Мак Катт нажал рычаг. Из чёрного отверстия выпрыгнул маленький кенгуру и спрятался в кустах. Теперь за рычаг дёрнул Грегори - сбоку выскочили три сгорбленные чёрные фигурки. Манипулируя ручкой, Грегори подвёл их к кустам. Но в последний момент кенгуру выскочил, прорвал линию облавы и опять спрятался в зарослях. Готтентоты несколько раз пересекли пластиковую долинку, но кенгуру всякий раз удавалось прорваться. Наконец Грегори понял, в чём хитрость; одного готтентота он подвёл к тому месту, где прятался кенгуру, а двоих держал в резерве. Расставил их так, что Мак Катту некуда было податься, и следующим ходом кенгуру был изловлен.
- Для первого раза неплохо, - похвалил Мак Катт. Глаза у него горели, он радовался, как мальчишка.
Грегори пожал плечами, чувствовал он себя немножко глупо.
- Возможно, это профессиональное, я ведь "ловец".
- Нет, нет, здесь надо работать головой. Вам уже неинтересно будет играть, вы ухватили принцип. Эта штука поддаётся математическому анализу. Сисс терпеть не может такие игры, и это его недостаток, крупный недостаток…
Беседуя, они медленно шли мимо автоматов; Мак Катт остановился около музыкального ящика, опустил пенни, радужные колёсики завертелись, он дёрнул за рычаг, и вдруг в его подставленную ладонь струёй хлынули медяки. Мальчишки, торчавшие возле тира с самолётиком, потянулись к ним, завистливо следя, как Мак Катт небрежно ссыпает выигрыш в карман. Но учёный не стал больше пытать счастья. Они миновали парня, который с сосредоточенным и тупым выражением лица совал всё новые и новые пенсы в щель автомата, раз за разом стреляя по самолёту, и вышли на улицу.
Через несколько шагов открылся вход в другой пассаж с магазинами. Грегори узнал его - это был тот, в котором он недавно заблудился; в глубине виднелось огромное зеркало, перекрывающее проход.
- Здесь тупик, - сообщил он, останавливаясь.
- Знаю. Вы ведь подозреваете Сисса, да?
Грегори ответил не сразу.
- Он ваш друг?
- Я бы сказал, да. Хотя… у него нет друзей.
- Мг-м. У него скверный характер, - неожиданно со значением произнёс Грегори. - Только вот что… вы не должны задавать мне таких вопросов.
- Даже риторических? Да это же и так ясно: вы его подозреваете. Возможно, не в том, что он самолично воровал этих покойников, а, скажем… в соучастии. Это тоже несерьёзно, вы скоро сами убедитесь. Да, вот ещё что: а если бы вы собственными глазами увидели "воскресшего", увидели бы мертвеца, который поднимается, идёт, вы бы прекратили следствие?
- Это что, Сисс попросил вас задать такой вопрос? - холодно поинтересовался Грегори. Они прошли уже половину галереи, куда забрели совершенно машинально, и остановились перед витриной, в которой декоратор без ботинок, в одних носках, снимал платье со стройного золотоволосого манекена. Грегори вспомнил сон. Сосредоточенно наблюдал он за тем, как декоратор осторожно освобождает тонкое и неестественно розовое туловище манекена от золотистой парчи.
- Сожалею, что так был понят вами, - медленно процедил Мак Катт. Едва кивнув, он резко повернулся и ушёл.
Лейтенант сделал несколько шагов в глубь пассажа, но, увидев своё отражение, повернул назад. На улице загорались рекламы, движение усилилось - как обычно к вечеру. Грегори брёл, что называется, куда глаза глядят, его то и дело толкали, наконец он свернул в боковую улочку. И вдруг поймал себя на том, что уже, наверно, с минуту стоит перед витриной фотографа. Стоит и глазеет на свадебные снимки: все новобрачные сидели в одинаковых позах, прижавшись друг к другу, невесты в фатах нелепо улыбались, женихи во взятых напрокат смокингах бодро таращили глаза; и все благодаря олеографической ретуши казались близнецами. Из ворот доносился рёв автомобильного двигателя. Грегори вошёл во двор. Возле старой машины с поднятым капотом сидел на корточках человек в расстёгнутой кожаной куртке и, полузакрыв глаза, вслушивался в нарастающий вой мотора. В открытых дверях гаража виднелись капоты ещё нескольких машин. У стены валялись пустые канистры и бочки. Мужчина в куртке, точно почувствовав чьё-то присутствие, открыл глаза и вскочил на ноги. С лица его постепенно сплывало выражение неземной отрешённости, уступая место предупредительности.
