XИББАРД: О, конечно. Многие из нас. Некоторые даже довольно часто, один или двое были его близкими друзьями. Где-то в этот период нам показалось, что его скрытые замечательные способности созрели. Он создал… в общем… создавал удивительные, очень интересные вещи. И хотя я по-прежнему был убежден, что он психопат, я стал меньше беспокоиться о нем, чем прежде; мне показалось, он действительно целиком окунулся в ту деятельность, которая его заметно успокаивала, - по крайней мере, приносила ему удовлетворение. И неожиданно наступило пробуждение. Мы организовали встречу, собрание, нечто вроде вечеринки, и один из нас был убит - умер. Все мы считали, что это был несчастный случай. Но он - тот человек, которого мы искалечили, - был там. А через несколько дней каждый из нас получил от него по почте сообщение, что он убил одного из нас, а за ним последуют и остальные; что он "взошел на корабль мести".
ВУЛЬФ: Действительно, вам могло прийти в голову, что психопат, пожалуй, слишком слабое определение.
ХИББАРД: Да, но мы не могли ничего поделать.
ВУЛЬФ: Коль скоро у вас на руках имелось доказательство, лучше всего было бы сообщить в полицию.
ХИББАРД: У нас не было доказательств.
ВУЛЬФ: А это сообщение?
ХИББАРД: Оно было отпечатано на машинке, без подписи, и составлено в столь двусмысленных выражениях, что его практически невозможно было использовать в качестве доказательства. Он даже весьма хитроумно изменил свой стиль. Собственно говоря, это вообще был уже не его стиль. Но нам-то все было совершенно ясно. Каждый из нас получил один экземпляр. Не только участники встречи, но и все мы, все члены Лиги. Само собой разумеется…
ВУЛЬФ: Лиги?
ХИББАРД: Это просто у меня вырвалось. Много лет назад мы встретились небольшой компанией, чтобы все это обсудить. И один из нас, - разумеется, расчувствовавшись, - предложил нам называть себя Лигой раскаивающихся. Так это название и привилось. Тем не менее, мы всегда пользовались им только в шутку. Но теперь, как мне кажется, шутки кончились. Надо сказать, что мы, разумеется, не все живем в Нью-Йорке, где-то около половины. Но тем не менее один из нас получил это угрожающее письмо даже в Сан-Франциско. В Нью-Йорке несколько человек встретились и обсудили ситуацию. Мы решили провести нечто вроде расследования, в общем, навестили… его и поговорили с ним. Он отрицал, что посылал какие-либо угрожающие письма, но в глубине своей мрачной души он явно забавлялся и совсем не расстроился.
ВУЛЬФ: "Мрачная душа" - довольно странный образ для психолога, не так ли?
ХИББАРД: В свободное время я почитываю стихи.
ВУЛЬФ: Так-так. И что?
ХИББАРД: Некоторое время ничего не происходило. Месяца три. Затем был убит следующий. Его нашли мертвым. Полиция заявила, что это самоубийство, и, казалось бы, оно так и есть. Однако через два дня почта вручила всем нам новое угрожающее письмо, такое же по духу, да и источник явно был один и тот же. Оно было довольно ловко стилизовано.
В У Л Ь Ф: И на этот раз вы, разумеется, обратились в полицию?
ХИББАРД: Почему "разумеется"? У нас опять не было доказательств.
ВУЛЬФ: Все равно нужно было пойти. Один или несколько человек должны были пойти в полицию.
ХИББАРД: Я пошли. Я был против, но они пошли.
ВУЛЬФ: А почему вы были против?
ХИББАРД: Я предчувствовал, что это бесполезно. И, кроме того, дело в том… я никак не мог присоединиться к стремлению покарать - к тому же, вероятно, карой смерти - человека, которого мы сами превратили в калеку… Вы меня понимаете?
ВУЛЬФ: Конечно. С одной стороны, вы опасались, что полиция не найдет никаких следов доказательств, а с другой - что она могла бы их найти.
