- Уже уходишь? - спросила она каким-то неестественным тоном, и я заметил, как напряжена была ее прямая спина.
- Да, собираюсь.
Элисон посмотрела на часы. Было почти одиннадцать.
- Ты не мог бы немного задержаться?
- Задержаться?
Она неуверенно улыбнулась:
- Я бы принесла еще кофе, вино или десерт из нашего обычного ассортимента.
Я сказал, что уже наелся.
- А в чем дело?
Элисон набрала полную грудь воздуха.
- Помнишь, я рассказывала тебе про того парня, которого я встретила в кафе?
- Конечно.
- Его зовут Джей Рейни. Он звонил мне несколько минут назад и сказал, что ему срочно нужен адвокат.
- В телефонном справочнике полным-полно адвокатов, Элисон.
Она покачала головой:
- Нет, Билл, адвокат нужен ему сегодня вечером.
- Вечером?
- Да, сейчас.
- А в чем дело? Его задержала полиция?
Элисон присела за мой столик, что было поистине из ряда вон выходящим событием, так как ресторан еще не опустел.
- Мне кажется, это имеет какое-то отношение к… В общем, Джей давно хотел купить это здание в центре, но продавец оказался из тех придурков, с которыми очень трудно иметь дело. В конце концов продавец все же согласился, но при условии, что контракт будет подписан сегодня до полуночи, иначе сделка не состоится.
Я покачал головой:
- Это шантаж. Продавец просто пытается на него нажать.
- Я тоже так подумала, но Джей говорит - этот тип не врет. Все дело в налоговой ситуации или в чем-то таком…
- Разве у Джея нет своего юрисконсульта?
- В том-то и дело! Джей собирался использовать своего адвоката не раньше, чем будут готовы все бумаги, а сегодня продавец вдруг предложил ему срочно подписать договор.
- Какова общая сумма сделки?
Ее глаза немного расширились.
- Кажется, что-то около трех миллионов долларов. Это было немного. По манхэттенским стандартам сумма была просто-таки крошечная.
- То есть условия контракта они уже обсудили?
- Наверное.
- И все равно мне кажется, что твоему Джею не следует подписывать договор под таким давлением.
- Я тоже так подумала, - сказала осмотрительная Элисон.
- Но ему очень нужно это здание.
- Похоже, что так. Мне даже кажется - это покупатель настаивает, чтобы юрист Джея проверил бумаги.
Я пригубил кофе; отчего-то я вдруг почувствовал себя очень несчастным.
- Покупатель не дает Джею времени показать документы юристу и в то же время настаивает, чтобы юрист их посмотрел?
- Я знаю, это выглядит странно, но… Ты ему поможешь?
- Не могу.
- Почему?
- По многим причинам. Во-первых, необходим титульный поиск и освидетельствование собственности. Кроме того, подобные сделки требуют определенных изменений в налоговых документах. Большинство крупных офисных зданий, находившихся в корпоративной собственности, имеют очень сложный налоговый статус: частичное освобождение от налогообложения, резервные фонды, находящиеся в руках третьей стороны, и все такое. Наконец, я не беседовал с адвокатом продавца, не видел акта о регистрации прав собственности, к тому же у меня нет времени проверить все подсчеты, не говоря уже о том, чтобы заверить документы у нотариуса… Нет, это просто глупость какая-то!
- Но ты хотя бы взглянешь на бумаги?
- Я могу смотреть на них сколько угодно, Элисон, но это ничего не значит.
Она встала:
- Так ты посмотришь?
- Я же сказал, это ничего не даст.
- Тогда я приготовлю вам столик в Кубинском зале.
Этого я не ожидал.
- В том самом, о котором ты ничего мне не рассказывала?
- Да.
- Разве там сегодня открыто?
- Ха утверждает, что готов.
- Ха готов? К чему?!
Элисон снова покачала головой. Она не хотела мне говорить, во всяком случае - пока.
- Я бы на твоем месте поостерегся - мне там может понравиться.