- Чем могу служить? Нужна машина?
- Что? А… можно напрокат? - почти машинально спросил Грегори.
- Разумеется. К вашим услугам. Желаете новейшую модель? Есть "бьюик" этого года, сплошь на автоматике, обкатан, ходит просто чудо. Вам по часовому тарифу?
- Нет… то есть да. На вечер. Отлично, беру "бьюик", - решился Грегори. - Залог нужен?
- Это зависит…
Грегори показал удостоверение. Хозяин гаража улыбнулся и поклонился.
- Само собой разумеется, инспектор, вам без залога. Пятнадцать шиллингов уплатите потом. Значит, "бьюик"? Бензин нужен?
- Да. Ждать долго?
- Что вы, один момент!
И он исчез в тёмном гараже. Одна из чёрных машин дрогнула и тихо выкатилась на бетонную дорожку. Грегори заплатил, положив монеты на мозолистую, тёмную от машинного масла ладонь. Захлопнул дверцу, уселся поудобнее, попробовал, как ходят педали, выжал сцепление и осторожно выехал на улицу. Было ещё довольно светло.
Автомобиль действительно оказался новый и великолепно слушался руля. Некоторое время Грегори ехал в сплошном потоке машин, потом стало чуть свободней. Он прибавил скорость. Приятно было ощутить мощный рывок машины. Легковых поубавилось, зато чаще стали попадаться трёхколёсные мотороллеры, старые фургоны, развозящие товары, и яркие пикапчики с названиями фирм на бортах. Грегори был уже в Ист-Энде, когда обнаружил, что нечего курить.
Он миновал пять или шесть улочек, над въездами в которые висел знак, запрещающий стоянку, и выехал на небольшую площадь; на ней росло несколько полузасохших деревьев да был старинный железный фонтан, похожий на огромную птичью клетку. Грегори затормозил, почувствовал, как шины упруго ударились о поребрик, и вылез из машины. Табачные лавочки, встречавшиеся по пути, куда-то подевались. Места были незнакомые, ему тут никогда не случалось бывать. Началась новая улица. Заметно смерклось. У ярко освещённого кино группами по двое, по трое крутились парни с набриолиненными волосами. Держа руки в карманах мятых дудочек, они стояли у витрины с рекламой фильма, терпеливо ожидая, когда появится следующий кадр. Сразу же за кино Грегори попал в жаркий поток воздуха. Тут был бар, из распахнутых дверей доносилось шипение жарящихся на вертеле сосисок, в дыму виднелись силуэты парней, точь-в-точь таких же, как возле кино. Наконец, Грегори нашёл табачную лавку. Хозяин, плосколицый коротышка без шеи, похожий на горбуна, протянул пачку американских сигарет. Выйдя из лавки, Грегори наткнулся ещё на одного карлика: только этот был какой-то скрюченный, со страшно короткими и толстыми ручками и ножками и крохотной головкой; он слезал с трёхколёсного мотороллера, нагруженного подносами, на которых лежали обсыпанные сахарной пудрой пирожные. Грегори открыл пачку, закурил и глубоко затянулся. К машине он решил вернуться другим путём, перешёл дорогу и двинулся по тротуару в поисках улицы, по которой можно свернуть направо. Он миновал ещё один бар, тоже с открытыми дверями, над которыми, как тряпка, свисал красно-зелёный флаг, потом набитый людьми длинный, точно кишка, зал игральных автоматов, бакалейную лавку и другую - посудную. Жестяные вёдра и ванны загромождали почти весь тротуар. У дверей на жёлтом складном стуле сидел хозяин, одетый в чёрный свитер, и, попыхивая трубкой, безучастно смотрел на детскую коляску, стоявшую на другой стороне улицы. От неё доносилась бойкая мелодийка. Грегори остановился. В коляске, скрытый наполовину, сидел человек, вернее не человек, а безрукий обрубок; быстро вертя головой, он наигрывал лихой марш на губной гармонике, прикреплённой к проволочному штативу. Несколько секунд Грегори перебирал в кармане монеты. И всё-таки, буквально силой, заставил себя уйти. Резкие звуки гармоники ещё долго сопровождали его. Он представил себе музыканта и вздрогнул. И тут до него дошло, что и этот человек тоже вроде как бы карлик. Он ухватился за эту мысль и неожиданно произнёс: "Улица карликов". Как частенько бывало в подобных ситуациях, ему показалось, что в этой серии таится какой-то скрытый смысл. В конце концов, нельзя же всё сваливать на случайность. Стало совсем темно, но фонари не зажигались, только из окон магазинов сочился слабый свет. Вскоре открылся чёрный провал - боковая улочка.
