- Мне кажется, что в ощупывании мантий выбегающих в туалет совсем нет необходимости, - продолжил Билл. - Здесь на полу достаточно места, чтобы поставить четвертый стол, и даже пятый. Тогда бы они смогли поместить на подиуме мраморные бюсты Томаса Пейна и Элмера Фадда, украсив их лилиями и орхидеями.
- Единственный, кому действительно не нравится, когда касаются его мантии, это наш новый декан, - заметил Кармайн, подмигивая Дездемоне, у которой глаза уже слипались. "Ну же, Эм - Эм, выключи обогреватели!"
- По словам Милли и Джима, Тинкерман презирает весь мир, - сказал Патрик. Сделав глоток, он поморщился. - Почему они всегда готовят такой отвратительный кофе?
- Сотрудникам Издательства Чабба не нравится их новый декан, - внес свою лепту Манфред Мейю. - В городском совете его считают чем - то вроде Джозефа Маккарти - охотником не на коммунистов, но на ведьм. На неверующих.
- Не отказался бы посмотреть, как глава академического издательства охотится на ведьм, - вставил комиссар Сильвестри.
- Все возможно, Джон. Об этом говорят до сих пор.
- Тогда почему я даже намеков не слышал? - требовательно спросил комиссар.
- А потому, Джон, - рискнул вступить Манфред, - что ты, подобно орлу, восседаешь на самом верху своей башни. И то, что она построена из кирпича, а не из слоновой кости, - лишь дань архитектурной реальности. Для нас, живущих внизу, она всегда - башня из слоновой кости. Если Кармайн и Фернандо не скажут тебе, то ты и не узнаешь. И не говори Джин Теско! Ей на рот нужно повесить титановый замок.
Глория Сильвестри опрокинула свой кофе, и Кармайн с Фернандо засуетились вокруг нее, чтобы не добавлять ничего в ответ или - чтобы не встретиться глазами с комиссаром. Мастерски, Манфред!
Моусон Макинтош выпустил из рук шнур с очками для чтения, обвивающий его шею, и сложил вместе листы с заметками к речи; он был замечательным оратором и с легкостью мог импровизировать, если хотел; сегодня, согласно заметками, речь его обещала быть недолгой.
"Не очень он торопился", - подумал Кармайн, почувствовав дуновение холодного воздуха. ММ выключил термостаты, а значит, больше никто не будет дремать в душном зале. Дездемона сейчас взбодрится, как и все остальные женщины, одетые гораздо легче, чем облаченные в мантии мужчины.
- Леди и джентльмены, - начал ММ с демократичного приветствия, предварительно поднявшись, - мы собрались сегодня вечером, чтобы чествовать двух мужчин и одно издательство…
Что ММ говорил дальше, Кармайн уже не помнил - все его внимание сосредоточилось на докторе Томасе Тарлетоне Тинкермане, который выглядел очень плохо. Тот вытирал накрахмаленным белым платком покрытый потом лоб и периодически хватал ртом воздух. Платок соскользнул на поверхность стола, когда Тинкерман поднял руки к горлу и попытался ослабить галстук, - его движения были неловкими, так как он пытался держаться ровно, чтобы не свалился головной убор и мантия сидела безукоризненно.
- Патси! - крикнул Кармайн. - Быстро наверх! Быстро! - Уже двигаясь следом за кузеном, он обернулся и прокричал Дездемоне: - Вызови "Скорую", немедленно! И чтобы у них был с собой аппарат для искусственного дыхания. Давай же, звони!
Дездемона вскочила и побежала к управляющему банкета, пока Кармайн и Патрик взбирались на помост, расталкивая оказавшихся на пути. ММ хватило здравого смысла, чтобы начать расчищать им путь - он отшвырнул стул в сторону вздрогнувшего официанта.
- Вниз, все прочь с помоста! - кричал ММ. - И уберите стулья с дороги! Пожалуйста, женщины тоже! Быстро!
- Несси пошлет кого - нибудь молодого и шустрого за моей сумкой, но мы припарковались далеко, за Норс - Грин, - сказал Патрик, опускаясь на колени.
С нового декана стянули мантию и головной убор, накидку скрутили в рулон и подложили под голову; Патрик рывком распахнул парадную рубашку Тинкермана, обнажая мускулистую, накачанную грудь. Каждый вдох давался доктору богословия с явным трудом. Несколько рвотных позывов, за которыми последовали дрожь и спазмы, и вот уже Тинкерман лежит, глядя на Патрика и Кармайна широко открытыми глазами, - он осознавал, что умирает. Неспособный ни сказать, ни сделать даже крохотного движения. Глаза полны ужаса.
Позади мелькнула Милли.
- Есть какой - нибудь антидот? - спросил Патрик, поворачиваясь к ней. - Хоть что - нибудь?