- Да, - сказала Элисон. - Многим нравится.
Через несколько минут я уже вошел вслед за Элисон в дверь с латунной пластинкой и желтой карточкой и спустился в подвал по изогнутой мраморной лестнице, в которой было - я считал - девятнадцать ступенек. Кубинский зал меня не разочаровал. Он представлял собой длинное, полутемное помещение, освещенное желтыми настенными светильниками. Возле бара красного дерева и в кабинках сидели группы мужчин. Судя по всему, внутреннее убранство комнаты не менялось в течение последних лет ста или около того. Старинные вешалки для шляп, латунная урна с торчащими из нее забытыми зонтиками, выложенный черно-белой кафельной плиткой пол. Элисон усадила меня в кабинку в конце зала, казавшуюся самой уединенной из всех, и велела старику-официанту подать мне все, что я захочу.
- Я скоро вернусь, - пообещала она.
Оставшись один, я принялся с жадностью разглядывать комнату. В полном соответствии с названием, дальняя от меня стена была сплошь увешана полками, на которых стояли ящички с самыми дорогами сигарами - "Коэба", "Монтекристо", "Мигель". Кабинки были украшены картинами с видами дореволюционной Кубы и небольшими настенными лампочками на случай, если клиенту захочется рассмотреть что-то более подробно. На каждом столике лежали ручки, карандаши, стопки бумаги и стояли пепельницы - все с выведенным золотыми буквами названием ресторана. И только на салфетках мелкими голубыми буковками было напечатано - "Кубинский зал". В целом в кабинках было не так удобно, как за стойкой бара, однако они явно считались более привилегированными. Кабинок было всего восемь, а их высокие стенки не позволяли подслушать, о чем говорят рядом. Мне, впрочем, удалось расслышать несколько фраз из разговора, происходившего в соседней кабинке. Речь шла о пакете новых малайских облигаций на сумму двести миллионов долларов и о том, как ("Здесь и сейчас, ребята!..") можно повысить их кредитный рейтинг. В другой кабинке я разглядел двух крупных мужчин лет пятидесяти, одетых в превосходные костюмы и с мрачной сосредоточенностью рассматривавших на просвет рентгеновский снимок чьего-то коленного сустава. У одного из них на пальце поблескивал массивный золотой перстень национального футбольного чемпионата.
Тем временем из дымного полумрака зала ко мне шаркающей походкой приблизился дряхлый, необщительный официант, передававший заказы бармену - усталому и неразговорчивому, который молча делал свою работу и, казалось, не обращал ни малейшего внимания на огромную картину с изображением черноглазой, совершенно голой красотки, томно вытянувшейся на одеялах. Не смотреть на эту картину, заключенную к тому же в тяжелую золотую раму, было положительно невозможно. Лицо обнаженной женщины казалось одновременно и строго-сдержанным, и порочным; вопреки времени, вопреки двухмерности холста, оно манило своим безмятежным покоем, переданным крупными мазками, всех вошедших - всех, кто побывал здесь за полтора столетия, и теперь в эту компанию попал и я. "Я знаю, чего ты хочешь", - говорили ее глаза, и мне стало неловко оттого, что я так на нее уставился. Стараясь справиться со смущением, я поднялся со своего места и подошел к пыльным книжным полкам на стене напротив бара. Там я обнаружил полный "Свод законов штата Нью-Йорк 1966 года", небольшой томик ирландской поэзии, справочник-определитель "Птицы Северной Америки", испещренный какими-то пометками доклад о возможных экологических последствиях строительства курортного поселка на побережье Флориды, несколько морских рассказов Тедди Рузвельта, каноническую Библию короля Якова, приливно-отливные таблицы для Нью-йоркской гавани за 1936–1941 годы, инструкцию по эксплуатации автомобиля "корвет" 1967 года выпуска и комплект порнографических новелл, повествующих о похождениях английского банкира в Гонконге в 1970-х. Эти случайные книги с пожелтевшими, ломкими страницами еще больше усиливали ощущение того, что зал до сих пор полон осколками и тенями чьих-то прошлых жизней, среди которых любой человек может чувствовать себя безликим и безымянным - просто одним из многих. Казалось, будто никому нет дела до того, что здесь происходит (редкие уборки, когда с пола сметались окурки сигар и дохлые мухи, не в счет), покуда оплачиваются счета и все держат себя в рамках приличий. Мужской туалет - тесный зеленый гробик в глубине зала - был на удивление грязен, словно находился на вокзале или автобусной станции, а не в фешенебельном ресторане для избранных.