ХИББАРД: Пусть так. Я не имел в виду логическую задачу. Человек вполне может обнаружить бессмыслицу в библиотеке своего разума, но только не в своих собственных побуждениях.
ВУЛЬФ: Прекрасно. И что же полиция?
ХИББАРД: Они ничего не добились. Он просто водил их за нос. Он изложил мне во всех подробностях, что именно он им ответил на их вопросы.
ВУЛЬФ: Вы продолжали с ним встречаться?
ХИББАРД: Естественно. Ведь мы были друзьями. Так вот. Полиция взялась за дело, они его допросили, они допрашивали всех нас, копали, где только могли, и все без толку. Несколько человек - я имею в виду, кое-кто из нашей компании - наняли частных детективов. Это было недели две, точнее - двенадцать дней назад. Детективы так же потерпели неудачу, как и полиция. Да-да, так и было.
ВУЛЬФ: Ясно. Какое это было агентство?
ХИББАРД: Это не имеет значения. Важно, что что-то делалось. Я мог бы говорить о депрессивных состояниях и защитных реакциях организма, я знаю кучу подобных слов, я мог бы даже изложить данную ситуацию целиком в профессиональных терминах психоанализа, однако простая истина заключается в том, что я не нахожу себе места от страха. Я хочу, чтобы вы защитили меня от смерти. Хочу нанять вас, чтобы вы сохранили мою жизнь.
ВУЛЬФ: Понятно. А что случилось?
ХИББАРД: Ничего. Ничего такого, что могло бы иметь хоть какое-то значение для кого бы то ни было, кроме меня. Он пришел ко мне и кое-что мне сказал, вот и все. Думаю, что нет смысла повторять это. К стыду своему я вынужден признать, что я перепуган насмерть. Я в ужасе! Я хочу безопасности столько, сколько вы можете мне продать. Я привык владеть словом, а необходимость разумно сформулировать свои мысли перед вами заставила часть моего мозга поддерживать хотя бы видимость упорядоченности и даже изящества, но вокруг и под этой упорядоченностью царит настоящая паника. После всех своих научных и псевдонаучных исследований над столь необычным явлением, как человеческая душа, я низведен до уровня одной-единственной элементарной и примитивной мысли: я ужасно боюсь, что меня убьют. Знакомая, которая мне вас порекомендовала, утверждала, что у вас удивительный набор талантов и всего одна слабость. Она не назвала это жадностью, я уже не помню, как она выразилась. Я, конечно, не миллионер, но кроме зарплаты у меня есть достаточные собственные средства, и я не в таком расположении духа, чтобы торговаться.
ВУЛЬФ: Деньги мне нужны всегда. Впрочем, это мое дело. Я берусь ссадить этого господина с его "корабля мести" без ущерба для вас за сумму в десять тысяч долларов.
ХИББАРД: Ссадить? Его? Вы не сможете этого сделать. Вы его не знаете!
ВУЛЬФ: Это он меня не знает. Нам нужно будет договориться с ним о встрече.
ХИББАРД: Я не это имел в виду. Потребуется кое-что большее, чем встреча. Думаю даже, что для этого потребуется кое-что большее, чем ваши таланты. Но это не имеет значения. Я выразился недостаточно точно. Я не собираюсь платить вам десять тысяч долларов или любую другую сумму за то, что вы передадите этого человека… в руки правосудия. Будем называть это правосудием, хотя само это слово прогнило насквозь. Мне нужны ваши услуги для моей личной безопасности, а не для того, чтобы погубить его.
ВУЛЬФ: Но ведь одно с другим связано.
ХИББАРД: Надеюсь, что нет. Я молю Бога, чтобы это было не так… Впрочем, разве я умею молиться? Нет… Моя душа уже давно перестала обращаться к молитве. Конечно, я не ожидаю, что вы гарантируете мне абсолютную безопасность. Однако я уверен, что ваши способности и находчивость стоят тех денег, которых вы можете потребовать…
ВУЛЬФ: Ерунда. Моя находчивость вообще ничего не стоит, мистер Хиббард. Следует ли мне понимать вас так, что вы намерены нанять меня для защиты вашей жизни от поползновений этого субъекта без каких-либо шагов к его разоблачению и наказанию?