- Нет. Абсолютно ничего, - глухо ответила она.
"Скорая" приехала через три минуты после звонка
Дездемоны, фельдшеры внесли реанимационное оборудование.
- Дыхательная функция еще не потеряна, - сказал Патрик, просовывая изогнутую пластиковую трубку в рот Тинкерману. - Все парализовано, но мне повезло: я попал в трахею. Можно делать искусственное дыхание с помощью мешка, снабжая кислородом легкие, но сам он не может раздвинуть их даже на миллиметр. Грудная клетка и диафрагма полностью обездвижены.
Патрик снова повернулся к Милли.
- Он в сознании? Мне кажется, что да.
- Высшие мозговые функции не подвержены воздействию, поэтому - да, он в сознании и пока не отключится. Следи за своими словами. - Она протиснулась к декану и взяла его за руку. - Доктор Тинкерман, не бойтесь. Мы закачиваем достаточно воздуха в ваши легкие и прямо сейчас отвезем вас на "Скорой" в больницу. Вам нужно только держаться и молиться - мы поможем все преодолеть. - Милли поднялась. - Примерно так, пап. Он очень напуган.
К тому моменту, как "Скорая" въехала на территорию центральной больницы Холломена, декан Томас Тарлетон Тинкерман был уже мертв. Те крошечные мускулы, которые помогали снабжению внутренних органов живительной субстанцией и выдворяли отработанное прочь, погибли под воздействием яда. Находясь в трезвом уме и понимая неизбежность собственной гибели, Тинкерман не мог ни говорить, ни даже моргнуть. Его смерть констатировали, когда сознание покинуло Тинкермана: для Кармайна, который видел немало летальных исходов, это выглядело так, словно погас свет. Еще секунду назад в глазах что - то было, а в следующий миг уже пустота.
Тело направили в морг по указанию судмедэксперта, однако шприц с образцами крови, которую лаборант по приказу Пола Бичема собрал еще в Здании Плюща, отослали на экспертизу. Анализ выявил стремительно сокращающееся число метаболитов тетродотоксина. Никто не знал скорость их расщепления, и потому размер полученной дозы можно было только предположить.
- Мне кажется, - сказал Патрик, - доктор Тинкерман получил больше токсина, чем Джон Холл. На его шее, слева от позвонка, мы обнаружили свежий след от укола, потому смеем предположить, что яд инъецировали. Нет такого количества симптомов, которые возникают при отравлении через употребление внутрь, и смерть наступила слишком быстро. Где - то через десять минут после проявления первых явных симптомов. Если бы кровь проверяли на токсины обычным способом, то яд бы полностью растворился, прежде чем мы начали бы проводить скрининг на нейротоксины. В этом случае причина смерти, какой бы она ни казалась подозрительной, осталась загадкой. То же самое можно сказать о смерти Джона Холла, хотя там мы действовали не так быстро и следов осталось совсем мало.
Кармайн вздохнул.
- Эйб занимается Джоном Холлом, а значит, займется и доктором Тинкерманом.
Кармайн снял галстук - бабочку и расстегнул воротничок рубашки. Теперь ему стало гораздо удобнее.
Они сидели в офисе Патрика и пили его замечательный кофе; Делия, Ник, Базз, Донни и еще четверо полицейских находились в Здании Плюща, записывали имена, адреса, телефоны и делали краткие заметки; Делия уже конфисковала план, по которому рассаживали гостей за столами. Даже не потребовалось просить у судьи Твайтеса ордера - он был так зол, как сердятся люди, когда все идет наперекосяк, но больше всего его раздражало то, что его не посадили за главный стол, предоставив место этой льстивой посредственности - мэру Нейтану Уинтропу. Должно пройти немало недель, прежде чем судья простит всех присутствующих на банкете хотя бы уже за то, что они стали свидетелями его унижения. И если Джон Сильвестри еще сможет ему сопротивляться, то остальные на это не способны.
- Значит, кто - то собирается с легкостью покинуть Здание Плюща, унося в кармане подготовленное еще дома приспособление для инъекции, - пробормотал Патрик.
- Не обязательно, - заметил Кармайн. - Сколько людей знают Дуга Твайтеса так же хорошо, как мы, а?
Орудие убийства вполне может оказаться в корзине для мусора. Делия взяла все под контроль: урны конфискованы и взяты под охрану, как и прочее в Здании Плюща. В данном случае мы ограничены в численности полицейских, потому обыск здания на наличие улик немного подождет.
- Делия доведет судью до ручки, - сказал Патрик.
Кармайн усмехнулся, но наживку не заглотил.