Похоже, впрочем, что именно отсутствие внимания импонировало клиентам Кубинского зала больше всего. Чтобы делать бизнес, в мире существует много (пожалуй, даже слишком много) светлых и чистых мест - конференц-залов, площадок для гольфа, гостиничных и прочих номеров, - и у каждого из них, несомненно, есть свои преимущества. Существует, однако, особый тип сделок, которым вредят солнечный свет, отпечатанная на лазерном принтере программа переговоров, апельсиновый сок и горячие булочки в буфете. Подобно колониям насекомых и ползучим растениям, такие сделки нуждаются в сырости и мраке - только тогда они могут быть успешными. Клиентам Кубинского зала, как я заметил, по большей части хватало взгляда или простого кивка головой. Никто из них не выделялся шумной общительностью, свойственной коммерсантам и маклерам; напротив, они сутулились, хмурились и, обернувшись через плечо, со скрытым раздражением провожали взглядом всех, кто проходил мимо. Ни мобильных телефонов, ни включенных портативных компьютеров я ни у кого здесь не видел; навряд ли пользоваться ими было запрещено, скорее всего, современной техникой эти люди просто пренебрегали. В Кубинском зале в ходу были другие инструменты: блеф, гримаса, быстрый взгляд, продолжительное молчание. Одно пожатие плечами могло принести миллионы или обратить в прах труд всей жизни.
Элисон вернулась в самом начале двенадцатого; за ней шел крупный, широкоплечий мужчина с большой головой и густыми черными волосами. На ходу он осматривался по сторонам, как будто желая охватить всю комнату разом, и его взгляд двигался по кругу, словно снаряд атлета-молотобойца.
- Познакомься, Билл, - сказала Элисон. - Это Джей Рейни.
Он протянул мне широкую ладонь. Лицо у него было открытым, доброжелательным и на редкость приятным.
Элисон повернулась ко мне (в глазах у нее мелькала какая-то сумасшедшинка) и сказала:
- Билл согласен проверить все документы.
- Что ж, отлично, - проговорил Джей. - Адвокат продавца и эксперт по правовым титулам обещали подъехать в половине двенадцатого.
- Я, конечно, попробую, - вставил я, - но я ничего не обещаю.
Джей кивнул - довольно небрежно, особенно если учесть, что я оказывал ему любезность, - и, извинившись, отошел к бару. Как я заметил, он был как раз в таком возрасте, когда молодой мужчина начинает превращаться в зрелого. Выглядел он лет на тридцать пять - у мужчин этот возраст считается самым продуктивным и деятельным. Грудная клетка у него была широкой, но не бочкообразной, как у культуристов; вероятно, он был просто гармонично сложен от природы. Лишь много позже я узнал, что каждое утро Джей триста раз отжимался от пола - не столько для поддержания формы, сколько для укрепления силы воли, служившей ему единственной защитой от отчаяния. Впрочем, он казался несколько тяжеловатым - не жирным, а именно тяжелым, массивным, словно был сделан из другой, более плотной материи. Свалить его с ног, во всяком случае, удалось бы не каждому. Его сила словно шла из земли; такая надежная, спокойная сила бывает у мулов. Она хороша для тяжелой атлетики, альпинизма и некоторых других занятий, о чем Элисон, безусловно, была уже осведомлена.
- Расскажите мне о себе, Джей, - сказал я, когда он вернулся. - Меня интересует, каким бизнесом вы занимаетесь.