Она тоже была пуста. Где-то, примерно посередине её, горел единственный фонарь, свисающий с загогулистого ржавого кронштейна, прибитого к стене дома; его свет мутно, словно в грязной воде, отражался в стёклах. Грегори неторопливо шагал, глубоко затягиваясь сигаретой, пока мокрый табак не зашипел на губах. На углу был антикварный магазин - так гласила вывеска, но в витрине лежали только пыльные картонные коробки и открытки с портретами кинозвёзд, рассыпанные веером, как колода карт. Тут начиналась улица, упирающаяся в площадь.
Вокруг фонтана бегали дети и, укрываясь за его железной решётчатой клеткой в форме епископской митры, швыряли в "бьюик" палками.
- А ну-ка, хватит! - прикрикнул Грегори, выступая из темноты.
С воплями, в которых было больше радости, нежели страха, дети кинулись врассыпную. Грегори уселся в машину и включил зажигание. Но, едва стёкла отделили его от площади, у него возникло такое чувство, словно он порывает все связи с чем-то, о чём ему ещё придётся пожалеть, правда не сейчас, не теперь. Словно он, едва начав дело, бросает его, не доведя и до середины. Ещё секунду он сидел в нерешительности, но рука сама нажала на рычаг, и автомобиль мягко покатил под уклон. Грегори притормозил и осторожно вывернул на широкую улицу. Мелькнула табличка с названием, но прочесть его он не успел.
Шкалы приборов отсвечивали розовым, зелёные стрелки часов стояли на семи. Да, время сегодня летит быстро. Мелькнула мысль о деле, но Грегори сразу же отогнал её. Хотелось, хоть ненадолго, не вспоминать, забыть о нём, как будто, оставленное в покое, оно само собой уладится, очистится от всего лишнего, станет понятней, и когда он вернётся к нему, всё будет хорошо или, по крайней мере, хотя бы чуть получше.
Грегори выехал из Ист-Энда и вдруг на перекрёстке заметил тёмный автомобиль с вмятиной на заднем крыле, в котором отражался ритмично помаргивающий красный огонёк указателя поворота. Он сразу узнал эту вмятину, автоматически сбавил скорость и поехал следом.
Тёмно-серый седан ещё раз свернул - на пустынную обсаженную деревьями улицу. Чтобы не привлекать к себе внимания, Грегори отстал метров на двадцать и погасил все огни. Ехали они так довольно долго. Несколько раз перед перекрёстками, боясь, как бы седан не ускользнул, Грегори прибавлял скорость, но всё-таки старался не сближаться. К счастью, машин было мало, а красные тормозные огни, вспыхивавшие довольно часто, так как Сисс оказался чересчур осторожным водителем, служили прекрасным ориентиром. Правда, Грегори немножко злило, что никак не удаётся понять, где они едут. Но тут он увидел фиолетовые неоновые буквы рекламы, и всё сразу встало на свои места. Это филиал "Банк Сити", неподалёку есть кафе, куда прежде он частенько захаживал. Тёмный седан остановился у тротуара. Грегори моментально принял решение; рискуя потерять Сисса, который уже высаживался из машины, он проехал чуть вперёд и затормозил возле старого каштана, тень которого скрывала "бьюик", захлопнул дверцу и скорым шагом вернулся обратно. Сисса уже не было. У кафе Грегори в нерешительности остановился, заглянул в окно, однако ничего не увидел: стёкла были заклеены афишами. Тогда он поднял воротник и, понимая, что делает глупость, толкнул дверь.