ХИББАРД: Да, сэр. Именно так. К тому же мне говорили, что, как только ваша мысль сконцентрируется на какой-то задаче, любая попытка перехитрить вас окажется бесполезной.
ВУЛЬФ: У меня нет никаких мыслей. Либо мой гений срабатывает, либо нет. В данном случае - нет. Вот таковы дела, мистер Хиббард. К тому же я нуждаюсь в деньгах. Если же вы намерены придерживаться своего донкихотства, то вам следует в первую очередь - если у вас есть родственники - застраховать свою жизнь на очень приличную сумму, а во-вторых, покорно смириться с тем фактом, что ваша смерть - всего лишь вопрос времени. Разумеется, это относится ко всем нам, эту болезнь мы все делим с вами, однако ваша, как мне кажется, достигла критической стадии. Я бы посоветовал вам не тратить время и деньги на какие-либо меры безопасности. Ведь вы не обязательно должны стать его ближайшей жертвой, да, даже и не следующей и так далее. Вполне возможно, что при такой толпе жертв он где-то оступится, что-то у него не получится, или же меня наймет еще кто-то из вашей Лиги, не такой Дон Кихот, как вы. Это бы вас спасло.
Я поднял глаза от листа бумаги и взглянул на Вульфа:
- Прекрасно, сэр. Просто великолепно. Удивляюсь, что это не проняло его до глубины души. А какой, похоже, жирный был этот гусь. И как хорошо было бы его ощипать!
- Читай дальше!
ХИББАРД: Я буду вам платить пятьсот долларов в неделю.
ВУЛЬФ: Весьма сожалею. Уважение к закону и справедливости всегда было для меня источником спокойной уверенности, что те деньги, которые я кладу в банк, я заработал честно. Я не возьму на себя смелость так запросто пренебречь этим чувством.
ХИББАРД: Но… вы ведь мне не откажете? Вы не можете отказаться от такого дела! Боже мой, вы моя единственная надежда. Я этого не понимал, но это так.
ВУЛЬФ: Я отказываюсь. Я мог бы подрядиться обезвредить его, ликвидировать опасность…
ХИББАРД: Нет! Нет!
ВУЛЬФ: Прекрасно. Хочу предложить вам еще кое-что: с юридической точки зрения не считалось бы обманом, если бы вы заключили договор о страховании жизни на самую высокую сумму. Однако, когда наступит та самая ситуация, которая подлежит страхованию, вам следовало бы по возможности устроить так, чтобы не создавалось довольно правдоподобного впечатления самоубийства. Учитывая, что у вас не будет большого запаса времени перед этим событием, вам важно постоянно быть начеку. Это всего лишь напоминание чисто практического характера, дабы страховка не утрат ила силу, что нанесло бы ущерб интересам ваших наследников.
ХИББАРД: Но… мистер Вульф… послушайте… вы не можете этого сделать! Я пришел… Прошу вас, будьте благоразумны…
Вульф прервал меня:
- Достаточно, Арчи.
Я посмотрел на текст:
- Тут не так уж много осталось.
- Я знаю. Это крайне болезненно для меня. Я отказался от пятисот долларов - возможно, от тысячи в день - ради одного только: я настоял ка своем. И сейчас, когда ты это читаешь, все это для меня крайне досадно. Конец можешь не читать. Дальше уже ничего не будет, одни только протесты мистера Хиббарда и моя исключительная решимость.
- Знаю, сэр. Я прочел. - Я пробежал взглядом оставшиеся строчки. - Удивляюсь, что вы его отпустили. В конце концов…
Вульф потянулся к столу и позвонил Фрицу; немного поерзал, устраиваясь в своем кресле поудобней.