- Вообще-то я не… - Он улыбнулся. - Я коммерсант, если можно так выразиться: здесь купил, там продал… Ничего особенного - так, что под руку попадется. Это здание… оно очень неплохое, уверяю вас. Сейчас его занимают две-три небольших фирмы-арендатора, они платят довольно приличную ренту. Я планирую установить там лифт и добавить еще один этаж - замостить крышу и устроить там что-то вроде квартиры-пентхауса.
Что ж, человек способен убедить себя в чем угодно!
- Элисон говорила, здание стоит три миллиона.
- Да.
- У вас есть свой адвокат?
Джей кивнул:
- Есть, конечно есть, но он сейчас в деловой поездке, а продавец настаивает, чтобы сделка была заключена сегодня.
- Ваш адвокат видел купчую?
- Нет.
- Разве продавец не может переслать ему документы по факсу?
Джей снова кивнул, словно подтверждая законность вопроса.
- Я справлялся, можно ли это сделать, но мой адвокат в командировке в Юго-Восточной Азии. Сейчас там глубокая ночь, и он наверняка спит, а когда проснется, будет уже слишком поздно.
Я негромко хмыкнул, якобы соглашаясь с его объяснением, хотя сомнения у меня оставались. Редко кто из адвокатов, вовлеченных в сделки с азиатскими компаниями, занимается продажей недвижимости на Манхэттене, где, как я уже говорил, сделка ценой в три миллиона считается мелкой. Кроме того, на Дальнем Востоке сейчас в самом разгаре утро, если только за прошедшие сутки кто-нибудь не реформировал часовые пояса.
- Как насчет титульного поиска? - спросил я. - Нельзя приобретать недвижимость, не зная, кому принадлежит право собственности.
- Я сам заказывал поиск, - ответил Джей. - Как я уже сказал, эксперт титульной компании будет сегодня здесь.
- А экспликация, поэтажный план здания и прилегающей территории?
- Я ее получил.
- Здание было обследовано?
- Конечно.
- У вас есть письменный акт обследования и оценки?
Он открыл свой кейс и достал документы. Я бегло пролистал их. Если верить акту обследования, здание, которое Джей собирался приобрести, готово было рухнуть, как только кто-то посильнее хлопнет дверью в подъезде. Но, насколько я знал, так писали обо всех зданиях старше десяти лет.
- Итак, остался сам контракт, отчет о результатах титульного поиска, налоговые формы и передаточные акты - и деньги. Кстати о деньгах; как будет производиться оплата? Через банк, очевидно?
- Нет.
- Все наличными?
- Тоже нет. Дело несколько сложнее…
Я молча ждал объяснений.
- Четыреста тысяч наличными плюс обмен объектами недвижимости, - сказал Джей.
- Кто из вас платит четыреста тысяч?
- Они. Продавец.
Три миллиона минус четыреста тысяч, быстро подсчитал я, равняется двум миллионам шестистам тысячам. Не зря, выходит, Элисон, готова была пасть перед Джеем ниц.
- Что представляет собой второй объект?
- Участок земли на Лонг-Айленде, на Норт-Форк, в девяноста милях отсюда и к тому же - в сельской местности. Это старая ферма, которая находится практически на берегу пролива Лонг-Айленд-Саунд. Чудесное место и достаточно уединенное. Покупатель собирается развести там виноградники и оборудовать площадки для гольфа.
Я кивнул:
- Хорошо бы взглянуть на контракт.
- Элисон говорила, вы дока по части всяких мелочей.
- Можно сказать и так.
- Вы бываете здесь каждый день? - спросил Джей.
- Почти каждый.
- Вы что, отошли от дел?
