меня это всегда немного бесило, потому что при этом он совершенно не повышает голоса, а я никак не могу понять, как он это делает.
- Прошу вас, мисс Хиббард. Я сказал "нет" и привел вам свои основания. Этого достаточно. Вам остается лишь забрать у мистера Гудвина ваш пакет. Действительно, я вел себя грубо по отношению к вам, и в подобных обстоятельствах я всегда сожалею, что не научился пользоваться вежливой грубостью. У меня есть все пороки, не исключая и грубости.
Однако с кресла он поднялся, что было исключительной любезностью по отношению к ней, хотя она об этом и не подозревала. Она тоже встала и взяла пакет. Она была разгорячена, как адское пламя, но еще до того, как повернуться к выходу, она все же поняла, что ее бессилие преобладает над ее злостью. Она жалобно попросила:
- Но поймите, я совершенно… что же мне делать?