- По правде говоря, Арчи, у меня было некое предчувствие.
- Ага, так я и думал.
- Но из этого ничего не вышло. Как ты знаешь, моя кляча начинает танцевать, только когда кто-то ударит ее под бока, а на этот раз никто не дал ей шенкелей. Тебя в это время не было, а за время после твоего возвращения мы еще не обсуждали это дело. Поразительно, ты, совершенно ничего о том не зная, случайно заставил меня вспомнить о нем…
- Не понял.
Вошел Фриц с пивом. Вульф взял из ящика стола открывалку, налил стакан, выпил, снова откинулся на спинку кресла и продолжал:
- …надоедая мне с этим типом в суде, я терпел твое плохое настроение, потому что было уже около четырех часов. А книгу прислали, как ты знаешь. Вчера вечером я ее прочел.
- На кой ляд вы ее читали?
- Не злись. Я прочел ее, потому что это книга. Я всегда читаю книги, а тут я дочитал "Возвращение соотечественника" Людовика Ада ми ка и "Основы человеческой естественности" Альфреда Росситера.
- Ну и что?
- Тебя это обрадует. Пол Чейпин, выступавший в суде в качестве свидетеля, автор книги "Черт побери деревенщину", - это и есть тот калека из повествования мистера Хиббарда. Тот самый психопат - мститель за какое-то давнишнее и трагическое увечье.
- Черта лысого это он. - Я подозрительно взглянул на Вульфа, так как знал, что время от времени он любит пофантазировать просто так, чтобы не потерять сноровки. - Почему именно он?
Веки Вульфа чуть заметно поднялись:
- Ты ждешь, что я опишу тебе всю вселенную?..
- Нет, сэр. Беру свои слова обратно. Как вы узнали, что это он?
- Не сразу. С помощью ретроспективного мыслительного процесса. А тебе это обязательно знать?
- Был бы весьма благодарен.
- Я думаю. Но тебе придется удовлетвориться лишь несколькими деталями. Мистер Хиббард использовал оборот "взойти на корабль мести". А эта фраза встречается в книге "Черт побери деревенщину" дважды. Мистер Хиббард не сказал - как это записал стенографист - "Это было нелегко, поскольку пол…", что, разумеется, не имеет никакого смысла, а сказал: "Это было нелегко, поскольку Пол…". А потом испугался, что выболтал имя, хотя намеревался его скрыть. Мистер Хиббард сказал еще кое-что, на основании чего можно было определить, что этот человек - писатель, поскольку он, например, упоминал, что в угрожающих письмах тот изменил свой стиль. Мистер Хиббард говорил, что пять лет назад этот человек занялся деятельностью, приносящей ему удовлетворение. Сегодня утром я кое-кому позвонил. Первая книга Пола Чейпина, принесшая ему признание, вышла пять лет назад, а четыре года назад - вторая. К тому же физически Пол Чейпин - калека из-за травмы, полученной в результате несчастного случая в Гарварде двадцать пять лет назад. Если тебе этого мало…
- Нет, большое спасибо. Я понял. Хорошо. Теперь, когда вы знаете, кто этот парень, все нормально. Или нет? Кому вы пошлете счет?
Две складки на щеках Вульфа слегка разошлись, и я понял, что он считает, будто он улыбается. Я продолжал:
- Но возможно, вы радуетесь тому, что к ленчу будут кукурузные оладьи с подливкой из анчоусового масла, а уже без десяти минут…
- Нет, Арчи. - Складки снова опустились. - Я уже упоминал, что у меня было некое предчувствие. Оно вполне может принести плоды, хотя и не обязательно. Ты попытался меня подстегнуть, как обычно. К счастью, в случае проигрыша, нашу долю можно не принимать во внимание. Здесь есть несколько подходов к делу, однако, я полагаю… да. Позвони мистеру Эндрью Хиббарду в университет или домой.
- Да, сэр. Вы сами будете с ним говорить?