- Похоже, что так… Ладно, Джей, я думаю, в ваших интересах будет кое-что узнать. - Я посмотрел ему прямо в глаза. - Во-первых, явиться в ресторан за час до полуночи - далеко не лучший способ найти себе адвоката. Откуда вы знаете, может быть, я вообще не адвокат? Вам повезло, я действительно адвокат, но суть в том, что я мог им не быть, понимаете? Во-вторых, вы ничего обо мне не знаете. Дело в том, что я не занимался делами уже… словом, достаточно долгое время, поэтому я могу быть не в курсе самых последних постановлений и правил. Кроме того, я давно не сталкивался со специалистами из титульных компаний и растерял все связи в департаментах муниципалитета. Наконец, я не следил за возможными изменениями в формулировках, не знаю, как теперь заполняются налоговые формы и так далее и тому подобное… Я потерял квалификацию, Джей, - вот что я хочу сказать. Или, иными словами, я недостаточно компетентен, чтобы представлять ваши интересы в этой сделке. Если бы эта ваша ферма была где-нибудь в глухомани, на Аляске или в Аризоне, я бы, пожалуй, справился. Но в вашем случае речь идет о двух больших и весьма недешевых объектах недвижимости, поэтому я…
- Сколько вы хотите? - напрямик спросил Джей. Он, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке - постоянно ерзал, поводил плечами.
- Вы меня неправильно поняли, Джей, я не набиваю себе цену, - сказал я. - Я просто хотел, чтобы вы знали, с кем имеете дело.
Он сердито нахмурился:
- Ерунда!
- Что-что?
- Я сказал - все это ерунда.
- В каком смысле?
Он нетерпеливым жестом поднял ладони вверх.
- Элисон сказала, что когда-то вы занимались крупными сделками по купле-продаже недвижимости, в частности - продажей помещения банка на Сорок восьмой улице. Сколько там за него заплатили?… Кажется, около трехсот миллионов, верно? Помнится, там еще были всякие сложности с объединенной корпоративной собственностью…
Он был совершенно прав, вот только Элисон я ничего об этом не рассказывал - ни единого словечка. Впрочем, информацию об этой сделке легко было выудить из Интернета.
- Ну так как?
Это Элисон проверила меня по компьютеру, сообразил я.
- Ну…
- Что - "ну"? Послушай, Билл, я попал в чертовски сложное положение; мне позарез нужен юрист, а ты пытаешься убедить меня, будто ты недостаточно квалифицирован для этой работы. - Он наклонился вперед. - Если дело в деньгах, так и скажи. Я могу заплатить хороший гонорар. - Он вытащил из бокового кармана пиджака чековую книжку. - Итак, сколько?
Я поднял руку, призывая его не торопиться.
- Послушай, Джей… (На "ты" - так на "ты", решил я.) Позволь мне сначала задать тебе несколько вопросов.
- Выкладывай.
- Кому принадлежит здание, которое ты покупаешь?
- Чилийской винодельческой компании.
- Почему переговоры так затянулись?
- Я не знаю. Сначала они предложили слишком маленькую цену.
- Значит, они покупают участок земли на Лонг-Айленде?
- Конечно, почему бы нет? Это очень красивый участок на берегу океана. - Джей улыбнулся широкой располагающей улыбкой. - В наших краях таких больше нет и не будет. Чилийцы намерены пустить его под лозу.
- Ты имеешь в виду промышленные виноградники?
- Точно.
- Как сложилась нынешняя цена земли?
- Я уже давно знал, что она стоит что-то около трех миллионов. А потом чилийцы вышли на меня, мы немного поторговались и ударили по рукам.
- И ты не захотел получить все деньги за участок наличными?
- Нет.
- Почему?
- Потому что мне… Я подумал - так будет лучше. Иными словами, он подумал - это не мое дело.
- Значит, ты мог получить всю сумму наличными, но предпочел смешанный вариант. Это необычно.
Джей куснул соломинку, торчавшую из бокала с коктейлем.
- Мне было необходимо это здание. Несмотря на то, что там написано, - он кивнул на акт осмотра, - оно еще в очень хорошем состоянии. Кроме того, я получу четыреста "кусков" наличными - поди плохо?…
- Кто вел переговоры от твоего имени?
- Я сам.
- Разве ты раньше занимался подобными сделками?
Он уставился на меня, потом снова вцепился зубами в соломинку.