- Надеюсь, приспособление для инъекции где - нибудь оставлено, - добавил он. - Готов поспорить, больше подобных убийств через инъекцию яда не будет. Да и вообще убийств. Тогда зачем оставлять приспособление? Это не может быть обычный шприц, верно? Да и сделать шприцом было невозможно - слишком людно, а укол чрезвычайно проблематично выдать за что - то другое. На мой взгляд, устройство должно быть размером не больше наперстка; хотя что способно заменить поршневой механизм шприца, даже представить не могу. Он должен быть коротким, с крошечным калибром, но внешне даже близко не походить на шприц. Тинкерман практически не почувствовал укол, особенно если он сопровождался дружеским похлопыванием. Посмотри на змей и пауков. У них есть специальный резервуар для яда и канал, по которому тот попадает в зуб.
- Ты действительно веришь, что он рассчитывал избавиться от орудия?! - удивленно спросил Патрик.
- А какой отравитель не рассчитывает? Мы имеем дело с самоуверенным ублюдком, Патси. У меня было сегодня вечером какое - то предчувствие, и я пристально наблюдал за Тинкерманом, но не могу припомнить никого подозрительного рядом с ним. Вот тебе и замечания Билла о выбегающих в туалет! Он был прав.
Патрик стал выглядеть на все свои пятьдесят восемь.
- Все, братишка, я завязываю! - воскликнул он. - Отправляюсь домой к Несси и своей подушке, иначе завтра утром я буду никакой. Я должен полностью отказаться от участия в расследовании?
- Да, Патси, - мягко ответил Кармайн.
- Будешь держать меня в курсе?
- Не могу. Подумай, какое это будет орудие в руках защиты? Ты должен держаться вдали от расследования, и прямо с данной минуты.
Дездемона уже отчаялась получить массаж спины и отправилась в кровать, откуда Кармайн ее вытащил и подверг пятнадцатиминутной пытке, испытывая чувство вины.
- Тебе лучше? - спросил он после массажа.
- Сейчас - нет, мой садист, - ворчливо ответила она, но вскоре сменила гнев на милость. - Но завтра будет, любовь моя, и это - самое важное. Если у устроителей банкета есть дополнительные подушки для низкорослых, почему у них не находится парочки стульев на коротких ножках для таких гигантов, как я и Мэнни Мейю?
- Потому что людям позволительно быть ростом в полтора метра, но никак не под два, - сказал Кармайн, улыбаясь. Он убрал выбившуюся прядь ей за ухо, потом наклонился и поцеловал. - Пойдем, моя божественная великанша, я уложу тебя в кровать и расположу подушки именно так, как ты любишь.
- Это яд Милли? - поинтересовалась Дездемона, с блаженством вздохнув - только муж знал, как правильно положить ей подушки.
- Боюсь, что да.
- Так нечестно, Кармайн. После стольких лет борьбы им придется пройти и через это?
- Похоже на то, но пока еще рано делать выводы. Закрывай глаза.
Вскоре он, радостный, присоединился к жене: ведь Патрик отошел от дела, а его сержанты отправились по домам, подчинившись приказу Делии. Когда она успела взять командование на себя?
Воскресенье, 3 января 1969 года
Все собрались в кабинете Кармайна в десять утра; не было необходимости раздражать жен ранним подъемом в воскресенье, да и холостяки любят поспать не меньше женатых мужчин.
Глядя на Эйба, своего самого верного и давнишнего коллегу, Кармайн всякий раз убеждался, что тот справляется с руководящей должностью лейтенанта так-же спокойно и размеренно, как и с любым другим делом. И сейчас его лицо выражало уверенность и спокойствие, вызванные невероятной удачливостью. Огромный немецкий концерн "Фоллендорф Фарбен" обязался обеспечить обоих его сыновей стипендией на учебу в любом колледже на выбор по достижении ими студенческого возраста и даже после, если они соберутся пойти в аспирантуру. Для отца двоих довольно умных ребят это стало огромным облегчением, ведь откладывание денег на колледж существенно подрывало семейный бюджет. Этот грант Эйб заслужил именно своей полицейской работой. Так как полицейским запрещалось лично принимать вознаграждения, Эйб отверг предложенную награду; тогда "Фоллендорф Фарбен" вместо вознаграждения основал счет для его сыновей, деньги на который уже поступили.
Эйб всегда работал в команде с Лиамом Коннором и Тони Черутти.
Лиаму было за тридцать. Прежде он работал с Ларри Пизано, но после его ухода с удовольствием вошел в команду Эйба. Будучи мужем и отцом единственной дочери, Лиам умело отделял личную жизнь от работы, что, по мнению Кармайна, характеризовало его как гордого человека в обычной жизненной ситуации: не в геенне огненной, но и не в райских кущах. Его рост едва достигал общепринятой нормы, но зато Лиам всегда поддерживал себя в форме. Серо - голубые глаза, светлые волосы и четко очерченный овал лица делали его привлекательным. В полиции Холломена он слыл человеком, не способным на крайности, и, возможно, именно благодаря этому они с Эйбом сработались. Здравомыслящий мужчина.