В кафе было несколько залов, не то три, не то четыре; он так толком и не знал сколько. Залы довольно большие, заставленные в несколько рядов мраморными столиками. Столики друг от друга отделены перегородками, обитыми вытертым красным плюшем, точно таким же, как и продавленные диванчики.
В узеньком зеркале на переходе из первого зала во второй Грегори увидел Сисса, который уже сидел за столом и делал заказ официанту. Грегори отпрянул назад. Он принялся искать укромное место, с которого можно было бы держать Сисса под наблюдением. Задача, надо сказать, была не из лёгких. Когда он наконец выбрал место, оказалось, что перегородка его кабины, похожей на кукольный домик со снятой передней стенкой, скрывает учёного. Но подошёл официант и пересесть не удалось. Грегори заказал грог и раскрыл воскресное приложение к "Таймсу". Ситуация, в общем, была дурацкая: он сидит, точно собака перед лисьей норой, а Сисса не видит. Потягивая тошнотворный, переслащённый грог, Грегори разгадывал кроссворд и время от времени бросал взгляд на пустой проход. Минут через десять Сисс внезапно вскочил и прошёлся по залам, словно бы кого-то разыскивая. Грегори едва успел прикрыться "Таймсом". Не заметив лейтенанта, Сисс вернулся в свой "бокс", но теперь уселся так, что Грегори стали видны его длинные ноги в ярко-жёлтых туфлях. Прошло ещё минут десять. В глубине, у бильярда, лениво ссорилась компания студентов. Хлопала дверь, и каждый раз Сисс выглядывал из своего укрытия. Вдруг он вскочил и радостно заулыбался. Девушка, стоявшая в дверях, нерешительно осмотрела зал и направилась к нему; плоская сумочка, висящая на плече, при каждом шаге хлопала её по бедру. На ней был лиловый плащ с капюшоном, из-под которого выбивались светлые прядки волос. Лица Грегори рассмотреть не успел. Она уже стояла перед Сиссом, и тот что-то быстро-быстро говорил ей. Он прикоснулся к плащу, она отрицательно покачала головой, проскользнула между перегородкой и столом, и оба они исчезли из поля зрения. Пользуясь тем, что внимание посетителей отвлеклось перебранкой студентов в задней комнате, Грегори обошёл зал и вернулся по другому проходу, стараясь идти так, чтобы всё время видеть в зеркале кабину Сисса. При этом он делал вид, будто разыскивает нужный номер газеты; переходя от столика к столику он наконец нашёл место, подходящее для наблюдательного пункта, и плюхнулся на просиженный диванчик. Зеркало было скверное, мутное, но зато полумрак и нечёткость отражения давали некоторую гарантию того, что Сисс его не заметит. Грегори видел его чуть сверху. Сисс придвинул свой стул к диванчику и что-то оживлённо рассказывал; он сидел к девушке так близко, что даже смотрел не на неё, а на стол; казалось, будто свои слова он адресует ему; впечатление усугублялось ещё и ракурсом, под которым Грегори наблюдал эту сцену. У девушки было совсем ещё детское личико с пухлыми губами, пожалуй, ей не исполнилось и семнадцати. Плащ она не сняла, а только расстегнула да сбросила с головы капюшон; светлые волосы рассыпались по плечам. Сидела она очень прямо, вжавшись спиной в красную обивку, глядела не на Сисса, а куда-то чуть в сторону; поза её была неестественно скованная, напряжённая, и выглядела она так, будто ей неудобно и даже вроде мучительно. А Сисс без умолку говорил. Он наклонялся к ней, потом медленно, нехотя отодвигался, точно его оттолкнули, и снова, не глядя на девушку, приближал свои маленькие шевелящиеся губы к её лицу. При этом его тощая рука двигалась в такт словам: она поднималась и опускалась, пальцы судорожно сжимались в кулак и вдруг безвольно, плоско опадали. Несколько раз Сисс как бы со скрытой нежностью погладил стол; это выглядело так глупо и жалко, что Грегори захотелось отвести взгляд, но он продолжал смотреть. Всего раз девушка улыбнулась, одними губами, а потом сидела, не шевелясь, опустив голову, и только слушала. Зеркало висело с небольшим наклоном, так что Грегори видел её чуть сверху - тень от волос, падающую на