- Да. Ты останься у своего аппарата и записывай, как всегда.
Я нашел в телефонном справочнике номер и набрал его. Сначала я позвонил в университет. Я успел поругаться с четырьмя или пятью людьми по двум или трем номерам, тем не менее оказалось, что его там нигде нет и никто о нем ничего не знает. Тогда я попробовал позвонить ему домой, он жил где-то поблизости от университета, поскольку номер начинался с тех же цифр. Там какая-то тупая баба чуть не довела меня до приступа печени, утверждая, будто знает, кто я такой, и недоверчиво расспрашивая, что мне надо. Наконец, она, очевидно, пришла к выводу, что мистера Хиббарда, скорее всего, нет дома. Вульф выслушал этот вывод по своему аппарату.
Я повернулся к нему.
- Можно попробовать еще раз, и, если чуть-чуть повезет, возможно, я найду хоть одного нормального человека.
Он покачал головой:
- После ленча. Сейчас уже без двух минут час.
Я встал, потянулся и подумал, что я и сам готов отнестись к кукурузным оладьям с достаточной дозой разрушительной критики, особенно когда их подают с Фрицевой подливкой. И именно в этот момент то самое "предчувствие" Вульфа решило, что если гора не идет к Магомету, то Магомет сам придет к горе. Произошло случайное совпадение во времени. Видимо, оно пыталось до нас дозвониться как раз тогда, когда я говорил по телефону.
Итак, зазвонил телефон. Я снова сел в кресло и поднял трубку. Женский голос выразил желание поговорить с Ниро Вульфом. Я спросил, кто звонит, и она ответила: "Эвелин Хиббард". Я попросил ее подождать у аппарата и прикрыл трубку ладонью. Потом улыбнулся Вульфу:
- От Хиббарда. - Он поднял брови. - Женская разновидность Хиббардов по имени Эвелин. Голос молодой, наверное, дочь. Возьмите трубку.
Он поднял трубку, я приготовил блокнот и ручку, прижав плечом свою трубку к уху. Вульф спросил, что ей угодно, а я в который уже раз осознал, что он единственный из всех людей, с кем я когда-либо сталкивался, разговаривает с женщинами и мужчинами одинаковым тоном. Он умеет по-разному менять свой голос, однако эти различия никак не обусловлены полом собеседника. Тут я начал быстро стенографировать в блокноте, поскольку в трубке раздалось:
- У меня есть к вам рекомендательное письмо от моей подруги, мисс Сары Берстоу. По всей вероятности, вы ее помните, мистер Вульф, вы расследовали… смерть ее отца. Могу я зайти к вам? Если можно, сейчас же.
- Весьма сожалею, мисс Хиббард, сейчас я занят. Не могли бы вы прийти в четверть третьего?
- О! - Она слегка задохнулась. - Я надеялась, что… Я решилась всего десять минут назад. Это ужасно срочно, мистер Вульф. Может быть, вы могли бы…
- Не были бы вы так любезны пояснить мне, почему такая срочность?
- Мне не хотелось бы по телефону; но дело не в этом. Речь идет о моем дяде, Эндрью Хиббарде, он был у вас две недели назад, вы, несомненно, его помните. Так вот, он исчез.
- Вот как? Когда?
- Во вторник вечером, четыре дня назад.
- Он не оставил никакой весточки?
- Ничего, - женский голос в трубке прервался. - Вообще ничего.
- В самом деле. - Я заметил, что Вульф скосил глаза на часы - было четыре минуты второго, - а затем на дверь холла, где на пороге уже появился Фриц, готовый объявить ленч. - Коль скоро прошло уже девяносто часов, мы спокойно можем рискнуть потерять еще один. Итак, в четверть третьего? Вас это устраивает?
- Ну, раз уж вы сейчас не можете… Хорошо. Я приду.
Две трубки одновременно легли на вилки телефонов. Фриц, как обычно, провозгласил:
- Кушать подано, сэр.