Тони Черутти принадлежал к той большой семье итальянских американцев Восточного Холломена, которая воспитала немало полицейских; однако его степень родства с комиссаром и Кармайном - оба наполовину Черутти - была весьма отдаленной. Холостяк тридцати лет, смуглый и привлекательный, он немного напоминал крутого парня с улицы; Эйб всегда посылал его допрашивать подозреваемых женщин определенного класса. Он все еще учился сдерживать свой темперамент и энтузиазм, но всегда оставался хорошим человеком, целиком преданным Эйбу.
Кармайн заговорил первым, в общих чертах обрисовав исчезновение тетродотоксина у доктора Милли Хантер.
- Благодаря быстрым действиям Пола у нас есть заключение о наличии яда у обеих жертв, - сказал он. - У каждой сзади на шее, с левой стороны, имеется след от укола, произведенного в мышечную массу, а не рядом с позвоночником. Яд тут же абсорбировался. Доза была микроскопической - около половины миллиграмма. Данный яд в сотни раз опасней цианида. От него нет антидота, и никакое лечение не поможет. Хуже всего то, что жертва до самой смерти пребывает в полном сознании.
- Черт! - побледнев, воскликнул Донни. - Какой кошмар!
- Совершенно безжалостно, - согласился Кар - майн. - Но сейчас я хотел бы на время отложить все и остановиться на яде. Тетродотоксина осталось по меньшей мере пятьсот миллиграммов, а значит, множество смертей. Однако я сомневаюсь, что наш убийца пустился во все тяжкие и находится на старте смертоносного марафона; скорее, остатки яда просто прибраны подальше. Жертвы, по - видимому, не почувствовали укола, и мы знаем, что убийца не использовал обычный шприц для инъекций. Остается разгадать, чем был произведен укол и через сколько времени проявляются первые симптомы отравления.
- Я сегодня утром снова встретился с Гусом Феннеллом и Полом Бачменом, - сказал Эйб. - Они за это время перелопатили много литературы и внимательно изучили течение симптомов при отравлении Джона Холла. Внутримышечную инъекцию могли сделать только в кабинете Макса Танбалла, но никак не раньше. Никто из присутствующих там не покидал комнаты, даже в туалет. Оба, и Гус и Пол, настаивают, что между инъекцией и смертью прошло не более двадцати минут, а все шестеро мужчин находились в кабинете полчаса. Получается, ты абсолютно прав в отношении орудия убийства, Кармайн. Никакого шприца для подкожных инъекций.
- Настоящим камнем преткновения в этих убийствах стала Милли Хантер, - прозвучал низкий голос Делии Карстерс. - Если бы она не сообщила об исчезновении тетродотоксина своему отцу, то обе эти смерти было бы невозможно идентифицировать как убийство.
Глаза Кармайна светились от удовольствия, когда он смотрел на Делию. На улице подморозило, и поднялся промозглый ветер, поэтому Делия надела шубу из искусственного меха, выкрашенную под тигра, но в красно - черный цвет. Под шубу она облачилась в одежду тех же тигриных мотивов, розово - черного окраса, разбавленного голубыми тонами, - ее сердце жаждало много, много, много цвета. Ростом Делия была ниже среднего, плотно сложенная. Крупную голову на короткой шее венчала шапка кудрявых волос цвета меди. Густо выкрашенные ресницы, обрамляющие карие глаза, всегда выглядели так, словно их искупали в дегте. Ярко - красная помада частенько отпечатывалась на зубах и расползалась по мелким морщинкам вокруг рта, но никто не обладал такой искренней улыбкой, как Делия. Ее характер идеально подходил для полицейской работы, она была дотошна до безумия и никогда не бросала начатое; никто не смог бы вычленить больше информации из листа с цифрами или плана помещения, чем она, и потому раскрытие "офисных" преступлений доставляло ей неимоверное удовольствие.
Приходясь племянницей комиссару Джону Сильвестри по отцовской линии, Делия родилась в Англии, в семье уважаемого оксфордского преподавателя и теперь, несмотря на эксцентричность в одежде, наслаждалась сравнительно высоким социальным статусом в иерархии Холломена, а ее шикарный акцент лишь способствовал этому. Те, кто не знал ее достаточно хорошо, обычно считали Делию недалекой. "Чушь! - думал Кармайн. - Иметь в распоряжении сержанта Делию Карстерс - это все равно что быть серым кардиналом с кодами от запуска межконтинентальных баллистических ракет".
- Разъясни, - попросил он.