щеку, и маленький вздёрнутый носик. Лишь однажды он заметил, как у неё блеснули глаза. Сисс замолчал. Сгорбленный, с застывшим, напряжённым лицом, он сидел рядом с ней, но так, будто был один, и теперь, когда он кончил говорить, напряжённость сходила с его лица, расплывалась, как тающий след на снегу. Не поднимая глаз, он взял бумажную салфетку, быстро написал несколько слов, сложил её вчетверо и протянул девушке. Но та не брала. Он уговаривал, умолял. Наконец она взяла, но, даже не развернув, положила на стол и кончиками пальцев подвинула к Сиссу. Сисс схватил её за руку. Она вздрогнула и с негодованием взглянула на него. Вроде бы лицо у неё даже потемнело. Сисс выслушал её, кивнул и снова начал говорить - медленно, настойчиво, подчёркивая слова резкими, энергичными движениями руки, точно вбивая что-то в мраморную столешницу. Закончив, ухватился обеими руками за край стола, как будто хотел оттолкнуть его. Губы девушки шевельнулись. Грегори прочёл: "Нет". Сисс откинулся на стуле, глянул в зал. Грегори упорно высматривал, куда делась салфетка. На столе её не было. Она оказалась на полу, под ногой у девушки. Сисс встал, не дожидаясь официанта, бросил на стол несколько монет и медленно двинулся к выходу. У двери он остановился. Девушка шла следом, надевая на ходу капюшон и даже не пытаясь собрать рассыпавшиеся волосы. Она была ещё по-детски тонкая и длинноногая. Не успели двери за ними захлопнуться, как Грегори подскочил к их столу, наклонился, сунул салфетку в карман и выбежал на улицу. Седан как раз трогался. Девушка сидела рядом с Сиссом. Почти не прячась, Грегори кинулся к своему "бьюику". Сражаясь с дверцей, он успел заметить на противоположной стороне мигающий красный огонёк - Сисс разворачивался, прыгнул в машину, дал полный газ и рванул с места. Некоторое время ему не удавалось нагнать "крайслер", но вот среди пляшущих бликов он увидел тёмно-серый багажник и сразу почувствовал облегчение. Сисс выехал на верхний уровень сквозной северной трассы, но уже на третьей секции свернул с неё. Грегори держался близко к нему - когда вокруг столько машин, это можно позволить; ему хотелось знать, что они там делают, но лишь время от времени удавалось различить два тёмных силуэта, сидящих довольно далеко друг от друга. Сейчас они проезжали мимо ярких домов новой застройки. Внезапно, не съезжая к обочине, Сисс затормозил. Грегори поневоле пришлось обогнать его, и теперь, сбавив скорость, он следил за ним в заднее стекло. Вдруг серый седан тронулся, обогнал Грегори и въехал на небольшую круглую площадь. Они возвращались - тем же путём; Грегори держался в нескольких метрах позади. Шестиэтажные здания, окружённые широкими газонами, перемежались с домами поменьше, стоящими за живыми изгородями и оградами из проволочной сетки. Сисс въехал в проезд и вслед за девушкой вышел из машины. Грегори следил за ними, пока они не растаяли в полумраке газонов; молочные шары фонарей над подъездами давали мало света, и он тщетно напрягал зрение, пытаясь высмотреть их силуэты возле какой-нибудь двери. К машине Сисса подошёл полицейский и с неодобрением осмотрел её, сперва спереди, потом сзади: одна фара ближнего света горела тускло, видно, чуть отошёл контакт. Наконец полицейский удалился. Грегори ждал уже минут пять; почему-то он был уверен, что Сисс ничего не добьётся и скоро возвратится. Он вышел из машины, прогулялся по дорожке и вдруг услышал шаги. В распахнутом плаще, без шапки брёл Сисс, волосы у него были взъерошены, на висках топорщились пряди, похожие на крылья нетопыря. Грегори нырнул в машину, но дверцу не захлопнул, чтобы не наделать шума; он наблюдал и одновременно шарил по карманам в поисках сигарет - страшно хотелось курить. Сисс долго стоял, безвольно опустив руки, потом провёл ладонью по капоту, словно проверяя, не запылился ли он, но даже не взглянул на ладонь, сел в машину и погасил свет. Грегори тотчас же включил зажигание и приготовился ехать. Однако Сисс не трогался с места.